Джули Сигл. Твиттер всё никак не оставит меня в покое

Твиттер всё никак не оставит меня в покое. Снова предупреждает о небезопасных твитах, но не моя вина, что презервативы не налезают на ноутбук. «Пятёрка» мне, наверное, за старания и всё такое...

«Финн,

надеюсь, ты сидишь, потому что, слушай сюда: твоя мама, Селеста, Селестина ПОДРУГА Рейчел и я собираемся на маникюр в какой-то шикарный спа-салон. Селеста захотела провести время с Рейчел, и я подумала, что лучше начать где-нибудь вне стен дома. Тогда ПФ не будет так её искушать. Я спросила Эрин, можно ли сводить девочек, и заодно предложила ей пойти с нами. Пришлось немного поуговаривать, но она согласилась! Странно как-то возить их повсюду, словно я шофёр какой-нибудь, но мы хоть куда-то выбрались. И пока ты (как Мэтт) не начал ныть, что я превратила Селесту в недалёкого подростка: после маникюра у нас намечена экскурсия по Институту современного искусства и ужин в каком-то монгольском ресторане.

Плоский Финн с нами не идёт. Твоя сестра решила, что это девичник, и мальчики остаются дома. Так что у него выходной (очередной) в чулане, в компании то ли сетки для бадминтона, то ли рыболовных снастей.

Когда Селесту снова увидишь, не узнаешь. Да, она по-прежнему весьма странная и незаурядная девочка (в хорошем смысле, естественно), но она уже не такая, как раньше. Более счастливая. Ваши родители встречались со школьным психологом, которого я ни за что ни про что так возненавидела, и он был «чрезвычайно впечатлён и рад» тому, как налаживается её общение со сверстниками. Финн, она так повзрослела. Стала такой независимой. Ты уж не обижайся, но она теперь не так сильно помешана на тебе и твоём возвращении. (Я же, напротив...) Думаю, другие стороны её жизни берут верх. Да, у неё пока только одна подруга, но для начала уже неплохо. И в интернете она теперь ищет то же, что остальная молодёжь, к необычайной досаде вашего отца. Я уж не говорю про Мэтта. Она хочет ходить в кино, по магазинам и т.д. Но не волнуйся, она всё так же, свернувшись калачиком на диване, по вечерам читает «Илиаду» или ещё что не менее напыщенное.

Если честно, я по ней иногда скучаю. По «старой» Селесте, я имею в виду. Мы, как и прежде, много времени проводим вместе, но она теперь гораздо меньше зависит от других людей. И я порой тоскую по тем дням, когда Селеста цеплялась за меня, ловила каждое моё слово, паниковала из-за блеска для губ и обычной поездки за продуктами. Звучит ужасно, да? Я не хочу, чтобы она была такой. Хочу, чтобы она взрослела и дальше, понимаешь? Становилась живой и свободной. Она словно была скована по рукам и ногам, а теперь наконец поняла, что может двигаться. Она пока не знает, какой путь выбрать, но видит, что выбор есть.

Ты недавно спрашивал про Мэтта: он в норме. Я его в последнее время редко вижу. Мы оба в мыле от курсовых экзаменов, но мне бы не помешала его помощь с матанализом. Этот предмет меня просто убивает. А он всегда может всё доступно объяснить. После Селестиного срыва страсти так до конца и не улеглись. По иронии судьбы, её он словно возродил, зато вбил клин между мной и Мэттом. И мне не по себе, потому что мы дружили. Наверное, до сих пор дружим... Но уже не так крепко. Раньше мы постоянно друг у друга зависали, а теперь едва видимся. Он ко мне не придирается – ничего такого, – но у меня есть ощущение, будто ему больше не нравится моя компания. Он то и дело оставляет мне записки о съёмных квартирах. Сразу видно, ждёт не дождётся, когда я съеду. Или... не знаю. Может, он просто пытается помочь. Жаль, что между нами всё разладилось. Это... Как-то это всё неправильно. Ненормально.

Вот забавно, да? Ты будто дневник какой-то, в котором я пишу. Плод моего воображения. Но с тобой легко разговаривать. То есть переписываться. Неважно.

Кстати, без паники – к твоему возвращению я заберу всех плюшевых медведей и сниму занавески с блестящими сердечками.

Скучаю,

Джули»

«Джули,

напиши, если маме что-нибудь на ногтях нарисуют. Думаю, ей бы дико подошли длинню-ю-ющие раскрашенные когти. Абсолютно в её духе.

Судя по тому, что ты весь год писала про Селесту, неудивительно, что она так сильно изменилась. Ты ворвалась в её жизнь и перевернула всё с ног на голову, но так, что Селеста смогла всё же остаться собой. Ты её спасла, Джули.

Не знаю, что сказать про Мэтта. Может, тебе кажется, что всё ненормально, потому что это ОН ненормальный? Шучу. Зря, наверное, потому что сразу видно, что ты расстроена. Очень жаль, что он тебе нервы портит. С ним, как и с остальной семейкой, всё непросто. Но я точно знаю, что ему на тебя не плевать. Это я обещаю. А если он невыносим, то твоей вины тут наверняка нет. Он попросту не умеет ладить с людьми. Если уж на то пошло, он и с собой-то не всегда в ладу. Надо переждать. Уж я-то знаю.

И не СМЕЙ забирать плюшевых зверушек и милые занавески. Во мне столько тестостерона (хмык!) – они помогли бы мне раскрыть женственные черты своего характера. Доброту и нежность.

Тоже по тебе скучаю. Так много хочется тебе рассказать. Понимаю, тебе кажется, что ты меня уже знаешь – и рад, что мне ты можешь поведать все свои мысли, – я только надеюсь, что ты не передумаешь, когда дело дойдёт до реальности.

Финн»

«Финн,

что бы ты мне ни сказал, это не изменит моего к тебе отношения.

Джули»

«Джули,

ловлю тебя на слове.

Финн»

***

Ярко-красный лак слегка тревожил Джули, но она не сопротивлялась, когда маникюрша начала покрывать им ногти на её ногах. Оттенок выбрала Селеста, она же настояла, чтобы этим цветом накрасили ногти на руках и ногах всем четверым.

– Одинаковая расцветка символизирует нашу связь, – сказала она.

– Как признак членов одной банды, – добавила Эрин.

Она весьма неохотно согласилась растратить часть дня в салоне. Но теперь сидела в кресле рядом с Джули, опустив ноги в мыльную ванночку, и вид у неё был относительно расслабленный. Она даже откинулась на мягкий подголовник.

Джули взглянула на Рейчел и Селесту – они сидели напротив и с любопытством изучали журнал, то и дело хихикая над чем-то в смартфоне Рейчел. Кто знает, может, даже над мальчишками. Селеста не врала насчёт того, что Рейчел – белая ворона; это стало очевидно, когда та громогласно выдала назубок всю таблицу Менделеева. Но никого другого Селеста бы себе в друзья и не выбрала. Эти неуклюжие странноватые подростки нашли друг друга не случайно.

Эрин приподняла голову и прищурилась.

– Как считаешь, я должна купить Селесте какое-нибудь карманное устройство?

– Нет, не думаю, что есть какое-то юридическое обязательство, – ответила Джули.

– Я не очень-то следила... не заботилась, если честно... о том, что нужно Селесте. Я это понимаю. Но я начала стараться. И знаю, что давно пора. Мне понравился наш с ней поход за покупками на той неделе. Спасибо, что предложила. И за сегодня тоже.

Джули лишь слегка улыбнулась в ответ.

– Я тут размышляла о том, чтобы как-нибудь летом свозить Селесту на выходные к мысу Код. Такие мини-каникулы для мамы и дочки. Как думаешь, ей бы понравилось?

Джули кивнула.

– Ещё как. – Она взглянула на свои ядовито-красные ногти. – Может, даже стоит устроить каникулы для всей семьи?

– Хм... Прекрасная идея. Я подумаю. Не помню, когда последний раз мы проводили вместе хоть несколько дней. – Эрин вновь откинула голову на спинку кресла.

Каникулы для всей семьи.Незнакомое Джули явление. С Нового года отец оставил ей два сообщения на автоответчике и отправил три электронных письма – всё через секретаря. На первые сообщения Джули не ответила и в конце концов попросила своего собственного секретаря – некую мисс Селесту Уоткинс – написать краткое письмо о том, что мисс Сигл в настоящее время занимается чрезвычайно важными вопросами, но непременно организует совместный ужин сразу после дождичка в четверг.

