Студопедия

Главная страница Случайная страница

Разделы сайта

АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника






И вот наступает очередь последней, завершающей, седьмой долины - долины гимнов, долины праздника. 9 страница






Не волнуйтесь из-за отрицательного и положительного. Единственное, о чем необходимо всегда помнить - это подлинность, а любая ложь создает преграду.

 

Третий вопрос:

Почему люди так фальшивы?

Люди так фальшивы, потому что это выгодно, потому что это хорошая политика. Если вы будете подлинными, вы будете в опасности. Вы можете быть подлинными только в подлинном обществе, в котором признают и любят истину. Это же общество существует благодаря лжи. Истину здесь не признают, истину здесь распинают, истину здесь убивают. А ложь возводят на трон. Вот почему в этом мире становится так важна политика: ведь по­литика - это игра лжи. Политики становятся самыми важными людьми в мире. А должны быть последними. Они становятся первыми, потому что этот мир - все это общество - держится на лжи. И если ты живешь среди лжецов и вся жизнь, что окружает тебя, пропитана ложью, тебе поневоле приходится быть фальшивым. Это выгодно, это экономично, это безопасно. Это защищает тебя - а иначе люди будут тебе противостоять. Если ты под­линен, а все они живут ложью, они не смогут тебя терпеть.

С самого начала ребенок начинает учиться тому, что ложь выгодна. Ес­ли ребенок говорит правду, его бьют; если ребенок говорит правду, родите­ли приходят в какое-то замешательство. Если ребенок остается правдивым, то на его стороне не остается никого - все против него. Но если он лжет, он сможет защитить себя. Ложь становится своего рода зонтом, и если он лжет в унисон с ложью родителей, проблем тогда вообще не бывает. Он может существовать весьма гладко. А дети очень восприимчивы, чувствительны; они впитывают все, что видят вокруг.

Я слышал...

 

Вернувшись после долгого отсутствия на пляж, где были его родители, мальчик увидел, что они собираются уходить.

- Поторапливайся, - сказала мать, - мы идем в ресторан на хороший обед.

- Но мне не хочется есть, - ответил мальчик. - Я съел семь мороженых в вафельных стаканчиках и три сосиски.

- Где же ты раздобыл семь мороженых в вафельных стаканчиках и три сосиски? - удивилась мать. - У тебя ведь совсем не было денег.

- А они мне были не нужны. Я просто ходил по всему пляжу и плакал, как будто потерялся.

 

«Плакал, как будто потерялся...» Ребенок научился серьезному трюку. Если ребенок притворяется, что он потерялся, это становится выгодно. И в этом заключается весь секрет фальши людей: это выгодно. Зато каждый раз, когда вы говорите правду, это идет вам во вред. А с какой стати нужно себе вредить? Ложь - это же средство выживания.

Я слышал...

 

Одному коллекционеру художественных полотен попалась на глаза картина, на которой стояла подпись «Пикассо». Он тут же ее купил, пола­гая, что она окажется весьма ценной. Однако в него закралось подозрение, что это может быть подделка, и поэтому он стал искать дом Пикассо.

Прождав долгое время, он наконец удостоился внимания Пикассо и по­казал ему эту картину.

- Подделка! - бросил великий художник и захлопнул дверь. Коллекционер упал духом и решил не попадаться больше на удочку.

Спустя какое-то время он наткнулся на другую картину, тоже носящую подпись «Пикассо». Он тщательно изучил историю этой картины и купил ее только тогда, когда ознакомился со всеми документами, подтверждающими ее подлинность. И все же, несмотря на очевидные доказательства того, что это был настоящий Пикассо, он почувствовал сомнение и решил проверить это сомнение, еще раз сходя к Пикассо.

И вот когда он был, наконец, удостоен внимания Пикассо, великий ху­дожник мельком взглянул на эту картину и сказал:

- Подделка!

- Но, Пикассо, - вступился было коллекционер, - я исследовал эту кар­тину вдоль и поперек и могу доказать, что вы собственноручно ее написали.

