Книга семнадцатая

Зимой второго года Тэмпё (730) в одиннадцатом месяце генерал-губернатора Дадзайфу — царедворца Отомо [Табито] назначили главным советником двора, и он отправился в столицу. Его подчиненные отбыли в столицу морем отдельно от него. Они очень тосковали во время путешествия, и эти десять песен выражают чувства и думы каждого из них в этом дальнем пути.

{ Песня Мину Исомори }

В час, когда я, друга ожидая,

Из сосновой рощи

Вдаль взглянул,

Я увидел, как рыбачки собирают

Жемчуг-водоросли возле берегов…

{ Девять песен неизвестных авторов}

На море в Арацу

Бывает же время,

Что схлынет прилив и нахлынет опять,

Когда же настанет желанное время

И я перестану тосковать о тебе?

Повсюду к берегам скалистым приплывает

Рыбачий челн,

Чтобы найти приют,

И лишь одна ладья моя не знает

Такого берега, куда б могла приплыть…

Только ведь вчера

В путь отправился корабль мой,

А сегодня мне уже видны

Хидзикинонада берега,

Там, где ловят чудище-кита.

И на короткий миг, пока взмахну веслом,

Плывя в ладье

У острова Авадзи,

Родной мой дом я не могу забыть,

Я полон думой о далеком доме.

Когда солнце, плывущее в небе,

К закату идет,

У пролива Муко,

Где сверкают в воде жемчуга,

Как тоскую о доме далеком моем!

И дома

Спокойною жизнь не бывает,

А если качает тебя на волнах,

Как можешь ты знать,

Что тебя ожидает?..

О милое дитя, что вопрошало,

Когда вернусь в страну родную я!..

Я, что плыву в далекие края,

Не зная,

Что нас ждет в великом океане…

Когда плывешь на корабле большом,

Как в небе облака,

Опоры не имея,

Не знаешь, где найдешь себе приют.

Так спой же песню, друг любимый!

Как дальние огни, что зажигают

Рыбачки юные,

Приманивая рыб,

Так в памяти моей порой всплывает

Сосновый бор в покинутом Цуну.

{10-й год [Тэмпё (738)]. Ночь 7-го дня 7-й луны}

Песня, лишь отчасти выражающая задушевные думы в одиночестве при взгляде на Небесную Реку

{ Песня Отомо Якамоти}

Как видно, в вышине к звезде Ткачихе

Отчаливает в путь небесная ладья…

В ночь светлую, когда лучистая луна,

Как зеркало кристальное, сияет,

Встают, плывя по небу, облака…

{12-й год [Тэмпё (740)], 9-й день 11-й луны}

Шесть новых песен, подражающих песням о цветах сливы, сложенным в свое время в Дадзайфу

{Песни Отомо Якамоти}

Зима прошла, и вслед за нею

Пора весенняя на смену ей идет.

Но, сливы нежные,

Здесь нету больше друга,

И оттого никто вас не сорвет.

Пускай цветы душистой белой сливы

Чудесною горой поднимутся вокруг,

Но все равно —

Как на тебя, любимый,

Я наглядеться не смогу на них…

Это ива ли зазеленела

От весеннего недолгого дождя? —

Ведь цветы душистой белой сливы

Вместе с ней цветут в одни и те же дни, —

Или это ива не простая?

Ты говорила мне: “Когда ж не будут рвать

Цветы душистой сливы этой? ”

— Их рвать не надоест.

Но только в час расцвета

Срывать прекрасные цветы бывает жаль.

Когда в веселья час в саду,

Где наслаждаются цветами,

И сливы нежные и ветви ивы рвут,

И украшаются венками, —

Тоски, наверное, не чувствуют в тот миг?

Цветы душистых слив, что опадают

На множестве деревьев здесь, в саду,

Как будто в небеса сперва взлетают

И наземь падают,

Как белый снег…

{13-й год [Тэмпё (741)], 2-я луна}

Песня, восхваляющая новую столицу в Миканохара

{Сакаибэ Оимаро}

Ах, столица есть Куни

В стороне Ямасиро.

Лишь придет туда весна,

Как под тяжестью цветов

Ветви гнутся до земли,

А лишь осень настает,

Засверкает на ветвях

Кленов алая листва.

И на Идзуми- реке,

Что столицу в том краю

Опоясала собой,

Над теченьем верхних струй

Дощатый положен мост.

А у заводи реки

Лодочный устроен мост.

И хочу всегда ходить,

И хочу всегда служить

В той столице дорогой

Много, много тысяч лет!

Каэси-ута

Коль в ряд стоят щиты — стрелять нельзя.

Как Идзуми- река струится вечно,

Конца не зная,

Так же без конца

Хочу служить тебе, дворец великий!

{2-й день 4-й луны}

Две песни, воспевающие кукушку

{ 0томо Фумимоти }

О померанцы, расцветающие в мае,

Хочу, чтоб вечными цветами были вы.

Кукушка, говорят, живет меж вами,

И если б прилетела петь сюда,

Ведь не было бы дня, чтоб пенья не слыхали!

О, если бы цветы прекрасных оти,

Что нижут жемчугом,

У дома посадить,

Тогда кукушка горная, быть может,

Лишь у меня искала бы приют.

{3-й день 4-й луны}

{Песни Отомо Якамоти}

Лишь поселился я

Средь распростертых гор,

Кукушка стала прятаться в деревьях:

То вдруг вспорхнет, то скроется опять

И каждый день кукует возле дома!

Кукушка,

Что на сердце у тебя?

Ведь месяц весь, пока цветы татибана

На нить, как жемчуг, нижут, прилетаешь

И громко плачешь около меня…

Кукушка,

Если средь ветвей цветущих оти

Ты поселишься, прилетев сюда,

Цветы их опадут и всем казаться будет,

Что падают на землю жемчуга…

Песня, в которой тоскуют о кукушке

Сложена Тагути Умаоса

Кукушка,

О, когда бы ты сейчас

Вдруг прилетела и запела, словно летом,

Я думаю, что тысячи веков

Из века в век передавали бы об этом.

Песня Ямабэ Акахито, воспевающая соловья

Пролетев распростертые

Горы, долины,

На холме, средь весенних полей,

Всюду, всюду теперь раздается

Соловьиная трель!

16-й год [Тэмпё (744)], 5-й день 4-й луны

Шесть песен, сложенных в одиночестве в старом доме в столице Нара

{ Песни Отомо Якамоти }

О, слышен ли, как раньше, аромат

Цветов татибана, что распустились здесь?