– Что ж… – снова подала голос Эрин. – Мэтт говорит, ты ищешь квартиру.

– А. Да, ищу. Кажется, мне давно пора слезть с вашей шеи.

– Глупости. Оставайся у нас, сколько тебе хочется. Хотя я подозреваю, ты уже готова к новым приключениям студенческой жизни.

Джули вновь ощутила, как что-то сжалось у неё в груди. Это ведь Мэтту хотелось, чтобы она съехала.

– Наверное, будет проще жить поближе к колледжу, – тихо сказала она. – Дана предложила свою квартиру. Её соседка выселится сразу после выпускных экзаменов, тогда и перееду.

– Так скоро. Но я понимаю, что мы слишком долго посягали на твоё свободное время. Ты целый год носилась с Селестой и учила уроки с Мэтью. Мы тебя так эгоистично присвоили. – Эрин вздохнула. – Но кто ж виноват, что ты такая замечательная? Я очень надеюсь, что ты всё же будешь иногда заглядывать к нам на ужин. Без тебя дом станет совсем другим.

Джули прикусила губу и закрыла глаза. Её охватило жуткое одиночество, и она не могла придумать в ответ ничего такого, от чего бы не расплакалась.

– А когда у тебя будет своё жильё, ты сможешь украсить его по собственному вкусу, ни у кого не спрашивая разрешения. Вам с Даной будет весело вместе. Прямо как в своё время нам с твоей матерью. Старая комната Мэтью всё равно едва ли подходила для девушки.

– В смысле, комната Финна, – поправила её Джули.

– Что? Нет, ты жила в комнате Мэтью. Он давно переселился в старую спальню Финна, а его пустовала, пока ты к нам не приехала. Приятно было снова иметь полный дом детей.

– Наверное, я не так поняла... – начала Джули. Этого просто не могло быть. И причин тому – море. – Я думала...

– Знаешь, что? – воскликнула довольным тоном Эрин. – Прекрасно, что мы сюда пришли. Мне так редко случается просто бездельничать. Я наконец смогла поразмышлять о том о сём. И поняла, что соскучилась по своей семье, Джули. Собиралась ты или нет, но ты помогла вернуть их мне, а меня – им.

Джули глубоко вдохнула и выдохнула, пытаясь распутать смешавшиеся мысли.

А потом Эрин накрыла ладонь Джули своей, этим безмолвным жестом одновременно успокаивая и приводя её в смятение.

Глава 29

– Ты сегодня не на машине? – оторвал Мэтт глаза от ноутбука, когда Джули прошла через гостиную. Он сидел на диване, закинув ноги на кофейный столик. На его красной футболке, к удивлению Джули, не было ни единой буквы.

– Нет. Прогуляюсь до метро, погода-то хорошая. – Слова, тяжёлые и какие-то притворные, словно вязли во рту.

– В мае-июне обычно ничего, но середина лета... вот увидишь. Жара, зной и жуткая влажность.

Джули присела на стул и порылась в рюкзаке, проверяя, всё ли взяла для последнего учебного дня. Ей осталось только пройти этим утром экзамен и сдать курсовую работу. Многие бы на её месте ликовали. Но Джули одолевало неясное чувство тревоги, которое не покидало её уже несколько недель.

Она пролистала распечатанную курсовую. Хотя Джули сама написала всю работу, слова в ней выглядели чужими. Буквы сливались и расплывались по страницам бессмысленной путаницей. И когда работа выскользнула из рук и упала на пол, Джули даже не пошевелилась.

– Джули? Ты в порядке? – спросил Мэтт.

– В полном.

– Какая-то ты сегодня странная.

– Я же сказала: порядок.

Джули убрала курсовую в рюкзак и подошла к окну у парадного входа. Она подняла тяжёлую раму, и лёгкий ветерок дунул на неё сквозь прозрачную занавеску, но Джули не отстранилась. На небе сегодня не было ни облачка, а в воздухе витал чистый свежий аромат поздней весны. Но этот чудесный запах, вероятно, будет радовать лишь до тех пор, пока его не поглотят июльские жара и смрад.

Джули развернулась и взглянула на уткнувшегося в ноутбук Мэтта.

– Мэтти?

– Да?

– Посмотри на меня.

– Что? – отозвался он.

– Посмотри на меня.

Мэтт поднял голову. Он, казалось, уже целую вечность избегал её взгляда, и блеск, который она так часто замечала в его серых глазах, куда-то пропал. Уже много недель они не подтрунивали друг над другом, не шутили о его футболках, не пытались вбить ей в голову, как решать задачи по алгебре асимптотическим методом. Она всматривалась в его лицо, словно стараясь что-то в нём найти. Что-то понять. Он склонил голову набок, с серьёзным видом ожидая, когда она придёт к какому-то решению. Но не отвернулся.

Он выглядел усталым и ранимым.

Наверное, не случайно.

Ни один из них не проронил ни слова. Она ощущала, какой сдвиг, какая чудовищная перемена произошла в их отношениях. Какая утрата. И знала, что он чувствует то же самое.

Наконец Джули подняла с пола рюкзак. Повернулась и вышла в ослепительно-яркое утро.

***

Дана скрестила ноги и отломила кусочек от круассана с шоколадной начинкой.

– Хочешь? – предложила она.

Джули покачала головой. В животе у неё неприятно ныло, а от здешнего кофе начинало подташнивать. Им с Даной повезло урвать себе столик на летней веранде оживлённой кафе-пекарни посреди Гарвардской площади. Похоже, концу учебного года радовались все, кроме Джули.

– Джули, что не так? – спросила Дана. – Тебя явно что-то гложет. Ты не хочешь со мной жить? Если нет, я не обижусь. Я всего лишь взяла и перекрасила для тебя спальню – не стоит мучиться угрызениями совести, если ты вдруг передумала. – Она улыбнулась. – Честно. Всё нормально.

– Нет, дело вовсе не в этом. Мне, по правде, уже не терпится переехать. Всего пара дней осталась.

– Но что-то всё равно не так. У тебя плохое настроение.

– Да, – признала она. – Плохое.

– Так расскажи.

Джули засмотрелась на расположившихся по соседству шахматистов. Студент и седовласый мужчина сосредоточенно склонили головы над чёрно-белыми фигурами на расчерченном бетонном столике. Король, ферзь, ладья, слон, конь.Король, ферзь, ладья, слон, конь.

Пешка.

Джули не сводила глаз с шахматных фигур. Пешка.

– Пора домой, ещё не всё упаковано.

– Как скажешь. Эй, – тихо окликнула её Дана, – ты мне позвонишь, если что, да? Когда надо будет выговориться.

Джули перевела взгляд на подругу и кивнула.

– Обязательно. – Она уже подняла рюкзак, чтобы уйти, но остановилась. – Ты не против, если я вдруг переселюсь пораньше?

– Да в чём дело-то? – подалась вперёд Дана. – В Мэтте?

– Так ты против или нет?

– Конечно, нет. – Дана снова откинулась на спинку. – Переезжай, когда хочешь. И спрашивать не надо.

– Спасибо. Созвонимся.

Джули опустила на глаза тёмные очки и стала пробираться сквозь толпу на тротуаре. Миновав на углу улицы «Данкин донатс», она улыбнулась. К этому самому стеклу «умница» Уилл Хантингприкладывал салфетку с номером девушки. А ещё сюда заглядывали они с Мэттом в тот день, когда искали ей квартиру. Она прошла мимо спуска в метро, пересекла Масс-авеню и нырнула в лабиринт «Гарвардского кооператива». Бесцельное блуждание по его недрам помогло ей забыться. И Джули не глядя бродила вдоль книжных полок, пока не вышла через боковую дверь в переулок. Владельцы бутиков выставили здесь на тротуаре образцы своих товаров, и Джули стала перебирать пальцами сарафаны, которые не собиралась покупать. Через дорогу притулился небольшой магазинчик с поделками местных ремесленников. Она тут же встрепенулась, подумав, вдруг получится найти там какую-нибудь безделушку для Селесты.

