Типологический подход к определению структуры личности.

При типологическом подходе исходят из положения, что тип лич­ности является целостным образованием, не сводимым к комбина­ции отдельных личностных факторов (черт). Его содержание рас­крывается описанием типичного (или усредненного) представителе группы лиц, относимых к данному типу. Например, такой тип личности, как “авторитарная личность”, —конгломерат по край­ней мере четырех факторов личности, не сводящийся к одному из них—доминантности. Одно из самых разительных отличий авто­ритарности от доминантности заключается в том, что авторитар­ная личность угнетает находящихся на более низкой ступени и раболепствует перед вышестоящими, в то время как доминантная личность является лидером для занимающих более низкое поло­жение и борется за более высокое положение (169, с. 18, 37).

Издавна делались попытки свести практически бесконечное множество индивидуальностей к небольшому числу типичных порт­ретов. Гиппократовские четыре типа темперамента—наиболее древний и наиболее известный пример, в котором предполагается наличие соответствия между психологическим типом и физиче­ской формой.

Э. Кречмер описал два типа личности: шизотимический и цик-лотимический, крайними патологическими формами проявления которых являются, шизофреники и люди, страдающие маниакаль­но-депрессивным психозом. Эти типы имеют множество вариантов, наиболее характерными из которых у циклотимиков являются “ве­селые болтуны”, “спокойные юмористы”, “сентиментальные тихо-

Дзо

ни”, “беспечные любители жизни” и “активные практики”; среди шизотимиков выделяются “тонко чувствующие аристократы”, “идеалисты-мечтатели”, “холодные властные натуры и эгоисты”, “сухари” и “безвольные”.

У высокоодаренных лиц обычно богаче и резче выражены ха­рактеристики типов. Среди циклотимиков можно выделить следу­ющие типы исторических лидеров: 1) храбрые борцы, народные герои, 2) живые организаторы крупного масштаба, 3) примиряю­щие политики. Блестящим примером, сочетающим в себе разные стороны циклотимического характера, является Мирабо, лидер первого периода Великой французской революции. Он обладал качествами храброго борца и осторожностью, способностями при­миряющего политика, пламенным духом, полным ораторского та­ланта и пылающей чувствительности, остроумия и сознания соб­ственного достоинства. При этом он был всегда справедлив н примирителен, весельчак, кутила, игрок, постоянный должник, но добродушный, как дитя, человек, который любил пожить и давал жить другим, друг человека, совавший каждому нищему деньги в руки, беспечный, доступный, всюду пользовавшийся популярно­стью и кичившийся ею; мастер популярно выражаться, умевший руководить'при самых горячих прениях, пропитанный тонким юмором и умевший в самый сухой официальный документ вста­вить умное замечание или прекрасный оборот. Лишенный скрупу­лезности и не отличавшийся высокой моралью, но великодушный, со здравым смыслом и свободный от фанатизма и доктрины.

Совершенно иного склада исторические герои, обладавшие ши--зотимическими свойствами. Их успехи главным образом обуслов­лены следующими типологическими чертами шизотимической xrf-рактерологии: настойчивостью и систематической последователь­ностью, непритязательностью, спартанской строгостью, стоической выносливостью, холодностью в отношении к судьбам отдельных личностей, с одной стороны, и утонченным этическим чувством и неподкупной справедливостью—с другой, а в особенности своим состраданием к стонам слабых и раненых, пафосом по отношению к народным страданиям, по отношению к дурному обращению с угнетенными классами и склонностью к идеализму вообще. Об­ратной стороной этих преимуществ является известная склонность к доктринерству, односторонне узкому и фанатичному, недостаток доброжелательности, приятного, естественного человеколюбия, по­нимания конкретной ситуации и особенностей отдельных лично­стей. Их можно подразделить на следующие группы: 1) чистые идеалисты и моралисты, 2) деспоты и фанатики, 3) люди холод­ного расчета. Холодному, гибкому и отчасти аморальному послед­нему типу противостоит патетическая страстность и строгая по­следовательность чистых моралистов и идеалистов. Именами Канта, Шиллера и Руссо можно характеризовать эту группу. Все элементы высоконапряженного нравственного идеализма мы нахо­дим в фигурах группы фанатиков и деспотов: Савонаролы, Каль­вина, Робеспьера (168а, с. 205—207; 1256, с. 240—243).