На что Пикассо ответил: - Я часто пишу подделки.

 

Это бывает. Даже художник начинает учиться обману. Не все картины Пикассо являются подлинными. Большинство из них - подделки, хоть и на­писанные им. Впрочем, что он имеет в виду, говоря, что это подделка? Он просто говорит, что он лишь копировал ее с других своих полотен; это не оригинал, это копия - не важно, кто делает копию: кто-то другой или сам Пикассо.

Это бывает почти всегда: стоит только человеку получить Нобелевскую премию, как он уже после этого никогда не выдает ничего оригинального. Он продолжает повторять свою старую историю на новые лады. Из-за того, что ему столько заплатили, он застрял на месте. Он думает, что это оправ­дывает себя, и продолжает снова и снова писать одно и то же. До сих пор еще ни разу не бывало, что после получения Нобелевской премии поэт или писатель был бы способен снова выдать что-нибудь оригинальное. Нобе­левская премия - своего рода похоронный звон, возвещающий о кончине этого человека, так как теперь он знает, что выгодно, теперь он открыл сек­рет успеха, теперь у него в руках ключ - и к чему беспокоиться о том, что­бы пробовать другие ключи? Они ведь могут и не оказаться столь успеш­ными. К чему беспокоиться о других направлениях и измерениях творчества? Человек уже знает, как делать правильную вещь, и продолжает снова, снова и снова делать эту правильную вещь, и становится фальши­вым.

Люди фальшивы, потому что они нашли ключ. Они знают, что делает жизнь безопасной, комфортной, удобной, защищенной - хотя удобство, комфорт, защита и безопасность не приносят никакого блаженства. Они приводят ко всевозможным страданиям, они не вносят в жизнь никакого счастья. Счастье наступает лишь благодаря изначальности. До тех пор, пока вы не обретете свое исконное лицо, вы никогда не будете блаженны.

Но чтобы обрести свое исконное лицо, вам придется пройти через большие неудобства и дискомфорт. Труден этот путь. Все время помните: всегда, когда вы будете сталкиваться лицом к лицу с выбором между удоб­ством и удовольствием, всегда выбирайте удовольствие, иначе вы станете фальшивыми. Всегда, когда у вас будет выбор между комфортом и каким-нибудь приключением, выбирайте приключение, каким бы трудным оно ни было, иначе вы станете фальшивыми. Всегда, когда у вас будет выбор меж­ду защитой и незащищенность, позвольте незащищенности стать вашей любовью. Никогда не выбирайте защищенность. Защищенность делает лю­дей мертвыми и тупыми. Совершенно защищенный человек уже лежит в могиле, он больше не жив. Но если вы живы, то незащищенность просто обязана присутствовать: чем больше жизни, тем больше незащищенности.

По-настоящему живой человек живет от мгновения к мгновению в не­защищенности. Но тогда бывает огромное воодушевление. И он всегда на­ходится на грани неизвестного, всегда движется во что-то таинственное. А таинственное не гарантирует защиту. Не нужно зависеть от счета в банке, не нужно зависеть от брака, не нужно зависеть от комфортной и хорошо оплачиваемой работы, не нужно зависеть от семьи, общества и государства. Люди, что попали в зависимость от этих вещей, находятся везде и повсюду. Вы можете их видеть - какие они мертвые, как они влачат свое существо­вание, какая тоска в их глазах. В сердце их не звучит ни одна песня, и вы никогда не ощутите танца в их походке. Это невозможно. Вы можете про­должать исследовать их жизнь и обнаружите там пустыню, и только пусты­ню, где нет ни одного оазиса. Любовь не расцветает, праздника они не зна­ют.

Я слышал...

 

Умер один индус - очень религиозный человек, строго соблюдавший обряды и формальности. Он делал все, что велели священные писания. Так что он был весьма и весьма уверен в том, что попадет в рай. Но когда он туда попал, он заглянул в дверь и был удивлен: рай один к одному напоми­нал Индию, никакой разницы не было.

