Замещение

Чтобы выразить все сразу,

Кулаком я бью по тазу.

Олег Григорьев

Замещение — это механизм психологической защи­ты от неприятной ситуации, в основе которого лежит перенос реакции с недоступного на доступный объект или замена неприемлемого действия — приемлемым. За счет такого переноса происходит разрядка напряжения, созданного неудовлетворенной потребностью. Для дос­тижения эффекта замена должна быть достаточно близ­ка первично желаемому объекту или результату, чтобы хотя бы отчасти разрешить существующую проблему. За­мещение — это та защита, которую все люди (и взрос­лые, и дети) обязательно используют в повседневной жизни. Так, у многих детей нет возможности не только наказать своих родителей за их проступки или неспра­ведливое поведение, но и просто им противоречить. По­этому в качестве «громоотвода» в ситуации злости ре­бенка на родителя может выступить игрушка, домашнее животное или другой ребенок. Капризы, которые нельзя направить на отца (неприемлемый для этого объект), прекрасно могут быть направлены на бабушку — как на объект, для этого вполне приемлемый («вот кто во всем виноват»).

Итак, суть замещения состоит в переадресации реак­ции. Если при наличии какой-либо потребности желае­мый путь для ее удовлетворения закрыт, активность че­ловека ищет другой выход для достижения поставленной цели. Защита осуществляется через перенос возбуждения, не способного найти нормальный выход, на другую ис­полнительную систему. Однако способность человека пе­реориентировать свои поступки с лично не допустимых на допустимые или с социально не одобряемых на одоб­ряемые — ограниченна. Ограничение определяется тем, что наибольшее удовлетворение от действия, которое за­мещает желаемое, возникает у человека тогда, когда близ­ки мотивы этих действий, т. е. когда они размещены на соседних или близких уровнях мотивационной системы человека.

Одна отличница рассказала нам такую исто­рию. Из-за того что у нее по всем предметам были пятерки, ей очень хотелось получить двойку, — что­бы не быть изгоем среди других детей. Но ведь двойку тоже ставят за «дело», за то, что ты ничего не знаешь, не соображаешь или на что-то совсем неспо­собен. Она, к ее «несчастью», всегда хоть что-то знала, соображала и хоть чуточку была способна. А специально делать ошибки или прикидываться, что ни­чего не знает, ей совесть не позволяла. Поэтому, если она и получала изредка плохую отметку, то это была тройка.

Но все-таки настал тот день, когда ее мечта сбы­лась — она получила двойку по физкультуре, за мета­ние мячика. И эта двойка была самая настоящая! На тройку надо было метнуть мячик на двадцать метров, а она метнула только на семнадцать! И как ни стара­лась, дальше метнуть не могла! Учителю физкультуры не оставалось ничего другого, как поставить ей закон­ную двойку в журнал. Нужный эффект был достигнут, теперь можно было всем не кривя душой рассказывать, что и ты — двоечница. Переадресация мотива с интел­лектуальной деятельности на физическую позволила девочке хотя бы частично разрешить внутриличностный конфликт («Я — «белая ворона», я — не как все: даже двойку законную не могу получить»).

Чувство неполноценности, бессилия, беспомощно­сти, возникающее от невозможности реализовать желае­мое, нередко может обернуться стремлением к разруше­нию и саморазрушению. В стрессовых ситуациях, в обста­новке кризиса подобные агрессивные формы замещения учащаются. Однако хорошо известно, что даже скрытая агрессия отравляет человека. Поэтому люди стихийно вы­работали замещение некоторых ее видов. Когда ребенок швыряет в угол учебник немецкого языка, начинает воз­мущаться и кричать, что не будет делать это «проклятое домашнее задание», — его агрессия разряжается благода­ря мышечному или шумовому эффекту. Все мы неодно­кратно наблюдали специфические реакции разрядки агрессии: «плюнуть с досады», «топнуть ногой», «ударить кулаком по столу» — или ее перенос на «козла отпуще­ния».

Характер поступка при замещении часто совершенно случаен, т. к. для человека важно лишь то, чтобы совер­шаемое действие было способно обеспечить ему опре­деленную разрядку в ситуации ущемления интересов. Однако если с помощью этой защиты удалось, хотя бы частично, достичь исходной цели — замещение более эффективно. Например, при невозможности ударить обидчика, возникает стремление его оскорбить. Другой распространенный вид замещения наблюдается, когда, исчерпав аргументацию в споре, человек приходит в ярость и срывается на крик. Такие способы поведения мы подробно анализировали, говоря о социально не одобряемых, но эффективных, с точки зрения детей, ко-пинг-стратегиях.

