Главная страница Случайная страница
Разделы сайта
АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника
|
|
Глава XIV. Бросок
Пожелания сбылись. В 1976 году американские альпинисты поднимались нанаши горы. А в 1977-м году мы вновь посетили Соединенные Штаты Америки. * * * Она появилась внезапно. Чудотворно возникла в студеном пространстве, словно сотворилась из белого неподвижного тумана. Зависла на мгновение, мелко помахивая крылышками, и села на плечо Олега. Мы замерли с изумлениемглядя на это непонятно как сохранившейся здесь существо. Олег повернулголову, обдал гостью клубами теплого, но мгновенно осевшего инеем пара и тутже смекнув, что несет ее перьям гибельное оледенение, прикрыл рот рукой. Ниже, намного ниже, на леднике, где стужа лютует не так беспощадно, мымного раз натыкались на этих птиц. Они... валялись в сухом снегу, рефлилиледяную броню, врастая камнями в ее поверхность. Но здесь! Здесь, высоко надуровнем джек-лондоновского Юкона, в мире белом, но не таком уж безмолвном, мире, который оглушающе дышит смертоносным морозом, увидет этот трепещущийкомочек жизни?! Борисенок, боясь шевельнуться, неподвижно стоял неловкой позе, расставив ноги в широких снегоступах выставив ледоруб вперед. Считая, возможно, свое поведение излишне сентиментальным, решив, что в моих глазахвыглядит глуповато, он в смущении опустил глаза но исподволь поглядывал напернатого пришельца. У него были веские основания оценивать свое поведение, мягко говоря, безответственным: несколько минут неподвижности чреваты влучшем случае сильной простудой, - на термометре 35 градусов ниже нуля! Птичка явилась прекрасным тому примером: продлила себе жизнь на минуты, может быть, даже на часы тем, что, выбиваясь из сил, продолжала полет ирешилась на остановку, лишь завидев теплое пристанище. Олег не двигался, онопасался вспугнуть это хоть и обреченное, но пока еще живое существо. Онтолько позволил себе негромко сказать: - Нашла где устроить бивак! Что с ней делать? Не сажать же в рюкзак?! Птичка погостила недолго. Чувствуя, видимо, что застывает, онавзмахнула крыльями и полетела дальше. Потом, когда стали на бивак, явспомнил про нее и некстати сказал: - Ничего не сделаешь. Погибнет! Олег сразу понял, что я имею в виду: - А вдруг нет? Они здесь привыкшие... Живое приспосабливается. Мнеиногда земля кажется опытной фабрикой, рассадником, где постепенноотодвигается барьер непереносимости. Когда он дойдет до нужной отметки, когда вырастет устойчивая рассада, кто-то и как-то начнет закидывать ее надругие планеты. Может, во вселенной еще только готовится жизнь? - Слушай, Олег, - усмехнулся я, - не понимаю, почему ты не сталфантастом? - Смеешься! Чем гоготать, лучше вспомни Рея Жанета. Человек пережил наэтой горе 60 градусов мороза! Не сидя внизу у печки, а на большой высоте, при скудном кислородном пайке. А кислород - питание крови, а кровь - нашеотопление. - Он долго привыкал. 21 раз ходил сюда с клиентами. - Вот-вот! Привыкал! О том и речь. Внизу, на леднике, где стоит наш базовый лагерь, соседи-американцыпознакомили нас с этим человеком. Сенсационные подробности его жизнипроизвели на меня понятное впечатление. Забывшись, я смотрел на него так, словно находился в музее. Это было не только хорошее, но и полезное чувство. В тот же день чуть раньше, когда маленький, спортивного типа самолетвысадил на ледник последнюю нашу связку, на глаза нам попалась двойкаканадцев. С поникшим видом они сообщили, что запоролись на тяжелом ледовомучастке. Они говорили: это адово место, ничего подобного нигде никогда невстречали и одолевают его скорее всего только те, кто пользуется какими-тоспециальными, хитрыми приспособлениями. Но сильнее всего они хлестнули насинформацией о своем близком знакомстве с Мак-Кинли - прежде они ужеподнимались на вершину этой горы, однако другим, более легким путем. Здесь со мной Эдуард Мыеловский, Олег Борисенок, Валентин Иванов, Сергей Ефимов и Алексей Лебедихин. Все мы опытные высотники, хорошо знаемнрав высотной стихии, научились с ней ладить. Но сознание наше буквальногвоздем прошивает мысль, что нас ожидает спор с высотой, которая находится втрех градусах от Полярного круга, что мы на Аляске и хотим покоритьзнаменитую гору Мак-Кинли. Еще в Сиэтле, принимая у себя дома, руководительрайона архитектор Алекс Бертулис, интеллигентный, искренний человек, ставшийнашим другом, откровенно сообщал нам, что связывался по телефону с шефомпилотов и тот передал: на Аляске сейчас холодней, чем обычно бывает в этовремя года. - Можно остаться без пальцев! - предупредил Алекс. - В этом сезоне навершину еще никто не поднимался. Хорошо подумайте, прежде чем изберетемаршрут. В случае осложнений вам, конечно будет оказана помощь, но скажупрямо: спасательный вертолет обойдется американским альпинистам в немалуюкопеечку. Нам были дороги эти слова. Мы оценили доверие Алекса - он полностьюдоверял нашей совести. Он не стал нас уговаривать двигаться легкиммаршрутом, а предложил взвесить свои возможности и учесть при этом, какговорят, привходящие моменты. Позднее, в Москве, один мой знакомый сказал насей счет: это все равно, что угощать гостя и объявить ему, во что обошлосьугощение. Ничего общего! В альпинизме действуют законы деловой этики.