И тогда он спросил ангела, стоявшего у ворот:

- Что это? Он очень похож на Индию, я не вижу никакой разницы. Рай почти как наша земля, наша страна.

А человек, стоявший в дверях, сказал:

- О чем ты говоришь? И почему ты передо мной раскланиваешься? Это не рай, а я не ангел!

 

История эта прекрасна. Это ад, а человек, стоящий, в дверях, не ангел, а Дьявол! Однако ад будет похож на Индию. Ад будет похож на все, к чему вы привыкли. Если ты немец, тогда ад будет похож на Германию, если ты японец, тогда ад будет похож на Японию, а если ты англичанин, ад тогда будет точной копией Англии.

Ад - это то, что вы знаете. Медитируйте над этим: ад - это то, с чем вы знакомы; ад - это прошлое, известное, проторенная дорога. Рай же - это что-то неизвестное, то, что вы не можете сравнить ни с чем из своего про­шлого, то, что вы не можете сравнить с вашим опытом - здесь нет сравне­ния. Он всецело нов! Всецело! Абсолютно! Это разрыв с уже известным. Вы никогда не знали ничего подобного. Но если вы живете жизнью ком­форта, удобства, обрядов, формальности и лжи, если вы живете фальшивой жизнью, псевдожизнью, значит, вы живете в аду. И впредь будете жить в аду. Вы сами создаете его вокруг себя. Встряхнитесь же и освободитесь от своей тупой и мертвой, так называемой жизни. Начните жить заново. И не думайте о том, что выгодно. То, что выгодно в этом мире, всегда плохо. А хорошее никогда не бывает выгодно, потому что нет больше таких людей, которые могут платить за хорошее. Зато если вы делаете что-то плохое, вы будете щедро вознаграждены.

Вы только подумайте: поэту не платят, зато платят генералу. А ведь ге­нерал делает плохие вещи: он убивает людей. Он - убийца. Солдату платят, а художнику - нет. Те, кто несут в мир смерть - те и получают вознаграж­дение. Разве вы не можете этого увидеть? Люди армии - это хорошо опла­чиваемые люди. Они мясники и убийцы, но самые высокооплачиваемые, самые обеспеченные. Они живут в хороших домах, в их распоряжении все блага жизни. И посмотрите на поэта, который продолжает петь песни люб­ви - он обречен на нищету. И поразмыслите о музыканте, который прино­сит музыку к вашим дверям - он же нищий. Хорошее не оплачивается, не может оплачиваться. До того плох этот мир. А вот политики хорошо опла­чиваются и пользуются уважением. Газеты то и дело пестрят сообщениями о них. Вы когда-нибудь видели в газете что-нибудь, кроме политики? А ведь это самые злобные люди в мире. Это люди, которые превратили Зем­лю в ад. Однако это хорошо оплачиваемые люди.

Помните: если вы рассуждаете в терминах выгоды, вы будете фальши­выми. Если вы хотите, чтобы вам в этом мире платили комфортом, роско­шью, вы обязательно будете фальшивыми. Но если вы действительно хоти­те быть живыми, тогда не беспокойтесь о том, выгодно это или нет. Если это оплачивается - хорошо; если это не оплачивается - хорошо.

Но тогда вы будете жить жизнью крупного обогащения. Вы можете не быть богатыми, но жизнь ваша будет обогащена. У вас может не быть сла­вы, но у вас будет радость; о вас могут не знать в мире, но о вас будет знать Бог. А это стоит всего.