Наверно, от дождя,

Что нынче ночью лил,

Когда кукушка пела, он исчез…

Кукушка, голос твой ночами сладок мне.

Расставить бы здесь сеть,

Чтоб ты в нее влетела,

Пускай тогда увяли бы цветы,

Ты все равно бы здесь, не умолкая, пела.

В саду, где красотой сейчас сверкают

У померанцев распустившихся цветы,

Сказали люди мне: “Кукушка распевает”.

Хочу расставить сеть,

Чтобы не скрылась ты.

Прекрасна в зелени листвы столица Нара.

И пусть теперь она уже не та,

Но все равно —

Ведь прежняя кукушка

Поет, как и в былые времена.

Пусть люди думают, что это старый дом,

Где плачет удзура,

Я не скажу ни слова —

Ведь все равно цветы татибана

Сверкают красотой и у такого дома.

Вот месяц наступил, когда цветами

Какицубата

Красят все шелка,

И рыцари, надев свои доспехи,

В поля охотиться идут.

18-й год [Тэмпё (746)], 1-я луна

Песня, сложенная левым министром Татибана [Мороэ] в ответ на высочайший приказ

Когда бы до седин таких же белых,

Как этот белый снег,

Я мог служить

У государыни моей великой,

Какой я был бы гордый человек!

Песня Ки Киёхито, сложенная в ответ на высочайший приказ

Когда увидел блеск дворца,

Подобно блеску

Выпавшего снега,

Что Поднебесную собой покрыл,

О, как же горд я этим блеском был!

Песня Ки Окадзи, сложенная в ответ на высочайший приказ

Совсем не видно троп между горами.

Где тут гора?

Не различат глаза.

Позавчера, вчера, сегодня

На землю падал снег и все от взоров скрыл.

Песня Фудзии Мороаи, сложенная в ответ на высочайший приказ

В начале года,

Что сейчас настал,

Раз снега выпало повсюду много,

Приметой это служит нам

Обилия и плодородья года.

Песня Отомо Якамоти, сложенная в ответ на высочайший приказ

О, сколько ни смотрю на белый снег,

Летящий с неба так, что все сверкает

Снаружи и внутри великого дворца,

О, сколько ни гляжу и ни любуюсь —

Я мог бы любоваться без конца…

{7-я луна}

Отомо Якамоти в звании сукунэ в седьмую луну был назначен губернатором провинции Эттю и в том же месяце отправился к месту назначения.

Вот две песни, посланные Якамоти его теткой госпожой Отомо Саканоэ:

Молясь о том, чтоб был счастливым ты,

Ушедший в дальний путь,

Где изголовьем служит одна трава,

С вином святым сосуд

Поставила я близ своей постели…

О, если впредь

Вот так же, как сейчас,

О милом буду тосковать в разлуке,

Что делать мне? Не знаю, как мне быть?

Ведь нету выхода из этой муки.

Еще две песни [Отомо Саканоэ], посланные в провинцию Эттю

Ах, тебя, что в путь ушел далекий,

Вижу в сновиденьях

Каждый раз,

Оттого что словно заросли густые

Одинокая моя любовь.

Пока в дороге он,

О боги дальних стран,

Любимого, что там путей не знает

И к странствованию сердцем не привык,

Не обойдите милостью своею.

Двенадцать песен, посланных губернатору провинции Эттю — Отомо Якамоти девицей из рода Хэгури

Из-за тебя дурная слава мне досталась,

И я предметом стала пересуд,

Что поднялись горой;

Любовь, что оборвалась,

Теперь как заросли густые вновь…

Как соль, что выжигают люди,

Не расставаясь с берегом

В Сума,

Как эта соль,

Любовь моя горька.

Я продолжаю жить,

И только оттого,

Что встретиться с тобой мечтаю снова,

Я жизнь, непрочную, как белая роса,

На годы долгие продлить еще готова.

Лучше бы я умерла,

Наступил бы покой.

О, если я долго

Очей не увижу твоих,

Должно быть, в отчаянье страшном я буду тогда.

Как скрытое густой травой болото,

Была любовь моя и стала так сильна,

Что из глубин она, как белая волна,

На волю вырвалась…

И люди все узнали.

Ах, часто, часто ты уходишь в путь,

Где только травы служат изголовьем,

Ужели будет только так всегда —

Я буду провожать тебя

И, оставаясь, ждать с тоскою и любовью?

Не знаю я ни месяца, ни дня,

Когда вернешься ты,

Ушедший в путь далекий,

Где изголовьем служит страннику трава,

И что мне делать, я не знаю…

Неужели без всякой надежды

Суждено мне томиться любовью?

Ночью черной,

Как ягоды тута,

Даже шнур развязать не придется?..

Напрасно думала я —

Если будет любимый мой

Жить поблизости от села,

Тосковать я не стану о нем…

Ох, и каюсь я в этом теперь.

На руки, что любимый мой сжимал

И говорил мне, сердце открывая,

Что тысячи веков любовь живет такая, —

На руки те гляжу, об этом вспоминая,

И не могу сдержать своей тоски!

Пускай среди долин далеких,

Где пенья соловья не слышно никогда,

Я буду брошена в костер,

Умру сожженной,

Я все равно тебя не перестану ждать!

Вот цветы на соснах, соснах — “мацу”,

“Мацу” значит “жду”, но все равно

Сколько тех цветов ни расцветает,

Милый о свиданье не мечтает —

И напрасно расцветают те цветы…

[18-й год Тэмпё (746)]. Ночь 7-го дня 8-й луны

Песни, сложенные на поэтическом турнире в резиденции губернатора провинции Отомо Якамоти

{ Песня Отомо Якамоти}

Пошел мой друг в осенние поля

Взглянуть, как высоки колосья риса,

И вот вернулся,

Принеся с собой

Охапки оминаэси душистых.

{Три песни Отомо Икэнуси}

Блуждая по лугам, равнинам,

Где оминаэси цвели,

Я вспомнил о тебе

И вот принес цветы,

Придя окольной дальнею дорогой.

Ночами осенью

Прохладно на заре,

И белотканые одежды,

Что сшиты мне возлюбленной моей,

Как мне хотелось бы надеть сегодня!

С холмов,

Где с пеньем пролетала

Кукушка милая моя,

Подул уже осенний ветер…

И нет надежды у меня.

{Две песни губернатора провинции Отомо Якамоти}

Сегодня на рассвете раннем

Осенний ветер холодом дохнул —

И близится пора,

Когда наш странник дальний —

Гусь дикий — с криком улетит.

Я дни и месяцы в тоске провел

В глуши далекой, как небесный свод,

И все же шнур мой,

Что завязан был тобой,

Заветный шнур я развязать не мог!