Как же тяжело будет покидать дом Уоткинсов. И дело далеко не в чемоданах. Какой смысл притворяться? При одной мысли о переезде она ощущала пустоту, бескрайнюю и неотвратимую.

Джули, как в тумане, прошла вдоль полок с поделками и остановилась у витрины с бижутерией. Она попыталась сосредоточиться. Небольшой подарок Селесте – как раз то, что нужно. Им обеим. Сувенир на память о проведённом вместе годе. Она скользнула взглядом по бусам и золотым браслетам – всё не то. Шагнула к дальнему углу витрины.

И краем глаза уловила серебристый отблеск. Наверное, стоило удивиться, увидев её здесь, но нет. Она словно и ожидала её тут найти.

Подошла продавщица.

– Хотите что-нибудь посмотреть поближе?

Джули указала, не отводя глаз от витрины.

– Да. Вот эту, пожалуйста.

Женщина отперла стеклянную створку и, отодвинув её, подала Джули вещицу.

Та опустила взгляд и всмотрелась в знакомую серебряную заколку. Селестину заколку. Ту самую, которую Финн прислал издалека. Она несколько раз повернула её на ладони. Вместо бирюзы эту заколку украшал жёлтый самоцвет. В остальном она была в точности такая же.

– Здесь всё?.. – начала Джули. Неужели она, и правда, хотела задать этот вопрос? Да. У неё не было выбора. – Здесь всё местного производства, так?

– Совершенно верно.

– Ничего не завозят из-за границы?

– Нет. Мы поддерживаем исключительно мастеров Новой Англии. Каждое изделие у нас в ограниченном количестве. Причём двух одинаковых вы не найдёте. Эту заколку сделала жительница острова Мартас-Винъярд. Красивая, правда? Мы продали уже довольно много её изделий.

– Не сомневаюсь. Она замечательная.

Дрожащей рукой Джули положила заколку на место. Затем повернулась и выбежала из магазина.

Дорога домой показалась бесконечной и вместе с тем слишком короткой. Выкрутив громкость на iPod'е и пытаясь заглушить мысли музыкой, она медленно брела к дому. Хотя её домом он будет ещё совсем недолго. Снова и снова в голове отдавались слова доктора Кули: «...Вдруг ты упускаешь из виду что-то очевидное. Не анализируй сверх меры то, что видишь». Она всё упустила. Решение лежало у неё перед глазами, а она за деревьями не разглядела леса. Возможно, она уже несколько месяцев знала правду – просто не хотела принимать то, о чём реальность кричала ей в лицо. Отрицая очевидное, она вела себя как слепая дурочка. Возможно, самая распоследняя.

От дома Уоткинсов сегодня веяло холодом. Как обычно, заело замок у входа, и, как всегда, скрипнули ступеньки на лестнице, но всё вокруг, казалось, подменили. Мэтт был на занятиях – и хорошо. Она открыла ноутбук и придвинула стул поближе, начиная письмо.

«Финн,

я от тебя просто без ума. Ты ведь знаешь, да? Наши отношения за этот год... Я и не знала, что всю жизнь о них мечтала. С тобой я стала смелее, отважнее. Ты меня смешил. Ты был милым, обаятельным – притягательным.

Я в тебя влюбилась. Не смогла устоять и ничего не могла с этим поделать. Но теперь у меня нет другого выбора.

Мы не можем и дальше притворяться.

И оба знаем, что это конец.

Мне казалось, что я так хорошо тебя знаю. Знаю, каково быть с тобой рядом. Потому что я действительно знала. Может, какая-то часть меня догадывалась всё это время. Не могу сказать, когда именно я поняла, но, наверное, в какой-то миг у меня в голове всё сложилось. Может, я ничего не хотела замечать, потому что больше всего на свете мечтала, чтобы чувства, которые нас связывали, были настоящими. Теперь же всё ясно как день, и эта правда ранит сильнее, чем можно представить. Ты, должно быть, считаешь, что я круглая идиотка, раз повелась на этот фарс. Так и есть. Что верно, то верно. Я пошла на риск – прыгнула из самолёта, – а ты остался внутри. Я хотела приземлиться с тобой, Финн. С тобой.

Я буду скучать по тому человеку, который слал мне фотографии, оберегал от монстров и отвлекал разговорами во время смертельных подъёмов на лифте. Буду скучать по историям о спасении диких животных, уроках футбола для ребятни в Гане и подводном плавании в экзотических уголках мира. Буду скучать по тому, как ты меня смешил, утешал и лечил мои раны. Мне будет не хватать всего этого. Но больше всего мне будет не хватать тебя. И того, как хорошо нам было вместе.

Но, наверное, я тоскую по тебе уже не первую неделю. Я видела, что теряю тебя. А теперь всё станет гораздо, гораздо хуже.

Мне просто надо было написать тебе ещё один последний раз, пока всё не полетело в тартарары.

Джули»

Она выключила компьютер и выдвинула нижний ящик комода. На дне лежала старая полинялая футболка, и Джули провела по ней кончиками пальцев. Внутри всё словно онемело. Оставалось отыскать только одно. Чтобы окончательно убедиться. Чтобы наконец поверить.

Джули вышла из своей комнаты и заглянула в спальню Эрин и Роджера. Встала в центре и медленно повернулась в поисках доказательства. Здесь его не было. Но поделка из дерева теперь стояла на полке правильно. «Мама». Джули подумала о маленьком мальчике, который смастерил это для своей матери, и о том, какой безучастной и рассеянной была Эрин.

Дом наполняла зловещая тишина. «Пустота и одиночество», – мысленно добавила Джули, пока спускалась в гостиную. Она начала с одного конца комнаты, внимательно разглядывая книги на высоких полках. Медленно она шагала вдоль стеллажа, не пропуская ни одного корешка в поисках того, что наверняка лежало где-то здесь. Наконец на последней полке она его нашла. На самом верху, под потолком – альбом с фотографиями. Она подставила стул и вытащила из-под атласа фолиант в тёмном кожаном переплёте. Остальные книги здесь наверху были покрыты пылью, но не эта.

Джули немного посидела на диване, просто держа альбом в руках и откладывая неизбежное.

В конце концов открыла и стала робко переворачивать страницу за страницей, рассматривая фотографии. Ей были знакомы эти снимки. Некоторые из них она видела раньше. Губы сами собой складывались в улыбку при взгляде на Финна. На его красивое лицо, стройную фигуру, которую не скрывала одежда, озорную улыбку. Джули прикоснулась к одной из фотографий. Она будет скучать по мечтам о его объятиях. Оригиналы у неё в руках слегка отличались от тех версий, которыми она столько любовалась весь прошедший год, но она их всё равно узнала.

И хотя каждая страница всё сильнее бередила рану, Джули была благодарна, что Эрин с Роджером не хранили семейные фото в электронном виде. В отличие от неё.

Или Мэтта.

Смотреть дальше было невмоготу, и она захлопнула альбом.

Прошёл час, может, больше. Джули не знала точно. Скоро он вернётся домой. Проверит почту и приедет.

Наконец дверь распахнулась.

– Джули.

Она в ожидании смотрела на Мэтта. Он долго молчал, а потом произнёс:

– Ты всё знаешь, да?

Он, в общем, не спрашивал.

– Да. Знаю.

Мэтт понурил голову.

– Сам не понимаю, как всё так далеко зашло. Я вовсе не собирался...

– Ну, я слушаю.

– Джули...

– Говори, Мэтт! – повысила она голос. – Я хочу, чтобы ты сказал.

– Я несколько месяцев ломал голову, как тебе во всём признаться. – Он посмотрел ей в глаза с тенью страха и печали на лице. – Я пробовал на Рождество. И потом опять после Нового года. Но к тому времени я уже слишком увяз. Я думал, может, после переезда будет легче...

– Да пошёл ты. – Джули вскочила с места и швырнула в него альбом. – К чёрту! Хватит мне зубы заговаривать. Признайся, Мэтт! – заорала она. – Хоть раз не скрывай от меня долбаную правду!

Он помолчал ещё немного, оттягивая до последнего. Когда он заговорил, на глазах у него блестели слёзы.

– Финн мёртв.

Она кивнула, успокоенная тем, что он подтвердил её догадку.

– Ваш брат умер. Поэтому у Селесты Плоский Финн.

– Да.