Впрочем, я не говорю, что всем вам придется нести на плечах свой крест. Нет, я этого не говорю. Я никогда не требую невозможного. Когда вы живете с фальшивыми людьми, нет необходимости вызывать ненужный конфликт. Продолжайте искать свою жизнь, свое подлинное лицо, однако нет необходимости ежедневно, ежесекундно пребывать в конфликте - ина­че это станет проблемой и напрасной тратой энергии. Следуйте правилам обычной жизни - так же, как следуют правилам игры. На дорогах Индии говорят: «Держитесь левой стороны» - вот и держитесь левой стороны. Это не имеет ровным счетом никакого значения. В Америке держатся правой стороны, тогда как в Индии держатся левой. А если где-то существует не­кая сумасшедшая страна, где вам придется держаться центра - держитесь центра. Не волнуйтесь.

Только всегда знайте, что в этом нет ничего существенного. Это не имеет ничего общего, ни с какой истиной. Это удобство. И когда столько людей... Вам не нужно создавать неудобства для других. Вы вольны создавать всяческие неудобства для себя, это ваша воля - но вам не нужно созда­вать неудобства для других.

Я слышал...

 

Великий маэстро, Тосканини, был столь же знаменит своим необуздан­ным нравом, как и своей выдающейся музыкальностью. Когда оркестранты плохо играли, он хватал все, что попадалось ему на глаза, и с силой швырял на пол. Во время одной из репетиций фальшивая нота заставила гения схва­тить свои дорогие часы и разбить их так, что починить их уже не было ни­какой возможности.

В скором времени он получил от своих почитателей-музыкантов рос­кошную шкатулку, обитую бархатом, внутри которой было двое часов: од­ни - красивые золотые, а другие - дешевые с надписью «только для репе­тиций».

 

Так что помните это. Когда ты вращаешься в этом мире, взаимодейст­вуя с людьми, нет необходимости нести свой крест. Нет необходимости без остановки кричать во все горло, что ты мученик, или Иисус, или Мансур - нет такой необходимости. Следуй правилам игры. Это ведь только игра.

Но всегда помни: игра эта не должна становиться частью твоей жизни. Это все, что я бы желал своим саньясинам, запомните. Вот почему я не изо­лирую вас от общества, тогда как раньше этого никогда не делалось. Этого никогда не делалось раньше по одной единственной причине: причина за­ключалась в том, что Будда не позволял своим саньясинам жить в миру. Проблема была в том, что если саньясин становился подлинным, ему ста­новилось трудно жить в мире: ведь вам приходится быть вежливым с людьми, соблюдать формальности, причем много раз. В жизни вы не може­те непрерывно помнить, что вы обязательно должны быть подлинными, ведь люди так фальшивы. И вам приходится иногда быть тихими, не гово­рить ни слова из одного только сострадания, вежливости - ведь если вы что-то скажете, это напрасно ранит людей. Или иногда вам придется делать что-то неправильное. Вы не можете быть абсолютно самими собой, когда живете среди такого множества людей. Поэтому Будда говорил своим сань­ясинам: «Оставьте этот мир. Пожертвуйте своими отношениями во имя подлинности». Другие, кто решался жить в миру, жертвовали своей под­линностью ради отношений.

И те, и другие односторонни. Вы можете оставить мир, но это будет значить, что вы оставили много возможностей для роста. Вы можете уйти в гималайскую пещеру и сидеть там. Конечно, тогда не нужно будет лгать, так как лгать будет некому, говорить будет не с кем, не с кем будет всту­пать в отношения. Вы будете в пещере одни, вы будете совершенно под­линны, вы можете иметь свое подлинное лицо - но тогда у вас не будет никаких возможностей, которые могли бы стать вызовом, побуждать вас к росту. Вы выпали из жизни, а, между тем, люди могут по-настоящему расти только в жизни.

Жизнь есть великая возможность. В пещере вы будете изолированы, вечно одиноки, тупы и мертвы. Вы опять станете мертвыми, потому что у вас не будет никакой возможности для ответа. Да, вы не будете говорить неправду - но кому вы будете говорить правду? Вы не будете гневаться, это верно - но и любить вы тоже не будете. Так что это что-то бессмысленное. Гнев отбрасывается, но и любовь тоже исчезает. Вот почему саньясы преж­него типа становятся холодными. В них нет никакого гнева, это хорошо - однако в них нет и никакой любви. А это не похвально.