{Песня судьи Отомо Икэнуси}

Тоскуя обо мне, что здесь живет в глуши,

Далекой, как небесный дальний свод,

Ах, даже и на миг

Ужели сможешь ты

В разлуке шнур заветный развязать?

{Песня губернатора провинции Отомо Якамоти}

О, разве знает кто,

Что в сердце у меня?

Какой исполнен я тоскою,

Не развязав доныне шнур,

Что дома был тобой завязан!

{Песня главного секретаря Хата Ятисима}

Когда поет сверчок

В вечерние часы,

Мы, проходя зелеными полями,

Где оминаэси раскрыли лепестки,

Все время можем любоваться их цветами.

Старинная песня, сложенная Охара Такаясу

{Передал, исполнив ее, монах Гэнсё}

В дом милой ухожу…

Цветами нежных фудзи,

Что в роще Икури теперь цветут,

И будущей весной мы будем любоваться,

Восторженно смотря на них.

{Две песни губернатора провинции Отомо Якамоти}

Верно, дикие гуси,

Заменить собираясь гонцов,

Отправляются с криками в путь,

Оттого что стал холоден ветер осенней порой

Возле этих речных берегов…

Постройте в ряд коней,

И ну теперь за мной,

Чтобы в долинах Сибутани

Полюбоваться светлою волной,

Что на скалистый берег набегает!

{Песня писца Хадзи Митиёси}

Ночь, как черные ягоды тута,

Как видно, сошла на землю,

Шкатулки бесценная крышка —

Гора Футагами — закрыла

Луну, что спустилась за горы…

Песня, сложенная на поэтическом турнире в резиденции главного секретаря Хата Ятисима

{Хата Ятисима}

Вот челн рыбачий, на котором ловят рыбу

Обычно рыбаки, живущие в Наго.

Как раз теперь

Там ударяют в доску

И собираются отважно в путь!

{18-й год [Тэмпё (746)]. Осень, 25-й день 9-й луны}

Песня скорби по ушедшему навсегда младшему брату

{Отомо Якамоти}

В дальней, как небесный свод,

В стороне глухой велел

Управлять страною мне

Наш великий государь.

И, приказу покорясь,

Сразу тронулся я в путь.

Ты сопровождал меня.

Горы Нара миновав

В дивной зелени листвы,

Я остановил коня

В поле, возле чистых вод

Быстрой Идзуми- реки,

И простились мы с тобой.

На прощанье я сказал,

Пусть счастливым будет путь —

И вернусь я вновь домой.

Ты спокойно ожидай

Этот день, молясь богам.

С той поры

Далек был путь,

Путь, отмеченный давно

Яшмовым копьем.

Горы, реки пролегли

Между нами,

Милый брат.

Долги очень были дни,

Проведенные в тоске.

И в тот час, когда мечтал

О свидании с тобой,

С веткой яшмовой гонец

Вдруг пришел, и думал я:

Может, радость мне принес?

Но когда спросил его,

Ожиданием томясь, —

То не ложь или обман?

Что сказал он мне в ответ?

Почему случилось так, —

Ведь еще не вышел срок?..

“Осенью, когда камыш

Пышным колосом цветет,

Рано поутру

Из дому, где аромат

Слышен хаги,

Никогда

Он не выйдет больше в сад,

Божество — родной твой брат.

Он не будет там стоять,

Любоваться на цветы.

Вечерами не пойдет

Он бродить по саду вновь,

Он покинул то село

И теперь уже в Сахо

Белым облаком он встал

Между распростертых гор

И исчез среди ветвей

Меж верхушками вдали…”

Вот что передал гонец.

3958–3959

Каэси-ута

И когда услышал я:

Тот, кому желал я долго жить,

Белым облаком от нас уплыл

И исчез в далеких небесах, —

О, как тяжко стало на душе!

Если б мог заранее я знать,

Что случится все это с тобой…

Так хотел тебе я показать

Волны возле диких берегов

В этом море дальней стороны.

Две песни, сложенные, когда приветствовал друга

{Отомо Якамоти}

Ах, множеством слоев

В саду ложится снег,

Сугробы глубоки, и все ж намного глубже

Была моя тоска,

Когда я ждал тебя!

Как ни на миг весла в ладье не выпускают,

Когда плывут у каменистых берегов,

Где волны в белой пене набегают,

Так ни на миг меня не оставляла

Любовь к тебе.

{19-й год [Тэмпё (747)]. Весна, 21-й день 2-й луны}

Внезапно поражен тяжелой болезнью и чуть не вступил на путь, ведущий в нездешний мир. Поэтому словами песни выразил печаль своего сердца.

Наш великий государь

Приказал уехать мне.

И, приказу покорясь,

Как отважный смелый муж,

Полный бодрости и сил,

Много распростертых гор

И застав я перешел.

Наконец, пришел в село,

Дальнее, как свод небес.

И, совсем не отдохнув

И дыханье ни на миг

Не переводя в труде,

Столько месяцев и лет

Жил в селенье этом я!

Но в непрочном мире здесь

Бренен жалкий человек.

Надломился вскоре я,

Заболел и слег в постель,

И проходит день за днем —

Все сильнее мой недуг.

О божественная мать,

Мать, вскормившая меня!

Как большой корабль в пути

Беспокойно на волнах

Все качается, плывя,

Так в сердечной глубине

У тебя теперь живет

Беспокойная тоска.

Ожиданием томясь,

Верно, думаешь всегда:

“О, когда ж вернется он? ”

И болеешь всей душой.

И красавица моя —

Божество — моя жена,

Верно, как начнет светать,

Все стоишь ты у ворот,

Прислонившись,

И зовешь,

Отгибая рукава…

А как вечер настает,

Оправляешь нам постель

И, вздыхая, распустив

Пряди длинные волос,

Ягод тутовых черней,

Вопрошаешь ты с тоской:

“О, когда ж вернется он? ”

Дочь родная, милый сын,

Дети малые мои,

Верно, дома по углам

Горько плачут и шумят.

Как далек теперь к ним путь —

Путь, отмеченный давно

Яшмовым копьем.

Не могу послать гонца,

Не могу я дать им знать,

Как тоскую и люблю.

От тоски по ним давно

Сердце сожжено дотла.

И хотя до боли жаль

Эту жизнь на земле,

Что лишь жемчугом блеснет,

Но не знаю, как мне быть,

Выхода не видно мне…

О, ужели даже я,

Грозный, словно шторм морской,

Я, отважный, стойкий муж,

Обречен теперь лежать

Распластавшимся,

Без сил

И лишь молча горевать?

