Бог Финн. Перед тем как выключить компьютер, Джули скопировала диалог и сохранила его отдельным файлом

Я уже и сам не знаю, где я. Отдыхай. Поговорим позже.

Перед тем как выключить компьютер, Джули скопировала диалог и сохранила его отдельным файлом. Да, неловко признаться и даже глупо, но ей нравилось иметь эти разговоры под рукой, чтобы перечитывать, когда захочется. А этот она перечитывать будет точно. Много-много раз.

Глава 25

– Уже полночь. Как думаешь, чем девчонки занимаются? – спросила Джули Мэтта. – Наверняка хихикают и делают друг дружке причёски. – Она крутилась на его стуле, пока он валялся на кровати и добавлял музыкальные дорожки в свой плейлист на iTunes.

– О боже, наверное! – пропищал Мэтт дурацким фальцетом. – Ой, а может, типа, Роберта Паттинсона обсуждают! Или Джастина Бибера! О, боже!

– Ушам своим не верю. Мэтью! Ты упомянул современную поп-звезду. – Джули в притворном восторге хлопнула себя ладонями по щекам. – Даже две. Я потрясена. И так тобой горжусь.

– Да, у меня невероятно широкий кругозор. И сейчас почти час, а не полночь.

– Да ладно? – Джули поверить не могла, как быстро пролетело время. Она вот уже несколько часов слушала музыку в комнате Мэтта. Оказалось, что их музыкальные вкусы – какой сюрприз! – в чём-то даже совпадают. – Серьёзно, мне кажется, всё прошло гладко. Твоя сестра прямо рвалась на эту вечеринку, скажешь нет? Она потрясающе выглядела и купила Рейчел идеальный подарок. К тому же, Плоский Финн надёжно спрятан в сумке. Никто и не догадается.

– Вид у неё, и верно, был счастливый, – признал Мэтт. – Может, ты и права. Встретил я эту Рейчел, когда Селесту подвозил. Вроде ничего, милая девочка.

– Вот чудеса в решете! А я-то думала, Рейчел – настоящая разбойница, – ухмыльнулась Джули. – А ты-то что взаперти сидишь? Селесты впервые дома нет, тебе бы воспользоваться случаем, а?

– Нет, родители же на выходные уехали. Мне было бы неловко.

– Да я бы приглядела! А где они опять?

– Не помню. На каком-то гарвардском семинаре в штате Мэн.

– А... – Джули остановила стул. – Жаль. Тебе уже, наверное, осточертело оставаться за старшего?

– Ну, время от времени им надоедает заказывать еду в местных ресторанах и их тянет в путешествие, чтобы оценить кулинарное разнообразие других городов. Я всё понимаю.

– Хорошо, я принимаю твою отмазку и поднимаю другой вопрос. Как прошло вчерашнее свидание с Даной? Она мне весь день не звонила. Куда ты её водил? Отчего сегодня с ней не встречаешься?

Мэтт включил новую композицию.

– Мы поужинали.

– И?

– И... что?

– Поподробней!

– Мы были в португальском ресторане на Центральной площади. Я заказал биточки из трески на закуску и тушёного осьминога с картофелем под соусом из красного вина.

Джули терпеливо ждала продолжения.

– И всё?

– Не думаю, что ещё когда-нибудь закажу осьминога. До сих пор во рту привкус его щупалец.

– Ну же, Мэтт. Она тебе понравилась? Что ты надел на свидание? Вы ещё встретитесь?

– Не уверен.

– Так, похоже, на этом поезде с тобой далеко не уедешь. Как, впрочем, и на многих других. Боже упаси, если ты вдруг по собственной воле начнёшь содержательный разговор, – отчитала его Джули. – А теперь извини, мне нужно позвонить насчёт внеклассных занятий.

– Так поздно?

– Студенты раньше трёх спать не ложатся. Этого требуют в колледже. Прописывают в договоре, когда документы подаёшь.

Она достала из кармана телефон и набрала номер.

Дана ждать не заставила.

– Привет! Звонишь насчёт вчерашнего вечера?