9“ 131

Необходимо сказать несколько слов и о других типологиях, построенных на иных принципах. Прежде всего следует вспомнить о предложенном К. Юнгом делении людей на интровертов и экст­равертов, получившем.очень широкое распространение и, видимо, соответствующем повседневным наблюдениям большинства лю­дей, Основой юнговского определения типа служит не совокуп­ность тесно связанных между собой качеств, а представление о весьма важном отношении, отношении человека к объекту.

Рассматривая течение человеческой жизни, мы видим, что судьбы одного обусловливаются преимущественно внешними объ­ектами его интересов, в то время как судьбы другого—прежде всего его собственной внутренней жизнью. Когда ориентировка на объект и на объективные данные перевешивает до того, что наи­более частые и главнейшие решения и поступки обусловлены не субъективными взглядами, а объективными отношениями, то го­ворят об экстравертированной установке. Если это бывает посто­янно, то говорят об экстравертированном типе. Когда кто-нибудь мыслит, чувствует и поступает, одним словом, живет так, как это непосредственно соответствует объективным отношениям и их тре­бованиям, в хорошем и плохом смысле, то он представляет экстра-вертированный тип личности. Экстравертированный тип относи­тельно без трений примиряется со сложившимися отношениями и не имеет особых притязаний, кроме достижения объективно дан­ных возможностей, например избрать профессию, которая в дан­ном месте и в данное время представляет многообещающие воз--можности, или воздерживаться от всяких нововведений, если толь­ко они уж сами собой не напрашиваются; он считается с ограничением своих субъективных потребностей и нужд.

Для интровертированного типа его субъективные наклонности и воззрения сильнее, чем влияние внешнего объекта, их психиче­ская ценность выше, так что они покрывают собой все впечатле-' ния. Точно так, как интровертированному кажется непонятным, что объект всегда должен играть решающую роль, так и для экстравертированного остается загадкой, как субъективная точка зрения может оказаться сильнее объективной ситуации.

Каждый человек обладает обоими механизмами, экстраверси­ей и интроверсией, и только относительный перевес того или дру­гого определяет тип. Внешние обстоятельства и внутреннее пред­расположение очень часто благоприятствуют одному механизму и ограничивают и ставят препятствия другому. Отсюда естест­венно происходит перевес одного механизма. Если это состояние каким-нибудь образом становится хроническим, то вследствие этого и возникает тип, т. е. привычная установка, в которой один механизм постоянно господствует, не будучи в состоянии, конеч­но, полностью подавить другой.

Каждому выраженному типу присуща особая тенденция к компенсации односторонности его типа, тенденция, которая био­логически целесообразна, так как она позволяет удержать душев­ное равновесие. Благодаря компенсации возникают вторичные

(132

. ” характеры или типы, которые представляют чрезвычайно трудно поддающийся разгадке образ (168а, с. 213;, 1256, с. 200—202, 206—208, 216).

Типы акцентуаций характера у подростков. Типологический подход к описанию личности, использован А. Е. Личко при диаг-аостике типа психопатии и акцентуаций характера у подростков в возрасте от 14 до 18 лет. Им было выявлено 11 типов акцен­туаций.

1. Гипертимный тип. Главной особенностью этого типа в под­ростковом возрасте является постоянно приподнятое настроение, высокий жизненный тонус, активность и предприимчивость. Та­кие подростки отказываются подчиняться чужой воле, плохо пе­реносят дисциплинарные требования и строго регламентированный образ жизни, к правилам и законам относятся легкомысленно, легко могут переступить грань между дозволенным и запретным.

2. Циклоидный тип. С наступлением пубертатного периода возникает первая субдепрессивная фаза, когда фон настроения снижен, отмечаются вялость, упадок сил, повышенная раздражи­тельность и интровертированность. Субдепрессивные фазы чере­дуются с гипоманиакальным-и, при которых бросаются в глаза повышенная активность, живость, легкомыслие, тяга к наслажде­ниям. Вначале смена фаз подъема и спада настроения происходит довольно часто, но постепенно длительность периодов возрастает.

