Как все началось

В октябре 1981 года начали появляться первые симп­томы болезни. Это случилось внезапно, в период, когда у меня с мужем только, можно сказать, все начиналось. Наши дети были почти взрослыми, и я впервые за многие годы почувствовала себя свобод­ной. Нашей младшей дочери было шестнадцать. У меня было много планов на будущее. Орал Робертс пригласил меня с Джоном быть почетными гостями на церемонии, посвященной открытию Города Веры — медицинского и исследо­вательского центра в Талсе, Оклахома. Наш сын Пол был студентом медицинского института Орала Робертса, поэтому для нас предоставлялся особый случай принять участие в этой большой церемонии.

Первый день прошел очень весело. Мы с Джоном вместе провели прекрасное время, но в ту же ночь я начала испытывать болезненные симптомы в сво­ем теле. Появилось легкое головокружение, подня­лась температура, меня знобило. Мои зубы стучали от холода, тогда как мое тело горело от лихорадки. Все эти симптомы прогрессировали в худшую сто­рону на протяжении следующих трех недель. Я не могла спать. Когда вы не можете спать в течение долгого периода времени, это еще более усугубляет ваше нездоровье. Я слабела на глазах. Спустя не­сколько недель я пожелтела и стала испытывать дополнительные боли.

Несмотря на все это, я пыталась делать работу по дому и участвовать во всех служениях нашей церкви. Особенно мне запомнилось одно служение. Я стала на колени, чтобы помолиться за одну женщину, а когда попыталась подняться, то обна­ружила, что не могу этого сделать. Я вынуждена была доползти к стулу и подтянуть себя наверх. Никто тогда не знал, даже я сама, насколько серь­езная моя болезнь.

Джон и я верили и провозглашали Слово Божье. Мы вместе искали Бога и молились Ему. Меня помазали елеем, как об этом сказано в послании Иакова 5: 14, 15. В общем, я делала все, что знала, но мне все равно становилось хуже.

Тем временем, пока все это со мной проис­ходило, приближалось большое событие в нашей церкви Лейквуд — конвенция Благодарения. Было сделано много приготовлений к этому событию, я даже купила себе новое платье и с нетерпением ожидала этот день. Мы с мужем решили, что мне необходимо показаться доктору для того, чтобы я смогла принять полное участие в этом долгождан­ном празднике.

Мы позвонили в " Город Веры", и нам порекомен­довали доктора в нашем родном городе Хьюстоне. В то время сам " Город Веры" еще не был запущен на полную мощность и не мог содержать большое количество пациентов, иначе бы я без колебания пошла бы туда. Я приняла их совет и обратилась к местному врачу — прекрасному христианину, спе­циалисту по внутренним болезням.

После первого обследования он сказал: " Миссис Остин, я думаю, вам необходимо пройти более глубокое обследование в больнице".

Я спросила его: " Могу ли я быть в качестве амбулаторной больной, так как на следующей неде­ле у нас намечается большая конвенция. Он мне ответил: " Нет. Я думаю, вам нужен осмотр, более тщательный, чем этот". Я согласилась пойти в боль­ницу, думая при этом, что меня не должны продер­жать там более двух дней. Как потом оказалось, эти два дня вылились в двадцать. Я прошла все, что только есть в медицине: несколько эхографий, снимки поперечного сечения верхней и нижней частей тела, биопсию костного мозга, маточную биопсию. Назовите что угодно — я все прошла!

Первый диагноз доктора был абсцесс печени вследствие попадания бактерии во время одной из наших поездок в Индию.

Врачи прописали лекарство, которое имело мно­го побочных эффектов, но, несмотря на это, доктора надеялись, что это средство поможет очистить внутренности от нарывов.

Некоторыми из побочных эффектов были то­шнота и депрессия. Одно лишь пребывание в боль­нице уже наводило на меня депрессию. Все вокруг меня усугубляло мою подавленность. Более того, лекарство помутило мое сознание, мне стало труд­но ясно мыслить. Я была ужасно усталой и слабой, и с большим трудом вставала с кровати. Однако дальнейшие исследования показали пол­нейшее отсутствие бактерий, амеб или паразитов. Следовательно, первый диагноз оказался под во­просом, и были назначены еще более глубокие исследования.

