Глава седьмая. ВОСКРЕСЕНЬЕ, 26 МАЯ

10.30 утра в воскресенье 26 мая Горту вручили телеграмму от военного министра Антони Идена, которая гласила: «...Вся полученная мною информация свидетельствует о том, что французы не сумеют предпринять наступле­ние с рубежа Соммы, достаточно мощное, чтобы сохра­нились какие-то перспективы для Ваших совместных дей­ствий с союзниками на севере. Если это подтвердится, то создается такое положение, при котором решающее значение будет иметь сохранение английских экспедици­онных сил. При таких условиях Вам остается лишь един­ственный путь: пробиваться на запад, где все порты и побережье к востоку от Гравлина будут использованы для погрузки. Военно-морские силы предоставят кораб­ли и малые суда, а военно-воздушные силы обеспечат полную поддержку с воздуха. Поскольку отход может начаться очень скоро, необходимо срочно подготовить предварительные планы...»

Наступил момент для принятия решения. В ответной телеграмме Горт сообщал:

«Я не должен скрывать от Вас, что даже при самых благоприятных обстоятельствах большая часть англий­ских экспедиционных сил и их вооружения неизбежно будет потеряна».

Каково же было положение в это утро?

Принятое Гортом накануне вечером решение отка­заться от удара на юг вызвало целый ряд изменений, имевших решающее значение для спасения английских экспедиционных сил. Когда он читал телеграмму Идена,

обстановка характеризовалась тремя главными факто­рами.

Во-первых, продолжалось напряженное затишье на западном участке фронта. Горт уже полностью исполь­зовал его для выравнивания и укрепления слабой линии обороны на этом участке.

Во-вторых, он достиг соглашения с генералом Бланшаром о порядке отхода на реку Лис, в результате которого должен был резко сократиться фронт, занимае­мый английскими экспедиционными силами и 1-й фран­цузской армией. Бланшар и сам уже отбросил всякую надежду на наступление в южном направлении и в пол­ночь отдал соответствующие распоряжения, но из его выступлений на совещании и из его приказов было ясно, что он все еще верил в возможность удерживать обшир­ный плацдарм, прикрывающий Дюнкерк, с передним кра­ем на реке Лис. «Мы будем удерживать этот плацдарм, — писал он, — не помышляя об отступлении». Вопрос об эвакуации на совещании не поднимался. Горт получил телеграмму Идена по возвращении из штаба Бланшара.

Третий фактор заключался в том, что на восточном участке фронта 5-я дивизия прочно удерживала позиции на левом фланге войск Брука, тем самым обеспечив анг­лийским экспедиционным силам чрезвычайно важное преимущество: они получили еще одну передышку.

Поскольку восточному участку фронта, или «сраже­нию на левом фланге», придают столь большое значение, не мешает рассмотреть его в более широком плане. В своей книге «The Turn of the Tide» Артур Брайант го­ворит о том, что английские экспедиционные силы на во­сточном участке фронта «обороняли французскую гра­ницу против главных сил немецких армий, наступавших с северо-востока». Действительно ли это были главные силы немецких армий?

Возглавляемая Боком группа армий «Б», части кото­рой противостоял 2-й корпус Брука, состояла из 6-й и 18-й армий, насчитывавших в общей сложности шесть корпусов. Танковые дивизии, с которыми Бок начал наступление на Бельгию, после выхода на реку Диль были у него отобраны и переданы Рундштедту. На 26 мая группа армий «Б» состояла из пехотных дивизий; они не имели ни механизированных, ни автотранспортных средств и пользовались преимущественно конным транспортом.

В принципе это была армия образца 1918 года, с соответствующим темпом продвижения. Возглавляемая Рундштедтом группа армий «А», часть которой наступала перед 3-м корпусом на западном участке фронта, имела в своем составе 2, 4, 12 и 16-ю армии — в общей сложно­сти семнадцать армейских и четыре танковых корпуса. По численности личного состава она превосходила группу армий «Б» более чем втрое, но, что несравненно важ­нее, она включала всю массу танковых войск. Таким образом, весь потенциал немецкой армии, предназначен­ный для «блицкрига», был сосредоточен на южном и западном участках фронта. Однако не все силы обеих групп армий принимали непосредственнее участие в боях с союзными армиями северной группировки. Немецкая карта обстановки по состоянию на 24 мая — день на­чала сражения на восточном участке фронта — показы­вает, что девять с половиной немецких дивизий нахо­дились в соприкосновении с бельгийцами, полторы диви­зии располагались против английских позиций по линии старой границы, шесть — против 1-й французской армии, две пехотные и три танковые дивизии—в соприкосновении с английскими войсками на западном участке фронта.

