Рассказ председателя колхоза

— Был я мужик тверезый,

Знал, что за мной — семья:

Люди пошли в колхозы,

Что ж, за людьми и я.

Корову свою, кобылу

Свел с другими вслед.

Все уж по форме было,

Бац! Председателя нет.

Я заявляю совету:

" Жил, мол, с людьми в ладу.

Значит, на должность эту

Режьте — я не пойду".

Мне заявляют:

— Как так? Справишься, мол, вполне.

— Нет, — говорю, — характер

Не позволяет мне.

Тут меня малый и старый

Знают с ребяческих лет.

Слушать меня не станут,

Строгости в голосе нет...

Сколько ни тратил слов я —

" Брось! Заступай со дня!.."

— Нет, — говорю, — здоровье

Слабое у меня.

Дальше да больше, вижу —

Отбиться нет моих сил.

До старости лет грыжу

Скрывал. А тут объявил...

— У всех, — отвечают, — слабо

Здоровье. А грыжа не в счет.

— Нет, — говорю, — баба,

Супруга против идет...

— Ну, вот, — говорят, — отлично,

Иди, принимай колхоз!

С бабой своей ты лично

Обсудишь этот вопрос...

— Что ж, возражать не смею,

Но бабе как объявить?..

— Вам бы желал я с нею

Лично поговорить...

Принял колхоз.

Ты слушай.

Слушай, в виду имей.

Вскоре случился случай

Первый в жизни моей.

Давай заводить порядок,

Того-сего ворошить.

Жить по-живому надо,

Раз уж в колхозе жить.

Под ярь вспахали, посеяли,

Перевернули пар.

Рожь смолотили, свеяли

И под замок, в амбар.

Слушай... И все довольны,

Дело на лад идет.

Бац! Наш праздник престольный,

Справляли не первый год.

Делал что-то на риге я,

А мне говорят меж тем:

— Против ты старой религии?..

— Нет, — говорю, — зачем?..

Ладно. И кто-то пулей

Водки на всех привез.

И загудел, как улей,

Праздник на весь колхоз...

Так, с моего разрешенья,

Празднуют. Пить да пить.

Приходит им в рассужденье

По-свойски рожь разделить.

— Овес, — говорят, — колхозный,

А рожь, куда ни кидай,

Она еще сеяна розно.

Ее, — говорят, — подай.

Подай, — говорят, — сейчас

Каждому свою часть...

— За все, — говорю им, — части,

На то я считаюсь пред,

Перед Советской властью

Личный держу ответ.

— Ага, — заявляют, — ответ!

А ты нам сосед аль нет?..

А я объясняю:

— Сосед

Свыше полсотни лет...

— Нет, ты — противник наш,

Если ты рожь не дашь.

— Не дам, — говорю, — нипочем.

— Не дашь? — говорят.— Возьмем!..

Возьмем да возьмем. И тут

К амбару они идут.

Тогда я стал на пороге,

И слышу я голос свой:

— Рубите мне руки, ноги

И голову с плеч долой.

Стою, как прирос к порогу.

Как им со мною быть:

Тащить? Оттащить не могут.

Бить? Опасаются бить.

Держусь за замок, и — точка,

Бились со мною полдня.

Бац! Пожарную бочку

Тащат против меня...

Как хватит струя

Дугой И шапка моя

Долой!..

Крест-накрест водят струю,

Мотают. А я стою.

В лицо как раз достают,

Дохнуть не могу — стою.

Ту самую воду пью,

А, знаешь, стою.

Стою...

Подходят с кишкой все ближе:

Слабеет, значит, струя.

Бац! Погляжу и вижу

Несется баба моя.

— Слазь, — кричит мне, — сейчас,

В первый-последний раз!..

Ее не послушать сразу

На год нажить беду.

А тут я стою, зуб на зуб,

Мокрый, не попаду.

Но тут-то, сказать как другу,

Знать, стал я смел от воды.

— Иди-ка, — говорю, — супруга,

Катись-ка ты под туды...

Дал поворот от ворот...

И тут, брат, ахнул народ...

Уж если такой я смелый,

Что бабу свою послал,

Значит — святое дело,

Каждый так понимал...

И вот, брат, какие дела:

Совесть тут их взяла.

Вода уж мимо льет,

А я молочу зубами...

Вдруг первый несет белье

Перемениться из бани.

Другие несут обутку,

Дают своею рукой.

Просят:

— Прими ты в шутку

Случай такой...

Несут на плечи тулупчик

Душу отогревай.

— Выпей теперь, голубчик,

Пей, а нам не давай!

И я наливаю, пью

Окоченел, нельзя же...

Пью, а им не даю,

Не предлагаю даже.

Я похворал. Зато

После этого раза

Голоса... голоса что —

Слушаться стали глаза.

И с бабой моей с тех пор

Тише стал разговор...

И каждый гвоздик в стене,

И весь, что видишь, зажиток,

Все это стало при мне,

Значит, не лыком шитый.

Одну я семью считал,

И жил я, мужик тверезый,

Двором гордиться мечтал,

А вот, брат, горжусь колхозом.

I935

* * *

С одной красой пришла ты в мужний дом,

О горестном девичестве не плача.

Пришла девчонкой —

и всю жизнь потом

Была горда своей большой удачей.

Он у отца единственный был сын

Делиться не с кем.

Не идти в солдаты.

Двор. Лавка. Мельница.

Хозяин был один.

Живи, молчи и знай про свой достаток.

Ты хлопотала по двору чуть свет.

В грязи, в забвенье подрастали дети.

И не гадала ты, была ли, нет

Иная радость и любовь на свете.

И научилась думать обо всем

О счастье, гордости, плохом, хорошем

Лишь так, как тот, чей был и двор и дом,

Кто век тебя кормил, бил и берег, как лошадь...

И в жизни темной, муторной своей

Одно себе ты повторяла часто,

Что это все для них, мол, для детей,

Для них готовишь ты покой и счастье.

А у детей своя была судьба,

Они трудом твоим не дорожили,

Они росли — и на свои хлеба

От батьки с маткой убежать спешили.

И с ним одним, угрюмым стариком,

Куда везут вас, ты спокойно едешь,

Молчащим и бессмысленным врагом,

Подписывавших приговор соседей.