– Естественно.

– Любопытный был вечер.

– Поконкретней?

– А он что сказал?

– Прости, но у меня при себе сейчас нет конспектов.

– Мэтт рядом и всё слышит, да?

– Совершенно верно.

– Мы поужинали. Он заплатил – это приятно. Внешне он, должна признать, не в моём вкусе, но мне было плевать. Знаешь, есть в нём что-то соблазнительно-загадочное. Он оказался весьма обходительным и вообще очень милым и вежливым. И да, я с тобой согласна: он чертовски умён. Не понимаю, почему ты никогда не приглашала меня в гости, – я бы не сказала, что у него крыша съехала. Ну, разве что самую малость, но он мне понравился.

– Значит, статья, которую я давала, тебе помогла. А как закончилось внеклассное занятие?

– Хочешь знать, целовались мы или нет?

– Ага.

– Он потрясно целуется.

Джули чуть не выронила телефон.

– Прости. Не совсем поняла твоё объяснение. Этого факта я ещё не слышала.

– Честно. Он настоящий волшебник. Мы сидели в машине у меня во дворе и... Кстати, руками он тоже чудеса творит. Так мастерски скользнул пальцами прямо под...

– Ладно-ладно. Суть я уловила. Это очень... очень хорошая новость. А когда следующее занятие?

– О, мой бог, нет, другого свидания не будет.

– Не все хотят занятия посещать?

– Точно.

– Несмотря на хорошие оценки?

– Ну, во-первых, он говорил всё время. То есть, без умолку.

– В самом деле? И о чём же?

– А вот это уже второй пункт.

– Ну-ка, ну-ка?

– Я опережу твои мысли и скажу: нет, футболка с надписью «Эволюция на шаг позади меня» здесь ни при чём, – рассмеялась Дана. – Джулс, я тебе не завидую.

– Не поняла.

– Поймёшь ещё. Больше мне добавить нечего. Послушай, он отличный парень, просто он не для меня. Ну всё, мне пора. Я к общежитию Джейми подъехала.

– Ты шутишь, что ли? Это же глупо!

– Да, у меня нет силы воли. Застрели меня. Перезвоню завтра.

Джули нажала отбой. Мэтт успел загрузить новый плейлист и пристукивал ногой в такт музыке. Зачем только Дана рассказала о его руках? И поцелуях? Тьфу ты! И какими глазами ей теперь на него смотреть? Не надо было ей знать о Мэтте таких подробностей.

– Прости, – обратилась она к нему. – Важный разговор о внеклассных занятиях.

– Я так и подумал. Пойду налью себе чего-нибудь попить. – Мэтт встал. – А как дела у Даны?

– А-а... – Джули отвернулась. Лишь бы не смотреть на его – вдруг такие заметные – дурацкие руки. – Кхм. Прекрасно. Прости.

После того, как Мэтт вышел, Джули тихонько простонала. Чтоб ей провалиться! Так, надо срочно прогнать из головы все мысли о Мэтте, где он не стучит по клавиатуре, готовит сэндвичи для Селесты или складывает чудаковатые футболки.

Джули услышала, как зазвонил домашний телефон, и рывком выпрямилась.

Через несколько минут раздался топот с лестницы, а затем Мэтт забряцал чем-то на первом этаже. Что он там делает?

Джули поспешила вниз.

– Мэтт?

Она застала его на кухне: он яростно искал что-то в настенных ящичках.

– Да где, блин, мои ключи? – Он похлопал по карманам джинсов, а затем пробежал взглядом по столешницам.

– По-моему, они висят у входа. Куда ты собрался?

Мэтт ринулся мимо неё в прихожую, Джули оставалось только следовать за ним.

Он схватил ручку двери, потом вдруг остановился и в бешенстве обернулся к Джули.

– Я же говорил. Чёрт подери, Джули, я ведь предупреждал! – Его голос сорвался на крик.

Джули отступила. Куда подевался тихоня Мэтт?

– О чём это ты?

– Только что звонила мама Рейчел с вечеринки. У Селесты нервный срыв.