– А ты притворялся Финном. Всё, что он мне писал, было от тебя. Ты вставлял его старые снимки в другие фотографии.

– Да.

Джули закрыла глаза. Она уже составила в уме кусочки этой мозаики, но его признание всё равно её сокрушило.

– Хочешь знать, как он умер?

Джули кивнула.

– Два года назад, зимой. В автокатастрофе. Мама была за рулём, и на Мемориал Драйв, сразу за Гарвардской площадью, машина вылетела с дороги. Врезалась в дерево. Автомобиль от удара смялся, а Финна выбросило через лобовое стекло. И сразу насмерть. – Мэтт шумно втянул носом воздух, собираясь с силами для продолжения. – У мамы сработала подушка безопасности, так что она, в общем, не пострадала. Поэтому никто, кроме меня, больше за руль не садится. И мы не ходим мимо реки. – Мэтт сунул руки в карманы, ожидая, что скажет Джули. Но она молчала. Тогда он нагнулся, подобрал фотоальбом и, перелистнув несколько страниц, бросил его на кресло. – И знаешь, что самое возмутительное? Будто этой муки самой по себе недостаточно? Будто этих страданий и ужаса нам мало?

– Что?

– Ты в курсе, что Селеста когда-то играла на фортепьяно? И очень хорошо играла. Ходила на занятия. В роскошное старинное здание здесь неподалёку, в сторону от Мемориал Драйв.

Джули никак не могла понять, к чему он клонит.

– Угадай, кто шёл домой после занятий и как раз наткнулся на аварию?

– О, Мэтт... – только и смогла выговорить Джули.

– Ага. Очень вовремя вышло. Селеста как раз успела увидеть пожарных и скорую помощь. Успела заметить, как из нашей машины валил дым, и, самое главное, рассмотрела окровавленное, изувеченное тело брата. – Мэтт говорил всё быстрее, слова так и сыпались у него изо рта, будто молчание сейчас лишило бы его последней защиты. – Дым? Поэтому мама не любит разводить в доме огонь. То же со спичками. Нам нельзя их при ней зажигать, потому что запах серы напоминает ей об аварии. Подушки безопасности, надо думать, так же пахнут. А Селеста, как ни странно, напротив, любит разжигать камины. Так она чувствует себя ближе к Финну.

Джули шагнула к Мэтту, но он отошёл, встав к ней спиной. Он уткнулся плечом в оконную раму и уставился вдаль.

– И вот идеальная семья с идеальным сыном развалилась на части. Маму одолела такая депрессия, что она на полгода легла в лечебницу. Отец с головой ушёл в свою чёртову океанологию, а Селеста погрузилась чуть ли не в кому. Я делал для неё всё, что мог. Поднимал с постели по утрам, помогал одеваться, кормил её. Любил. Но этого было мало. Не пойми меня превратно. Селеста никогда не слыла обычным ребёнком. Она всегда вела себя немного странно. Но смерть Финна её просто уничтожила. – Мэтт теперь ничего не скрывал. Все секреты, мысли и чувства, которые так яростно берёг весь год, он выкладывал как на духу. Джули едва узнавала человека, который перед ней стоял. – А затем наша умница заказала Плоского Финна. Невероятно. Просто включила компьютер и заказала копию своего брата. И эта тупая картонка вернула её к жизни! Когда мама приехала из больницы, я убеждал их с папой как-то помочь Селесте. Найти для неё врача. – Он покачал головой. – Но они почти так же безумно влюбились в Плоского Финна, как и Селеста. Может, отчасти и я тоже. Потому что так, в каком-то извращённом смысле, Финн для нас по-прежнему оставался живым. А однажды Селеста настояла, чтобы я завёл Финну аккаунт на Фейсбуке, вот я и завёл, ради неё. «Бог Финн»... это я, наверное, из зависти. Он таким, блин, идеальным был. Все его боготворили.

– А как же ты, Мэтт? Как ты с этим справлялся?

– Я? Никак. Мне горевать было некогда, потому что на мои плечи легло всё, что не осилили родители. Но я их в этом не виню. Ведь каждый переживает горе по-своему. Маме, в частности, не нравилось, когда мои поступки напоминали ей о Финне. Он ненавидел алгебру и физику. Да что там, учёбу в целом. Нет, он не плохо учился. Просто у него сердце к занятиям не лежало. Поэтому я делал – и делаю – всё наоборот. Я добиваюсь в институте того, о чём он и мечтать не мог.

– Это Селеста придумала про его путешествия? – спросила Джули.

– Да. Вообще-то, это как раз в духе Финна. Он был замечательным, она ничуть не преувеличивает. Эти вымышленные истории о Финне ей помогали, а Плоский Финн давал возможность ещё раз к нему прикоснуться. И хотя Селесту эта чёртова двухмерная картинка держала на плаву, нас всех она вместе с тем потопила. В присутствии Селесты мы обязаны притворяться, что Финн жив, что его мозги вовсе не разлетелись по тротуару.

Джули передёрнуло.

– Даже не знаю, что сказать.

– В газете некролог не печатали. Наша мать утверждала, что тогда ей бы пришлось указать его полное имя – Анатоль Финнеас Уоткинс, а она бы никогда его так не предала. Он ненавидел своё первое имя и всегда отзывался только на Финна. Мы устроили маленькие частные похороны. – Мэтт вздохнул. – К нам не приходят гости. Я знаю, ты заметила. Разве можно было не заметить? Родители всеми правдами и неправдами поддерживают легенду о том, что их сын просто уехал, что когда-нибудь он вернётся... Посторонние люди развеяли бы этот миф. Папа с мамой не говорят о смерти Финна, а друзья семьи и коллеги знают и никогда не спрашивают. Родители притворяются, что это ради Селесты, но это и ради них тоже. – Мэтт повернулся к ней и печально усмехнулся. – Безумие. Да, знаю. Всё это полнейшее безумие.

– Почему же ваша мама разрешила мне приехать в тот первый раз? Почему предложила остаться?

– Из преданности к Кейт, наверное. Я сам толком не понимаю. Может, она... не знаю... хотела найти выход из этого тупика. Сама хотела, чтобы её разоблачили. А тебе она могла доверять, ведь она дружила с твоей матерью. Знаешь? Как у вас с Даной. Если бы вы двадцать лет не общались, ты бы всё равно пришла ей на помощь в трудную минуту, ведь так?

Джули кивнула.

– Конечно.

– Я не собирался тебя обманывать. Был уверен, что ты надолго не останешься. В нашей жизни больше никто не задерживается. Мы живём уединённо. Так что, когда ты написала Финну, я ответил. С тобой легко общаться, а мне так нужен был отзывчивый собеседник. Такой как ты.

– Надо было мне всё рассказать. После того, как ты узнал, что я остаюсь, ты должен был мне всё рассказать.

– Знаю. Мы с мамой из-за этого поссорились. Я не хотел, чтобы ты жила с нами, потому что она не желала раскрывать тебе правду, а я настаивал, что ты должна знать. Но она уже тогда заметила то, что мы все поняли позже. Что ты – просто находка для Селесты. И для всех нас. Ты стала жизненной силой, в которой мы все так нуждались. Я не прекратил переписку между нами – между тобой и Финном, – потому что впервые за долгое время я что-то чувствовал. Впервые за два года я смог быть собой, без всяких оговорок и оглядок на других. Ты меня освободила.

Джули пересекла комнату и встала перед Мэттом. Какие же страдания выпали на его долю. Она сделала ещё шаг и обхватила ладонями его лицо, чтобы он посмотрел ей в глаза.

– Мне так жаль.

Он не ответил, но она почувствовала, как он задрожал. Боже, какой измученный у него был вид.

– Почему ты на меня не кричишь? Ты ведь наверняка злишься, – наконец тихо спросил он.

– Мне слишком грустно, чтобы кричать. У меня нет права на тебя злиться, понимаешь? Ты потерял брата, поэтому мне злиться не положено.

Он поднял руки и положил ей на запястья.

– Я вовсе не хотел, чтобы всё так запуталось. Я не специально. – Голос у него дрожал.

Джули нежно погладила его по щеке и пробежала пальцами по его губам.

– Ничем хорошим это бы никогда не кончилось. Ты ведь понимаешь?

– Могло бы.

– Нет. Слишком много лжи, – проговорила она.