Это как в том случае, когда человек испугался болезни и поэтому по­кончил с собой. Теперь он никогда не будет больным, это верно - но и жи­вым он тоже никогда не будет. Это выплескивание из ванны ребенка вместе с водой. И я не сторонник этого.

А, между тем, до сих пор человечеству был дан только такой выбор: либо ты оставляешь мир и уходишь в себя - и это опять-таки вид тупой жизни, - либо ты живешь в миру и будешь фальшивым, потому что быть подлинным весьма затруднительно.

А я даю вам золотое средство: живите в мире и не будьте от мира. Вам нужно будет стать очень и очень бдительным - более бдительным, чем саньясинам Будды. Им не нужно было быть бдительными, они могли от­правиться спать в свои пещеры. А вам придется стать очень и очень бди­тельными и держать при себе двое часов: одни для репетиций, а другие, на­стоящие - для самих себя. Вы должны будете стать великими актерами. Но когда вы играете сознательно, вы не фальшивы. Когда налицо сознательная игра, вы знаете, что это всего лишь игра, и тогда она не погубит вашу жизнь. Но когда вы забываете, что это игра, и отождествляетесь с нею, то­гда вы становитесь мирскими.

Итак, старое определение мирского - это тот, кто живет в миру, а опре­деление немирского - тот, кто не живет в миру, кто ушел из него. Мое же выглядит иначе. Мирской человек - это тот, кто поглощен своей игрой, становится бессознательным и забывает, что это игра. Это как если бы вы играли на сцене, исполняя какую-то роль. Скажем, вы играете в драме роль Иисуса или Понтия Пилата и забываете, что это роль, и когда падает зана­вес и вы приходите домой, вы приходите как Понтий Пилат или Иисус Христос. И тогда вы попадаете в трудное положение.

Такое иногда происходит. Однажды это произошло с актером, который постоянно, в течение целого года, играл Авраама Линкольна, разъезжая с гастролями по Соединенным Штатам. Каждый день труппа переезжала из одного города в другой, и он был Авраамом Линкольном. Год - это долгий срок. И он перепутал. По прошествии года он забыл свою подлинную тождественность, кем он был, и начал называть себя Авраамом Линкольном. Люди сначала думали, что он шутит, однако потом дело приняло серьезный оборот. Он приехал домой, но он приехал домой как Авраам Линкольн. Жена его пыталась уговорить, чтобы он отказался от этой роли, отец пытался убедить его, что он не Авраам Линкольн, однако он не желал слу­шать. Он также не носил обычной одежды, а надевал ту, в которой был на сцене Он ходил как Авраам, заикался как Авраам, и лицо его становилось похожим на лицо Авраама. Целый год он беспрестанно имитировал. И это стало до того невыносимо, что его пришлось отвести к психиатру. Психи­атр долго над ним работал, то так, то эдак, однако от того ничего нельзя было добиться, кроме: «Что вы говорите? Вы что, сошли с ума? Я же Авра­ам Линкольн!»

В Америке есть детектор лжи, который применяют на судах. Человек, которого хотят проверить, стоит на механизме, не подозревая, что под ним какой-то механизм. Это похоже на определение кардиограммы. Он чертит кривую вашего сердцебиения. Когда вы говорите правду, идут ровные ли­нии, а когда вы вдруг собираетесь сказать ложь, появляется пробел, потому что сердце знает кое-что другое. И кривая разрывается. Поэтому когда вы лжете, это можно увидеть на диаграмме. Диаграмма начинает дрожать и разрываться.

Например, если кто-то спрашивает: «Сколько времени на ваших ча­сах?», вы смотрите и говорите: «Девять часов». Лгать нет надобности. И диаграмма идет ровно. Затем вам задают вопрос: «Этого человека убили вы?» Ваше сердце говорит: «Да!», потому что оно знает, а вы говорите: «Нет». Поэтому имеет место конфликт между сердцем и вами, и этот кон­фликт сотрясает диаграмму. И тогда можно показать, что вы лжете.