Подмену деловой этики бытовой мы называем неуважительным словом " кокетство". К вершине горы ведет много маршрутов, из которых несколькотрадиционных, наиболее легких, если это слово вообще применимо к самойвысокой горе Аляски. Статистика, со свойственной ей пунктуальностью, уста-новила основные причины несчастных случаев на Мак-Кинли: здесь 2процента погибли от срывов, 7 процентов - от болезней и 91 процент - врезультате плохой погоды. Но статистика не рассуждает - она что видит, то ипоет. Зато она наводит на размышления. Такой процентный расклад обусловлендругим фактором: болъшинство восходителей двигаются к вершине наиболеепростыми дорогами. Боже упаси нас узнать, как бы выглядела статистическаяарифметика, если львиная доля претендентов потянулась бы маршрутами Кассинаа и Вестриб (Западаное ребро). Боюсь, что в пункте " срывы" цифра бы сильноподскочила. С этим нелегким для нашей психики информационным грузом прибыли наледник, и здесь, сочтя, вероятно, что слишком высоко все-таки держим головы, судьба послала нам встречу с двойкой канадцев. Мало того, почерпнутые из ихуст неутешительные сведения пополнились еще одним фактом. Парни тянули засобой сани груженные мусором: банки, коробки, полиэтилен, бума-га, ящики...Да, хозяева держат горные склоны в идеальной чистоте. Уж как им удалосьсоздать эту традицию, не знаю, но ни один местный альпинист не позволит нисебе, ни другим замарывать горы отбросами. Все отходы человеческого бытасобираются в тару и спускаются вниз. На наших глазах канадцы высыпали мусорв контейнер. Потом его заберет самолет и унесет с ледника. Это прекрасно! Нона наши плечи легла еще одна забота. Всю сумму условий следовало учитывать, выбирая маршрут. Однако идти к вершине путем наименьшего сопротивления - вбуквальном смысле этого выражения - значит сразу спасовать, объявить уровеньнашей альпинистской школы весьма незавидным. Поэтому о простых путях подъемау нас просто и речи не велось. Их словно и вовсе не было, в каком бы мрачномсвете ни представала перед нами картина будущего восхождения. В Анкоридже, куда мы прилетели из Сиэтла, сопровождавшие нас американцыМайк Хелмс и Рейли Мосс потешили нас веселеньким разговором о том, что двадня из трех на горе стоит плохая погода, и о том, что это такое, когда здесьплохая погода. Они вдруг затеяли воспоминания о своих, так сказать, ампутированных знакомых, покорителях Мак-Кинли. И у нас сложилосьвпечатление, что среди их знакомых вообще нет неампутированных. Разумеется, они это делали без всякого умысла, ибо хорошие, веселые парни и относились кнам с самой искренней дружбой. Просто они настолько привыкли к своемурайону, что вести подобный разговор для них столь же несложно, как, скажем, прозектору закусить за анатомическим столом. В общем все здесь складываюсьтак, чтобы мы, не дай бог, не вздумали как-нибудь по-своему толковатьпопулярную формулировку: " Мах-Кинли - самая скверная гора в мире". И вот сейчас, на леднике, как ясный день, явился нам Рей Жанет. Вотальпинист, который 21 раз поднимался на вершину (правда, одним и тем жепутем, и не самым сложным) и жив, здоров, весел. Да! Мы не могли тогдазнать, что два года спустя этот самый морозостойкий человек на землезамерзнет на Эвересте при спуске - побывав на вершине! - на высоте 8500метров при очень непонятных обстоятельствах... Хороший шанс из трех возможных выдался сразу. Пилот Хадсон высадил насна юго-восточной ветви ледника Кахилтна на высоте 2134 метра и сказал: " Этоя вам включил хорошую погоду". У нас четыреста десять килограммов груза. Доставить его в базовыйлагерь можно лишь в два приема. Мы делим нашу поклажу пополам, начиняемрюкзаки, раскладываем на двое саней и отправляемся в первый рейс. Кажется, весь снег Мак-Кинли природа сгребла на ледник. Вымороженный и потому наредкость сухой, этот зубной порошок не держится на склонах, ветер сносит егона глетчер. Мы идем на широко расставленных ногах в непривычных намснегоступах и даже в них проваливаемся по колено. Пятнадцать километров водин конец. Четыре с половиной часа. И