Власть и капитал

Однако, несмотря на стремление масс к наживе и потребле­нию, Запад представляет собой в плане материального достатка жесткую иерархическую структуру пирамидального типа с ог­ромным дисбалансом между имущими и неимущими. Неравен­ство людей, с этой точки зрения, в западных странах — колос­сальное. На вершине этой социальной пирамиды происходит накопление фантастических богатств, а в ее основании — про­цветает беспросветная нищета. Незначительная часть западно­го общества имеет доступ ко всем жизненным благам, ко всем

достижениям цивилизации, о которых когда-то не могли меч­тать даже самые привилегированные классы, а значительная часть граждан лишена той крупицы благ, которую раньше име­ли даже бедняки.

Во всяком обществе, так или иначе, происходит деление на богатых и бедных. Но в различных обществах это принима­ет различные масштабы и формы. Вот некоторые данные от­носительно этого на Западе. В Великобритании в 1987 году 0, 1 % высшего социального слоя владел 7 % богатств страны, 50 % средних и низших слоев — лишь 4 %, а 9 млн.граждан (т.е. 17 % населения) в 1986 году жили в нищете [17]. В 1989 году треть жителей Лондона находилась за официально установлен­ной чертой бедности [18]. К 2000 году ситуация в Англии не улучшилась. 17 % ее населения, или почти каждый пятый жи­тель, как и раньше, живет в нищете (их уровень жизни соот­ветствует уровню жизни населения бедных развивающихся стран). По критериям ООН, условия существования этой час­ти подданных Ее Величества определяются как «абсолютная бедность». В стране 4 млн.человек не могут питаться два раза в день (!). Ученые четырех британских университетов, которые провели это исследование, по их собственному признанию, были «шокированы» его результатами. Они отмечают, что доля бедных семей в структуре населения Великобритании возрос­ла почти вдвое в период с 1983 по 1999 год [19]. В 1997 году в одном из номеров лондонской газеты «Observer» сообщалось, что «до 2 миллионов британских детей страдает от плохого здо­ровья и задержки роста из-за недоедания» [20, с. 103]. Каждый третий ребенок страны растет в бедности, и из-за этого 1, 5 млн.детей младше 16 лет вынуждены работать [21, с. 272]. При этом в Великобритании в 1985 году 5 % работающих получало 16 % общенациональной прибыли, а 50 % — всего 5 % [7, с. 164].

В 1963 году в США произвела сенсацию книга Майкла Харрингтона, в которой говорилось о десятках миллионов амери­канцев, находящихся за чертой бедности. Несмотря на все ме­роприятия правительства как-то улучшить ситуацию, в 1989 году в Соединенных Штатах жило в нищете 31, 5 млн.человек, а в 1990-м — 33, 6 млн, т. е. 13, 5 % населения [22]. При этом, как свидетельствуют данные ЮНИСЕФ, в США наихудшие пока­затели среди индустриальных стран по таким параметрам, как смертность среди детей до пяти лет (они идут наравне с Кубой, страной третьего мира, вот уже сорок лет подвергающейся по­литическому давлению, скрытой агрессии в форме тайных под­рывных операций и экономической блокаде со стороны Вашингтона). Соединенные Штаты также удерживают рекорды по го­лоду, детской бедности и другим основным социальным пока­зателям [23], а 40 млн.американцев лишены доступа к медицин­скому обслуживанию [24, с. 237].

12 августа 2003 года «USA Today» сообщила своим читате­лям о том, что на данный момент в крупных городах США стре­мительно растет число бездомных. Американские рабочие и слу­жащие, которые живут от зарплаты до зарплаты, все чаще ока­зываются на улицах или в ночлежках. Бывшие соседи и коллеги живут у родственников, безработные менеджеры поселяются у своих пожилых родителей. Семьи, которые когда-то имели свои собственные дома, вынуждены спать на двухъярусной кровати в ночлежках. Некоторые бездомные ночуют под открытым не­бом в своих автомобилях до тех пор, пока не найдут работу. Ис­следования, проведенные в 18 крупных городах США, показа­ли, что с 2001 по 2002 год количество просьб о предоставлении коек в ночлежках страны выросло в среднем на 19 %. Это са­мый высокий уровень за последние 10 лет. По данным Мини­стерства труда США, в июле 2003 года в стране было зарегист­рировано 9 млн.безработных, из них около 3, 5 млн.не имеют средств, чтобы оплатить аренду своего жилья, и вынуждены жить в ночлежках. В июле в США было почти 2 млн.трудоспособных граждан, которые безуспешно ищут работу в течение 27 недель. С 1999 по 2002 год в Нью-Йорке число бездомных семей увели­чилось на 40 %.