– Что случилось? – Джули сдёрнула с крючка толстовку и шагнула к выходу. – Она вроде была так в себе уверена.

– Нет! – ткнул он в неё пальцем. – Ты со мной не поедешь.

– Мэтт? Пожалуйста. Я могу помочь. Я поговорю...

– Нет! Ты всё испортила, так что мне исправлять.

Уходя, Мэтт громко хлопнул дверью.

Джули неистово заходила взад-вперёд, меряя шагами комнаты. «Финн». Финн наверняка подскажет, что делать.

Она тут же написала ему, надеясь, что он на связи.

«Финн, ты здесь? Я всё испортила. Это кошмар. Помнишь, я говорила про вечеринку? Она закончилась ужасно. Мэтт поехал за Селестой. Я не знаю, что делать. Они никогда меня не простят. И ты, наверное, тоже».

Финна в сети не было. И Джули не могла даже вспомнить, где он сейчас. Снова в Африке? В Югославии? Турции? Нидерландах? Ливии? Вот уж нет, точно не там. В Ливию же никто не ездит. Она подождала ещё несколько минут и снова послала сообщение, стараясь трясущимися руками не напутать буквы в словах:

«Пожалуйста, Финн. Ты мне нужен. Я не знаю, что мне делать. Может, ты сейчас тоже на меня злишься, но прошу, скажи, как всё исправить. А не всё, так хоть что-нибудь».

Если каждую минуту выглядывать в окно, Селеста быстрее не приедет, так что Джули села на диван в гостиной. Может, на самом деле, всё не так плохо? Мэтт часто принимал слишком близко к сердцу то, что касалось сестры. Он её недооценивал. И всё же Джули места себе не находила от тревоги. Ей не терпелось, чтобы они поскорее вернулись, но в то же время не хотелось смотреть им в глаза.

Наконец к дому подъехал «Вольво». Джули распахнула входную дверь и увидела, как Мэтт обогнул капот и подошёл к пассажирскому сиденью. Джули не выдержала и на мгновение отвернулась, чтобы собраться с духом. И вот уже Мэтт шёл ей навстречу, держа Селесту на руках, а в его глазах отражалась жуткая смесь ярости и страха. Его сестра – её подруга – напоминала крошечного ребёнка: она обхватила его шею руками, уткнулась лицом ему в футболку и дрожала всем телом, не в силах сдержать рыдания. Её мучительные всхлипы как ножом резали сердце.

Джули была раздавлена.

Селеста сломалась.

Глава 26

Мэтт протиснулся мимо Джули и понёс Селесту наверх. Джули поспешила следом, но ещё на лестнице услышала, как хлопнула дверь Селестиной спальни.

«Плоский Финн!» Он всё ещё в машине. Джули метнулась наружу и внесла сумку в дом. У комнаты Селесты она набросилась на молнию в надежде хоть как-то помочь. Она положила Плоского Финна на ковёр и начала потихоньку его разворачивать, аккуратно закрепляя каждую петельку в открытом положении. Затем, утерев глаза рукой, поставила Плоского Финна на ноги. Рыдания за дверью становились всё громче и горестнее, а Джули, слушая их, кусала губы и смотрела на Плоского Финна. И представляла, что настоящий Финн дома и сейчас успокоит сестру, и весь этот кошмар закончится.

«Ты должен, должен вернуться, – мысленно повторяла она. – Я, чёрт подери, знаю, что не в одной разлуке дело, но ради неё вернись, пожалуйста».

Джули осела на пол, подтянула ноги к груди, опустила голову и принялась раскачиваться вперёд-назад. Кажется, прошла целая вечность, прежде чем стоны Селесты утихли и стало слышно, как Мэтт её успокаивает.

Дверь открылась, и Джули вскинула голову.

– Мэтт? О боже! Даже не знаю, что...

Он поднял руку.

– Не надо мне ничего говорить. Она хочет видеть тебя.