3. Лабильный тип. Отличительной особенностью является край­няя изменчивость настроения. Самые незначительные события ок­ружающей жизни оказывают на подростка существенное влияние. Малейшая неприятность способна погрузить его в мрачное пере­живание, а приятные события или даже только их перспектива способны поднять настроение. От текущего настроения зависит все: самочувствие, работоспособность, планы на будущее, отноше­ние к другим людям.

4. Астено-невротический тип. При нем рано проявляются раз­нообразные признаки невропатии: капризность, болезненность, страхи, заикание, энурез и т. п. Главными чертами типа в подро­стковом возрасте являются астения, повышенная утомляемость, плохая переносимость нагрузок и напряжения, фиксация на со­стоянии здоровья.

5. Сензитивный тип. Основные черты — повышенная впечатли­тельность и чувство неполноценности. В детстве это выражается в разнообразных страхах (темноты, животных, одиночества и т. п.), избегания компании бойких и активных детей, робости и скован­ности, боязни любых видов проверок и испытаний.

6. Психастенический тип. Основные особенности — повышен­ная тревожность, мнительность, наклонность к сомнениям. Для психастеника трудно принять окончательное решение, поэтому он тщательно обдумывает свое поведение, взвешивает каждый шаг, многократно перепроверяет и переделывает уже законченную ра­боту.

7. Шизоидный тип. В подростковом возрасте все шизоидные черты личности обостряются. Особенно заметными становятся замкнутость, отгороженность, духовное одиночество, своеобразие к необычность в выборе занятий и увлечений.

8. Эпилептоидный тип. Главной особенностью этого типа яв­ляется склонность к возникновению периодов злобно-тоскливого настроения. С этим настроением тесно связаны напряженность аффекта, взрывчатость.и безудержная агрессивность. Большим напряжением отличается также сфера влечений. Все влечения ха­рактеризуются чрезмерной интенсивностью и силой, а их удов­летворение протекает тяжело и сопровождается многочисленны­ми конфликтами.

9. Истероидный тип. Главные особенности истероидного типа — безграничный эгоизм и “жажда признания”. Лица этого типа обыч­но очень чувствительны к реакциям других людей, легко перестра­иваются, вживаются в любую роль, стремятся любой ценой до­биться внимания, восхищения, удивления, сочувствия или даже ненависти, не переносят только безразличия и равнодушия к сво­ей персоне.

10. Неустойчивый тип. Лица неустойчивого типа слабовольны, внушаемы, легко поддаются чужому влиянию, особенно дурному. Зависимые и безвольные, они не имеют собственных положитель­ных целей, их поступки" определяются случайными внешними об­стоятельствами. Они часто попадают в дурные компании, бросают учебу и работу, сближаются с правонарушителями, алкоголизиру-ются, употребляют наркотики и т. п

11. Конформный тип. Главная черта этого типа — постоянная и устойчивая ориентация на нормы и ценности ближайшего окруже­ния. Лица конформного типа полностью подчиняются давлению среды, не имеют собственных мнений и интересов, с трудом вос­принимают новое и необычное, отрицательно относятся к любым переменам в жизни (169, с. 18, 37, 97—101).

Инстанции личности. Типологическая и факторная концепции личности имеют в принципе статический характер. Типы и факто­ры (черты) призваны охарактеризовать форму личности. Дина­мическая концепция, напротив, исходит из представления о силах, взаимодействием которых между собой и со внешней средой и соз­дается структура личности. Эта теория имеет психоаналитическое происхождение. Далее говорится о подсистемах или отдельных областях структуры личности; не следует смешивать эти инстан­ции с чертами личности или переменными.

Известно, что сознательные явления составляют лишь малую часть психики и что психические реакции в значительной мере детерминированы деятельностью бессознательного. “У сердца есть резоны, неведомые разуму”, —сказал в свое время Паскаль, и большинство людей действительно не отдают себе отчета в истин­ных причинах своих действий. Тем не менее большая часть этих детерминант может осознаваться и выходить, таким образом, из сферы, названной 3. Фрейдом “подсознанием”.

3. Фрейд ввел понятия “Я” и “Оно”. Для различения этих структур он предложил принимать во внимание законы их функ­ционирования. Проявления системы, соответствующей “созна­нию”, “Я”, управляются принципом реальности,. проявления “Оно”—принципом удовольствия. Первые соответствуют реаль­ности и подчиняются физическим законам, социальным установ­лениям и логике. В основе вторых лежат субъективные потребно­сти биологического или аффективного порядка.