Итак, психиатр предложил поставить этого Авраама Линкольна на де­тектор лжи. Цель была только одна: узнать, лжет он или нет. На этот раз человек, который был Авраамом Линкольном, стал сыт по горло всевоз­можными лечениями, психиатрией, лекарствами, транквилизаторами, все­возможными внушениями, причем каждый строил из себя мудреца, опе­кавшего его. И вот в тот день он решил, что, хоть он и был Авраамом Линкольном, ему лучше сказать, что он не Авраам Линкольн. «Пусть с этим будет покончено! Внутри я знаю, кто я, но вовне я скажу все, что они хотят, и с этим будет покончено. Иначе жить станет проблемой!»

Когда он стоял на детекторе лжи, ему задавали разные вопросы, и он отвечал. И вот дошли до настоящего вопроса - его спросили: «Вы Авраам Линкольн?»

«Нет!» - сказал он. И детектор засвидетельствовал ложь.

Он до того сросся с этой мыслью, что в своем глубочайшем ядре знал, что он Авраам Линкольн. И теперь на поверхности он лгал.

Если это происходит, значит, ты мирской человек. Вот мое определение мирского человека: это тот, кто погружается в свою роль и забывает из нее выйти, тот, кто так и остается на ее крючке. Таков человек от этого мира. Тогда как саньясин, человек от другого мира - это тот, кто продолжает иг­рать роль и в то же время знает, что все это роли, и никогда не попадается на крючок какой бы то ни было роли. Когда такой человек приходит домой, он играет роль мужа, отца, жены. Все это игры. Играй красиво, играй арти­стично, играй эстетично, и все же попадаться на крючок нет необходимости - нет необходимости в том, чтобы действительно быть отцом, действи­тельно быть матерью, действительно быть тем или этим. Или, скажем, ты врач, инженер или кто-нибудь еще - все это функции. Когда ты лечишь па­циента, будь в роли врача, но когда никакого пациента нет, и ты один си­дишь в своей комнате, быть врачом нет необходимости. А иначе ты будешь делать такую же глупость, какую делал человек, ставший Авраамом Лин­кольном.

Обычно я останавливался в доме моего друга из Калькутты. В те вре­мена он был судьей в Верховном суде, а теперь он стал главным судьей в каком-то другом месте. Жена его говорила мне: «Мой муж вас так уважает, так вас любит, что вы - единственный человек, который способен мне по­мочь». «В чем дело?» - спросил я. «Он всегда судья, - ответила она, - даже дома, даже с детьми. Он никогда не выходит из этой роли. Мало того, даже в постели со мной, когда он занимается любовью, он все равно судья. И мне приходится обращаться к нему 'Ваше величество', 'Ваша честь'. Он этого ждет. А я чувствую себя преступницей, стоящей перед ним и вечно ждущей приговора. И весь дом с его приходом погружается в уныние. Когда же он уходит, все радуются, что судья ушел».

Такое происходит практически с каждым в той или иной степени. Я на­зываю мирским человеком того, кто не знает, как играть роль, и слишком серьезно ее воспринимает.

Мой саньясин представляет собой новое вхождение в мир религии. Он будет жить в миру, будет играть во всевозможные игры и при этом знать, что все это игры, и никогда не попадется на крючок ни одной из них. И он всегда легко сможет выйти из любой игры и продолжать искать свое под­линное лицо. Он не потеряет себя в ролях, с которыми ему волей-неволей приходится мириться.

Это имеет огромное значение. Если человек живет в мире по-мирски, он становится мертвым. Если он становится саньясином в старом, традици­онном смысле этого слова, он уходит в свою скорлупу и становится мерт­вым. И то, и другое - пути смерти, тогда как жизнь бывает там, где встре­чаются противоположности. Жизнь бывает там, где встречаются день и ночь. Жизнь бывает в мире, но лишь для тех, кто может оставаться за его пределами. Будьте цветком лотоса - живущим в воде и все же незатрону­тым водою.