Джули встала и бережно подняла Плоского Финна. Теперь – со всеми шарнирами – он выглядел таким хрупким. Как склеенная скотчем мозаика. Прямо как Селеста. Джули прошла мимо Мэтта в спальню и поставила Плоского Финна у кровати. Белокурая голова повернулась на подушке, и Селеста протянула к Джули руку. Та тут же взяла её в свою и опустилась на колени.

– Мне так жаль. Это я во всём виновата.

Смахивая локоны с лица Селесты, она едва сдерживала слёзы.

– Мне теперь гораздо лучше, – ответила та на удивление спокойным голосом. – Джули, тебе не за что извиняться. А мне есть. Я хочу попросить у тебя прощения.

– Что? А тебе-то за что извиняться?

– Я тебя подвела. Ты, должно быть, жутко во мне разочарована.

– Нет. Ты никогда меня не разочаруешь. Ты была такой храброй. Ты храбрее меня. Это я слишком много от тебя требовала.

– Нет, решительным образом... – Селеста натянула одеяло повыше. – То есть, вовсе нет. Я же хотела пойти.

– Знаю. Но я ошиблась. Неправильно выбрала время. Слишком рано повесила слишком много шарниров.

Селеста зевнула и перевела взгляд на Плоского Финна.

– Нет. Шарниры очень кстати, но сложенный и спрятанный Финн мне не всегда подходит. Особенно по ночам. Ночью без него труднее всего. Пока что. Мне с ним легче, Джули. Я понимаю, что нечто такое не всех бы устроило, но меня он успокаивает.

Джули кивнула.

– Да, знаю. Поверишь или нет, но меня он тоже успокаивает.

– Поверю. А теперь мне надо поспать. Пожалуйста, передай Мэтти, что я уже не так сильно страдаю. Честно. Мне теперь значительно спокойнее.

– Передам. – Джули наклонилась и крепко обняла Селесту. – Увидимся утром.

Выходя из комнаты, она послала Селесте воздушный поцелуй, словно укладывала спать маленького ребёнка.

Мэтт стоял в коридоре, прислонившись к стене, и смотрел на неё холодным отсутствующим взглядом.

– Держись от меня подальше. Глаза бы мои тебя сейчас не видели.

– Мэтт... – с мольбой произнесла Джули.

– Богом заклинаю, не говори мне ничего. Не надо.

– Мне так жаль. Ты себе не представляешь...

– Не хочу этого слышать. Ничего не хочу от тебя слышать.

– Мэтт, ты же знаешь, я люблю Селесту и никогда бы ей не навредила.

– Так навредила ведь.

– Дай мне только ещё раз объяснить, почему...

– Тебе всё мало, да? Хочешь начистоту? Ладно. Давай начистоту. Ты думала, что можешь вот так заявиться сюда и совать нос в наши дела? Не выйдет. И не надо выставлять меня злодеем. Будто всё, что я для неё делаю, – полная фигня. – Он подошёл так близко, что его лицо оказалось всего в нескольких сантиметрах от её. – Да я из кожи вон лез, чтобы Селесту в равновесии держать, а ты взяла и всё исковеркала. Ты её исковеркала. Бог ты мой, Джули! Ты здесь всего несколько месяцев! Думаешь, ты знаешь, что для Селесты хорошо, а что нет? Никто не просил тебя ничего исправлять. Это невозможно. – Запустив руки в волосы, он перевёл дыхание. – Ты не можешь ничего изменить. Только раз за разом даёшь нам понять, что мы все чокнутые. Разве это помощь? Ты не понимаешь, что ли? Да что с тобой такое? Тебе что, собственной жизни не хватает? Или это помогает тебе забыть, какой паршивый у тебя отец, а? Ты вечно находишь ему оправдания и любишь его. Было бы за что! Всего за несколько вшивых отписок в год.

Его слова ранили в самое сердце.

– Так нечестно.

Джули почувствовала, что ей тяжело дышать, так сильно её душил его гнев. Его отвращение.

– Ещё как честно. Селеста не твоя забота. Как и все мы. Мы не твоя семья.