“Я” Для 3. Фрейда—это центр, регулирующий процесс созна­тельной адаптации. Он включает в себя восприятие, интеллект и моторику. Он оказывается, с одной стороны, средоточием позна­вательных и исполнительных функций и в то же время включает в себя волю и фактические цели. Это та инстанция, которая гос­подствует над побуждениями к движению, которая контролирует все частные процессы, которая ночью отходит ко сну и все же руководит цензурой сновидений. Из этого “Я” исходит также вы­теснение, благодаря которому известные душевные побуждения подлежат исключению не только из сознания, но также из других областей влияния и действий, как угрожающие представлению личности о себе самой. Этому способствуют механизмы психоло­гической защиты “Я”.

“Я” и “Оно” не разделены резкой границей. “Я” старается со­действовать влиянию внешнего мира на “Оно” и осуществлению тенденций этого мира, стремится заменить принцип удовольствия, который безраздельно властвует в “Оно”, принципом реальности. По отношению к “Оно” “Я” подобно всаднику, который должен обуздать превосходящую силу лошади. Это сравнение может быть продолжено. Как всаднику, если он не хочет расстаться с лошадью, часто остается только вести, ее туда, куда ей хочется, так и “Я” превращает обыкновенно волю “Оно” в действие, как будто бы это было его собственной волей.

3. Фрейд предположил также существование некоторой ин­станции в “Я”, которая названа “Я-идеалом” или “Сверх-Я”. В психоаналитической теории “Сверх-Я” — это инстанция социаль­ных запретов и норм, неосознаваемое действие которой побужда' ет “Я” избегать виновности, защищаться от инстинктивных им­пульсов, исходящих от “Оно”. “Я” как бы выступает ареной веч­ной борьбы между “Оно” и “Сверх-Я”, пытаясь найти компромисс, баланс между их противоположными тенденциями, в принципе не­совместимыми (168а, с. 259—260, 264, 274—276; 193; 248а, с. 427. 431—433).

111.3. Характеристик” личности

Важно отметить, что наступление зрелости человека как индивида (физическая зрелость), личности (гражданская зре­лость), субъекта познания (умственная зрелость) и труда (трудо­способность) во времени не совпадает (12, с. 71).

Жизненный план. Жизненный план возникает в результате обобщения и укрупнения целей, которые ставит перед собой лич­ность, интеграции и соподчинения ее мотивов, становления устой­чивого ядра ценностных ориентации, которые подчиняют себе ча­стные, преходящие стремления. Одновременно идет процесс конк­ретизации и дифференциации целей и мотивов. Из мечты, в которой все возможно, и идеала как абстрактного, иногда заведомо недосягаемого образца постепенно вырисовывается более или ме­нее реалистический, ориентированный на действительность план деятельности. Жизненный план — явление одновременно социаль­ного и этического порядка.

Вопросы “кем быть? ” (профессиональное самоопределение) и “лаким быть? ” (моральное самоопределение) первоначально, на подростковом этапе развития, не различаются. Подросток пыта­ется предвосхитить свое будущее, не задумываясь о средствах его Достижения. Эти образы будущего ориентированы на результат, а не на способности его достижения. Такая неконкретность, диф-фузность жизненных ориентации во многом проявляется и в юно­шеских представлениях о себе (114, с. 339—340).

Направленность личности. Направленность личности—сложив­шаяся система ее важнейших целевых программ, определяющая смысловое единство ее инициативного поведения, противостояще­го случайностям бытия (74, с. 40).

Персонализация и отраженная субъектность. “Потребность быть личностью”, потребность в персонализации обеспечивает активность включения индивида асоциальные связи, в обществен­ную практику и вместе с тем оказывается детерминированной этими социальными связями, общественными отношениями, склады­вающимися объективно, вне зависимости от воли индивида. Стре­мясь включить свое “Я” в сознание, чувства и волю других лю­дей посредством активного участия в совместной деятельности, приобщая их к своим интересам и желаниям, человек, получив в порядке обратной связи информацию об успехе или неуспехе реа­лизации этого стремления, тем самым удовлетворяет или не удов­летворяет потребность в персонализации. Однако даже удовлет­ворение потребности, как известно, порождает новую потребность более высокого порядка. Этот процесс продолжается либо в рас­ширении объектов персонализации, в появлении все новых индивидов, 'в которых запечатляется данный субъект, либо в уг­лублении самого процесса, т. е. в усилении его присутствия в жиз­ни и деятельности других людей (197, с. 244).