3963–3964

Каэси-ута

Этот бренный жалкий мир!

Как в нем мало дней и лет суждено нам жить.

“Лишь цветы мои весной опадут,

За ними вслед мне придется умереть…” —

Думаю с тоской…

Далеки пределы этих гор и рек.

И мою любимую жену

Неужели я не встречу никогда

И всегда лишь буду тосковать

Здесь один, в разлуке вечной с ней?

{29-й день 2-й луны}

Две песни печали Отомо Якамоти, посланные [им во время болезни] Отомо Икэнуси

Весенние цветы в расцвете ныне,

И, верно, слышен всюду аромат.

О, если б силы мне,

Чтоб мог я их сорвать

И мог бы украшать себя цветами.

От пенья соловья весенние цветы,

Наверно, будут скоро осыпаться,

Когда, скажи, мой друг,

С тобою их сорвем

И будем вместе украшаться ими?

{2-й день 3-й луны}

[Две песни Отомо Икэнуси, посланные в ответ Отомо Якамоти]

Когда б на дивные вишневые цветы,

Что расцвели теперь

Среди ущелий гор,

Я мог бы дать тебе одним глазком взглянуть,

Мне не о чем бы было тосковать.

Цветы ямабуки, где поселился соловей,

Где будут его трели раздаваться,

Пока, придя хоть раз,

Не тронешь ты рукой,

До той поры цветы не станут осыпаться.

{3-й день 3-й луны}

Песня [Отомо Якамоти], отправленная [Отомо Икэнуси]

Наш великий государь

Приказал уехать мне,

И, приказу покорясь,

Сразу тронулся я в путь.

И, придя, стал управлять

Я селением Коси,

Дальним, как небесный свод.

Хоть отважный был я муж,

Но в непрочном мире здесь

Бренен жалкий человек.

Надломился я в труде,

Слег в постель,

Страдаю я,

День за днем

Сильней недуг.

И поэтому с тоской

Разным думам предаюсь,

И горюю, и ропщу.

Вспоминаю я с тоской

Дни минувшие свои.

Небо горестей моих

Неспокойно у меня.

Небо горьких дум моих

Лишь страдания полно.

Распростертые вокруг

Горы разделяют нас,

И далек к тебе мой путь —

Путь, отмеченный давно

Яшмовым копьем.

Потому, любимый друг,

Не могу послать гонца,

Не могу я передать

О своей тоске тебе.

Жаль погубленную жизнь,

Что блеснула яшмой мне,

Но не знаю, как мне быть,

Выхода не вижу я…

Скрывшись ныне ото всех,

Я горюю и грущу,

И утешить сердце мне

Нечем, мой любимый друг.

Вижу, настает рассвет

И весенние цветы

Расцветают — но к чему?

Не сорву их с другом я,

Не сплету венка себе…

Густо травы зацвели

Всюду на полях весной,

Прилетели соловьи,

Но не слышу песен их.

Девы юные идут

Собирать плоды в полях

И волочат по земле

Алые подолы там

Платьев красных,

Что влажны

И сверкают вдалеке

От весеннего дождя…

Но расцвета время зря

Без тебя проходит здесь…

О, как дорог мне теперь

Сердца твоего привет,

Нежною заботой ты

Вечно полон обо мне.

Оттого вчера всю ночь

Я не мог забыться сном.

И сегодня целый день

Я тоскую о тебе.

3970–3972

Каэси-ута

Когда бы мне с тобой хотя б на миг

Полюбоваться вишней, друг любимый,

Средь распростертых гор,

Быть может, я тогда не тосковал бы так,

Как я тоскую ныне.

Ямабуки цветы чудесно расцвели,

И, верно, слушаешь ты песни соловья,

Порхающего там

В густой тени ветвей, —

И как же я завидую тебе!

Из дома выйти

Не хватает сил,

И я сижу, уединившись, дома,

Одной тоскою полон о тебе,

И в сердце нынче нет покоя…

{5-й день 3-й луны}

[Песня Отомо Икэнуси, посланная в ответ Отомо Якамоти]

С трепетом приказу вняв

Государя своего,

Распростертые кругом

Горы, долы миновав,

Править стал селеньем ты,

Дальним, как небесный свод.

Рыцарь доблестный,

О чем

Ты тоскуешь и грустишь?

Неужели перестал

Приходить к тебе теперь

С веткой яшмовой гонец,

Что из Нара приходил,

Дивной в зелени листвы?

Скрывшись нынче ото всех,

Ты тоскуешь взаперти

И живешь, скрывая вздох

В тайниках своей души…

О печальный, дальний друг.

С древних пор

До сей поры

Говорят из века в век,

Что непрочный и пустой

Этот жалкий бренный мир!

Но, однако, есть и в нем

Утешение для нас.

Люди нашего села

Нынче мне передают,

Что на вешних склонах гор

Опадает вишни цвет,

Птицы каодори там

Распевают без конца.

И в весенние поля

За фиалками идут

Девы юные теперь,

Белотканые свои

Отогнувши рукава,

Платья алого

Подол красный волоча…

Говорят, что думы их

Беспокойны от тоски,

Говорят, что ждут тебя

В сердца тайной глубине

И полны к тебе любви.

Грустно сердцу твоему,

Так пойди взгляни на них!

Только все, что я сказал,

Хорошо пойми, мой друг.

3974–3975

Каэси-ута

О золотых ямабуки цветы!

Ведь с каждым днем

Они цветут сильнее,

И о тебе, о ком я думаю с любовью,

Острее и острей моя тоска.

О друге дорогом тоскуя,

Как быть, не знаю, мучусь в тишине,

Как будто за оградой тростниковой

Горюю я…

О, как печально мне!

{5-й день 3-й луны}

Две танка {0томо Якамоти}

Пускай повсюду расцвели цветы,

Но, если б я не знал про их цветенье,

Я б не грустил тогда.

Напрасно ты прислал

Ямабуки цветы — мне только на мученье.

Хоть ты

Как будто за оградой тростниковой,

Но все равно ты близко от меня,

И оттого, что обо мне тоскуешь,

Тебя я постоянно вижу в снах.

{Ночь 20-го дня 3-й луны}

Песня о любви { Отомо Якамоти}

И любимая, и я —

Сердцем мы едины с ней.

Хоть и рядом были мы,

Все сильней была любовь,

И когда смотрели мы

Друг на друга,

Каждый раз,

Словно первому цветку,

Умилялись мы душой,

Глядя в милые глаза.

Любоваться и любить

С ней не уставали мы.