пятьсот метров подъема. Тут же взялись ставить палатки. Работали не спеша. Внезапно ЭдикМысловский, спохватившись, сказал: - Когда это было, чтобы на ночь глядя строили лагерь и такпрохлаждались? Обычно носимся - язык на плече! - чтоб до ночи успеть. Ведьвремя - скоро одиннадцать! -Это потому, - ответил Валентин Иванов, - что, глядя на ночь, видишьбелый день. - Ну благодать! - радостно воскликнул Сережа Ефимов. И впрямь: всем вдруг становится весело. В утомленных душах вспыхиваетсвет, усталости как не бывало. Дело к полуночи, а на небе солнце! Низкое, большое, красное... но солнце! Полярный день. В 23 часа по Анкориджу мы становимся на снегоступы я трогаемся вобратный путь. Солнце остается у нас справа и сзади. Оно все-таки садится.Прямо на глазах в него понемногу врубается отдаленный скальный клин. Асправа и спереди холодно, беспощадно и как-то пугающе пристально смотритлуна. Она навевает на землю лютую стужу, и мы это чувствуем с каждой минутойвсе больше и больше. Час назад термометр показывал тридцать пять градусовмороза. Сколько теперь? Мне надо бы подтянуть ремешок на снегоступе. Он слишком свободен, вихляет нога, затрудняется и без того нелегкий путь. Но я не решаюсь на это.Страшно и опасно снимать рукавицу - стужа мгновенно сковывает пальцы, и онина глазах белеют. Утром 21 мая забрали оставшийся груз и через несколько часов доставилиего в лагерь. Мы рассчитывали оставаться здесь долго. Статистический сроквосхождения - три-четыре неделя. С этим расчетом в Анкоридже запасалисьпродуктами, с этим расчетом сейчас строили лагерь. Перед самым выездом вШтаты на Эльбрусе, где проходили высотную акклиматизацию, мы все десять днейучились складывать эскимосские иглу. Сейчас эта практика пригодилась. Каждаясвязка сооружала из смежных кирпичиков округлый, конусообразный домик надвоих. Прекрасное, теплое, прочное, уютное жилище, непроницаемое для сильныхветров и лютого мороза. На " улице" под сорок, а в иглу минус два-триградуса! Здесь мы провели решающий разговор о выборе маршрута. Речь шла о путяхКассина и по Западному ребру. Позднее в Москве, когда отчитывались орезультатах экспедиции, некоторые внимавшие нам (видимо, не оченьвнимательно) альпинисты постоянно путали маршруты: по Западному ребру и поЗападному гребню. Звучит, конечно, очень схоже. Но по степени сложности ониотличаются примерно так же, как автомобиль от велосипеда. Поскольку Западныйгребень считается не очень трудным, то нас упрекнули в неполноценной, таксказать, отдаче опыта, мастерства, сил. Я не убежден, что этим альпинистамудалось в конечном итоге усвоить разницу между Западным ребром и Западнымгребнем. Кстати, последний тоже далеко не самый простой из пу-тей, ведущих квершине. Заодно хочу откровенно сказать: у меня всегда вызывали недоумение люди, которые рассматривают альпинизм как средство повергать мир в изумление. Я ужне говорю о том, что это профанация самой сущности нашего вида спорта, но заэтим стоит неоправданное и никому не дозволенное высокомерие, чванливость.Истинные альпинисты стремятся к достижениям, а не к эффектам. Нас не безоснования станут называть самоубийцами, как только задачу произвестивпечатление мы сделаем для себя самоцелью. В Америке мы не работали толькона впечатление, трудились, как говорят, по мере сил и возможностей и потомуполучили самую высокую оценку американской альпинистской общественности. Нашспортивный уровень хорошо был виден специалистам. И вряд ли мы сумелипоказать его выше, чем он есть, если бы стали для этого, что называется, лезть из кожи вон. Мы остановили свой выбор на маршрутах Кассина и Вестрибне только потому, что они самые сложные, но прежде всего потому, что они нампо плечу. Боюсь, что читатель этот упрек может отнести в адрес Спорткомитета. Этобыло бы большой ошибкой. Как раз наоборот: именно руководство Спорткомитетавсеми силами стремится противостоять подобным настроениям некоторыхавторитетных восходителей из Федерации альпинизма - тех, кто старается вочто бы то ни стало быть " святее самого папы". Даже если смотреть с позицийчистого престижа, то уж лучше играть главной козырной картой советскогоальпинизма: безаварийностью восхождений. Этичней, гуманней! Перед отъездом в Штаты в Спорткомитете мне десять раз повторили: " Помни! Главное - безопасность! Пусть поскромнее, но чтобы все вернулисьживыми и здоровыми". Это были очень хорошие слова. Мы постоянно помнили их изаработали в Америке оценку " отлично" мастерством, а не бесшабашной удалью. Итак, набившись вшестером в иглу, мы обсуждали вопрос: как лучше пройтина вершину? Я сказал, что надо сделать выбор, который гарантировал бы намдве вещи: непременный