Отраженная субъектность есть бытие кого-либо в другом или для другого, представленность другого во мне. В этом плане она дополнительна к персонализации (представленности меня в других). Смысл выражения “Человек отражен во мне как субъ­ект” означает, что я более или менее отчетливо переживаю его присутствие в значимой для меня ситуации, его готовность вне­сти в нее что-то свое и тем самым произвести изменения в системе моих отношений к миру. Отражаясь во мне, субъект выступает

как активное деятельное начало, изменяющее мой взгляд на ве­щи, формирующее мои новые побуждения, ставящее передо мной новые цели. Основания и последствия его активности не оставля­ют меня равнодушным, значимы для меня, имеют для меня тот или иной личностный смысл.

Эффект идеальной включенности одного индивида в жизнен­ные проявления другого может быть как позитивным, так и не­гативным, объективно способствующим не развитию, а регрессу жизненных отношений последнего (снижение способностей, суже­ние круга побуждений и т. д.).

Влияние, оказываемое одним человеком на другого, может быть направленным и ненаправленным. В первом случае субъект, оказывающий влияние, ставит перед собой определенную задачу:

произвести на другого влияние, желаемое впечатление, принудить сделать что-либо и т. д. Это влияние может быть прямым, когда субъект влияния открыто предъявляет те или иные притязания, или косвенным, когда он, имея цель модифицировать поведение другого, изменяет среду в расчете на получение требуемых ему от другого откликов.

Ненаправленное влияние не связано с целью субъекта вызвать ту или иную запланированную реакцию у другого, хотя эффект соответствующего действия может быть весьма ощутимым. Пере­живание индивидом того влияния, которое оказывает другой ин­дивид и которое в данной ситуации фактического или воображае­мого взаимодействия не вытекает из намерений последнего, есть переживание субъектом своей собственной динамики (“Мне этот человек смешон” или “Этот человек нагоняет на меня страх” и т. д.).

Возможен и такой случай представленности другого, когда да­же путем самоанализа обнаружение присутствия в сознании субъ­екта этого другого невозможно. Отражаемый субъект настолько глубоко проникает в духовный мир субъекта, осуществляющего отражение, что “Я” этого последнего оказывается внутренним и радикальным образом опосредовано взаимодействием с первым, выступает как существенно определенное им.

Отраженная субъектность выступает как продолженность одного человека в другом, как смысл первого для второго, в дина­мике определения бытия последнего, как инобытие одного челове­ка в другом. При этом отражение другого во мне может совеем не осознаваться, а если и возникает задача осознания, то она не всегда решается правильно (199, с. 18—21).

Самоактуализация. Суть подлинного обучения состоит в пере­даче путей, посредством которых мы можем помочь человеку стать тем, кем он способен стать. Это и есть способ, каким обучаются самрактуализирующиеся личности.

Все они без исключения вовлечены в какое-то дело, оно явля­ется чем-то очень ценным для них, своего рода призванием. Все они тем или иным образом посвящают свою жизнь поиску под-

линных, предельных ценностей бытия—истины, красоты, добра, совершенства.

Что означает самоактуализация в реальном поведении? Пере­числим восемь основных условий самоактуализации.

1. Самоактуализация означает полное, живое и бескорыстное переживание жизни с полным сосредоточением и погруженностью в нее, т. е. переживание без подростковой застенчивости. Моло­дые люди часто страдают от недостатка бескорыстия и избытка застенчивости и самомнения.

2. Необходимо представить себе жизнь как процесс постоянно­го выбора. В каждый момент имеется выбор: продвижение или отступление. Либо движение к еще большей защите, безопасно­сти, боязни, либо выбор продвижения и роста. Самоактуализа­ция—это непрерывный процесс, она означает многократные от­дельные выборы: лгать или оставаться честным, воровать или не воровать. Самоактуализация означает постоянный выбор из этих возможностей возможности роста.