Вместе с тем в 1997 году половиной акционерного капитала Соединенных Штатов владел 1 % граждан США и почти 90 % его принадлежало 1/10 наиболее богатых семейств (концентра­ция еще выше для облигаций и трестов, сравнимых по другим активам) [20, с. 219].

Чтобы проследить динамику углубления материального не­равенства в этой стране, необходимо обратиться к официаль­ной статистике. Если разделить американское общество на пять экономических квинт (по 20 %), то низший класс, по факти­ческому положению вещей, вобрал в себя беднейшую пятую и часть четвертой экономической квинты; средний — верхнюю часть четвертой, полностью третью и вторую квинты, а также нижнюю половину первой; верхний — вместил в себя наиболее богатую половину первой квинты [24, с. 229].

Часть национальной прибыли нижней квинты в 1947 году составляла 4 %, а в середине 90-х — 4, 2 %; в обоих случаях -10 %; третьей — 16 и 15, 7 %; второй квинты — 22 и 23 %. Верх­няя квинта как в 1947 году, так и через пятьдесят лет получала

больше 47 %. Надо добавить, что совокупный доход верхних 10 % американцев на протяжении этих 50 лет вбирал в среднем 30 % национальной прибыли, а 10 % нижних — только 1 % [25, с. 318], [26 с. 323], [27 с. 467], [28].

Необходимо отметить, что во второй половине XX века верх­ний класс американского общества стал не просто намного бо­гаче среднего и нижнего, а приобрел свои особые социокуль­турные характеристики и живет в особой, изолированной от других классов реальности. Верхний класс, не превышающий 10 % населения, состоит из банкиров, бизнесменов, высокооп­лачиваемых менеджеров, верхнего слоя политиков и государ­ственных чиновников, преуспевающих юристов, врачей, уче­ных и артистов. Его представители живут в особняках, распо­ложенных в экологически чистых районах. Они получают образование в элитных частных школах и в университетах «выс­шей лиги» (она включает около десяти частных университетов, плата за обучение в которых в конце XX века превысила 30 тыс. долл. в год). Они живут в окружении роскоши и комфорта, пользуются прислугой, проводят свободное время в закрытых клубах, а отпуск — на закрытых фешенебельных курортах и в отелях.

Верхний класс состоит из нескольких групп. Если исполь­зовать американскую терминологию, то в его низу находится слой так называемых «искателей» (включающий около 3 млн.американских семей), а на вершине — небольшие прослойки «собственников», «баронов» и «магнатов», которые владеют многомиллиардными состояниями и концентрируют в своих руках контроль над национальными богатствами. А самый выс­ший слой «магнатов» (около 1 тыс. человек) присутствует в меж­дународной финансово-экономической элите.

Средний класс включает в себя средние и нижние слои ме­неджеров и государственных чиновников, «белые воротнички» из научно-информационных отраслей, квалифицированных ра­бочих, научную, техническую и гуманитарную интеллигенцию и т.п. Они живут в прилегающих к городам районах, имеют в собственности двух- или одноэтажные семейные дома, неболь­шие земельные участки, по автомобилю средней стоимости на каждого взрослого члена семьи. Их дети учатся в частных уни­верситетах «второй» и «третьей» лиги. Средний класс также живет в собственном мире, изолированном от мира других клас­сов.

Нижний класс США также представляет собой особую, зам­кнутую экономическую общность, изоляция которой во второй

половине XX века значительно усилилась. В нем преобладают чернокожие американцы, испаноязычные выходцы из Латинс­кой Америки, а также недавние эмигранты из азиатских и отча­сти восточноевропейских стран. Представители нижнего клас­са в основном заняты неквалифицированным трудом в сфере обслуживания, на строительстве, в грязных производствах. Большинство из них снимают дешевые и маленькие квартиры, пользуются общественным транспортом. Большая часть детей из нижнего класса не оканчивают средней школы. Живет ниж­ний класс в городской черте (за исключением центральной, де­ловой части) [24, с. 231-233].

Исходя из вышеизложенного, можно констатировать, что социальная структура современной западной цивилизации на­поминает пирамиду. На ее вершине расположен узкий слой мо­гущественной элиты, в руках которой находятся основные бо­гатства мира и абсолютная власть, а в ее основании — много­миллионные массы людей, в большинстве своем лишенные элементарных материальных благ.