 

Четвертый вопрос:

Меня очень смущает вот какая проблема. По образованию я врач, и я всегда в глубине души чувствовал, что это хорошо. Однако моей работе, самой моей деятельности внутренне присущ отказ, принять болезнь и смерть, нездоровье и человеческие страдания. А это значит, отказ при­нять жизнь и существование как таковые. Это есть в своей основе жела­ние исправить некоторые из таких механизмов природы. Вся моя профес­сиональная деятельность вызвана страхом, глубоким личным страхом болезни, страдания и смерти. И я не знаю, как рассматривать свою рабо­ту в свете целого. Пожалуйста, пролейте свет существования на эту об­ласть, смущающую меня.

Это важный вопрос, однако, этот вопрос возникает из-за неправильного подхода западной медицины.

У нас на Востоке существует совершенно другая точка зрения. Даос­ский подход к медицине полярно противоположен западному. И вам нужно будет понять несколько вещей.

Первое, спрашивающий говорит: Меня очень смущает вот какая про­блема. По образованию я врач, и я всегда в глубине души чувствовал, что это хорошо. Однако моей работе, самой моей деятельности внутренне присущ отказ принять болезнь и смерть, нездоровье и человеческие стра­дания.

И здесь нужно сделать разграничение. Болезнь, нездоровье и страдание - это одно; смерть же - совершенно другое. В западном уме болезнь, не­здоровье, страдание и смерть объединены и засунуты в одну упаковку. От­сюда возникают эти проблемы.

Смерть прекрасна, но не такова болезнь, не таково страдание, не таково нездоровье. Смерть действительно прекрасна. Смерть - это не меч, рассе­кающий вашу жизнь, она похожа на цветок - на высший цветок, что рас­цветает в последнее мгновение. Это пик. Смерть есть цветок на древе жиз­ни. Это не конец жизни, но ее кульминация. Это высший оргазм. В смерти нет ничего плохого; она прекрасна - однако нужно уяснить, как жить и как умирать.

Есть искусство жизни, и есть искусство умирания, и второе искусство более ценно, нежели первое. Второе можно познать лишь тогда, когда вы уже познали первое. Лишь те, кто знает, как правильно жить, знают, как правильно умирать. И смерть тогда становится дверью в божественное.

Итак, первое: пожалуйста, оставьте в покое смерть. И думайте о болез­ни, нездоровье и страдании. Вам не нужно бороться со смертью. Это и вызывает затруднение в западном уме, в западных больницах, в западной ме­дицине. Люди борются со смертью. Люди буквально прозябают в больни­цах, живя на одних лишь таблетках. Их напрасно заставляют жить, тогда, как для них естественно было бы умереть. И благодаря медицинской под­держке смерть их откладывается. От них нет никакого толку, жизнь для них бесполезна; игра завершена, с ними все кончено. И поддерживать их жизнь - только обрекать их на большие страдания. Иногда они могут быть в коме, причем человек может быть в коме месяцами и годами. Но из-за противо­стояния смерти в западном уме возникла проблема: что делать, если чело­век находится в коме и никогда не выздоровеет, но его жизнь все-таки можно поддерживать годами? Он будет трупом, всего-навсего дышащим трупом - вот и все. Он просто будет прозябать, а жизни все равно не будет.

К чему? Почему бы не позволить ему умереть? А между тем, существу­ет страх смерти. Смерть - это враг, как же можно поддерживать врага, смерть?

Поэтому в западном уме царит беспросветная путаница. Что делать? Можно ли позволить человеку умереть? Можно ли позволить человеку ре­шать, умирать ему или нет? Можно ли позволить решать семье, хочет она его смерти или нет? - ведь человек иногда бывает без сознания и не может решать сам.