– Я знаю, – отозвался он.

– И ты так запутался. – Она вытерла слезу у него на щеке.

– Я знаю.

– И сделал мне больно.

– Знаю. Я не хотел, правда. Никогда. Ты должна мне поверить.

– Я понимаю. Честно, – выдавила Джули. – Но то, что было у нас с Финном, – было по-настоящему. А ты это разрушил.

– Не было вас с Финном. Были мы с тобой.

– Нет.

– Вот это, – показал он рукой на неё и себя, – по-настоящему. Ты и я настоящие.

– Нет, Мэтт. Нет никаких «ты и я». Только не после того, что случилось.

– Не говори так! Джули, пожалуйста, не надо. Я в тебя влюбился. А ты полюбила меня.

Она смахнула волосы с его лица и придвинулась поближе. Она не силах была ничего исправить: можно прикрутить шарниры к Плоскому Финну, но для горя и обмана шарниров не бывает. К тому же, она сама сейчас слишком страдала, чтобы утешать его. Он разбил ей сердце. Ей не хватало Финна. Не хватало того Мэтта, который был ей так знаком. Он смотрел на неё изнурёнными, полными муки глазами. Она погладила ему волосы, нежно придерживая голову другой рукой. Если б она могла избавить его от страданий, она бы это сделала, не задумываясь. И он поступил бы так же, она не сомневалась.

Джули подняла к нему лицо и крепко его поцеловала. На сей раз намеренно. Понимая, что делает. И Мэтт отвечал ей, вложив в поцелуй все чувства, всю свою боль. Джули позволила себе раствориться в этом мгновении. Легче так, чем вспоминать, чем стараться понять, что случилось. Его слова – от имени Финна – снова и снова крутились в голове: «И теперь ты оглядываешься назад и понимаешь, что должна была догадаться, но ты слишком положилась на факты и пренебрегла чувствами». Мэтт пытался её подготовить.

Но теперь она не узнавала этого человека, этого сломленного потерянного юношу, который целовал её так, словно видел в последний раз. Словно кроме неё ему больше ничего не нужно. У неё самой слёзы потекли по щекам. Джули целовала его всё яростнее, не останавливаясь, проклиная конец, который – она знала – неизбежен. Ещё всего на несколько минут она отдалась во власть чувств, потому что его рот, его губы, язык, поцелуй... Это мгновение затмило собой реальность и избавило Джули от страданий. Ладони Мэтта отчаянно блуждали по её спине и рукам, доказывая, как сильно он её хочет. Она подавила всхлип и оторвала губы от его рта, целуя взамен его щёки и шею, цепляясь и прижимая к себе его футболку. Её руки скользнули вниз по его груди и вокруг талии. Она хотела просто обнять Мэтта, пусть даже в последний раз. Он заключил её в кольцо своих рук и крепко прижал к себе. За прошедший год случались дни, когда он оберегал и защищал её, просто беря в объятия. И прижаться к нему было так естественно, так легко. До того легко, что она по глупости никогда об этом даже не задумывалась. Но всё это не имело никакого значения, потому что до сего дня всё было обманом.

Прерывающимся голосом он прошептал ей на ухо:

– Джули, скажи, что тоже меня любишь. Я знаю, что это правда. Я чувствую.

– Нет, Мэтти, – ответила она сквозь слёзы. – Я влюбилась в Финна. Я полюбила воображаемого, чудесного парня. Тот парень – не ты. Он кто-то другой, он никогда по-настоящему не существовал. И... может, в глубине души я влюбилась и в тебя – вернее, в какой-то твой образ, но он тоже оказался ненастоящим. А теперь я лишилась вас обоих. Ты дважды разбил мне сердце.

– Ну пожалуйста. Всё, что я писал тебе, – правда. Всё. – Мэтт теперь уже умолял, отчаянно прижимая её к себе. – Я раньше прыгал с парашютом и на тарзанке. Финн и я – мы делали всё это вместе. А после его смерти я больше не мог так рисковать. Мои родители этого не заслужили. И Селеста тоже. Я был другим. Моя жизнь не ограничивалась только тем, чтобы планировать, решать проблемы и держать всех на плаву. Я был способен на большее. Ты помогала мне вновь обрести себя. Между нами ещё что-то осталось, Джули. Ты ведь знаешь.

– Ничего между нами нет. – Она вытерла глаза его футболкой. Было невыносимо ему это говорить. Она, как никто, знала, каким уязвимым сейчас был Мэтт, как сильно он ей доверился. – Пожалуйста, не надо. Мне и так тяжело. Не вынуждай меня причинять тебе ещё больше боли. Но, Мэтт... всё, что произошло, – обман.

– Ты мне нужна, – молил он. – Мне всегда именно тебя не хватало.

– А мне тебя уже по горло хватило. – Джули оттолкнула его, разрывая объятия, и замотала головой. – Если бы ты меня любил, ты бы никогда не затеял этот цирк. Ты бы не стал так беспечно играть моими чувствами. Ты лучше других знаком с болью, утратой и обидой. – Она ненавидела себя за каждое слово, что срывалось с её губ. – Вот что ты мне причинил. Я понимаю: это не одно и то же. Твои боль и утрата хуже. И мне так за тебя обидно, Мэтт. За всю вашу семью. Вы все пережили нечеловеческое горе. И ты переносил его мужественнее, чем кто бы то ни было. Но мне сейчас тоже больно. И я не могу тебя любить.

Глава 30

Сработал будильник, и комнату затопила какая-то чудовищно приторная песня о любви. Проклиная себя за то, что забыла вчера его отключить, Джули перевернулась в кровати и выдернула шнур из розетки, но музыка не прекратилась. «Чёртова батарейка!» Джули улеглась в постель ещё в семь вечера, бессвязно пробурчав Эрин сквозь дверь, что неважно себя чувствует. И теперь глаза у неё жгло, голова раскалывалась, а сердце ныло. Стонало всё тело. Вставать не хотелось. И был ли смысл? Нет, разве что собрать последние пожитки. Завтра она переедет к Дане. Лишь бы поскорее отсюда убраться. Только вот где найти силы для сборов? Даже несмотря на мучительную музыку, в тёмной спальне казалось безопасно. Всё остальное могло подождать.

Она поступила по-детски, запершись после кошмарного разговора с Мэттом в своей комнате, но ей было плевать. Только это же вовсе не еёкомната. А Мэтта. Он наверняка перебрался в спальню Финна, чтобы та не терзала остальных своей пустотой. Джули накрыла глаза рукой. Бедняга Мэтт… Он взвалил на себя всё бремя семейного горя.

Прострадав в постели целый «час романтики» от местной радиостанции, Джули наконец вылезла из-под одеяла и уселась перед компьютером. Ей оставалось закончить ещё кое-что. Она в последний раз открыла страницу Финна и перечитала его последние записи. Последние записи Мэтта. Как же тяжело примирить правду с ложью, в которую она так долго верила. Она навела курсор, чтобы убрать его из списка друзей, и застыла, заметив дату под фотографией. Сегодня день его рождения. День рождения настоящего Финна. Это стало последней каплей, и она тут же его удалила.

Джули не понимала, почему ощущает такую утрату. Она ведь никогда Финна не знала. Всё это время она переписывалась с Мэттом. В сущности, она никого не утратила. Но всё равно горевала. А осознание того, как жестоко она накануне обошлась с Мэттом, усиливало муки во сто крат. Это, пожалуй, угнетало её больше всего.

Джули услышала трель домашнего телефона, а через несколько мгновений на весь дом раздался голос Мэтта:

– Джули! Джули!

Они не виделись со вчерашнего дня, когда она вырвалась из его объятий и сбежала к себе в комнату. Ей совсем не хотелось сейчас с ним встречаться, но, судя по его голосу, случилось что-то страшное.

– Джули! – Мэтт распахнул дверь. – Селеста пропала.

– Что? В каком смысле пропала?

– Она не явилась на третий урок. Только что мама звонила. Они с отцом уже едут в школу, вдруг кто-нибудь заметил, как она уходила. Сегодня... сегодня...

– Знаю. – Джули встала. – У Финна день рождения. – Наверняка самый невыносимый день в году. Она кинулась к шкафу и сорвала с вешалки футболку. – Мы её найдём.

– Я понятия не имею, куда она делась. Что-то не так. Селеста ещё ни разу не прогуливала.