Западная идеология и пропаганда создают для рядовых обывателей анестезирующую иллюзию «общества равных воз­можностей», в котором якобы каждый может подняться из низших социальных слоев в высшие. В связи с этим приво­дятся примеры людей, которые наживали за короткий срок огромные капиталы или добивались других успехов. Однако много западных специалистов (например, William Rubinstein. The Rich in Brittain. 1986.) утверждают, что вертикальная со­циальная динамика в Европе и США является незначитель­ной. По их мнению, там для подавляющего большинства людей главным условием приобретения высокого социаль­ного статуса является их происхождение, т. е. рождение в выс­шем социальном слое, а не какие-то личные качества. По­этому представление о Западе как метаобществе «равных воз­можностей» не соответствует действительности. Наоборот, оно является социальной организацией тотального неравен­ства. Причем это неравенство основано не на природном не­равенстве людей в плане их способностей и талантов, а на не­равенстве в обладании деньгами, а значит, материальными благами. Деньги, вознесенные на вершину абсолютной ценнос­ти, сделали равенство между гражданами невозможным в принципе. Поэтому естественно, что реальная власть в запад­ных странах оказалась в руках тех, кто владеет основными ка­питалами — узкого, изолированного круга избранных. В та­ких условиях демократическая система может существовать

лишь номинально, как пропагандистская абстракция, скры­вающая реальное положение дел. Фактически на Западе по­литическая власть давно является производной от власти фи­нансовой. «За фасадом их (промышленных лидеров. — Авт.) слов, за их благочестивыми заявлениями о том, что было бы лучше для экономики, если бы правительство и политики не совались бы в бизнес, скрывается тесная связь между прави­тельством и бизнесом. Итальянские ведущие промышленни­ки не вовлечены открыто в политику, как это имеет место в отношении деловых кругов США. Они не занимают полити­ческих постов и постов в правительстве, не участвуют види­мым образом в канализации финансовой поддержки канди­датов и политических партий, как это имеет место в США (там это делается явно!). Они действуют другими методами: под­куп, печать, телевидение, запутанные директораты и финан­совые компании, манипулирование биржей, контроль ком­мерческих банков, которые мнимо принадлежат государству и обществу», — писал А. Зиновьев [7, с. 232].

Данные свидетельствуют, что американские финансовые магнаты постоянно наращивают уровень своего представитель­ства в верхнем эшелоне исполнительной власти и дипломати­ческой службе. Если в 1861-1877 годах их креатуры составляли 81 % государственных чиновников, то в 1878—1897 годах -86, 8 %, а в 1898-1913 годах - 91, 7 % [29, с. 374]. И данная тен­денция не ослабевает.

Кроме того, выдвиженцы (менеджеры и юристы) олигархи­ческих кланов абсолютно доминируют как в Республиканской, так и Демократической партии. Сами партии оказались в фи­нансовом и организационном плане зависимыми от большого капитала. К этому можно добавить, что при этом идеологичес­кие и политические расхождения между партиями максималь­но сузились.

В свое время бывший председатель правления «Mid-land Bank» (Англия) Реджинальд Макенна заявил следующее: «Я бо­юсь, что простым гражданам не понравится, если они узнают, что банки могут создавать и создают деньги... И те, кто управ­ляет кредитом страны, направляет политику правительств и держат в своих руках судьбу народа» [9, с. 140]. Как и в Великобри­тании, до эпохи доминирования США, так и в современных Соеди­ненных Штатах, президент, правительство и парламент не играют определяющей роли. Они, как и правительство любой дру­гой западной страны, лишь легитимные проводники интересов очень узкой, анонимной группы лиц, которая контролирует основные капиталы западного мира. Один из ведущих идеологов США С. Хантингтон в своей книге «Американская политика» заявил, что власть, для того чтобы быть эффективной, должна оставаться невидимой: «Архитекторы власти в США должны создать силу, которую можно будет ощутить, но не увидеть. Власть остается сильной, если она остается в потемках; при солнечном свете она начинает испаряться» [20, с. 208.].

Не зря в 1816 году Томас Джефферсон сказал: «Я считаю, что банковские учреждения более опасны для наших свобод, нежели постоянные армии. Они уже создали денежную аристократию, которая ни во что не ставит правительство» [9, с. 151]. Именно в связи с этим могущественный банкир Мейер Ротшильд произ­нес свою знаменитую фразу: «Дайте мне управлять деньгами стра­ны, и мне нет дела, кто создает ее законы» [30, с. 10].