К утру 26 мая Бок произвел некоторую перегруппи­ровку, имевшую большое значение. Три немецкие диви­зии подходили к позиции, которую заняла 5-я дивизия Франклина; две дивизии находились в соприкосновении с войсками, расположенными на старой границе, — в об­щей сложности пять дивизий плюс одна в ближайшем резерве. Однако и Рундштедт произвел важную пере­группировку. Пять танковых, одна моторизованная и три пехотные дивизии находились в соприкосновении с вой­сками западного участка фронта на линии канала, а две танковые и одна моторизованная дивизии — в ближай­шем резерве.

Эти цифры никак не могут подтвердить, что англий­ским экспедиционным силам на восточном участке фрон­та противостояли «главные силы немецких армий». Тем не менее положение на этом участке было трудным и очень опасным.

Однако у Брука было два неоценимых преимущества. Во-первых, его войска занимали старые позиции на гра­нице, а следовательно, имели прочную основу для рас­ширения фронта влево. К этому надо добавить хорошее

знание местности и ее оборонительных возможностей. Впрочем, необходимо пояснить, что, вообще говоря, обо­ронительные сооружения были рассчитаны на гораздо большее количество войск, чем имелось в наличии, но не было достаточно времени, для того чтобы информировать вновь прибывающие в этот район войска об этих соору­жениях. Второе преимущество было еще более ценным: Брук знал планы противника. 25 мая перед фронтом генерала Монтгомери патруль подбил немецкий штабной автомобиль. Находившемуся в нем подполковнику Кинцелю удалось убежать, но он оставил в машине набитый бумагами портфель. Брук, посетивший днем штаб Монт­гомери, увидел, что весь состав штаба занимается этими документами, и взял их в свой штаб, где они были пере­ведены. Документы почти полностью раскрывали груп­пировку немецких войск. Эти данные в то время и впо­следствии сослужили неоценимую службу для оценки немецких сил. Однако более непосредственное значение имел найденный среди документов план наступления 6-й немецкой армии в стык между английскими экспеди­ционными силами и бельгийскими войсками. Одним сло­вом, план предусматривал ограниченные наступательные действия на участке границы с целью сковать англий­ские экспедиционные силы и нанести главный удар в общем направлении на Ипр силами двух корпусов. На основе полученных данных Брук принял окончательное решение о расположении 5-й дивизии, этими же данными определялись и его последующие шаги.

Теперь проявилось и третье преимущество. Быстрота передвижения 5-й дивизии (осуществлявшегося главным образом при помощи штабных транспортных рот) ука­зывала на то, что Брук имеет превосходство в скорости над пехотой Бока с ее конным транспортом. Этому пре­восходству предстояло сыграть решающую роль в ходе боев на левом фланге. Именно благодаря этому штаб мог с некоторым оптимизмом оценивать положение на ближайшее будущее.

Однако в этот момент в штаб-квартире Гитлера при­нимались важные решения. Накануне Браухич приказал возобновить наступление на западном участке фронта.

Рундштедт, застраховав себя распоряжением Гит ­ лера, предоставлявшим решение этого вопроса на его личное усмотрение, игнорировал приказ Браухича. Те­перь Браухича вызвали в ставку Гитлера. Обсуждался вопрос о медленном темпе продвижения армий Бока, и было решено отдать приказ от имени фюрера о «дальнейшем броске танковых групп и пехотных дивизий с за ­ пада в направлении Турне — Кассель — Дюнкерк».

Бои на западном участке фронта полностью никогда не прекращались. Несмотря на приказ о приостановке наступления, немцы непрестанно стремились расширить свои плацдармы. К тому же приказ относился не ко всем направлениям западного участка. Южнее Сен-Венана местность была благоприятной для танков, и в тот день были предприняты предварительные действия, ко­торые должны были перерасти в двухсторонний охват, направленный наКеммел, с целью соединиться с 6-й ар­мией Бока и отрезать английские экспедиционные силы и силы французов от побережья. С течением дня в районе Сен-Венана и во всей полосе 2-й дивизии разго­релись упорные бои. Была брошена в бой 50-я дивизия, уже переподчиненная Бруку и ожидавшая транспортных средств, и под Карвеном уже втянулась в бой 151-я брига­да. Когда Брук после рекогносцировки фланга его войск, где образовался разрыв с бельгийской армией, вернулся в свой штаб, онузнал, что может рассчитывать только на 150-ю бригаду. Ввиду сложившейся на западе обста­новки отправку остальных частей дивизии пришлось за ­ держать.