выход хоть частью группы на вершину и минимальнуювероятность несчастных случаев. - Насколько я знаю, - возмущенно ответил Baлентин Иванов, - из тридцатис лишним групп, которые осадили сейчас Мак-Кинли, двадцать претендует наЗападный гребень. Давайте тогда и мы... Будем двадцать первой. А можно найтии того проще. - У нас свой разряд, - сказал я. - И всем ясно, что на Мак-Кинли мыдолжны выступить в своем разряде. Кассина и Вестриб - маршруты нашегоразряда. И о других не идет разговор. - Почему? - возразил Иванов. - Мы можем сделать первопрохождение. - По климатическим условиям, - вмешался Борисенок, - Мак-Кинли нетолько не уступает Эвересту - она считается более суровой. К подъему наЭверест экспедиции готовятся годы. И это всем понятно, для всех естественно.А Мак-Кинли ты почему-то считаешь, можно прийти, увидеть победить. По-моему, сперва надо испытать на собственной шкуре вообще этот район. Кроме сведений, почерпнутых с печатных страничек, мы о нем ничего не знаем. Я считаю, что мыдостаточно дерзко решаем вопрос, выбирая между Кассином и Вестрибом. - А почему вообще надо непременно выбирать? - заговорил Мысловский. -Почему надо обязательно всем скопом выходить на одну тропу?! Можно сделать итот и другой маршрут... - Кстати, - перебил его Алексей Лебедихин, - Майк и Рейли уверяют, чторазница между Кассином и Вестрибом очень незначительная, они, по существу, почти равноценны. - Я бы этого не сказал, - не согласился Сережа Ефимов. - Кассин сразу осебе заявляет. В нижнем кулуаре сплошной лед. Какой?! На вид его отбойныммолотком не возьмешь. Там метров триста будет. - Я лично, - снова заговорил Валентин, - хотел бы пойти маршрутомКассина. - Он выразительно посмотрел на Эдика. Заметно было, что предложениепартнера по связке нe привело Мысловского в восторг. Как руководитель руппы, он чувствовал особую ответственность за судьбу людей и восхождения. Емублизки были мои доводы. Однако все понимали: это ивановское " я лично" означало вовсе не " я", а " мы", то есть двойка Мысловский - Иванов. Еслижелание одного партнера идет вразрез с желанием другого, то какая же этодвойка?! Психологическая совместимость - это изначальное условие связки. Нонеписаные законы альпинистской этики обязывают Партнеров и к солидарности внамерениях, действиях. И если партнерам небезразлична прочность их веревки, то ради солидарности им иногда приходится наступать себе на горло. С минуту Эдик молчал. Потом, чувствуя, что группа ожидает его ответа, сказал: - Я должен подумать. Мысль о разделении группы пришлась мне по душе. В самом деле, почему быодной двойке не попытать счастья на этом столь высокопрестижном маршруте. Мыже двумя связками: Шатаев - Борисенок и Ефимов - Лебедихин для верностипойдем Западным ребром. Уж кто-нибудь из нас на вершину поднимется. Ребятаохотно согласились на такой вариант. Позднее сказал свое ответное слово и Эдик Мысловский. Он согласилсясделать попытку пройти маршрутом Кассина. Было принято и еще одно решение. И уж если нам полагалось сделатьчто-нибудь " первое", то эта затея - одна из самых первых на Мак-Кинли. Увидев меня возле иглу, Майк и Рейли с округленными от удивленияглазами спросили; - Это правда? - Что " правда"? - Вы хотите идти на вершину в альпийском стиле? - Хотим. - Но это... Мак-Кинли! Именно потому, что это Мак-Кинли, мы хотим идти без промежуточныхлагерей, без предварительной обработки участков, без предварительныхзабросок. Все при нас - в рюкзаках. Мы считаем, что по Мак-Кинли нельзяразгуливать туда-сюда - слишком она норовиста. Но у нее, к счастью, довольнозамедленная реакция. Прежде чем эта гора возьмется стряхивать с себя мошкарув образе альпинистов, мы, возможно, успеем подняться на вершину и спуститьсяс нее. 22 мая рано утром решили сделать небольшую рекогносцировку. Отправилисьпо северо-восточной ветви ледника Кахилтна и, преодолев перепад высота около750 метров, вышли на отметку 3400. Отсюда хорошо видны подробностипредстоящих маршрутов. Если б не отдельные темно-серые плеши, пробившиесяскальные пики или проросшие двускатными крышами острые каменные гребешки, накоторые изредка натыкается глаз, можно было подумать, что мы попали наогромный айсберг. Бесконечное царство льда! Им заросли склоны, кулуары, перегибы... Повторяю, ветры оголяют его поверхность, сдувая сухой снег вниз, на ледник. С тяжелой душой мы вглядывались в верхний ледопад, сплошьиспещренный трещинами, напоминавший морщинистую шкуру слона, - искали путипрохода. Впрочем, нет худа без добра. Нас отчасти успокаивал тот факт, чтовероятность схода лавин на редкость низкая. Наши хозяева говорили, что вэтом смысле нам повезло: нынче стояла сухая весна и структура снега непозволяла ему вовремя закрепиться на склонах. Насытившись этими далеко не радостными для нас ландшафтами, отправилисьвниз. Уж пару дней стоит плохая погода. Оправдывается статистика: из семидней нашего пребывания на Аляске четыре скверных. Сегодня, 24 мая, Мак-Кинлизатянута облаками. Наши альтиметры " низко пали", так что ничего хорошего почасти метеоусловий нынче не предвидится. Сегодня не выходит ни одна группа.