– Иди заводи машину. Я сейчас спущусь.

Мэтт кивнул.

– Ладно. Джули? Спасибо. Я знаю, ты меня сейчас ненавидишь.

Она хотела было возразить, но его уже и след простыл.

Десять минут спустя Джули с Мэттом ехали в сторону школы. Казалось разумным покружить по окрестностям – вдруг Селеста где-нибудь поблизости? Джули позвонила родителям Рейчел, но те ничего не слышали про Селесту, а их дочь совершенно точно сидела в классе. Жаль. Джули-то надеялась, что девочки сбежали с занятий вместе. Мама Рейчел пообещала перезвонить, если что-нибудь узнает.

Мэтт барабанил пальцами по рулю.

– Куда она могла пойти? Куда, куда?

– Всё будет хорошо. Она бы глупить не стала. Просто для неё сегодня тяжёлый день, верно? Как и для всех вас.

– Да уж. – Он не сводил глаз с дороги. – Мне пришлось рассказать ей о... вчерашнем. Она бы сразу заметила, что что-то случилось. Наверное, не стоило ей говорить.

– Прости. Ты вчера, наверное, решил, что я... совсем бесчувственная. Просто я не могу... – Её слова повисли в воздухе. – Я понимаю, почему ты так поступил.

– Ты вовсе не обязана оправдываться.

Джули стала нетерпеливо пристукивать ногой. Ей не хотелось вспоминать предыдущий вечер. У Мэтта вид был совершенно замученный. Даже хуже, чем у неё. И он вновь от неё замкнулся. Поток его откровений иссяк. Но сейчас важнее всего найти Селесту. Джули пялилась в окно, пока Мэтт бесцельно вёл машину в отчаянной надежде заметить сестру. Джули зажмурилась. «Ну же! Думай! Куда Селеста могла податься?»

– Мэтт, сверни налево. Вот здесь. Ну же!

– Зачем?

– Я знаю, где она.

Мэтт выкрутил руль и повернул к реке Чарльз.

– Быть того не может, – недоверчиво произнёс он. – С чего ей туда идти?

– Она пошла к месту аварии. Наверняка.

Они поехали по Мемориал Драйв. Погода сегодня была прекрасная – тёплый воздух, безоблачное небо, приятный ветерок. А в душе у них непроглядный мрак. Какая ирония.

Мэтт неожиданно заехал колёсами на бордюр и резко затормозил.

– Вон она.

Они выскочили из машины и побежали к Селесте. Та сидела на деревянной скамейке и смотрела на сверкающую бликами водную гладь. Джули с Мэттом прошли по траве меж отдыхающих велосипедистов и уткнувшихся в книги студентов на покрывалах и сели по обе стороны от Селесты.

– Какой замечательный день для прогулки по реке, правда? – спросила та после долгого молчания. Она вложила ладонь в руку Мэтта, но продолжала смотреть на воду. – Мне всегда казалось, что было бы весело покататься здесь на лодке.

– Почему бы и нет? Я слышала, тут можно взять каноэ на прокат. – Джули помахала ногами под скамейкой. – Я бы с удовольствием с тобой поплавала.

Они посидели ещё немного, молча наблюдая за проплывающими лодками. Наконец, Селеста повернулась и посмотрела на Джули. Глаза у неё были красными, но голос звучал ровно.

– Я вовсе не сумасшедшая.

Джули кивнула.

– Знаю.

– Я понимаю, что Финн умер. И, хотя на первый взгляд мы с Плоским Финном неразлучны, я это всегда осознавала. Я не брежу.

– Понимаю.

– Я так сильно любила Финна. Тебе бы он очень понравился, Джули. Он был просто чудесным, скажи, Мэтти?

– Это точно, – подтвердил Мэтт. – Лучше не бывает.

Селеста положила голову ему на плечо.

– Ты тоже чудесный. Я тебя люблю, Мэтью. Я знаю, тебе кажется, что Финна я любила больше. Но это не так. В моём сердце ты занимаешь такое же место, как и Финн. Я вас обоих обожаю. Всегда обожала и всегда буду. Если бы умер ты, у меня бы появился Плоский Мэтт. Его плоские шутки и несгибаемое упрямство без конца бы меня веселили.

Мэтт откинул голову назад, поднимая глаза к безоблачному небу.

– Котёнок, нет... не надо.

– Мне ужасно жаль, Джули, – продолжала между тем Селеста. – Я сама сотворила Плоского Финна и сама решила верить в то, что мой брат путешествует. Это всё моя вина. У меня слишком яркое воображение, а все остальные поневоле мне подыгрывали. Мы не хотели вводить тебя в заблуждение.

– Не надо ни за что извиняться, – возразила Джули.

– Ты завтра уедешь. И я тебя больше не увижу.

– Вообще-то, я, наверное, уже вечером перееду. Думаю, так будет лучше. – Она нутром ощутила на себе взгляд Мэтта. – Но я же никуда не денусь. Будем с тобой встречаться раз в неделю на Гарвардской площади. Обещаю.

– И с Мэттом. Он тоже мог бы приходить, – предложила Селеста.

– Посмотрим, – ответила Джули.

– Не злись на него, пожалуйста. Это из-за меня Мэтт так поступил. Он в тебя без памяти влюблён, Джули. Просто очарован. Я по его глазам вижу. И хотя сегодня вид у него чересчур подавленный, глаза его всё равно выдают. Раз на меня ты так не сердишься, то и на него сердиться не можешь. Так нечестно.

– Я не сержусь. – Джули отказывалась смотреть на Мэтта. Она не представляла, как себя вести. Сердце у неё разрывалось на части, она едва-то могла с Мэттом на одной скамейке сидеть. На месте её удерживала исключительно Селеста.

– Пожалуйста, не отмахивайся от таких глубоких чувств. Они – большая редкость.

Джули не выдержала:

– Прекрати, Селеста. Прости, пожалуйста, но не сейчас.

– Селеста, оставь её в покое. Не надоедай. – Мэтт обнял сестру за плечи. – Ты-то в порядке? Мы о тебе беспокоились.

Та улыбнулась через силу.

– Скоро буду. Мэтти, посидишь здесь со мной? Хоть чуть-чуть? Тут я как-то ближе к Финну.

– Конечно, если хочешь.

Она устроилась поудобнее в объятиях брата.

– Расскажи ещё раз, как вы разбили лагерь на заднем дворе и ненароком устроили пожар, когда Финн решил развести костёр прямо в палатке.

Джули встала. Затем наклонилась и вынула ключи от машины из ладони Мэтта. Он поднял голову. Какая же храбрость ему нужна, чтобы вот так сидеть с Селестой совсем рядом с тем местом, где их брата постигла такая жестокая и трагичная смерть. Джули не стерпела печали во взгляде Мэтта и потому уставилась на ключи в кулаке.

– Я отгоню машину домой и позвоню Эрин и Роджеру.

– Джули... – Его голос надломился, и у неё внутри всё сжалось. – Спасибо тебе. За всё.

– Мэтт... – Не в силах попрощаться она развернулась и побежала к машине, мысленно твердя, что глаза щиплет из-за резкого ветра с реки.

***

Скотча как раз хватило, чтобы запечатать последнюю коробку. Через полчаса должен приехать Джейми. Он вместе с Даной вызвался помочь с переездом. Вообще-то, нагружать его джип было особенно нечем, так что хотя бы на это времени у них уйдёт немного.

В дверь постучали, и в комнату вошла Эрин.

– У тебя, похоже, всё готово. Я могу чем-нибудь помочь?

Джули покачала головой.

– Нет. Я вроде закончила.

Эрин присела на кровать и глубоко вздохнула.

– Ты плакала.

Джули кивнула.

– Мэтью днём нам с Роджером всё рассказал. Спасибо, что нашла сегодня Селесту. Можешь вообразить, как мы перепугались.

– Я рада, что она в порядке. Это самое главное.

– Да, всё обошлось. Но она не в порядке. Как и все мы. Джули, мне бы хотелось с тобой кое-чем поделиться, если ты не против. – Эрин сцепила ладони. – Мэтью говорит, ты знаешь про Финна. Про аварию.

– Да, и я очень сожалею. – Джули села рядом с Эрин. – У меня нет слов. Я даже представить не могу, как вам было трудно.