Здесь уместно рассмотреть утверждение Артура Брайанта в его книге «The Turn of the Tide» о том, что «в то время Брук без всяких распоряжений сверху ко­ординировал передвижение как своего корпуса, так и 1-го корпуса, находившегося справа и отходившего за 2-м корпусом». 1-й корпус вначале состоял из 1, 2 и 48-й дивизий. Из них 2-я дивизия уже была изъята из корпуса и в товремя вела ожесточенные бои против не­мецких танковых войск на рубеже канала в 30 кило­метрах от позиций Брука. 48-я дивизия тоже была вы­ведена из корпуса и в то время находилась в 40 кило­метрах в противоположном направлении, создавая узлы сопротивления в районах Касселя, Арнека, Ледрингема, Ворму и Берга, где должна была решиться судьба

западного участка фронта. На линии границы оставалась только 1-я дивизия. Соседняя с ней 42-я дивизия была временно подчинена 1-му корпусу. Ни одна из этих дивизий в то время не отходила за 2-м корпусом. Ни одна из них фактически не начинала отходить до ночи понедельника, когда начался общий отход в соответст­вии с планом, изложенным Гортом и приспособленным к требованиям быстро меняющейся обстановки.

В то время как Горт в своем штабе старался оце­нить новые события, поступила вторая телеграмма от военного министра. Она заканчивалась следующими словами: «...у Вас не остается иного выхода, как отсту­пить к побережью... Рейно связывается с генералом Вейганом, и последний, несомненно, тотчас отдаст соответствующие распоряжения. Теперь Вам разрешается немед­ленно начать отход к побережью совместно с француз­ской и бельгийской армиями».

Таким образом, английское правительство приняло решение.

* * *

Во французской ставке генерал Вейган получил ра­диограмму с изложением содержания приказа генерала Бланшара об отходе на реку Лис. Вейган «послал за адмиралом Дарланом, чтобы рассмотреть вопрос о по­грузке войск на суда».

* * *

В 18.57 26 мая адмиралтейство отдало приказ: «При­ступить к операции «Динамо».

Но к тому времени операция уже началась. В 15.00 адмирал Рамсей, руководствуясь сообщениями, посту­пающими с французского побережья, на свою ответст­венность начал отправлять в Дюнкерк войсковые транс­порты. Когда на противоположный берег Ла-Манша по­ступило распоряжение о начале эвакуации, первые суда уже начали погрузку. Предвидение Рамсея оправдалось. В 22.30 первое судно с войсками выгрузилось в Дувре.

Задача, стоявшая перед Рамсеем, имела две сто­роны. Первая сторона носила чисто военный характер. Предстояло обеспечить безопасность района, по которому должны были проходить пути эвакуации. Дуврский про­лив больше не являлся безопасным убежищем, отстоящим

на 300 миль от ближайшей базы противника. По имевшимся сведениям, немецкие корабли уже действовали из оккупированного голландского порта Флиссинген; поступили сообщения о появлении подводных лодок в северной части Северного моря; эффективность воз­душных налетов противника можно было наглядно ви­деть из окон штаба Рамсея в Дувре. Рамсею возместили потери в эскадренных миноносцах, но все же в его рас­поряжении оставалось не более одной флотилии и неко­торое количество малых кораблей. Этими силами вме­сте с начинавшим поступать подкреплением Дуврское командование должно было организовать защитный заслон к востоку от зоны эвакуации; прикрыть факти­ческие маршруты судов с эвакуируемыми; обеспечить борьбу с расположенной в районе Кале немецкой артил­лерией; организовать противовоздушную оборону нахо­дящихся в его распоряжении судов их собственными импровизированными средствами и очистить от мин фар­ватеры и район города Дюнкерка. Кроме того, Рамсею предстояло организовать регулирование движения судов и спасательную службу.