И... это большая ошибка. Человек, понятно, слабее природы, но он иногдаможет оказаться хитрее. У меня есть ощущение (я ему доверяю: способностьпредчувствовать погоду - одна из сторон альпинистского опыта), что нынчеэта, так сказать, непогожая волна достигнет кульминации и к завтрашнему днюпойдет на спад. Я предложил группе немедленно выступить. Пока мы будемнаходиться достаточно низко, чтобы не бояться катастрофических исходов дажев случае сильного шторма. Трудности перетерпим. Зато есть надежда, что самыетяжелые участки, где-нибудь в районе вершины, нам высветит солнышко. Ясказал: -Погода неважная. Американцы, канадцы в такую, как правило, не выходят.Можно и нам подождать. Но вслед за хорошей может случиться ужасная, невыносимая - по закону затишья перед бурей. Лучше идти теперь с реальнойнадеждой на улучшение, чем потом неделю отсиживаться где-то в пещере...Убеждать никого не пришлось. В увесистых рюкзаках запас продуктов, горючегона 7-8 дней, теплые вещи, среди которых по 4-5 пар рукавиц, два примуса - накаждую связку по штуке. Третий у Мысловского с Ивановым. Они, как ужеизвестно, идут другим, кстати, параллельным путем. Нам здесь дали две рации: дальней связи - для переговоров с базой - и ближней - для общения междугруппами. Еще в Анкоридже наше снаряжение дотошно проверяли представителиспасательной службы. Они осмотрели палатки, спальные мешки, обувь, рукавицы, носки, набор продуктов - не только их количество, но и качество. Спасателипрочитали в наших глазах недоуменный вопрос: " Здесь, стало быть, кончаетсяигра в " свободный альпинизм"? " - и ответили так: в прошлом 1976 году каждаяпятая группа имела несчастный случай, каждый 20-й восходитель стал жертвойтакого случая, а каждый 30-й нуждался в эвакуации (всего в ледниковой зонепобывал 671 человек). Итак, мы на снегоступах снова бороздим ледник. Ночью выпал обильныйснег, полностью замел наши прежние следы. Ноги проваливаются в сыпучийполуметровый пласт. Чем выше поднимаемся, тем злее становится ветер.Кажется, здешняя метеослужба такой тоже называет порывистым. И впрямьпорывистый... если периодические пятнадцати-двадцатиминутные ураганы считатьпорывами. В интервалах ненастье до конца не стихает. В такие минуты чудится, будто некий великан порциями набирает в легкие воздух, с каждым разом всебольше и больше, чтобы потом с огромной силой выдуть его обратно. Все-таки вэтот день мы прошли ледник, ледопад с его уймой трещин и оказались у началаскального ребра. Можно было двигаться дальше, силы еще до конца не иссякли, но за густой облачностью не представлялось ни малейшей возможностирассмотреть маршруты. Я говорю " маршруты" во множественнем числе, потому чтоЭдик Мысловский и Валя Иванов пока еще с нами. Лишь отсюда наши путиразойдутся. Здесь, на высоте 3570 метров, организовали первый бивак. Рано утром, когда группа еще спала, я приоткрыл полог, чтобыпоинтересоваться погодой. Ветер поутих, но через несколько секунд сталоясно, что и без того коротенький ртутный столбик опустился еще ниже. Moйвзгляд упал на сильно провисшие скаты палатки Ефимова и Лебедихина. Этоестественно: изнутри полотнища заросли толстым слоем инея, сантиметров вшесть-семь. Наша палатка выглядела как раз " противоестественно" - навнутренней стороне ее стенок едва заметен легкий след изморози. Мы с Олегомблагословляем эту " противоестественность", ибо она следствие изощреннойчеловеческой мысли. Наша палатка сшита из нового материала - гортекса.Мельчайшие его поры пропускают молекулы пара, но задерживают молекулы воды, которые во много раз больше. Таким образом, пар, образованный нашимдыханием, выходит наружу, а талый снег или дождевая вода стекает вниз.