Замещение может осуществляться разными способа­ми. Первый способ — замещение одного действия дру­гим. Мальчик не может нарисовать крейсер, и от злости рвет рисунок. Второй способ — замещение действия сло­вом. Девочка боится ударить мальчика и, отойдя подаль­ше, начинает его обзывать.

Считается, что при прочих равных условиях замеще­ние одного действия другим эффективнее, чем замеще­ние действия словом. Тем не менее, стандартной фор­мой замещения грубой силы, нацеленной на наказание или оскорбление действием, служат брань и словесные оскорбления. Они используются как предохранительные клапаны для выхода переполняющих человека чувств, предотвращая физическое воздействие. Показано, что у человека, привыкшего решать свои проблемы с помо­щью грубой силы, запас скверных слов существенно меньше, чем у человека, не склонного к дракам. Чело­век, которому наступили на мозоль, либо ударит насту­пившего, либо обругает. Одновременное обращение и к тому и к другому происходит редко.

У ребенка, словарный запас которого еще мал, мы нередко можем наблюдать обратное: замену слова — действием. Так, отец и мать маленькой девочки ссори­лись в ее присутствии. При этом превосходство было на стороне отца, который буквально «забивал» свою жену словами. И вдруг свидетель этого конфликта, девочка, сочувствуя слабой стороне, матери, дала ей такую реко­мендацию: «Мама, ты с ним не разговаривай. Ты его — куси...»

Надо иметь в виду, что у многих людей правополушарного склада такой вариант замещения возможен и в более зрелом возрасте. Вспоминается ситуация заседа­ния научной лаборатории, на котором девушка, молодой специалист, делала свое первое научное сообщение. Оно получилось несколько путаным, поэтому старшие науч­ные сотрудники буквально забросали ее вопросами и за­мечаниями. Особенно свирепствовал один из них, его комментарии звучали просто издевательски. Не будучи способной ему ответить и желая во что бы то ни стало заставить его замолчать, девушка схватила толстую мо­нографию и стукнула ею обидчика по голове. Эффект был достигнут...

Если невозможно не только побить или обругать обидчика, но даже как-либо обнаружить свое негативное отношение к нему, т. е. изменить характер реакции, то напряжение разряжается заменой мишени: человек на­правляет свою реакцию на другого человека или пред­мет. И это — третий способ замещения. Одной из форм замещения этого типа считают замещающую любовь. Одинокий ребенок, с которым никто из сверстников не хочет дружить, дружит со своей морской свинкой или с воображаемым мальчиком, персонажем своей любимой книжки.

Замещение может разворачиваться также путем пе­ревода действий в иной план — из реального мира в мир утешительных фантазий. Как известно, человек не только охраняет, но и творит свой внутренний мир, и когда не может достичь желаемого во внешнем ми­ре, то погружается в события, осуществляемые в мире внутреннем, реализуя себя в них. Маленькие дети, кото­рые воспитываются в детском доме, встретив любого не­знакомого человека, пришедшего по делу в их детский дом, видят в нем своего отца или мать. Таким образом они пытаются удовлетворить свое неутоленное желание любви, единения, близости. Эта отвлеченная и отчуж­денная форма любви служит наркотиком, облегчающим боль, вызванную реальностью: одиночеством и обделенностью.

Ребенок погружается в мир фантазий, где можно дос­тичь всего, чего он пока еще не может добиться в жиз­ни, когда действительность его разочаровывает. Напри­мер, подросток оказался свидетелем того, как хулиганы на улице пристали к женщине. Он хотел вмешаться, но испугался, подумал, что ему тоже попадет. Вот он при­шел домой, поел, притушил свет, лег на тахту, надел на­ушники, включил музыку и представил, как он — силь­ный и смелый, совсем как Жан-Клод Ван Дамм, — всту­пает в драку с хулиганами, разбрасывает их в разные стороны и спасает женщину. И она ему говорит: «Боль­шое спасибо Вам, молодой человек. Что бы я без Вас делала...»

Уход в мечту, фантазию — типичный вариант защит­ного поведения детей. Приведем наиболее яркие приме­ры, иллюстрирующие этот вид замещения.