Задача сама по себе была достаточно обширная. Ши­рокое использование эсминцев для перевозки людей в то время не намечалось, невзирая на опыт Булони. Их было слишком мало, а объем задач по прикрытию эвакуа­ции — слишком велик.

Вторая сторона задачи, стоявшей перед Рамсеем в операции «Динамо», заключалась в обеспечении перевозки основной массы людей торговыми судами — паро­ходами, курсирующими через Ла-Манш, а также кабо­тажными судами и голландскими промысловыми судами при поддержке, в случае необходимости, военных кораб­лей. На 26 мая для этой цели имелось следующее количество судов:

Пассажирские суда (главным образом курсирую­щие через Ла-Манш и Ирландское море, торгово-пассажирские суда) в Дувре и Даунсе…..15

Пассажирские суда в Саутгемптоне.....17

Пассажирские суда в Саутгемптоне (голландские и бельгийские).....3

Каботажные суда в Даунсе.....6

Деревянные и стальные баржи в Даунсе.....16

Голландские промысловые суда.........40

Танкеры-теплоходы, транспорты снабжения, нефте­наливные суда и пр......32

В воскресенье, поздно вечером, Рамсей получил ра­диограмму из адмиралтейства, которая гласила: «...необходимо операцию «Динамо» провести с величайшей энергией, имея в виду перевезти 45 тысяч человек из со­става английских экспедиционных сил в течение двух дней, после чего, вероятно, придется эвакуацию прекра­тить, так как ее не допустит противник».

Трудно сказать, какие соображения легли в основу этой радиограммы. Во всяком случае, они исходили не из штаба Горта. Решение было принято в Лондоне. По-видимому, ответ Горта на первую телеграмму Идена произвел в Уайтхолле впечатление, отнюдь не соответст­вовавшее его осторожной формулировке. Правда, Лондон имел и другие источники информации. Однако теле­граммы, исходившие непосредственно из Дюнкерка, были нервозными и неточными; сведениям из французского штаба нельзя было больше доверять; с бельгийской сто­роны поступали все более унылые сообщения. Положе­ние было рассмотрено в высших кругах, и, поскольку в Лондоне еще не было сведений о возобновлении наступления немецких танковых сил на западном участке фронта, решение было принято главным образом на ос­нове оценки хода боев на восточном участке. В свете последующих событий это было явно ошибочное реше­ние. Тем не менее Рамсей был вынужден приспособить свои планы к этому решению.

В течение ночи в расчеты вмешалось еще одно об­стоятельство. Начали поступать сообщения о непрерыв­ном усилении артиллерийского огня из района Кале, и стало ясно, что пользоваться главным путем, ведущим к Дюнкерку — коротким маршрутом «Z», в дневное вре­мя слишком опасно. Суда начали возвращаться обратно.

Невозможно провести строго определенную границу между окончанием предварительной эвакуации и нача­лом операции «Динамо». Суда различных типов курси­ровали между Дюнкерком и Дувром в течение всего вос­кресенья. Например, в 1.15 из Дюнкерка вышло госпи­тальное судно «Айл оф Тэнит» с ранеными на борту. Утром из Даунса вышли госпитальные суда «Уортинг» и «Айл оф Гёрнзи».

Около 16.00, когда суда приближались к Кале, закрытому густой пеленой дыма, им пришлось отклониться от курса, чтобы обойти два эсминца, ведущие бой с береговыми

батареями. Когда они подошли к Дюнкерку, оку­танному еще более плотными облаками дыма, чем Кале, им пришлось прокладывать себе путь среди множества потопленных судов, из-за которых навигация уже становилась опасной. Тотчас же началась погрузка, и к 21.55 оба судна приняли на борт намного больше раненых, чем допускала обычная норма. Обратный путь прошел без инцидентов.

В это же время судно «Мейд оф Орлиенс» вышло в рейс, имея на борту 600 девятилитровых банок с водой и 250 солдат армейской службы снабжения и войск свя­зи, которые должны были помочь в организации обслу­живания порта. Избрав кратчайший путь, судно попало под действительный огонь батарей из района Кале. Оно приблизилось к молам Дюнкерка как раз в тот момент, когда порт подвергался мощному воздушному налету. Простояв некоторое время на внешнем рейде, оно полу­чило распоряжение возвратиться в Дувр. В конце дня оно вторично попыталось подойти к причалу — на этот раз успешно.