3. Само слово “самоактуализация” подразумевает наличие -“Я”, которое может актуализироваться. Человек—это не tabula rasa и не податливый воск. Он всегда уже есть нечто, по меньшей мере некоторая стержневая структура. Имеется собственное “Я”, в нужно предоставить возможность этому “Я” проявляться. Боль­шинство из нас (особенно это касается детей и молодых людей) прислушиваются не к самим себе, а к голосу мамы, папы, выше­стоящих лиц, традиции и т. д.

4. Когда вы сомневаетесь в чем-то, старайтесь быть честными, не защищайтесь фразой: “Я сомневаюсь”. Часто, когда мы сомне­ваемся, мы бываем неправы. Обращаться к самому себе, требуя точного ответа, —это значит взять на себя ответственность. Это само по себе уже является огромным шагом к самоактуализа­ции. Всякий раз, когда человек берет на себя ответственность, он самоактуализируется.

5. До сих пор мы говорили о переживании без критики, о предпочтении выбора роста выбору страха, о честности и о приня­тии на себя ответственности. Это шаги к самоактуализации, и все они обеспечивают лучший жизненный выбор. Человек, который совершает эти небольшие поступки во всякой ситуации выбора, обнаружит, что они помогают лучше выбрать то, что ему подхо­дит. Но человек не сможет сделать хороший жизненный выбор, пока он не начнет прислушиваться к самому себе, к собственному “Я” в каждый момент своей жизни, чтобы спокойно сказать:

“Нет, это мне не нравится”. Для того чтобы высказывать честное мнение, человек должен быть нонконформистом.

< 6. Самоактуализация—это не только конечное состояние, но также процесс актуализации своих возможностей. Это, например, развитие умственных способностей посредством интеллектуальных занятий. Здесь самоактуализация означает реализацию своих по­тенциальных способностей. Самоактуализация—это необязатель­но совершение чего-то из ряда вон выходящего, это может быть,

; 138,

например, прохождение через трудный период подготовки к реа­лизации своих способностей. Самоактуализация—это труд ради. того, чтобы сделать хорошо то, что человек хочет сделать.

7. Высшие переживания—это моменты самоактуализации. Это мгновения экстаза, которые не могут быть гарантированы. Но условия для более вероятного появления таких переживаний соз­дать можно. Можно, однако, и наоборот, поставить себя в такие условия, при которых их появление будет крайне маловероятным. Отказ от иллюзий, избавление от ложных представлений о себе, понимание того, для чего ты непригоден, —это также часть рас­крытия самого себя, того, чем ты в действительности являешься.

8. Найти самого себя, раскрыть, что ты собой представляешь, что для тебя хорошо, а что плохо, какова цель твоей жизни, — все это требует разоблачения собственной психопатологии. Для этого нужно выявить свои защиты и после этого найти в себе смелость преодолеть их. Это болезненно, так как защиты направ­лены против чего-то неприятного. Но отказ от защиты стоит того. Вытеснение не лучший способ разрешения своих проблем (165а, с. 1Ю—114).

Атрибуция успеха и неудачи. Вопросы о побудительных причи­нах действий задаются любым человеком. Каждый стремится уз­нать, что и почему происходит вокруг, в особенности если события его непосредственно затрагивают.

Допустим, кто-то хвалит меня: что это—любезность, лесть или я действительно заслужил похвалу? Выпускник вуза имеет диплом с отличием, но действительно ли он так способен, либо там, где он учился, легко сдавать экзамены? Ясно, что эти вопро­сы не просто проявление досужего любопытства. Неверные отве­ты на них чреваты последствиями. Если я не распознаю, что мой собеседник льстит, а диплом с отличием достался слишком легко, то от этого будет хуже только мне, волей-неволей я стану причи­ной будущих недоразумений. Часто все это не исключает нашего нежелания расставаться с неверным приписыванием причин, пото­му что подобная атрибуция оправдывает наше поведение или со­храняет наши представления о себе и окружающем мире.

Занимаясь поиском и обоснованием вызванных подобными во­просами ответов, люди действуют по-разному. Часто человек вы­бирает между двумя объяснениями: в какой степени причины поведения или результаты деятельности объясняются характером субъекта, а в какой—особенностями ситуации? Возможно, люди различаются и по тому, какой тип объяснения они предпочитают. Приписывание причин (атрибутирование) является частью про­цесса мотивации, оказывая сильное влияние на наше поведение.