Правда, наш матерчатый домик чуть холоднее. Именно поэтому Сережа и Алексейпредпочли палатку из традиционного материала - нейлона. Я подумал: вот такие, казалось бы, совсем незначительные, крохотныедетали влияют на успех восхождения. Ночь, проведенная в условияхкислородного голодания да еще в душной палатке, вряд ли могла пройтибесследно. Неудивительно, что порою у самой цели, под вершиной, восходителянеожиданно охватывает полное бессилие и он в двух шагах от воплощения мечтыповорачивает, чтобы следовать вниз. В таких вот душных палатках, возможно, и" копятся" гипоксия и всякие гибельные на этих высотах болезни. Однако, думая об этом, я чувствовал некое тайное, едва уловимоебеспокойство в душе, что-то тяготило мою совесть. И вдруг стало понятно: ярадуюсь послаблениям в своей альпинистской жизни. Тем послаблениям, которыенесет цивилизация. Все-таки она просачивается альпинизм, как ни стараемся мыот нее отгородиться. Впрочем, судя по моей реакции (и не только моей), можносделать вывод: недостаточно стараемся! Не исключено, что только делаем вид, будто стараемся... Кто нам мешал, скажем, добираться до ледника собственныминогами, а не лететь на самолете? А мы, между прочим, тем самым упустилиинтереснейшую альпинистскую возможность: преодолеть самый большой в миреперепад высоты - пять километров! Но мы этого не сделали, поскольку ужедавно сложилась традиция: восходителей на ледник доставляют самолеты. Подъемна вершину начинается с высоты две с половиной тысячи метров. Словом, главный принцип альпинизма: первородный способ покорения вершин, восхождениябез использования механизмов - оказался не таким уже незыблемым....Необычно долго длятся сборы. Холодно. Пальцы шевелятся с трудом.Надеть на себя обувь - целая история. Много времени занимает приготовлениепищи. Увы! Снег тает гораздо медленней, чем наши запасы бензина. Прежде чемстанет водой, он, снег, сожрет уйму горючего. Когда начинающие альпинисты спрашивают у меня " Что труднее -технические восхождения или высотные? " - я, как и положено, говорю: и то идругое по своему трудно. Так, наверное, и следует ориентировать новичков.Самому же мне казалось сейчас, что, работая на скальном куске гребня, яотдыхаю. " Это прогулка! - говорил я себе. - Приеду домой, пойду по отрогамкавказских хребтов". Глаз то и дело натыкался на продолжение скальногоострия - протяженные участки плешивого льда, к которым приближал меня каждыйпройденный шаг. Вот они, " ягодки"! Не поймешь: лед это или какие-то незнакомыекварцевые отложения? Разве что искры не летят из-под " кошек"! Впрочем, мнезнаком такой - или почти такой - по незабвенной зимней Ушбе. Мог ли я тогдадумать, что она станет прелюдией к легендарной Мак-Кинли?! Сейчас япорадовался, что там, на Кассине, есть Эдик Мысловский, прошедший вместе сомной ушбинскую школу. Снова изнурительная работа молотком - сотни ударов по крюку. Сновалетящие вниз плоские, блюдцеобразные сколы льда... Отсюда хорошо можнорассмотреть группу японцев. Левее нас, словно насекомые на хребте огромногобелого животного, копошатся люди. Они уже неделю трудятся здесь в поте лица, обрабатывают скалы и успели навесить метров четыреста перильной веревки. Амы обходимся без перил, поскольку движемся самостоятельными двойками... Японцы фундаментально относятся к этому восхождению. И не только они.Их тактика - суть традиционного взгляда на эту гору. Мы хотим доказать - исебе и другим, - что ее можно пройти легким, изящным стилем. Позднеевыяснилось: знатоки истории штурмов Мак-Кинли не считали нашу затею бредомсумасшедших. Несколько лет назад тем же способом сюда поднялась двойкаангличан, покорившая перед тем Эверест. Однако люди, знакомые с этим фактом, решили, что англичане проскочили случайно! Теперь, если наш поход закончитсяблагополучно, альпинистский мир поймет: подобный стиль правомерен. Я, правда, не убежден в полезности такого переосмысления, ибо далеко не все, кто захочет повторить сей пример, будут иметь опыт взятия Эвереста или хотябы зимней Ушбы... Пройдено наконец тяжелое скально-ледовое ребро. Мы выходим на небольшуюровную площадку, на то самое место, где погостила на Олеговом плечеполузамерзшая птичка. Дальше острый ледовый гребень. Но на него еще надопопасть. Вот этот-то проход, маленький семиметровый отрезок, и наводит насна мысли, которых, полагаю, за свою практику не миновал ни один альпинист, но которые никогда еще никого не украсили. Перед нами ключевой участокмаршрута - тот самый, что заставил повернуть двойку канадцев. Нам захотелосьнемедленно последовать их примеру... Зеркальная грань голубоватого льда, твердостью уступавшая разве чтобронированному стеклу, взмывала вверх под углом около семидесяти градусов! Мы смотрели в глаза друг другу и видели, как от-ступает внезапнозахлестнувшая каждого волна малодушия. - У нас с Алексеем титановые " кошки", - произнес Сережа Ефимов, -попробую пройти. Коротким, но сильным точным ударом он врубил клюв ледоруба, потомпотянул его на себя - держит! - Это хорошо, что лед крепкий! - неожиданно весело сказал он. Р-раз! -вонзились в прозрачную гладь остро заточенные передние зубья левой " кошки".