Наконец в один из дней в мою палату вошел доктор и уведомил меня о том, что послал мою кровь на анализ в город Синсинети. " Но зачем это нужно? " — спросила я. — " Разве недостаточно институтов здесь у нас, в Хьюстоне? " " Это для моего собственного успокоения, чтобы быть уве­ренным в том, что у вас нет злокачественной опух­оли", — был его ответ.

Рак — смертельный приговор!

Злокачественная опухоль! Я была просто поражена этими словами! Вплоть до сего момента даже возможность рака не посе­щала моего сознания. Многие годы я исповедовала, что никогда не получу рак или какую-либо другую болезнь. Так что когда врач сказал это, я подумала: " Это как раз то, чего я совсем, не ожидала. Я не хочу, чтобы, слово " рак" более упоминалось в моем присутствии".

Я позвонила Джону и сообщила ему о том, что сказал доктор. Я сказала: " Пожалуйста, не говори этого слова " рак", потому что у меня, его нет, и никогда не будет". В четверг, 10 декабря, Джон пришел навестить меня в больницу. Доктор встретил его в коридоре со зловещей новостью:

" Пастор, у вашей жены метостазирование рака печени. С химиотерапией или без, ей все равно осталось жить несколько недель. Мы можем попы­таться лечить, но это только слегка продлит ее жизнь. Однако, при всем при этом, мы не в состоянии обнаружить первичную опухоль. Более того, мы даже не знаем, где она находится. Обычно основная опухоль определяет начало рака, а уже затем рас­пространяется на печень, почки или другое место. Но мы не можем ничего обнаружить. С вашего согласия мы бы хотели провести пробную опе­рацию или колоноскопию с целью попытки об­наружить опухоль".

Сначала Джон не мог этому поверить, а потом сказал: " Доктор, я забираю мою жену домой. Мы будем молиться, и просить у Бога мудрости, как поступить в этой ситуации. Мы верим в чудеса, и верим в Того, Который их творит". Доктор ответил: " Ну что ж, пастор, на этот раз только настоящее чудо может вас спасти".

Когда Джон рассказал мне о диагнозе, то я сама удивилась себе. Хоть я и была сокрушена и шо­кирована, но истерики не наблюдалось. Я просто тихо сидела и слушала. Потом пришел доктор, и мы беседовали.

Одно обстоятельство все-таки расстроило меня. Наш сын Пол, будучи аспирантом хирургического факультета, проводил операцию в одном из цен­тральных госпиталей Хьюстона, как раз через до­рогу от нас. Джон позвонил ему и сказал: " Сын, приходи в больницу, твоя мать нуждается в тебе". Он бежал всю дорогу. Вскоре я услышала его отчаянные рыдания, усиливающиеся по мере его приближения по коридору. Поначалу я не могла понять, кто бы это мог быть, но позднее узнала моего " маленького мальчика" Пола.

Пол навещал меня в течение первых недель моей болезни и очень беспокоился за меня. Будучи меди­цинским врачом, он знал, каковы шансы на выздоровление больного раком печени и это разрывало его сердце. Пол знал, что Бог может меня исцелить, но то, чему его учили все эти годы и его меди­цинский ум говорили ему, что человек, у которого обнаружен рак печени, умрет. Обычно в таких случаях нет никакой надежды. Когда Пол вошел в мою комнату, я сказала ему: " Сын, мы обязаны бороться. Теперь ты должен быть бойцом и сра­жаться вместе со мной". Он ответил: " Хорошо, мама! " После этого он снова обрёл самообладание и оставался сильным духом на протяжении всей этой битвы. Мои папа и мама также поддерживали меня и держались оптимистически. Я была единст­венным ребенком в семье, но мои родители, даже будучи людьми немолодыми, ни разу не ударились в панику. Они стояли, как столпы веры (это всегда отличало их). Узнав, что меня выписали из боль­ницы, они тут же приехали к нам, готовые забо­титься обо мне и моей семье.