Существует общая тенденция атрибутировать собственные ус­пех и неудачу в соответствии с самооценкой. Выделяется тип атрибуции, приводящий к незначительному усилению мотивации после успеха и к подавленности после неудачи. Так, депрессивные студенты по сравнению с иедепрессивными склонны приписывать неудачу не столько чрезмерной сложности задания, сколько своей

неспособности, а успех—легкости задания, а не своим способно­стям.

Вообще в учебной ситуации существует четыре типа объясне­ния успеха или неуспеха. Это способности, сложность задания, приложенные усилия и везение. Наиболее продуктивным спосо­бом, способствующим внутреннему росту, является объяснение успеха или неуспеха достаточностью или недостаточностью усилий.

Девочки чаще, чем мальчики, считают себя менее способными и склонны отчасти объяснять достигнутый успех везением, счаст­ливым случаем. Кроме того, они чаще думают, что учитель видит причину их неудач в недостатке способностей, в то время как мальчики полагают, что их неудачи учитель связывает с отсутст­вием усилий. Такому различению представлений о приписывании причин другим человеком, несомненно, способствуют различные реакции учителя на специфическое для каждого пола поведение. Поскольку девочки более прилежны, учитель обращает на них вни­мание чаще всего в тех случаях, когда они допытывают трудности в достижении какого-либо результата. Мальчики же привлекают к себе внимание учителя главным образом когда они отвлекают­ся или мешают ходу занятия.

Стремящиеся к успеху люди чаще приписывают успехи себе и воспринимают себя менее отягощенными неудачами, чем избе­гающие неудачи. Они склонны к объяснению своих высоких до­стижений при выполнении заданий своими способностями, а не­удача ими объясняется, главным образом, контролируемыми и из­менчивыми факторами, чаще недостаточностью старания, иногда невезением. Напротив, избегающие неудачи реже приписывают свой успех способностям и старанию, акцентируют внимание на внешних факторах, чаще на везении и иногда на легкости зада­ния. Свою неудачу они воспринимают как плохо поддающуюся изменению, так как приписывают ее недостатку способностей или чрезмерной сложности задания. Избегающие неудачи лица склон­ны прибегать к типу атрибуции, маловдохновляющему при успе­хе, деморализующему при неудаче и явно невыгодному для само­оценки (256а, т. II, с. 60—62, 144—145; 163а).

Внутренние преграды. Внутренние преграды—это особые чер­ты личности, проявляющиеся лишь в определенных ситуациях при необходимости активных действий в них.

Так, боязливость оказывается преградой для действий, требу­ющих храбрости и отваги, робость—для действий, требующих смелости, слабоволие—для действий, требующих упорства, на­стойчивости и самообладания, гордость—для действий, требую­щих смирения, ожидание негативных санкций—для действий, не­совместимых с оценкой окружающих, совесть оказывается прегра­дой для безнравственных действий.

Каждой личностной черте, выступающей в виде внутренней преграды, противостоит другая черта, которая в тех же условиях не препятствует, а способствует совершению действия. Гордости противостоит смирение, потребности в творчестве—стремление к

'140

конформизму, стремлению к благополучию—непритязательность, зависимости от внешних оценок—независимость от них, обидчи­вости—неуязвимость самолюбия и др.

Каждая внутренняя преграда ограничивает свободу выбора действия, создает в соответствующих ситуациях внутренний конф­ликт. Поступок, таким образом, —это либо преодоление прегра­ды, либо, под ее влиянием, отказ от действия. Внутриличностные преграды включены в самосознание человека двояким способом. Во-первых, если внутренние преграды оказываются препятствием в осуществлении каких-либо важных жизненных целей, препятст­вием в их достижении, то и себя в целом человек осознает как препятствие на пути самореализации и, “Я” приобретает негатив­ный личностный смысл. Если личностные черты и, в частности, личностные преграды способствуют достижению целей, удовлет­ворению потребностей, ' “Я” приобретает позитивный личностный смысл. Так, например, если человек устоял перед соблазном тще­славия, то он получает повод для самоуважения. Если одни внут­ренние преграды препятствуют, а другие способствуют удовлетво­рению потребностей, достижению согласия с собственным идеалом, “Я” приобретает конфликтный личностный смысл. Во-вто­рых, внутренние преграды оказываются средством предвосхище­ния поступка (231, с. 149—151).