Два! - зацепился ледовый молоток. Три! - правая " кошка" сколола кусок льда искользнула вниз. Но это не страшно. Еще один удар, чуть повыше, дал правойноге хорошую спору. Метр пройден. Но главное - Сергей почувствовал лед. Почувствовал, какмузыкант, взявшийся за чужой инструмент, поигравший на нем несколько минут, начинает чувствовать гриф или мундштук. Следующий такт. Мастерски точная работа " кошками", ледорубом, молоткомподнимает Ефимова еще на метр. В наших глазах он поднимается значительновыше. Забыв, где мы, что под нами и что еще предстоит пройти, словноцирковые зрители, любуемся захватывающим номером. Адова стенка пройдена безединого промаха! За несколько минут. Нам проще. Нам сброшена закрепленнаянаверху веревка. Теперь этот участок не проблема для группы. В десять часоввечера на высоте 4120 метров мы расположились на отдых. Двенадцать часовнепрерывной работы продвинули нас на вертикаль в 550 метров. Не густо...если не учитывать характер рельефа. Я долго не мог заснуть. Ворочался и Олег. Он включил фонарик, чтобыпосмотреть время. И вдруг спросил: - Володя, на какой мы высоте? - А сам не знаешь?! Четыре тысячи сто двадцать. - Вот и нет. Четыре сто восемьдесят! - Не болтай. Перед тем как ставить палатки, показания прибора видел нея один... - На-ка глянь на альтиметр. Я взял прибор и увидел на нем цифру, которую назвал Борисенок. Выходило, что, лежа в палатке, мы пробили ещешестьдесят метров. Сей эффект в изумление нас не поверг. Он нам знаком.Сильно упало давление - до той величины, которая при нормальных условияхдолжна быть на шестьдесят метров выше. Альтиметр тут же показал эту разницу.Я еще раз подумал, что мы слишком прямолинейно, однозначно относимся коценке маршрутов. Один и тот же путь в разное время может иметь разные, далеко отстоящие друг от друга степени сложности. Даже высота, номинальнооставаясь всегда величиной постоянной, фактически, по объективным условиям, переживаемым организмом, может весьма ощутимо вырасти. Хорошо было бы ввестинекий погодный коэффициент. На другой день погода дважды менялась. С утра даже пробилось солнышко.Но ненадолго. Во второй половине дня - снова облачность, резкий ветер, видимость очень низкая К тому же усиливается крутизна склона. И все же привсех этих условиях мы прошли очень много - подскочили на 1100 метров! В этотдень порадовали нас и Эдик с Валентином. На радиосвязи они сообщили, что довыхода из кулуара им осталось три веревки. А в этом кулуаре вся, какговорят, соль маршрута Кассина. Дальше их путь достаточно прост. Это было 26 мая. А 27-го... И впрямь: за все надо платить! Вчера мы, видимо, сильно перерасходовали отведенный нам природой дневной лимит сил, взяв в долг у сегодняшнего дня. Но прошедшее время по счетам будущего неплатит - может быть лишь наоборот, и теперь мы еле волочимся по широкому, окаймленному скальными бастионами кулуару. Возможно, сказывается высота, хотя до традиционной кризисной отметки, что ощущают восходители в началеседьмой тысячи, оставалось еще немало. Но это Мак-Кинли! Географическаяширота, я думаю, повышает ее рост минимум на полтора километра. Болелаголова. Рюкзак - и в самом деле тяжелый - казался свинцовым. Ужасно нылиноги скованвые " кошками", которые мы не снимали уже третий день. Был момент, когда в группе послышались реплики, содержащие в себе намеки нанеобходимость в немедленном спуске. Честно говоря, они были близки моемусердцу. Казалось, если напрячь остаток воли, можно сделать еще с десятокшагов вверх, но не более. Мы вышагивали этот десяток, потом еще десяток, еще. Я точно знал: скажи я сейчас, мол, хватит, ребята разворачиваемся идвигаем вниз, и мне в один голос ответят: погоди, Володя, давай попробуемеще немного... Нет, никто из них не повернет! Просто... на высоте иногдаохота покапризничать перед самим собой. В этот день мы все-таки продвинулись на 730 метров вышли на высоту 5940и разбили бивак в двухстах пятидесяти метрах от вершины. 28 мая - самыедолгие сборы за все восхождение. Дважды выкидывали примус в снег-вспыхтаялбензин. Примус виноват или руки? Думаю, что руки - неуклюжие, нечувствительные, с плохо гнущимися пальцами. Вышли только в двенадцатьчасов. Вот она, вершина! Совсем рядом. Мнится, будто взять можно в однимомент. Нужно только посильней разбежаться. Хочется бежать вприскок, прыгать, ибо сегодня мы вышли без рюкзаков! Тем не менее неторопливо, осторожно идем по предвершинному плато. Поднебольшим слоем сыпучего снега - лед. Попадаются участки открытого глетчера, трудные, но не столь коварные. Нам остается лишь траверсироватьпредвершинный склон, чтобы выйти на Западный гребень. А но нему - несколькодесятков совсем простых метров к вершине... И