Структура. Матфей написал свое евангелие для Церкви, для нового избранного народа, который, по крайней мере на какое-то время

Матфей написал свое евангелие для Церкви, для нового избранного народа, который, по крайней мере на какое-то время, пришел на смену прежнему избранному народу Изра­иля. Евангелие начинается с родословия Иисуса (Мф. 1 — 2). Далее приводятся повествовательные материалы, глав­ным образом из Евангелия от Марка (обычно в сжатом виде), и пять бесед Иисуса (впрочем, некоторые материалы этих бе­сед тоже взяты у Марка). Беседы состоят из более или менее длинных «проповедей», к которым в подходящих местах до­бавлены отдельные изречения Иисуса. Каждая беседа закан­чивается фразой вида «И когда Иисус окончил слова сии...».

Адресованность евреям

Пятичленная композиция этих бесед подразумевает, что Матфей, адресуясь к своим еврейским читателям, представ­лял им Иисуса в качестве нового и более великого Моисея. Как и Моисей, Иисус провозглашает часть Своего закона с горы. Количество его бесед соответствует количеству книг Моисеевых, называемых также Пятикнижием в связи с тем, что их пять (Бытие, Исход, Левит, Числа, Второзаконие). Матфей даже опускает рассказ о «лепте вдовы», чтобы со­вместить в одном разделе обличение книжников и фарисеев (Мф. 23) с беседой на горе Елеонской (Мф. 24 — 25) и тем са­мым сохранить пятичленную композицию (в отличие от Мк. 12: 38 и далее; Лк. 20: 45 и далее).

У Матфея это сопоставление Иисуса с Моисеем прогляды­вает и в других местах, например при заимствовании фразеологии из повествования о Моисее в описании младенчества Иисуса и Его Преображения (ср. Мф. 2: 13, 20-21; 17: 2, 5 с Исх. 2: 15; 4: 19-20; 34: 9; Вт. 18: 15). А в Нагорной проповеди Сам Иисус, согласно Матфею, сопоставляет Свое учение с за­коном Моисеевым в ряде высказываний вида «Вы слышали, что сказано древним... [далее следует ветхозаветная цитата или ее пересказ], а Я говорю вам...» (Мф. 5: 21, 27, 31, 33, 38, 43; в отличие от Лк. 6: 27-35).

Помимо пятичленной композиции бесед, встречается и множество других указаний на композиционные наклонно­сти Матфея. Он тяготеет к группированию элементов по три и по семь. Например, он делит родословие Иисуса на три раз­дела (Мф. 1: 17), а в поучениях Иисуса выделяет три примера праведного поведения, три запрета и три заповеди (Мф. 6: 1 — 7: 20). В Мф. 13 приведено семь притч, и семь раз про­возглашается горе книжникам и фарисеям в Мф. 23. Хотя некоторые из таких числовых сочетаний могут восходить не­посредственно к Иисусу или обуславливаться самой факто­логией событий, их частая повторяемость у Матфея свиде­тельствует, что они привлекают его больше, чем других евангелистов.

Цель

В связи с композиционно отредактированным изложением учения Иисуса, выделением в нем этического аспекта и сосредоточенностью на теме ученичества возникают предпо­ложения о том, что Матфей создавал свое евангелие в качест­ве катехизического наставления для новообращенных или доктринального наставления для руководителей Церкви, либо предназначал его для литургических и проповедничес­ких чтений в службах ранней Церкви. Однако само еванге­лие порождает гораздо более глубокое впечатление: что оно написано для того, чтобы укрепить еврейских христиан, страдающих от гонений, предостеречь их от слабости и веро­отступничества и призвать их принимать гонения как воз­можность благовествовать всем народам.

То, что Матфей неоднократно подчеркивает исполнение Иисусом ветхозаветного закона и мессианских пророчеств (такое-то и такое-то событие произошло, чтобы сказанное та­ким-то и таким-то пророком исполнилось), а также то, что он прослеживает родословие Иисуса от Авраама, отца еврей­ского народа, и прославленного царя Давида, служит еще од­ним свидетельством ориентации Матфея на евреев. В отли­чие от этого, Марк вообще не прослеживает происхождение Иисуса; для его, в основном нееврейских, читателей (как и для большинства современных читателей) оно представляло мало интереса.

Специфически еврейские черты дополнительно проявля­ются в характерном для иудаизма обозначении Бога как «От­ца Небесного» (пятнадцать раз у Матфея, только один раз у Марка, а у Луки — ни разу⁸³) (Синод, перевод: семнадцать, два и один соответственно. — Прим. перев.), в подстановке слова «небеса» вместо слова «Бог» (особенно в выражении «Царство Небес­ное», когда другие евангелисты пишут «Царство Божие»), в типично иудейском внимании к эсхатологии (у Матфея бесе­да на горе Елеонской на добрую главу длиннее, чем у Марка и Луки), в частом титуловании Иисуса «Сыном Давидовым», в упоминаниях иудейских обычаев без пояснений (Мф. 23: 5, 27; 15: 2; в противоположность пояснениям в Мк. 7: 2-4), в рассказе об уплате Иисусом подати на храм (Мф. 17: 24-27; в других евангелиях отсутствует) и в том, что в некото­рых высказываниях Иисуса содержатся специфически ев­рейские мотивы (например, «Я послан только к погибшим овцам дома Израилева» [Мф. 15: 24]; «На путь к язычникам не ходите и в город Самарянский не входите; а идите наипаче к погибшим овцам дома Израилева» [Мф. 10: 5-6]; см. также Мф. 5: 17-24; 6: 16-18; 23: 2-3). Рассказывая о рождестве Иисуса (Мф. 1 — 2), Матфей подчеркивает, что Он принадле­жит к роду Давида и с этой точки зрения, следовательно, яв­ляется законным претендентом на иудейский престол. Мат­фей также опровергает исходящее от иудеев обвинение в том, что ученики Иисуса якобы выкрали Его тело (Мф. 28: 11-15).