– Ты не знаешь кое-каких подробностей о той аварии. Они помогли бы тебе понять, почему я так и не положила конец этому глупому спектаклю.

– Эрин, вы не должны передо мной оправдываться. Нет, честно.

– Но я хочу, чтобы ты меня выслушала. Тогда тебе, возможно, будет не так горько. – Эрин потёрла ладонями колени, раздумывая, с чего начать. – Та авария – полностью моя вина. Я не должна была садиться в тот день за руль. Это я убила Финна. Смерть сына целиком на моей совести.

– Это был несчастный случай. Вас никто в нём не винит.

– Да, несчастный случай, но я сейчас о другом. Я сомневаюсь, что Мэтью поведал тебе всю историю, он наверняка хотел меня защитить. Полагаю, ты в курсе, что я давно страдаю от приступов острой депрессии? Нет, я не против. Довольно с нас секретов. В депрессии нет ничего постыдного. Я это знаю. Но я ещё не до конца от неё избавилась. Я принимала лекарства, и они мне помогали. Я нормально себя чувствовала, была даже счастлива. И тогда поступила как многие другие. Я их бросила. Я была довольна собой, радовалась жизни и твёрдо верила, что они мне больше не нужны. Думала, что справлюсь. Вот только... не смогла. С такой депрессией, как у меня, никто бы не справился. Я мгновенно скатилась обратно в бездну. Моя семья, наверное, была в ужасе. Роджер убеждал меня снова принимать таблетки. Без толку. Понимаю, звучит странно, но при такой глубокой депрессии я просто не могла разумно мыслить. И я отказывалась. У меня не осталось надежды и сил бороться с отчаянием.

А в тот февральский день я совершенно потеряла связь с реальностью. Я, если честно, вообще ничего не соображала. Села за руль со смутной мыслью, что от поездки мне, возможно, полегчает. Я этого не помню, но Финн, должно быть, услышал, как я завожу машину. Он выбежал за мной следом и прыгнул на заднее сиденье. Я поехала вдоль реки. Сейчас мне вспоминаются обрывки того, что он говорил, как убеждал остановиться. Но в тот день я просто не осознавала, что Финн со мной рядом, в машине. Джули, можешь в это поверить? Я была настолько не в себе, что забыла о собственном сыне. Я его не замечала и не слышала. Совершенно. В тумане депрессии я отгородилась от всего, кроме надежды хотя бы ненадолго забыться. Было так легко на какое-то время просто положиться на это неясное чувство. Крутить без всякой цели руль и отдаться во власть депрессии – мне казалось, это поможет. Не следовало мне в тот день садиться в машину. Меня занесло на льду, автомобиль повернулся вокруг своей оси и врезался в дерево.

– Эрин...

– Тебе не нужны подробности той аварии. Достаточно сказать, что зрелище было страшное. Меня всю жизнь будут преследовать картины того дня. – Эрин прикоснулась рукой к щеке и закрыла глаза. – Дороги тогда жутко обледенели. Авария за аварией по всему городу. Патрульные решили, что во всём виновата погода. Вот так, легко и просто. И это правда – отчасти. Но на самом деле я не справилась с управлением из-за того, что прекратила лечение. Роджер позаботился, чтобы меня положили в больницу. Мэтью тогда ещё не знал, что я угодила в аварию по собственной глупости, потому что бросила таблетки. Мы рассказали ему позже. А от тебя он это скрыл, чтобы ты обо мне плохо не думала. Может, я бы всё равно врезалась в тот день, даже с ясной головой. Но тогда Финн не сидел бы на заднем сиденьи без ремня безопасности – и не погиб бы. Неприглядная правда в том, Джули, что это я убила сына. Вот почему я с тех пор сторонилась своей семьи. Я недостойна быть матерью. Я не могу заботиться о Мэтью и Селесте после того, что натворила. Не умею.

Джули положила руку на спину Эрин.

– Но вы всё равно их мама. И всегда ею останетесь.

Эрин решительно закивала и открыла глаза.

– Рано или поздно я к этому приду. Я обязательно вылечусь. Но мне нужна помощь. Всё это время я носила шоры на глазах – только они и помогали мне проживать каждый день. Благодаря Плоскому Финну я могла притворяться. Но теперь я должна поправиться. И поправлюсь. Нам всем надо найти выход из этого тупика.

Любые слова утешения сейчас казались Джули ничтожными. Поэтому она просто обхватила Эрин и держала, пока та рыдала у неё на груди.

Глава 31

Август подходил к концу. Джули вскрыла ещё один пакетик и высыпала сахар в кружку. В кафе сегодня было тихо, и весьма кстати – значит, ничто не помешает ей слушать Селестины рассказы.

Как и обещала, она встречалась тут с Селестой каждый понедельник с тех пор, как уехала из дома Уоткинсов. Иногда Селеста появлялась одна, иногда – с Эрин или Роджером. Но с Мэттом – никогда. Джули ответила на его письма только раз, когда попросила, «пожалуйста, никогда не приходить на встречи с Селестой». Не готова она пока его видеть. Может, когда-нибудь и передумает, а может, нет. После того, как Джули попрощалась с ним на скамейке у реки, минуло три месяца. И почти месяц, как он перестал ей писать.

Дана всё лето пыталась заговорить с ней о Мэтте, но Джули наотрез отказывалась о нём даже думать. Во время последней такой попытки она чуть не вылила соседке на голову свой завтрак. Так что Дана благоразумно оставила эту тему в покое.

Лето выдалось хорошее. Спокойное, ничем не примечательное и, может быть, малость скучное. В самый раз такое, как надо. Джули проходила стажировку в небольшом издательстве в Кембридже, рассудив, что такой опыт будет замечательно смотреться в резюме. А заодно эта работа отвлекала её от тяжёлых мыслей. Кейт приезжала погостить на время июльских праздников, но Джули, вопреки ожиданиям, на удивление мало скучала по матери и дому.

– Вот она!

Джули подняла голову и очутилась в объятиях Селесты.

– Привет, подруга. Как поездка на мыс? Мне на той неделе тебя не хватало.

Селеста плюхнулась на стул и откинула волосы за спину. От летнего солнца кожа у неё слегка загорела, а волосы ещё посветлели. Она вся словно сияла изнутри.

– Привет, Джули. – Роджер наклонился и поцеловал её в щёку. – Рад тебя видеть.

– А я вас.

– Селеста просто сгорала от желания поскорей рассказать тебе о своей грандиозной рыбалке.

Селеста расплылась в улыбке.

– Мы вышли порыбачить в открытое море, и мне попался увесистый луфарь. Даже капитан поразился. Этот зверь без устали брыкался, и Мэтту пришлось несколько раз меня выручать. Но я-таки сумела в конце концов выудить, прости за банальность, улов дня. В следующий раз принесу фотографии.

– Она была просто великолепна, – с гордостью за дочь подтвердил Роджер. – Капитан выпотрошил для нас рыбину, а Эрин зажарила её на ужин.

– Эрин? Готовила? – ошеломлённо переспросила Джули.

Роджер рассмеялся.

– Чудеса, да? Моя жена просто помешалась на готовке, и уже целых три недели в доме не появлялось ни коробки из ресторана.

– Я в шоке.

– Надо тебе как-нибудь прийти к нам на ужин. Не обещаю, что он будет полностью съедобным, зато точно будет домашним.

Джули вежливо кивнула. После переезда она ни разу не заходила к ним в гости.

– Через две недели я участвую в концерте, – снова заговорила Селеста. – Ты придёшь? Рейчел играет на трубе, а я на фортепьяно. Как видишь, дуэт несколько необычный, к тому же Рейчел не слишком одарённый музыкант, какой инструмент ни возьми. – Селеста помолчала. – Особенно, трубу. Зато, когда она дует в мундштук, то в избытке восполняет недостаток таланта чрезмерной мимикой.

– Обязательно приду, – пообещала Джули. – Рада, что тебе так понравилось в театральном лагере.

– Да, он хоть немного компенсировал необходимость каждую неделю посещать индивидуальные и семейные сеансы психотерапии. Они меня жутко утомляют.

– Понимаю.

– А уж на что я презираю психотерапию, представь, какие чувства к ней питает Мэтти, – усмехнулась Селеста.