вдруг - Странный, забытыйнами, чужеродный для этого края шум, мерно нарастающий рокот. Из-заотдаленных скал на западе вынырнул маленький красный самолетик и полетел внашу сторону... А мы-то за эти растянувшиеся в вечность четыре дня жизни впервозданном хаосе льда и снега начали думать, что в мире нет и не можетбыть ничего другого. Цивилизация казалась нам далекой и не очень достовернойлегендой. Самолетик пролетел над нашими головами и весело помахал намкрыльями. Мы вскидывали в воздух ледорубы и кричали " ура! ". Потом он вышелна круг и повторил свой маневр. О нас заботятся, помнят! Нас любят, какдолжен любить человек человека! Пилот кружил над нами не менее получаса иулетел, лишь когда вышли на вершину. Под конец звук мотора начал насраздражать. То ли просто привыкли за эти несколько дней к тишине, то литишина этих укрывшихся от посягательств людей ландшафтов гораздо ближечеловеческому сердцу, чем грохот цивилизации. Итак, 28 мая в 13 часов мы поднялись на высшую точку Мак-Кинли - 6193метра. Поход длился всего лишь четыре дня. Теперь ничто не мешало нам доконца уверовать в нашу восходительскую стратегию. А я ощутил потребность вочередной раз повторить важнейшую альнинистскую заповедь: если природаприоткрыла дверь, то нужно в нее шмыгнуть, проскочить как можно скорее, ибоотворилась она совсем ненадолго - вот-вот захлопнется, прищемив при этомнерасторопных. Нужно двигаться, пока есть силы, не прохлаждаться, ненежиться на солнышке так, словно оно всегда стоит на месте и будет над тобойвечно. Оставив на вершине советский вымпел с нашими автографами, сфотографировавшись, мы тут же начали спуск. Лютый холод не позволял стоятьни минуты. Как и было намечено, спуск проходил не по пути подъема, а поЗападному гребню. Это была оживленная дорога, людная, как городскойпроспект. Нам то и дело попадались встречные группы. Едва начали спуск, сбросили метров триста, как встретили канадцев. Имоставалось до вершины еще часа два. Узнав о наших сроках, они округлилиглаза. Сами-то они вышли, когда мы еще были в Москве, - уж пятнадцатый деньна подъеме. Потом шестерка американцев, завидев нас, еще издали стала хоромкричать по-русски: " Ура! Молодцы! " Они затянули нас к себе в палатки иугощали самым ценным здесь - питьем в разных видах: лимонад, кофе, чай...Они буквально заставляли нас принимать все это " от пуза". Они покачивалиголовой, всплескивали руками, изумленно восклицая: " Мак-Кинли! За четыредня!? В это не верится! " Еще ниже нам попался лагерь альпинистов ФРГ. Здесьто же самое, тот же восторг. На дорожку они вручили каждому по пакетусладостей. Были и другие встречи, которые нас несколько задержали на спуске.Впрочем, мы теперь не слишком спешили, ибо главное дело сделано. И внизпришли только на другой день, 29 мая. Нас ждали, ринулись нам навстречу.Получилось нечто похожее на импровзированиый маленький митинг, на которомнас буквально утопили в теплых приветствиях, приятных словах - в плане тех, из которых потом сложились формулировки в американской печати: " Они неспустились даже во время шторма на высоте 13000 футов". Или: " Этопрактически самое быстрое восхождение, какое здесь до сих пор было"; " До нихсамое быстрое восхождение было в июне 1959 года - за одиннадцать дней.Обычно на это требуется от 20 до 25 дней". 30 мая на связи с Мысловским и Ивановым узнали, что они уже были навершине и теперь находятся на спуске. 1 июня мы с ними встретились. В тотдень на нашем небосклоне все-таки появилась мрачноватая туча. Исчезли Майк иРейли! Из базового лагеря они вышли вместе с нами и отправились по крутомупятидесятиградусному ребру, расположенному западнее Западного ребра. С техпор их никто не видел. Весь день мы рассматривали в бинокль склоны на этоммаршруте. И вдруг в разрыве облаков увидели их живыми и здоровыми. Вскореони спустились. На вершину этим путем им выйти не удалось. На отметке 4200их застала непогода, иссякли силы, и они приняли решение спускаться. И последнее, о чем хотелось бы сказать в этой главе. В ожиданииМысловского и Иванова группа времени не теряла. Я и Олег предприняли попыткупройти на красавицу Форакер, вершину, которая манила нас еще на Мак-Кинли.Путь к ней лежал через гору Кроссон. Мы поднялись на Кроссон и увидели: длятого чтобы попасть на Форакер, нужно траверсировать еще одну гору. Насподжимало время: как раз здесь мы и узнали по рации, что Эдик и Валентин ужена спуске. Решили ограничиться Кроссоном. В это время Лебедихин и Ефимоввпервые поднялись на сравнительно небольшую, но сложную безымянную вершину.Это стало вторым первопрохождением советских альпинистов за рубежом!
Данная страница нарушает авторские права?