Но с любимой нежно так

Милою моей женой

Я расстался, чтя приказ,

Тот приказ, что отдал мне

Наш великий государь.

Распростертых гор простор

Миновав и перейдя

Долы,

Я пришел сюда,

Чтоб отныне управлять

Темной и глухой страной,

Дальней, как небесный свод.

С той поры, как прибыл я

В это дальнее село,

Новояшмовый не раз

Год, сменяясь, уходил.

Отцвели уже цветы,

Рассцветавшие весной,

Но с любимой до сих пор

Не пришлось встречаться мне…

И от этого теперь

Нестерпима сердца боль…

Как мне быть, не знаю я…

Каждой ночью, как ложусь,

В изголовье я кладу

Белотканый свой рукав.

И нет ночи ни одной,

Чтоб не видел я во сне

Милую мою жену.

Наяву же мне никак

С ней не встретиться теперь.

И в тоске скопилась здесь

В тысячи слоев любовь.

Если б близко ты была,

Возвращаясь, каждый раз

Я бы мог зайти к тебе,

Изголовьем были б нам

Руки, что переплели б

Мы в объятиях с тобой,

И уснули б вместе мы…

Но, отмеченный копьем

Яшмовым,

Далек тот путь.

И заставами с тобой

Мы разлучены теперь…

Хорошо, пусть будет так,

Выход мы с тобой найдем!

О, когда же, пусть скорей

Наступает месяц май,

Чтоб кукушка, прилетев,

Песни начала здесь петь.

Глядя вдаль, на склоны гор,

Где начнут сверкать кругом,

Расцветя, унохана,

По дороге я пойду

К морю Оми

И домой

Поплыву к тебе скорей.

Дивна в зелени листвы

Нара,

В ней мой милый дом.

Птицей нуэдори там

Стонет милая жена

И, полна в душе тоски

И тревоги,

У ворот

Все стоит и ждет меня…

Спрашивая о судьбе,

Там гадает ввечеру…

И, не в силах больше ждать,

Возвращается домой…

Поспешу навстречу к ней,

На нее скорей взглянуть!

3979–3982

Каэси-ута

Новояшмовый

Пройдет и опять наступит год,

Мы не видимся с тобой,

И исполнен я тоски,

Сердце вянет с каждым днем…

В снах ночью, черной, как ягоды тута,

Я встречаюсь, моя дорогая, с тобой,

Но тебя нет со мной,

И поэтому ныне

Нет конца безысходной тревоге моей.

Распростертые

Горы перейдя, сюда пришел.

Далека ты, мы с тобой разлучены,

Но ведь сердце может все пути пройти —

И во сне любуюсь я тобой!

Отцвели давно весенние цветы,

Но напрасно даже и теперь

Мы не видимся с тобою, милый друг…

Я считаю месяцы и дни,

{29-й день 3-й луны}

Начало лета. Четвертый месяц. Прошло уже много дней, но еще не было слышно пения кукушки. Потому и были сложены эти две песни упреков:

И горы распростертые здесь близко,

Ты, как обычно, среди них живешь,

Кукушка, —

Ведь настал тобой любимый месяц,

Так почему не прилетаешь петь?

Наверно, оттого, что очень мало

Цветет кругом цветов татибана,

Которые на нити собирают, как жемчуг дорогой,

Не прилетит она в мое селенье петь,

Как раньше прилетала…

{30-й день 3-й луны}

Ода горе Футагами

{Отомо Якамоти}

О гора Футагами —

Ларчик с крышкой дорогой,

Окруженная внизу

Быстрой Идзуми- рекой!

В день весны, когда цветут

В полном блеске все цветы,

Или осенью,

Когда

Блещет кленов алый лист,

Ах, когда я выхожу

И оглядываю даль,

Оттого ль, что боги там,

Величава та гора,

Оттого ль, что хороша,

Все смотрел бы на нее!

У пустынных берегов

Возле мыса, что зовут

Сибутани, —

Что вдали

Тянется, как длинный шлейф

Той горы Футагами,

Здесь слывущей божеством, —

У пустынных берегов

В час затишья поутру

Набегает на песок

В пене белая волна,

В час затишья ввечеру

Из морей идет прилив,

Заливая все вокруг.

И как белая волна

Набегает без конца,

Как нахлынувший прилив

Все становится сильней,

Точно так же без конца,

С каждым разом все сильней,

Тот, кто на гору глядел,

Отдается сердцем ей,

Хвалит красоту ее

С давних пор до сей поры.

3986–3987

Каэси-ута

У пустынных диких берегов,

Там, где Сибутани — славный мыс,

Набегают волны на песок…

И, как эти волны, все сильней

Я тоскую нынче о былом.

С крышкой дорогой ларец прекрасный —

Дивная гора Футагами.

Вот настал уже желанный срок,

Как приятно мне на склонах горных

Слышать пенье прилетевших птиц.

Песня, в которой говорю о своих думах, слушая издалека пение кукушки ночью 16-го дня четвертого месяца

{Отомо Якамоти}

Обратившись к луне

Ночью, черной, как ягоды тута,

Распевает кукушка — едва слышу пенье ее,

Оттого что поет она очень далеко

От села, где я нынче живу.

{20-й день 4-й луны}

Две песни., сложенные на пиру в резиденции главного секретаря Хата Ятисима по случаю проводов губернатора провинции Отомо Якамоти

На морском просторе

Около Наго,

Ах, волна спешит все время за волною,

И все время буду полон я тоскою,

Лишь расстанусь с вами, милые друзья.

Если б друг мой любимый

Был бы яшмой прекрасной,

Я надел бы на руки

И, любуясь, унес бы —

Жаль уйти и оставить…

{24-й день 4-й луны}

Ода, сложенная об увеселительной прогулке по озеру Фусэ

{Отомо Якамоти}

Сердцу милые друзья,

Многочисленный отряд

Воинов моих лихих,

Чтобы сердце усладить,

Лошадей становят в ряд,

Огибают на пути

В Сибутани славный мыс,

Где у диких берегов

То вперед, то вновь назад

Волны белые бегут.

Побережья длинный путь

Миновав в Мацудаэ,

На реке на Унэби,

Опустив бакланов вдруг

В струи чистые воды,

Там стоят, глядят на них,

То налево повернув,

То направо уходя,

Не надоедает им

Забавляться на реке.

А потом они спешат

На ладьях своих в Фусэ,

На просторах светлых вод

Приплывают к берегам,

Смотрят:

А на берегах

Шумной стаей у воды

Птицы адзи собрались,

И кругом на островах

На деревьях в вышине

Всюду расцвели цветы.