Диалог психолога и ученика 1 класса Коли К. с кон­формным типом личности по рисунку на тему «Я и мои друзья». На рисунке изображены два мальчика, которые переходят дорогу по зеленому сигналу свето­фора.

Коля: «Я, Филипп и Боря дорогу переходим — собра­лись гулять».— Психолог: «Так было?» — «Нет, так никогда не гуляли». — «А ты сам дорогу переходишь?» — «Самому переходить очень хочется, а мама не пускает, боится, что меня машина задавит».— «Ты считаешь, что мама права?» — «Права. Самому дорогу нельзя пе­реходить. Я маленький. Мне бежать хочется, а мама удержит».

Семилетнему мальчику очень хочется научиться пе­реходить через дорогу самостоятельно. Но мама ему это делать пока не разрешает — боится, что он будет перебе­гать дорогу перед движущимся транспортом. И вот, с по­мощью рисунка на совершенно не относящуюся к этой потребности тему «Я и мои друзья», ребенок успешно реализует свой мотив. Не один, а с друзьями, не наобум, а по нужному сигналу светофора, он все-таки переходит дорогу сам, без мамы. Разговор с психологом показыва­ет, что на сознательном уровне мальчик с конформным типом личности, привыкший следовать мнению значи­мых для себя окружающих, утверждает, что «самому до­рогу нельзя переходить», так как он «маленький», ему «бежать хочется» и только мама в такой ситуации «удер­жит». Однако на подсознательном уровне, посредством фантазии, его скрытая потребность может быть реализо­вана.

Еще один пример иллюстрирует проявление защит­ного механизма замещения с элементами компенсации. Третьеклассники рисовали на тему «Когда очень хочет­ся, но нельзя». Таня Г. описала свой рисунок так:

«Мы идем по улице с Ирой. Вдруг какой-то дядька надо мной смеется. А я ему говорю: " Дурак ". Он меня стукает по плечу своим ботинком. А я ему еще раз: " Дурак ". А Ира говорит: " Псих! "».

Психолог: «А в жизни ты так можешь?» — Таня: «В жизни так не могу, а хочется. На рисунке могу».— «А когда тебе хочется кого-нибудь обозвать?» — «Хочется обозвать, когда обидно. Например, маму, папу, дедушку, бабушку. Получила пятерку, а пошу­тила, что двойку. А они стали кричать. Юмора не по­нимают».

Непонимание взрослых и агрессия с их стороны («ста­ли кричать») вызвали у девочки чувство обиды и жела­ние ответить им тем же (наверняка кто-то из них, после ее неудачной шутки, обозвал Таню дурой). Обругать сво­их родных девочка не могла, однако неудовлетворенная потребность сохранилась. Тема для рисования дала ей прекрасную возможность реализовать эту скрытую по­требность. На рисунке были изображены две девочки, изо ртов которых вылетали слова «дурак» и «псих», на­писанные большими буквами. В данном случае замеще­ние реализовано посредством переноса действия из ре­ального мира в мир фантазии. Это связано с неспособно­стью ребенка удовлетворить свои желания (отреагировать обиду и выразить агрессию) в реальном мире. Вместе с тем, на рисунке мужчина не только обзывает девочку, но и ударяет ее ботинком по плечу. Ударить его в ответ, даже на рисунке, девочка не способна, и она замещает это невозможное для себя по отношению к взрослому мужчине действие — другим, возможным для нее дейст­вием.

Рисунок и рассказ на тему «Удивительный случай» ученика 1 класса Олега Ч.: «Когда дул ветер, почувст­вовал, что подсолнухи говорили со мной. Говорили о хо­рошем мальчике. Он самый был хороший, самый добрый, с ребятами хорошо говорил».

Психолог: «А что бы ты мог сказать подсолнухам?» — Олег: «Мог бы сказать, что я хороший мальчик».

Очень замкнутый и одинокий мальчик (которого да­же не хотели принимать в первый класс, так как он был плохо готов к школе) испытывает трудности и в учебе, и в общении с детьми. В своей фантазии он наконец находит замещающий объект (подсолнухи), которые не только общаются с ним, но и считают его «хорошим мальчиком», на самом деле умеющим с ребятами «хо­рошо говорить». Понять, насколько актуальной для Олега является потребность в том, чтобы его считали хорошим, помогает ответ мальчика на вопрос психолога «А что бы ты мог сказать подсолнухам?». Оказывается, что самой важной информацией, которая выносится во внешний мир, является то, что этот мальчик все-таки хороший...

