Дети общаются посредством игры

Игру детей можно оценить более полно, если признать, что она является для них средством коммуникации. Дети более полно и более непосредственно выража­ют себя в спонтанной, инициированной ими самими иг­ре, чем в словах, поскольку в игре они чувствуют себя более удобно. Для детей «отыграть» свой опыт и чувства – наиболее естественная динамическая и оздоровляющая деятельность, которой они могут заняться. Иг­ра— это средство обмена информацией, и требовать от ребенка, чтобы он говорил — значит автоматически воз­двигать барьер в терапевтических отношениях, наклады­вая ограничения, которые фактически говорят ребенку: «Ты должен подняться на мой уровень общения и ис­пользовать для этого слова». Терапевт несет ответствен­ность за то, чтобы спуститься на уровень ребенка и об­щаться с ним при помощи тех средств, которые удобны ребенку. Почему ребенок должен приспосабливаться ко взрослому? Это терапевт — тот человек, который, как предполагается, умеет хорошо приспосабливаться, обла­дает для этого необходимыми навыками, знает, как эф­фективно общаться на любом уровне и понимает осо­бенности детского развития. Когда терапевт говорит: «Расскажи мне об этом», он ставит таким образом ре­бенка в невыгодную позицию: тот вынужден приспосаб­ливаться к терапевту.

Рабочая система терапевтических отношений с деть­ми лучше всего создается в игре, и отношения эти яв­ляются краеугольным камнем той деятельности, кото­рую мы называем психотерапией. Игра дает средства для разрешения конфликтов и передачи чувств. «Иг­рушки вооружают ребенка подходящими средствами, по­скольку они, вне всякого сомнения, являются той сре­дой, в которой может осуществляться самовыражение ребенка... В свободной игре он может выразить то, что ему хочется сделать... Когда он играет свободно, а не по чьей-то указке, он совершает целый ряд независимых действий. Он высвобождает чувства и установки, кото­рые настойчиво стремились вырваться на свободу» (Axline, 1969, стр. 23).

Чувства и установки, которые ребенок, возможно, боится выразить открыто, можно, ничего не опасаясь, спроецировать на выбранную по собственному усмотре­нию игрушку. Вместо того, чтобы выражать чувства и мысли в словах, ребенок может закопать в песок или застрелить дракона, или отшлепать куклу, замещающую маленького братика.

Чувства ребенка часто невозможно выразить вербально. На этом уровне развития у него не хватает ког­нитивных, вербальных средств для выражения того, что он чувствует; в эмоциональном плане он не может на­столько сосредоточиться на интенсивности своих пере­живаний, чтобы можно было их адекватно выразить в

словах. По исследованиям многих авторов, например, Пиаже (Piaget, 1962), мы знаем, что дети не способны к полноценному абстрактному мышлению и рассужде­нию примерно до 11 лет. Слова состоят из символов, а «символы — это абстракции. Тогда неудивительно, что слишком многое из того, о чем мы хотели бы рассказать словами, носит абстрактную природу. Мир ребенка — это мир конкретных вещей, и так к нему и следует под­ходить, если мы хотим установить контакт с ребенком. Игра—это конкретное самовыражение ребенка и спо­соб его приспособления к собственному миру.

Большинство нормально развитых детей сталкивает­ся в жизни с проблемами, которые кажутся неразреши­мыми. Но, проигрывая их так, как ему хочется, ребенок может научиться постепенно справляться с ними. Он часто поступает так, используя символы, которые и сам не всегда может понять — так он реагирует на процессы, происходящие во внутреннем плане, корни которых мо­гут уходить глубоко в бессознательное. В результате может получиться игра, которая в данный момент ка­жется нам не имеющей смысла или даже неприятной, поскольку мы не знаем, какой цели она служит и чем закончится. Когда нет непосредственной опасности, луч­ше всего отнестись к игре ребенка с одобрением и не вмешиваться, поскольку он полностью поглощен ею. По­пытки помочь ему в его усилиях, хотя и делаются с доб­рыми намерениями, могут помешать ему искать и даже находить решения, которые будут для него наиболее удобны (Bettelheim, 1987, стр. 40).