Дивно хорошо кругом!

Словно дорогой ларец

С крышкою,

Стоит гора,

То гора Футагами.

Как ползучий плющ на ней,

Что растет, стремясь вперед,

Расходясь по сторонам,

Мы не разойдемся, нет,

Будем вместе много раз

Приходить опять сюда,

Будем вместе много раз

Веселиться всей душой,

Точно так же, как теперь,

Сердцу милые друзья!

Каэси-ута

Белые волны на море в далеком Фусэ

Уходят и снова приходят к родным берегам,

Каждый год будем мы возвращаться с друзьями сюда

И смотреть с восхищеньем

На дивную эту красу.

{26-й день 4-й луны}

Песня, сложенная с почтением в ответ на оду об увеселительной прогулке по озеру Фусэ

{Отомо Икэнуси}

Фудзи нежные цветы,

Вниз бегущие волной,

Расцветали, отцвели…

Говорят, как раз теперь

Наступил уже расцвет

Для цветов унохана.

И в долинах, и в горах

Распростертых

Нам поет

Милая кукушка

Песнь,

Что несется звонко вдаль.

Оттого и сердце вдруг

Слабовольное мое

Вянет, сохнет от тоски…

И тогда мои друзья,

Что люблю я всей душой,

На конях явились вдруг,

Тронулись мы вместе в путь.

А на отмели речной

Возле устья Имидзу —

Уходящей вдаль реки,

Птичьи стаи собрались.

Как затишье поутру —

За добычею летят.

А нахлынет вдруг прилив —

Милых жен своих зовут.

Замечательно кругом!

И, любуясь красотой,

В Сибутани едем мы.

Возле мыса,

У пустых

Каменистых берегов,

Жемчуг-водоросли есть,

Что бегущею волной

Прибивает к берегам.

Мы их рвем, плетем венки,

В руки взяв, уносим их

Для своих любимых жен.

И на озере Фусэ —

Изумительной красы —

На челнах рыбацких мы,

Прочно весла закрепив

И зовя друг друга в путь,

Белотканым рукавом

Машем,

Отплывая вдаль.

Перед нами на пути,

Где чудесный мыс Оу,

Облетают тут и там

С веток нежные цветы…

А на отмели кругом

Средь зеленых камышей

Утки подымают шум.

И плывем все дальше мы,

Огибая славный мыс,

И как рябь на глади вод —

То покажется, то нет —

То сидим, то встанем мы,

Восхищаясь красотой!

Но не наглядеться нам.

И осеннею порой

С ярко-алою листвой,

И весеннею порой,

Когда всех цветов расцвет,

Что бы ни было — и впредь

За друзьями вслед пойду,

Буду любоваться я,

Как любуюсь я теперь.

Никогда не будет дня,

Чтоб пресытился красой,

Чтобы перестал смотреть

Я на озеро Фусэ!

Каэси-ута

Как красивы морские жемчужные травы,

Что приносит с собою одетая пеной волна!

Постоянно, пока буду жить я на свете,

Буду я приходить любоваться сюда

Дивным берегом этим.

26-й день 4-й луны

Песни, сложенные в резиденции судьи Отомо Икэнуси на пиру по поводу проводов губернатора Отомо Якамоти — посланца в столицу по делам налогов

{Отомо Якамоти}

Когда отправлюсь я в далекий путь,

Что яшмовым копьем давно отмечен,

Надолго мы расстанемся с тобой,

И оттого, что много дней не будет встречи,

Как буду я в разлуке тосковать!

{ Утинокура Навамаро}

Мой милый друг,

Когда на родину вернешься

И после, в мае,

Здесь кукушка запоет,

Как будет грустно оттого, что ты не с нами.

{Отомо Якамоти}

О, не печалься, дорогой мой друг,

Что больше здесь не буду я с тобой,

И в мае,

Лишь кукушка запоет,

Нанизывай один на нити жемчуга.

Песня Исикава Мимити о померанцах

{Песню передал, исполнив ее, хозяин—Отомо Икэнуси}

Прекрасные цветы татибана

У дома моего,

Плодов не ожидая,

Как жемчуг дорогой, на нить я нанижу, —

Ведь ждать тебя в разлуке будет тяжко.

Песня губернатора провинции Отомо Якамоти, сложенная на пиру в его резиденции

{26-й день 4-й луны}

Все ближе день, когда в далекую столицу

Придется мне отсюда уезжать,

Хочу я вдоволь

Нашей дружбой насладиться, —

Ведь тосковать придется много дней.

{27-й день 4-й луны}

Ода, воспевающая гору Татияма

{Отомо Якамоти}

Средь глухих, далеких мест,

Дальних,

Как небесный свод,

Громко славится она.

И хотя в стране Коси

В каждой, каждой стороне

Гор полным-полно кругом,

И хотя прозрачных рек

Много, много там течет,

Но одна там есть гора

Удивительной красы,

То гора —

Татияма

В Ниикава, где живет,

Правит божество небес,

Жаркой летнею порой,

Падая, ложится снег,

И над чистою струёй

На реке Катакаи,

Что, как пояс обвила

Горное подножье там,

Поутру и ввечеру

Каждый раз встает туман

И проходит…

Но пройти

Сможет ли любовь моя?..

Ах, ведь каждый, каждый год

Буду приходить не раз

И хоть издали смотреть,

Взор подняв свой в небеса,

На прекрасную гору.

И чтоб шел о ней рассказ

Много, много тысяч лет,

Людям я о ней скажу,

Что не видели ее,

Так,

Чтоб только звук один,

Только имя услыхав,

Восторгались бы они

Ее дивной красотой.

4001–4002

Каэси-ута

На белый снег,

Что даже летнею порою

Сверкает на горе Татияма,

Не наглядеться: ведь недаром

Гора слывет в народе божеством!

Прозрачна глубина реки Катакаи!

Как эти воды, что всегда струятся,

Конца не зная,

Так же без конца

Я буду приходить к ним любоваться.

{28-й день 4-й луны}

Ода, воспевающая гору Татияма, с почтением сложенная в ответ

{Отомо Икэнуси}

Там, где всходит поутру

Солнце,

Там видна гора,

Божеством она слывет,

Имя славное неся.

Тысячу густых слоев

Белоснежных облаков

Вдруг раздвинув,

Поднялась,

Упираясь в небеса,

Та высокая гора,

И зовет ее народ

С той поры Татияма

Или “Вставшая гора”.

Летом и зимой— всегда

Без разбору

Снег идет

И ложится.

С древних пор

Он сверкает в вышине.