Джули рассмеялась. Она не сомневалась, что Мэтт эти сеансы просто ненавидит.

– Ты, кажется, хотела спросить Джули ещё кое о чём? – потрепал Роджер Селесте волосы.

– Хотела. Джули, это очень важно. – Селеста сунула руку в небольшую сумочку, висевшую у неё через плечо, вытащила конверт и положила на стол. – Это приглашение. Я организую прощальную вечеринку для Плоского Финна.

Джули потрясённо взяла конверт и вскрыла его. Приглашение напечатали на дорогой бумаге, вверху на открытке красовался маленький бантик.

– Да ладно?

– Ага. Меня вдохновила вечеринка, которую устроила Кейт к твоему отъезду. Я хочу чего-то в том же духе. Только это будет поздний завтрак. Финн обожал рогалики и копчёную лососину. В списке приглашённых только ты, мама, папа и Мэтти. По очевидным причинам это частная вечеринка. Но печали на ней не место. Я представляю этот день как праздник. Плоский Финн служил весьма значительной цели, и мы должны выказать ему нашу благодарность.

– И что с Плоским Финном станет потом? – Джули вообразила, как его ритуально сжигают до угольков на гриле или рубят в щепки разделочным ножом. Какая ужасная кончина. Она привязалась к картонному братцу, какой бы патологией и обузой он ни был.

– Он просто отправится на чердак, – пожала плечами Селеста. – На всякий случай. Может, придёт время, когда мне будет весело вспоминать мою неразлучную дружбу с Плоским Финном. Вдруг я когда-нибудь захочу показать его внукам. Ну знаешь: «В далёком детстве, когда у меня были проблемы с психикой...» Занятная может получиться история.

– Да, верно.

– Так ты придёшь, да?

Джули не могла ей отказать.

– Ни за что не пропущу. – Денёк потерпеть Мэтта не так страшно.

– Чудесно. Праздник намечен на одиннадцать часов в следующую субботу. Имей, пожалуйста, в виду, что форма одежды повседневная. Плоский Финн не одобрил бы бальные платья и фраки.

– Ясно.

Роджер щёлкнул пальцами.

– Проклятье! А я так надеялся пощеголять в лаймовом костюме и галстуке в тон.

Селеста застонала.

– Мама бы тебе никогда такого не позволила. У неё безупречный вкус. Пойду принесу нам каких-нибудь напитков. Сейчас вернусь. – И она направилась к стойке делать заказ.

Джули посмотрела на Роджера.

– Неужели это та же девочка, с которой я почти год назад познакомилась? Она такая счастливая, даже не верится.

– Это да. У неё всё идёт на лад. Иногда ещё случаются тяжёлые дни, но она не перестаёт нас удивлять.

Джули подалась вперёд.

– Если честно, я рада, что она не растеряла своего уникального характера. Мне нравится её «селестность».

– И мне тоже. – Роджер потеребил пакетик с сахаром. – Ну а ты-то как? Как будто чем подавлена.

– Я в норме. Просто немного рассеяна, наверное. Дел по горло. Учебный год скоро начинается.

– А-а. Ну как скажешь. – Он вдруг что-то заметил и протянул к ней руку. – Джули? Откуда это у тебя? Это что, от Мэтью? – На ладонь ему лёг её камешек-подвеска.

– Ой. – Она откинулась на спинку, увлекая камень с собой, и прижала руку к груди.

Как бы яростно она ни избегала мыслей о Мэтте, она не нашла в себе сил снять подвеску. Камень был частью её самой – её с Финном истории, – и без него Джули чувствовала бы себя не в своей тарелке.

Роджер прищурился.

– Точно, от Мэтью. Он рассказывал тебе, что это такое?

Джули озадаченно покачала головой. Она не особенно задумывалась, откуда взялся камешек. Очевидно только, что не из кругосветных путешествий Финна. Она предполагала, что Мэтт купил его в одном из местных магазинов.

– Надо же! Я его уже много лет не видел. В детстве Мэтт с ума сходил по камням и минералам. Он был ярым членом Бостонского клуба минералогии.

«Ещё бы!» Джули снова кольнула тоска, которая в последнее время мучила её чаще, чем хотелось признать.Как же больно осознавать, что она знает Мэтта вдоль и поперёк.

– Я, бывало, возил его на экскурсии клуба по выходным, – продолжал Роджер. – Исходили с ним все просторы Нью-Гемпшира и Вермонта. Однажды ездили в Беркширы. Ребята там копались и ковырялись, собирали камни. Это все мальчишки обожают, но Мэтью – отдельный случай. Он обстоятельно документировал каждую находку, составлял таблицы, графики и хранил их в специальной папке. В смысле минералов и камней мы живём далеко не в самом волнующем уголке страны. И всё же Мэтт не терял надежды, что ему попадётся тот самый – особенный – камешек. И ведь попался! – Роджер указал на её подвеску. – Это осколок пурпурита. Наверное, не самое привлекательное название для минерала, но Мэтт был на седьмом небе, когда его нашёл. Никому не давал его даже потрогать и много лет хранил на замке под стеклом. – Он склонил голову набок. – Поверить не могу, что Мэтт с ним расстался. Джули, ты заняла в его сердце очень важное место.

Она опустила взгляд и сжала пальцы вокруг подвески.

– Послушай, это не моё дело, и я даже не знаю, что именно за этот год произошло, зато вижу, что между вами что-то разладилось. Я пытался поговорить с Мэттом... Ну ты его знаешь. Он откровенничать не любит. Однако я краем уха слышал, что он в интернете выдавал себя за Финна. – Роджер поднял руку, чтобы Джули его не перебивала. – Согласен. Очень странный поступок с его стороны. И неправильный. Ты, должно быть, в бешенстве. Но, я надеюсь, ты всё же оценила, на какие ухищрения ему приходилось идти, чтобы привлечь и удержать твоё внимание.

Джули подняла голову.

– Наверное.

– Можешь представить, сколько времени ему понадобилось, чтобы подделать все эти фотографии? И придумать столько волонтёрских начинаний? А когда он прислал Селесте заколку? Бедняге пришлось отыскивать за океаном старого знакомого, слать подарок ему, а тот уже отправил его обратно по нашему адресу, чтобы на конверте были нужные штемпели и марки. Я уж не говорю о том, сколько всего ему приходилось держать в голове, чтобы не сболтнуть лишнего, – улыбнулся он. – Ну же, Джули. Должны же его усилия чего-то стоить?

– Мне тяжело было со всем этим смириться, – ответила она. – Глупо, наверное, с моей стороны так говорить, учитывая, что выпало на долю вашей семьи, но...

Роджер её перебил:

– Ты имеешь полное право на свои чувства. Мэтт поступил по-идиотски. К тому же, для твоих сомнений могут быть ещё какие-то причины. Не связанные с Мэтью.

– Я не знаю, чему верить... кому верить.

Роджер снова склонил голову набок.

– Знаешь, Финн умел общаться с девушками. Был уверенным в себе, обходительным и... притягательным. Да, вот именно. Притягательным. Но Мэтью тоже необыкновенный, хотя и по-своему. Уверен, ему было нелегко соперничать с Финном раньше, а теперь, когда Финн погиб, ему, наверное, и того хуже. Разве можно превзойти память о покойном? Милая, Мэтт не самый обаятельный молодой человек, но сердце у него доброе. – Роджер похлопал её по руке. – Эх, Джули. Мэтт, может, кошмарную тактику выбрал, но не забывай о его сердце.

У Джули в голове промелькнули картины прошедшего года. Вот Мэтт забирает её на пороге псевдоквартиры. Рассказывает про фанатов типографики. Скрипя зубами везёт за шарнирами для Плоского Финна. Пишет ей письма о снежных забавах. Лежит с ней под ёлкой. Спорит, дразнит, защищает свои глупые футболки. Часами коротает с ней время в своей комнате. Джули вспомнилось то утро, когда он держал её на берегу мёрзлого океана. И та ночь после Селестиной вечеринки, когда он так нежно касался её в своей постели. Его лицо, когда он наконец дал волю чувствам. Как хорошо ей было рядом с ним. Как замирал весь мир, когда он её целовал.

И она поняла. Подняв глаза на Роджера, Джули улыбнулась. Впервые за много недель она вновь почувствовала себя живой.

Глава 32