Голова без ног

КОМПЬЮТЕР НА СЛУЖБЕ У РЕБЕНКА?

Если тело ребенка в наши дни не может выражать себя с тою же полнотой, что раньше — для этого оно слишком замкнуто и несвободно, — то разум может обрести свободу и создавать целые миры, играя с компьютером. Ведь в распоряжение детей поступила телеинформатика!

Она представляет для детей положительное начало в том смысле, что никакой человек нс командует ими и ничего им не навязывает. Кроме того, они чувствуют, как их ум, в особенности логическое мышление, становится таким же острым, как у взрослых. Однако бесспорно и то, что из этих игр совершенно исключена сфера человеческих привязанностей, а удовольствие от них — это удо­вольствие, возбуждаемое cyiy6o умственной деятельностью; чувства здесь ни при чем — ты или прав или неправ. И если неправ, то это значит, что ты допустил логическую ошибку. Однако на самом деле речь вовсе не о твоей правоте — все дело в логике, которая сама по себе является только средством... Но чему служит это средство?

Электронные игры изолируют детей, хотя несколько приятелей и могут собраться вокруг одного автомата. На какое-то время дети группируются вокруг него и по очереди один за другим «ловят кайф» на виду у остальных. Стучат по машине, чтобы выпали монетки, передают друг другу жетоны. Во время электронной игры человек уединяется, как для телефонного разговора, но собеседник рассудочен и анонимен, у него нет ни лица, ни сердца. Ребенок находится на тренажере, он ведет космическую войну, как космонавт в кабине корабля.

В одной популярной у детей игре имитируется голос собеседника: в ответ на удачный ход голос робота произносит: «Ты молодец». Сторонники этих забав возражают опасающимся за эмоциональный мир ребенка психологам: «Но тут как раз происходит диалог, в

который не вмешиваются родители; это дает ребенку веру в себя и в свою сообразительность. В ту сообразительность, которая обус­ловлена логическим мышлением».

Педагоги настаивают, что синтетический голос обучающей машины никогда не заменит ученику речевых отношений с учителем. Если преподаватель довольствуется тем, что навязывает ученику знания и поведение, если он не будит пытливости и не воодушевляет ребенка, тогда его обязанности по раздаче знаний вполне может выполнять компьютер. Этот заместитель, по крайней мере, не злоупотребит властью над детьми и не допустит садизма в своем отношении к ним.

Ностальгия по старым играм-конструкторам подсказывает, что телеинформатика препятствует развитию воображения у ребенка. Миниатюрные модели с дистанционным управлением, очаровательные муляжи инструментов современного мира, якобы мешают ребенку мечтать. Так ли это? Говорят, что игрушки с дистанционным управлением очень полезны для развития пространственной ориен­тации: вправо, влево, вперед, назад...

Я думаю, что нежелание замечать в своей эпохе динамику и те изменения, на поиски которых' толкает нас развитие техники — наш недостаток. В конце концов, меняется оформление жизни, а значит, меняется и ее ритм, и ее пространство. Не следует ли больше доверять человеку как таковому, чтобы лучше приспособиться к жизни, и за совершенно различными формами обнаружить одни и те же функции или нечто, заменяющее эти функции, которые человек все равно не мог бы выполнять так, как его предки. Ему удается защитить и реализовать себя другими средствами.

То, что «теперь всё не так, как раньше», вовсе не обязательно означает регресс. «Новые» отстаивают новые формы, которые поз­воляют современному человеку вести диалог на равных с человеком древности, в то время как «древние», напротив, склонны к ностальгии и не видят ничего положительного, созидательного в трудах по­томков'. Они оплакивают прошлое, представляя его в виде золотого

* Здесь — намек на спор «древних» и «новых»: дискуссию об отношении к античному наследию, имевшую место во Франции на рубеже XVII и XVIII веков. — Прим. пер.

века и, между прочим, забывая, что в этом прошлом существовали принуждение и фрустрации другого порядка, но столь же пагубные, как в наши дни. Тот же самый спор «древних» и «новых» завязался вокруг игрушек. Нынешние дети пренебрежительно относятся к плас­тмассовым игрушкам; это для них не более чем муляжи: они ломают их без малейшего огорчения, а между тем их родители немало горевали в свое время, лишаясь своих — деревянных или метал­лических.

Любимыми игрушками были те, с которыми ребенок себя ото­ждествлял, и если они ломались или пропадали, для него это было все равно что потеря друга. Электронная игрушка — это не друг, а инструмент. Мы это уже видели на примере кукол, которые говорят и делают пи-пи: чем больше функций заложено в какой-нибудь предмет, тем меньше будет его любить ребенок, потому что он не может проецировать на этот предмет свою эмоциональную жизнь;

здесь функциональная жизнь, а не эмоциональная. Кукла, по приказу повторяющая то, что записано на магнитной ленте, и ничего более, — существо однообразное, это не человек, который изо дня в день создает свои чувства и мысли. Вместо того, чтобы поощрять меж­личностные отношения, подобные игрушки будут способствовать по­ведению, обусловленному рефлексами, — по существу, животному.