– Я это знаю. Я никогда... никогда этого не говорила. – Джули знала, что у неё дрожат губы, но снова плакать у Мэтта на глазах она не собиралась.

– И знаешь, что во всём этом самое невероятное? Я тебя слушал! Понимал, что не надо, и всё равно стоял и смотрел, как ты разбиваешь всё вдребезги и воротишь, что вздумается. Это я виноват в том, что сегодня произошло.

Джули замотала головой.

– Нет, Мэтт! Я знаю, что это я виновата. Я очень хочу, чтоб ты знал, как мне жаль. Как мне плохо. Хуже некуда. Но разве ты не видишь, что Селеста не может всю жизнь прятать голову в песок? И ты не можешь – тоже.

– Это почему же, а? – Он всё ещё кричал, и Джули морщилась от каждого слова. – Жизнь-то к ней по-свински относится.

– А к тебе?

– И ко мне порой тоже.

– Так когда же ты что-то в ней изменишь, Мэтт? – Теперь уже кричала Джули. – Ты сам бежишь от проблем. Используешь Селесту, чтобы ничего не решать, кроме своих теорем да уравнений. Прячешься в сети и...

– Кто бы говорил о прятках в сети, – злобно рассмеялся он. – Это я бегу от проблем? Я-то не сохну по тому, кого никогда не встречал, кого здесь даже нет. Это ты прячешь голову в песок, потому что слишком боишься настоящих чувств.

– Не смей! – огрызнулась Джули.

– И кто теперь проводит черту, а? – Он зашагал взад-вперёд по коридору. – Ты понятия не имеешь, что происходит с Селестой, так что не лезь не в своё дело.

– Конечно, не имею! Куда уж мне понять, если никто мне ничего не объясняет?! Почему ваших родителей вечно дома нет? – взорвалась Джули. – Зачем Селесте Плоский Финн? Почему ты не хочешь рассказывать?

– Я не могу, Джули! Просто не могу! Это не твоего ума дело. Сколько раз тебе говорить?

Она только беспомощно на него смотрела. Мэтт был сам на себя не похож.

– Всё. Всё! С меня хватит. – Она подняла руки. – Я сдаюсь. Я только... хотела помочь. Не надо было. – Она заговорила тише, признавая поражение. – Ты прав. Разбирайся сам, как знаешь.

– Я уже понял, Джули, что тебе не нравятся мои решения, что я тебе – такой – не нравлюсь. И пусть. Мне начхать. Но не пытайся больше меня изменить. Я не по всем параметрам вышел? Хочешь оставить только то, что тебя во мне устраивает, а остальное выбросить? Не выйдет! Я никогда не стану таким, как тебе хочется. Я тебе не нравлюсь? Тогда не лезь в мою жизнь.

Джули совсем запуталась. Она уже не понимала, о чём они, собственно, спорят и что вообще происходит.

– Как ты можешь так говорить, Мэтт? Конечно, ты мне нравишься.

Мэтт отвернулся и пошёл к своей комнате.

– Как я устал. Устал от тебя.

– Мэтт, пожалуйста...

– Иди ты к чёрту, Джули.

Джули стояла в коридоре не в силах пошевелиться. Она едва могла дышать. Что случилось? Как мог Мэтт ей такого наговорить?

Да, может, она действительно была излишне настырной и любопытной, и ей не стоило вмешиваться. То, что она жила в их доме, не давало ей права совать нос в их дела. Она, конечно, ни в коем случае не хотела навязываться или проявлять неуважение. А вышло, похоже, наоборот. И ведь преподаватель её предупреждал... «Почему ты так рвёшься всё исправить?»

Она не рвалась. Не должна была. Она для них просто гость. Постоялица, нянька, шофёр.

Джули не помнила, как вернулась в свою комнату и почему лежала на кровати поверх одеяла. Но сон всё не шёл. Спальня Финна теперь казалась другой – пустой и одинокой. Чувства переполняли Джули, а Селестины рыдания и ужасные слова Мэтта до сих пор эхом отдавались в голове.