«Кентербери» вышел около 18.00 и тоже подвергся артиллерийскому обстрелу из Кале. В Дюнкерке он при­швартовался у борта «Мейд оф Орлиенс», и оба судна под непрерывными ударами с воздуха приступили к по­грузке войск. «Кентербери» отошел, имея на борту 1340 человек, за ним следовала «Мейд оф Орлиенс» с 988 солдатами. В это же время французский пароход ла-маншской линии «Руан» подобрал 420 раненых и направился в Шербур.

Донесения капитанов этих судов служат наглядной иллюстрацией невероятных трудностей, с которыми при­шлось встретиться Рамсею с самого начала: в них ука­зывалось на интенсивный огонь батарей Кале, на быстро нарастающую мощь воздушных атак противника, на раз­рушение портовых сооружений Дюнкерка и на опасность вхождения в порт под непрерывными ударами с воздуха.

К исходу этого воскресного дня Дюнкеркский порт являл собой, ужасное зрелище. К западу от большого бассейна, заключенного между внешними молами, полы­хали в огне нефтяные баки. Горели склады, разбросанные на 46 гектарах площади порта. Ярко освещенные огнем пожаров, стояли искалеченные краны. Время от времени над городом возникали столбы дыма, обозначая

места новых пожаров. И всю ночь не переставая разда­вался грохот бомб и яркие вспышки разрывов отмечали места новых разрушений.

Разрывы бомб можно было слышать в тишине дувр­ских скал, где штаб, руководивший операцией «Динамо», начал планировать использование необорудованного по­бережья. Самой трудной проблемой для Рамсея в то время была нехватка малых судов. В ту ночь в его рас­поряжении были моторные катера Рамсгетской базы, предназначавшиеся для борьбы с контрабандой, дриф­теры и малые суда Дуврской базы и четыре бельгийских пассажирских катера. Это было все, не считая корабель­ных шлюпок.

Но подкрепление уже было в пути. В воскресенье утром первый заместитель начальника главного морско­го штаба контр-адмирал Филлипс созвал совещание по вопросу о малых судах. На нем присутствовали адмирал Престон из штаба резерва малых судов и его замести­тель капитан 1 ранга Уортон. Капитан Уортон, будучи уверен, что в самом ближайшем будущем возникнет острая потребность в малых судах, уже в течение не­скольких дней занимался их сбором. 40 судов уже стояли в районе Вестминстерского пирса, в какой-нибудь чет­верти мили от здания адмиралтейства. Уортон не имел разрешения на реквизицию этих судов и с некоторым опасением ждал, как отнесется к этому начальство. На этом совещании принятые им меры получили единодушное одобрение. Все офицеры штаба резерва малых судов, кого только можно было освободить от текущей работы, были разосланы по главным центрам стоянки яхт. В по­мощь был привлечен «Кинг Элфрид» — учебная база добровольческого резерва флота южного побережья. Были посланы радиограммы командиру Лондонского военного порта, командующему морской базой в Плимуте и другим морским начальникам. Отдельным яхт­сменам, уже вставшим на учет после объявления, пере­данного Би-Би-Си 14 мая, были даны указания по теле­фону.

Малые суда пришли в движение.

* * *

«Пока что не видно никаких признаков использования или подготовки такого рода транспортных средств»,

— указывал в тот день в своей памятной записке Герингу адмирал Шнивинд, начальник штаба адмирала Редера. В протоколах совещаний, проводившихся у фюрера, сохранилась эта памятная записка с карандашной по­меткой: «Перевозка, вне всякого сомнения, уже прово­дится».

К полуночи 26 мая в Англию было вывезено всего 27 936 человек. Это были «лишние рты», солдаты, обслу­живающие коммуникации, личный состав базовых тыло­вых органов и учебных лагерей. Всю предшествующую неделю непрерывно курсировали суда. Дуврский порт был переполнен; Дауне — историческая якорная стоянка между Гудвин-Сэндсом и Кентским побережьем, была забита ла-маншскими пароходами, каботажными судами и баржами; Рамсгет кишел малыми судами, и уже на­чали прибывать новые суда из всех портов между Пли­мутом и Халлом. Удивительно, что немецкая разведка не смогла сообщить об этих передвижениях германскому морскому командованию. Неспособность адмирала Шнивинда оценить сообщения, поступавшие к нему от танко­вых частей Гудериана из Кале, от авиации и от его соб­ственных торпедных катеров, не поддается объяснению.