Дезадаптация. К. Роджерс рассматривает дезадаптацию как состояние несоответствия, внутреннего диссонанса, причем глав­ный его источник заключается в потенциальном конфликте между установками “Я” и непосредственным опытом человека. Такое несоответствие может возникнуть в тех случаях, когда “Я-концеп-ция” (представление о себе) чрезмерно обусловлена ценностями / и представлениями, исходящими от других людей. Внутренний конфликт такого рода возникает у человека, например, если его “Я-концепция” сильно акцентирует любовь к другим людям и за­боту о них, а жизненная ситуация такова, что он находится в аг­рессивном состоянии под воздействием фрустрации, вызываемой другими людьми. Чувства эти могут блокироваться, поскольку “Я-концепция” этого человека не может включить в себя мысль о том, что он способен испытывать ненависть.

К. Роджерс приводит такой пример: мать, которая не в состо­янии признаться в своих агрессивных чувствах по отношению к собственному ребенку, воспринимает его поведение как плохое h заслуживающее наказания. Тогда она может быть с ним агрес^ сивна, не разрушая при этом своего образа “хорошей и любящей матери”.

Часто причины такого несоответствия между “Я-концепцией” и чувствами следует искать в ранних периодах жизни. Нередко условием родительской любви и хорошего отношения к ребенку является его отказ от своих истинных чувств. Если он действитель­но злится на мать, то он — плохой мальчик, человек недостойный. В воспитании детей К. Роджерс считает важным не требовать от них, чтобы в качестве условия родительского расположения они

отказывались от своих подлинных чувств или искажали их, хотя родители и вправе требовать от детей подавления открытого вы­ражения этих чувств. Родителям следует указывать ребенку, что хотя его чувства и понятны, тем не менее непозволительно руко­водствоваться ими в своих действиях, поскольку подобное пове­дение может принести вред или причинить страдание близким. Однако нельзя выражать неодобрение по поводу самого факта на­личия у ребенка этих негативных чувств. Ребенку следует не от­казываться от них, а быть сдержанным в их проявлении. Это в значительной степени помогает избежать дезадаптации впослед­ствии (26а, с. 59—60).

Компенсация недостатка. Ребенок, имеющий и осознающий ка­кой-либо свой недостаток (физический или умственный), стре­мится его как-то компенсировать и может это осуществить разны­ми способами. Вариант первый — исправление недостатка путем напряженных усилий. Вариант второй—уклонение от осознания неприятного качества. Вариант третий—смотреть на весь окру­жающий мир сквозь призму своего несчастья с вытекающей от­сюда мнительностью, пессимизмом, иногда—озлоблением. Вари­ант четвертый—приспособление к установкам окружающих лю­дей. Вариант пятый—компенсация недостатка в одной области достижениями в другой области.

В интимном разговоре с учеником учитель должен (если воз­никает такая необходимость) показать ему, что наиболее разум­ными, наиболее достойными вариантами компенсации является первый или пятый, и всячески помочь ученику в осуществлении такой компенсации, в частности путем указания той области, в которой ученик может наиболее себя проявить (114, с. 281).

Психологическая защита. В жизни часто происходят случаи, когда мы не в состоянии взвесить все обстоятельства и выбрать го реальное поведение, которое могло бы избавить нас от непри­ятных переживаний, например, в случае конфликта. Тогда вклю­чаются механизмы внутренней защиты.

Простейшее защитное поведение — бегство. Бегство, уход из ситуации может быть не реальным, а внутренним, осуществляе­мым только в самосознании. Когда мы заранее уверены в том, что в результате какого-либо дела получим неприятные пережи­вания, мы отказываемся от этого дела. Если социальные контакты приводят в большинстве случаев к неприятностям,. то посте­пенно формируется тенденция уходить в себя (йнтроверсия), ста­новящаяся чертой личности, т. е. бегство от социальных контак­тов. Различные уходы в конечном счете приводят к ограничению “Я”, что способствует дисгармонии развития личности.

В некоторых случаях человек полностью уходит в определен­ную деятельность или занятие, которое становится основным в ущерб другим. Такого рода уход в деятельность называется “ком­пенсацией”, а в тех случаях когда этот уход делает просто не­возможным другие занятия, —“сверхкомпенсацией”. Тогда все ум­ственные и духовные силы человека выражаются только в одной