Вместе с тем, фантазии иногда могут быть опасными не только для самого ребенка, но и для его близких. Так, если Олегу Ч. не удастся наладить контакт со сверстни­ками и сравняться с ними в учебе, он может еще глубже уйти в свой внутренний мир, полностью отгородиться от мира внешнего и жить в плену своих иллюзий. Или другой пример — ребенок, родившийся после смерти родного брата или сестры. В психике матери такой ре­бенок нередко оказывается заменой умершего, и его жизнь может стать очень трудной. В подобных случаях родители умершего ребенка иногда активно форми­руют деструктивные фантазии, стремясь заместить не­желательную реальность другой — более желатель­ной. Так, Винсент Ван-Гог, родившийся через год после смерти первенца (тоже Винсента), оказался в этой роли. В его семье запрещено было говорить о смерти брата. Аналогично и Сальвадор Дали свои эксцентрические выходки и непонятные окружающим поступки прямо объяснял желанием создать дистанцию с умершим до его рождения братом, тоже Сальвадором, чтобы их не путали.

Достаточно распространенным вариантом замещения является также регрессия — перевод поведения в ранние, незрелые, детские формы. В этом случае часто можно наблюдать эгоистическое и безответственное поведение, когда допустимы и капризы, и истерики. Проявляющие­ся детские формы демонстративны и призваны замаски­ровать, заместить, отодвинуть поведение, которое чело­век в данный момент по каким-то причинам не хочет принимать и осуществлять [108]. Так, после рождения сестренки ее четырехлетний брат, вполне самостоятель­ный и уважаемый всеми мальчик, умеющий не толь­ко ходить, но и прыгать и бегать, который сам ест, сам одевается и, стоя на табуретке, декламирует наизусть почти все стихотворения Чуковского, вдруг в одно мгно­вение кардинально меняется. Сначала он перестает ходить, начинает ползать и рвет в клочья все свои кол­готки. Потом отказывается есть сам, требуя, чтобы его кормили с ложечки или, лучше, дали пососать мамину грудь. И наконец, он перестает говорить и начинает сюсюкать, не слезает с рук родителей и беспрестанно ка­призничает.

Известный психолог П. Жане обратил внимание на то, что человек откатывается к ранним, низшим формам поведения, когда не выдерживает напряжения, которого от него требуют высшие, взрослые формы поведения. Например, стремление человека к успеху и самоутвер­ждению, не уравновешенное его физическими или пси­хологическими способностями, нередко может привести к неврастении и уходу в болезнь вследствие невозможно­сти осуществить желаемое. Рассказ восьмилетней третье­классницы Жанны У. иллюстрирует это положение:

«Я мечтаю стать такой же маленькой, какой я бы­ла. Не надо делать уроки, не надо мучиться с колами, двойками, тройками. Не надо мучиться жевать, а только соску сосать да валяться в кровати. Так хоро­шо, когда тебя носят на руках и убаюкивают! Люблю все делать хорошо. А хорошо делать — сил нет. Когда двойку или тройку получу — голова болит. Тогда хочет­ся накрыться одеялом и лежать. Очень переживаю, ко­гда двойки и тройки получаю».

Высокие требования, которые Жанна предъявляет к себе («люблю все делать хорошо»), приводят к упадку сил и желанию превратиться в младенца, которому уро­ки делать не надо. В основе этого желания лежит целый спектр мотивов: потребность в безопасности, материн­ской защите и спокойствии, в заботе и любви (инфан­тильные тенденции, признаки депрессии), потребность избегать работы и ответственности. Кроме того, жела­ние снова стать маленьким может быть обусловлено по­требностями вызывать восхищение, быть любимым, зна­чимым во взаимоотношениях. Защитный механизм рег­рессии, позволяющий всегда вернуться к простым и хорошо усвоенным формам поведения, развивается в раннем детстве. Регрессия сдерживает чувство неуверен­ности в себе и страх неудачи, связанные с проявлением инициативы. Родители нередко поощряют формирова­ние регрессивного поведения, т. к. находятся со своим ребенком в отношениях эмоционального симбиоза и хотят, чтобы он всегда оставался маленьким. Если этот способ поведения станет стереотипным, то во взрос­лом состоянии человека будет отличать инфантилизм: легкая смена настроения, потребность в стимуляции, контроле, подбадривании, утешении, непереносимость одиночества, импульсивность, податливость влиянию окружающих, неумение доводить начатое дело до конца и т. д.