Но правильно ли будет помочь кому-то умереть? В западном уме воз­никает сильный страх. Умереть? Это значит, что вы убиваете человека! То­гда как вся наука существует во имя сохранения его жизни.

Как это глупо! Жизнь сама по себе не имеет ценности, если она не ра­дость, если она не танец, если в ней нет творчества, если в ней нет любви - жизнь сама по себе бессмысленна. Просто жить бессмысленно. Приходит время, когда человек уже прожил, приходит время, когда естественно уме­реть, когда прекрасно умереть. Это как если бы вы весь день работали и по­сле этого заснули. Смерть - это своего рода сон, глубокий сон. Вы опять будете рождены в новом теле, с новым механизмом, с новыми способно­стями, с новыми возможностями, новыми проблемами. А это тело старо, и его придется оставить, оно всего лишь временное прибежище.

А между тем, бывают люди, которые боятся даже сна. Всего несколько дней назад я читал книгу, автор которой утверждает: «Не нужно спать. Это пустая трата времени». Человек живет почти треть своей жизни во сне - а это вовсе не жизнь, потому что он ничего не создает, не работает. В чем смысл поддержания человеческого сна? Рано или поздно изобретут таблет­ки, под воздействием которых человек сможет совсем избежать сна. Вы только представьте себе мир, в котором сон станет невозможным, в кото­ром вам не позволят даже спать.

В России изобрели способы обучения детей во сне. Неужели вы не ос­тавите в покое даже сон? Это называется гипнообучением. Здесь используют магнитофонную запись, которая ночь напролет учит и учит математике, истории, географии. Ребенка и так весь день мучили в школе, а теперь вы не можете позволить ему даже отдохнуть. Западный ум слишком утилита­рен. Он не верит в отдых - он верит в работу. Его дух есть дух работы, а не расслабления. И утром ребенку опять приходится отправляться в школу. Если вы не позволите даже спать, вы создадите в этом мире еще больше невротичных людей.

И автор этот намекает, что сон возможно полностью устранить с помо­щью таблеток, и человек сможет бодрствовать семьдесят лет. Вы только представьте себе такой кошмар! Эти люди, что против сна, также против смерти. Они против какого бы то ни было расслабления, отпускания. И они продолжают бороться.

А между тем, у нас на Востоке есть другая точка зрения: смерть - это не враг, а друг. Смерть дает вам отдых. Вы устали, вы прожили свою жизнь, вы познали все радости, которые можно познать в жизни, вы полностью сожгли свою свечу. А теперь идите в темноту, отдохните какое-то время и затем снова можете рождаться. Смерть возродит вас вновь, в большей све­жести.

Итак, первое: смерть - это не враг.

Второе: смерть есть величайшее в жизни переживание, если вы способ­ны умереть сознательно. А вы способны умереть сознательно лишь в том случае, если вы не против нее. Если же вы против нее, вы начинаете сильно паниковать, очень пугаться. А когда вы так сильно пугаетесь, что не в со­стоянии терпеть этот страх, в теле срабатывает естественный механизм, ко­торый выделяет наркотик, и вы делаетесь бессознательными. Существует такая точка, за пределами которой способность терпеть становится невозможной, и вы делаетесь бессознательными. Так миллионы людей умирают бессознательно, упуская великую возможность, величайшую из всех воз­можностей. Это самадхи, это сатори, это медитация, это случается с вами. Это естественный дар.

Но если вы способны оставаться бдительными и видеть, что вы не те­ло... А вы непременно увидите, потому что тело исчезнет. Вскоре вы смо­жете увидеть, что вы не тело, что вы отделены. Затем вы увидите, что вы отделяетесь и от ума. После чего ум исчезнет. И тогда вы будете чистым пламенем осознанности, и здесь произойдет великое благословение.






© 2023 :: MyLektsii.ru :: Мои Лекции
Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав.
Копирование текстов разрешено только с указанием индексируемой ссылки на источник.