Возможно, он прав насчёт отца. Она, и верно, слишком много ему прощала, а он раз за разом доказывал, что родитель из него никудышный. И любить его, в общем, не за что. А она всё равно любила.

Но с Финном всё по-другому. Здесь Мэтт ошибался. Финну она не безразлична.

Джули посмотрела на часы. Почти четыре. Как же мирно протекал вечер, пока не зазвонил телефон. А теперь от мира остались лишь осколки.

Беспокойно проворочавшись в постели ещё три четверти часа, Джули не выдержала и встала. Проверила почту – от Финна ни строчки. Нашёл же когда исчезнуть. Сердце ныло и болело. Как же его не хватало, как он был ей сейчас нужен. Когда уже наступит лето? Финн наконец-то вернётся и больше никуда не уедет. И Селесте станет лучше. Она, может, и не исцелится, но ей точно станет лучше.

Но, метаясь по комнате и пялясь в ночное небо, проблем не решить. И ждать тоже было невмоготу. Проклятые ссоры! Из-за них у неё всегда мысли путались. В голове начинался полный кавардак.

Джули вышла из спальни в тёмный коридор. В нерешительности помялась перед дверью, а затем легонько постучала. Ответа не последовало. Не сдержавшись, она всё же заглянула внутрь.

– Мэтт?

Джули тихо пересекла комнату и присела на краешек кровати.

– Мэтти, – позвала она.

В лунном свете было видно, что он не спит – просто не хочет разговаривать. Он лежал на спине, подсунув одну руку под голову, а другую сложив на груди. Лицо он повернул к ней. Внешне он казался таким же несчастным, как и она.

– Прости меня. Пожалуйста. Ты должен меня простить. – Голос у неё надломился. Она чувствовала, что вот-вот расплачется, но ничего не могла с собой поделать. – Мне так жаль. Прости меня, – твердила она. – Мэтти, пожалуйста. Не сердись так на меня. Я этого не вынесу.

Джули наклонилась вперёд, уронила голову ему на грудь и обхватила руками за плечи, надеясь, что он ответит тем же. Тот Мэтт, которого она видела несколько часов назад, был ей чужим. Она покрепче прижалась к нему, отчаянно моля, чтобы он к ней вернулся, снова стал самим собой.

Через несколько минут ей на затылок легла его ладонь и принялась гладить ей волосы. Джули закрыла глаза.

– Ш-ш-ш, – успокаивал он её. – Это мне жаль. Зря я тебе столько наговорил. Я вовсе так не думаю. Ты этого не заслужила.

Повернув голову, Джули прильнула к нему щекой и слушала его дыхание. Его голос утешал её, а прикосновение убаюкивало, и боль начала потихоньку отпускать. Джули не знала, что сказать, и потому молчала, пока его ладонь гладила ей волосы, а затем и спину. С ним она очутилась там, где боли больше не было, и весь этот ужасный вечер стал казаться полузабытым кошмаром. А пальцы Мэтта уже скользнули по её плечу и, задев бретельки, продолжили свой путь, едва касаясь кожи. Она поёжилась и прижалась к нему ещё сильнее.

– Я поступил подло, – продолжал Мэтт. – Твои отношения с отцом меня не касаются. Конечно ты его любишь, у тебя есть на это полное право. Нет мне прощения за такие слова. – В голосе Мэтта сквозило неподдельное сожаление. – Лучше тебя для Селесты никого нет. До знакомства с тобой она блуждала в темноте. Словно не знала, куда себя деть. А с тобой она вновь оживает. Мне нельзя было тебя осуждать.

– Нет, я слишком давила на неё, – тихо возразила Джули. – И на тебя. Я больше так не буду.

– Ты всё делала правильно. Я хотел бы тебе всё объяснить, но не могу. Пока не могу.

– Знаю. Но это неважно.

Она всё так же крепко за него держалась, словно верила: стоит его отпустить, и он передумает, опять обрушится на неё потоком жестоких обвинений.

Напор и страсти минувшей ссоры поутихли, сменившись дремотным затишьем после бури. Облегчение задурманило Джули голову.