Страшные отвесы скал

Чтятся, словно божество.

Сколько же она веков,

Что, жемчужиной блеснув,

Исчезали без следа,

Простояла с той поры?

Сколько ни любуйся ей,

Сидя, стоя ль, — все равно

Удивительна она!

Так вершины высоки!

Так ущелья глубоки!

Над прозрачною рекой,

Что несется с шумом вниз,

Утро каждое встает

Легкой дымкою туман,

А лишь вечер настает,

Вдаль уходят облака,

И, как эти облака,

Сердце, тоже вдаль стремясь,

Вянет, сохнет от тоски…

Как туман, что там стоит,

Не пройдет моя любовь,

И как воды, что текут

С вечно чистым звоном струй,

Так же тысячи веков

Говорить будут о ней,

Сказ о ней пойдет в века,

До тех пор пока река

Здесь не перестанет течь…

4004–4005

Каэси-ута

То, что летом никогда не тает снег,

Покрывающий хребты Татияма

Яркой белизной,

Нам говорит,

Что священна эта дивная гора.

Как струи светлые реки Катакаи,

Вниз падая, бурлят и быстро мчатся,

Конца не зная,

Так же без конца

Сюда стремиться будет каждый, кто нынче увидал ее.

{30-й день 4-й луны}

Песня, в которой выражаю свои думы и с трудом сдерживаю печаль, так как приближается время отбытия в столицу

{Песня Отомо Якамоти, посланная Отомо Икэнуси}

Счет ведется нынче с двух…

На горе Футагами,

Словно дерево цуга,

Что стоит, как божество,

Неизменно, навсегда,

Не меняя цвет ветвей, —

Неизменно мы с тобой

Были вместе, милый друг,

Даже утро не пройдет,

Как встречаемся с тобой

И беседуем вдвоем,

А лишь вечер настает,

Мы опять рука в руке

Отправляемся с тобой

К быстрой Идзуми- реке,

К чистым берегам ее

Любоваться блеском струй.

А повеет ветер там

Вдруг с восточной стороны,

Сразу в гавани тогда

Волны белые кругом

Встанут в пене высоко.

Видя это,

Зашумят

Птицы возле берегов,

Станут звать Любимых жен,

Станет грозным весел шум

У рыбачьего челна,

Что спешит приплыть скорей

К бухты тихим берегам,

Где срезают тростники.

И бывало это все

Так приятно видеть нам.

И как раз в разгар любви,

Дружбы нежной и забав

К нам пришел его приказ —

Повелителя земли.

По приказу надлежит

Мне в далекий путь идти,

Ждет разлука нас с тобой.

И останешься ты здесь

В одиночестве, мой друг.

Я же отправляюсь в путь —

В путь, отмеченный давно

Яшмовым копьем.

И когда придется мне

Перейти не раз с трудом

Склоны горные в пути,

Горы, где плывут грядой

Белоснежной

Облака,

Как покажутся в тоске

Долгими разлуки дни!

И когда об этом я

Думаю,

Болит душа.

Если был бы яшмой ты,

Вместе с пеньем соловья

Нанизал бы я на нить

И в руках бы я унес…

Вечерами, поутру

Все бы любовался я.

Жаль уйти, оставив здесь

Одного тебя, мой друг…

Каэси-ута

О, когда бы друг милый

Был бы яшмой прекрасной,

С соловьиною трелью

Нанизал бы я вместе и унес бы с собою,

Жаль уйти — и оставить…

{2-й день 5-й луны}

{Песня Отомо Икэнуси, посланная в ответ Отомо Якамоти}

Нара в зелени листвы

Я оставил и ушел,

И хотя живу сейчас

Я в глуши, что далека,

Словно неба дальний свод,

Но, когда я видел здесь,

Друг мой дорогой, тебя,

Я всегда в печальный час

Утешенье находил.

Но теперь, приказы чтя,

Что великий государь

Отдал,

Взял ты на себя

Управление страной.

И из молодой травы

Сделал шнур и подвязал

Нижние края одежд.

И как стаи певчих птиц

Улетают поутру,

Так ушел ты поутру

От меня в далекий путь.

И, оставленный тобой,

О, как был печален я,

И, ушедший в дальний путь,

Как наверно, ты грустишь!

Небо горьких дум моих

Неспокойно с этих пор.

И когда не стало сил

Горевать и слезы лить,

Оглянулся я кругом

И увидел:

На горе

Расцвели унохана,

И кукушка вдалеке

Громко плачет средь цветов.

Словно утренний туман

В сердце горестном моем,

Рассказать словами все

Страх не позволяет мне…

Оттого и приношу

Я священные дары

Покровителям-богам

Там, где горный перевал

У горы у Тонами,

И молю я об одном:

С другом, сердцу дорогим,

С глазу на глаз быть хочу,

Будет счастлив пусть в пути

И воротится назад.

И когда пройдут, сменясь,

Месяцы разлуки злой,

Сразу,

Лишь придет расцвет

Алых полевых гвоздик,

Дайте встретиться мне с ним!

4009–4010

Каэси-ута

Боги всех дорог и всех путей,

Что давно отмечены яшмовым копьем,

Вам дары несу —

О друге дорогом

Я прошу вас позаботиться в пути!

Мой милый друг, которого всегда

Любил я в тайниках своей души,

О, если бы гвоздикой мог ты стать,

Чтоб утро каждое

Смотрел я на тебя!

{26-й день 9-й луны}

Песня, сложенная, когда, тоскуя о пропавшем соколе, увидел сон и исполнился радости

{Отомо Якамоти}

И далек же этот край

Государя моего!

Далека, как свод небес,

Глушь, в которой я живу,

Что зовут страной Коси,

Где идет чудесный снег.

Высоки здесь склоны гор,

Плавны здесь теченья рек,

Широки кругом поля,

И густа трава на них.

В лета солнечный разгар,

Когда юная форель

Мчится в светлых струях рек,

Собирается народ,

Чтоб бакланов покормить —

Птицу здешних островов.

Разжигают вмиг костры

На шестах меж чистых струй

И, промокшие в реке,

По теченью вверх плывут.

А лишь осень настает,

С белым инеем — росой

Прилетает много птиц

На пустынные поля,

И охотиться зовут

Рыцари своих друзей.

И хоть соколов у нас

Много есть,

Лишь у него,

У Окура моего,

С пышным и большим хвостом,

Словно оперенье стрел,

Прикреплен был бубенец

Из литого серебра.

На охоте поутру

Догонял он сотни птиц,

На охоте ввечеру

Тысячи ловил он птиц,

Каждый раз, как догонял,

Не давал им улететь.