Воздух в комнате был прохладным, и от поглаживаний Мэтта у неё по коже побежали мурашки. Джули снова поёжилась.

– Замёрзла? – спросил Мэтт.

– Угу. Немножко.

Тогда Мэтт подвинул ноги к дальнему краю кровати, и она, скользнув к нему под одеяло, улеглась на бок и положила голову ему на плечо. Руку с её спины он так и не убрал и теперь кончиками пальцев очерчивал изгиб её лопатки, слегка задевал сзади шею и бродил вверх и вниз по её плечу. Она взяла другую его ладонь в свою, переплела пальцы и стиснула.

Он ответил ей тем же.

– Так мы снова друзья? – спросила она.

– Ага, – секундой позже подтвердил он. – Снова друзья.

Он её больше не презирал. У них всё хорошо. И у Селесты всё будет хорошо. Всё ещё можно поправить, изменить к лучшему. А остальное неважно.

Усталость наконец взяла своё, и Джули зевнула. Она так вымоталась. И душой, и телом. Этой ночью она уже ничего не соображала, только чувствовала. И сейчас её охватило умиротворение, ленивая истома. Рука у Мэтта мало-помалу успокоилась на её плече, а дыхание выровнялось, и она поняла, что он заснул. У неё и самой уже не доставало сил бороться с разлившейся по телу тяжестью, поэтому под звуки его мерных вздохов она тоже погрузилась в сон.

Немного погодя она пошевелилась – всё ещё в его объятиях, по-прежнему сжимая его руку. И почувствовала, как он легонько чмокнул её макушку и что-то пробормотал. Но так тихо, что она едва услышала.

Джули спросонок повернула к нему лицо.

– Господи, Джули, как же мне жаль, – прошептал он.

– Мне тоже.

А затем неосознанно – без всякой мысли – она чуть приподнялась, так что её губы почти коснулись его. Она понятия не имела, что делает, будто ею управляло некое чутьё, которое она была не в силах остановить. А может, она всё ещё спала. Возможно, это всё не наяву. Она приблизилась ещё на волосок, едва тронув его губы своими. Его рот манил и соблазнял своим теплом. Несколько мгновений они не двигались.

И вдруг его рука крепко легла ей на талию и подтянула повыше, чтобы губы их наконец встретились. Мэтт приник к её губам и поцеловал.

Поцелуй был мягким и неторопливым. Даже дразнящим. Когда он слегка коснулся её языка своим, она задрожала. Джули целовала его в ответ, пробовала его на вкус, вдыхала его аромат. Голова у неё кружилась, а тело трепетало от его всепоглощающего тепла. На какое-то время она потерялась в его объятиях, растворилась в его поцелуе. В лунном свете всё стало легко и просто. Словно так и надо. Она обвила его ногу своей, приникая к нему ещё ближе.

Нет, наяву так не бывает.

Она лежала, прижавшись грудью к его груди, его рука – на её пояснице – впивалась пальцами в кожу. Только бы это не заканчивалось. Она завела одну руку ему за шею и поцеловала сильнее.

Но Мэтт стиснул ей ладонь и медленно откинул голову обратно на подушку. Он взял пару локонов, упавших Джули на лицо, и спрятал ей за ухо. Мгновение она не шевелилась. «С ума сойти…» Она снова опустилась на кровать и устроилась у него на груди. Какой бы сонной, ошеломлённой – невменяемой – она ни была, какая-то часть её понимала, что надо встать и вернуться к себе в спальню. Даже если этого ей хотелось в последнюю очередь. А другая часть думала: то, что произошло минуту назад, объяснить невозможно.

Да, это сон. Не иначе.

Но ей было почти всё равно, по крайней мере, сейчас, потому что кошмарная пропасть между ними вновь сомкнулась. Это самое главное.

«Мне пора, – уговаривала она себя. – Надо уйти. – Джули зажмурилась. – Почему я не хочу уходить? Почему?»

Но она не успела убедить себя встать с его постели. Забылась сном, растаяв в крепких объятиях Мэтта.

Глава 27