Выпустишь его из рук,

Тотчас он летит назад.

Он один на свете был,

И, пожалуй, не найти

Сокола другого мне,

Равного во всем ему.

Так я думал и, в душе

Соколом своим гордясь,

Проводил беспечно дни.

В это время мой слуга —

Отвратительный старик,

Вовсе потерявший ум, —

Мне и слова не сказав,

В день, когда на землю лил

Дождь и все заволокло,

Под предлогом, что идет

На охоту,

Он ушел

Вместе с соколом моим.

И, вернувшись, рассказал,

Кашляя,

Что сокол мой,

Глядя вдаль,

Где перед ним

Расстилалися поля

Мисима,

И пролетев

Над горой Футагами,

Скрылся в белых облаках

И совсем исчез из глаз…

Приманить его сюда

Нету способов теперь.

Оттого что я не знал,

Что сказать ему в ответ,

А в душе моей тогда

Лишь огонь один пылал,

Тосковал я и вздыхал.

Думал я:

А может быть,

Снова встретимся мы с ним?

И средь распростертых гор

Тут и там расставил я

Сети для поимки птиц,

И расставил стражей я.

В храмы славные богов,

Сокрушающих миры,

Вместе с тканями принес

Зеркало сверкавшее.

Поднеся, богов молил

И все время ждал его.

И тогда, придя во сне,

Дева мне передала:

“Слушай,

Сокол дивный твой,

О котором ты грустишь,

Улетел на берега

В Мацудаэ.

Пролетел

Бухту он Химиноэ,

Там, где ловят

Мелких рыб,

Облетел кругом не раз

Остров Таконосима

И к заливу Фуруэ,

Где в зеленых тростниках

Утки стаями живут,

Прилетал позавчера.

Там вчера он снова был.

Если близкий будет срок,

С этих пор

Пройдет два дня,

Если дальний будет срок,

Может быть, пройдет семь дней.

Но вернется он к тебе.

Не тоскуй же сильно так,

Всей душою, глубоко”.

Так сказала дева мне.

4012–4015

Каэси-ута

Ах, много уже дней

В руках мы не держали

И сокола с хвостом, как оперенье стрел,

И не охотились мы в поле Масиману,

А месяцы все шли…

Мне в сновиденье все сказали

О соколе, которого я жду,

Расставив нынче сети всюду —

И тут и там средь горных троп

Футагами…

“Будешь ждать — вернется”, — сказаны слова.

Цвет свой не меняет никогда сосна,

Верно, олух наш Ямада- старичок

Сокола в тот день искал,

А вот поймать не смог.

На сердце

Легче у меня не стало,

Гора Суга мне говорит: “Пройдет”.

Нет, проходить тоска не начинала

И навсегда останется со мной.

Песня Такэти Курохито

{ Песню передал, исполнив ее, Микуни Ихокуни}

Сегодня, в этот день, когда нашел приют

Средь снега, что идет,

К земле склоняя

Камыш, растущий на полях Мэи, —

Печалью полны мои думы…

{20-й год [Тэмпё (748)]. Весна, 29-й день 1-й луны}

{Четыре песни Отомо Якамоти}

Восточный ветер,

Верно, сильно дует:

Мне видно, как челны отважных рыбаков,

Которые в Наго ловили рыбу,

Внезапно скрылись в сумрачной дали…

Как видно, в гавани, где ветер дует,

Его порывы холода полны.

Перекликаясь с женами своими,

В Наго

Кричат у бухты журавли.

Я знаю хорошо, что это глушь,

Далекая, как дальний свод небес.

О, как сильна

И глубока моя тоска,

И нету дня, чтобы утешиться я мог!

Бродя по берегам в Синану

У моря дальнего в Коси,

Я провожу все эти дни,

И даже в долгий день весны

Я не могу забыть о доме…

{Девять песен Отомо Якамоти}

Песня, сложенная у берегов реки Огами в уезде Тонами

Река Огами

Отливает алым блеском,

Как видно, девы юные стоят

Средь чистых струй, стремясь собрать

У корней тростника растущий мох чудесный — асицуки.

Песня, сложенная у берегов реки Усака в уезде Мэи

Оттого что на реке Усака

Много всюду было переправ,

От воды, что брызжет на меня

Каждый раз из-под копыт коня,

Мое платье вымокло насквозь.

Песня, сложенная при виде людей, заставлявших нырять бакланов

Всюду между быстрых струй

Реки Мэи

На шестах горят теперь огни,

Множество служилых молодцов

Стоя ждут, послав бакланов на улов.

Песня, сложенная во время переправы через реку Хаицуки в уезде Ниикава

Наверное, с горы Татияма

Сюда спустились белые снега.

При переправе

На реке Хаицуки

Мне струи захлестнули стремена.

Песня, сложенная, когда проходил по берегу моря и направлялся на поклонение в храм Кэта-но камумия

Когда, пути в Сиодзи миновав,

Я, горы перейдя, пришел сюда,

У Хагуи на море

Тишь была.

О, если б мне весло!

О, если б мне ладью!

Две песни, сложенные, когда направлялся к селенью Комаки, отплыв из гавани Касима в уезде Ното

[Сэдока]

Есть остров на море — Симаяма в Ното,

Где, говорят, втыкая в землю тобуса,

Деревья рубят, что идут на корабли.

Когда я нынче увидал его,

Густые рощи встали предо мной.

О, сколько же веков, как боги, чтитесь вы?

На ладье,

Что в Кумаки спешит,

Уходя от берегов Касима,

Неустанно веслами гребут,

Неустанно о столице я тоскую!

Песня, сложенная, когда в уезде Фугэси переправлялся через реку Нигисигава

Так много времени

Любимой не видать.

Хочу в воде реки Нигисигава,

В ее прозрачных струях

Погадать.

Песня, сложенная, когда, возвращаясь в Оми, прибыл из уезда Сусу в бухту Нагахама и, бросив якорь, взглянул на луну

Когда приплыл

Из моря дальнего Сусу,

Покинутого рано на заре,

Здесь бухта Нагахама в этот час

Сверкала, озаренная луной.

{Две песни Отомо Якамоти}

Песня, в которой сетовал на то, что соловьи опаздывают петь

Когда нетерпеливо ждал,

Чтоб соловьи запели песни,

Туман весенней дымкой

Все закрыл.

Проходит месяц в ожидании напрасном…

Песня, сложенная, когда готовил сакэ

Ведь эту жизнь, что я молю продлить

И что жрецы священным гимном очищают,

Твердя слова молитв,

Я для кого спасаю?