Ю. Эмоции и чувства

Эмоциональный процесс. Эмоция как процесс есть деятель­ность оценивания поступающей в мозг информации о внешнем и внутреннем мире. Эмоция оценивает действительность и доводит свою оценку до сведения организма на языке переживаний. Эмо­ции плохо поддаются волевой регулировке, их трудно вызвать по своему желанию (72, с. 29—86).

Эмоциональный процесс включает три основных компонента.

Первый — это эмоциональное возбуждение, определяющее мо­билизационные сдвиги в организме. Во всех случаях, когда про­исходит событие, имеющее значение для индивида, и такое собы­тие констатируется в форме эмоционального процесса, происходит нарастание возбудимости, скорости и интенсивности протекания психических, моторных и вегетативных процессов. В отдельных случаях под влиянием таких событий возбудимость может, на­против, уменьшаться.

Второй компонент — знак эмоции: положительная эмоция воз­никает тогда, когда событие оценивается как позитивное, отри­цательная — когда оно оценивается как негативное. Положитель­ная эмоция побуждает действия поддержки позитивного события, отрицательная — побуждает действия, направленные на устране­ние контакта с негативным событием.

Третий компонент — степень контроля эмоции. Следует раз­личать два состояния сильного эмоционального возбуждения: аф­фекты (страх, гнев, радость), при которых еще сохраняется ориен­тация и контроль, и крайние возбуждения (паника, ужас, бешен­ство, экстаз, полное отчаяние), когда ориентация и контроль прак­тически невозможны.

Эмоциональное возбуждение может принять также форму эмоционального напряжения, которое возникает во всех случаях, когда наблюдается сильная тенденция к определенным действиям, но эта тенденция блокируется (например, в ситуациях, которые вызывают страх, но исключают бегство, вызывают гнев, но дела­ют невозможным его выражение, возбуждают желания, но препят­ствуют их осуществлению, вызывают радость, но требуют сохра­нения серьезности и т. п.).

Отрицательная эмоция дезорганизует ту деятельность, которая приводит к ее возникновению, но зато организует действия, на­правленные на уменьшение или устранение вредных воздействий.

Форма эмоционального процесса зависит от особенностей вы­звавшего ее сигнального раздражителя. Специфически адресован­ными будут все сигналы, связанные с определенными потребно­стями, например пищевой, сексуальной, дыхания и т. п. В случае слишком сильных воздействий раздражителей возникает боль, отвращение, пресыщение.

Другим источником эмоциональных процессов являются пред­восхищения: сигналы боли, сильной и продолжительной деприва-ции, вызывающие страх; сигналы возможного неудовлетворения потребности, вызывающие гнев; сигналы удовлетворения потребно­стей, вызывающие надежду; сигналы, предвосхищающие неопре­деленное, новое событие, вызывающие любопытство.

Один и тот же сигнал вызывает различные эмоциональные ре­акции в зависимости от того, с какой потребностью они связаны, и в аависимости от того, имеет ли человек возможность соответ­ственно отреагировать на него или он этой возможности лишен.

Еще одним источником эмоций является характер протекания процессов регуляции и выполнения деятельности. Успешно, бес­препятственно осуществляющиеся процессы восприятия, решения задач, действий служат источником положительных эмоций удо­вольствия, удовлетворения, тогда как паузы, срывы, помехи, ис­ключающие возможность достижения цели (фрустрация), вызы­вают неудовольствие и эмоции гнева, раздражения, озлобления.

Эмоции различаются по своей продолжительности: кратковре­менные эмоциональные состояния (волнения, аффекты и т. п.) и более продолжительные, устойчивые настроения (209а, с. 39—52).

Виды эмоций. Эмоции можно классифицировать в зависимо­сти от субъективной ценности возникаемых переживаний. Так, вы­деляют следующие виды подобных «ценных» эмоций.

1. Альтруистические эмоции—переживания, возникающие на основе потребности в содействии, помощи, покровительстве дру­гим людям: желание приносить другим людям радость и счастье;

чувство беспокойства за судьбу кого-либо, забота о нем; сопе­реживание удачи и радости другого; чувство надежности или уми­ления; чувство преданности; чувство участия, жалости.

2. Коммуникативные эмоции, возникающие на основе потреб­ности в общении: желание общаться, делиться мыслями и пере­живаниями, найти им отклик; чувство симпатии, расположения;

чувство уважения к кому-либо; чувство признательности, благо­дарности; чувство обожания кого-либо; желание заслужить одоб­рение от близких и уважаемых людей.

3. Глорические эмоции связаны с потребностью в самоутверж­дении, в славе: стремление завоевать признание, почет; чувство уязвленного самолюбия и желание взять реванш; приятное щеко­тание самолюбия; чувство гордости; чувство превосходства; чув­ство удовлетворения тем, что как бы вырос в собственных гла­зах, повысил ценность своей личности.

4. Праксические эмоции, вызываемые деятельностью, измене­нием ее в ходе работы, успешностью или неуспешностью ее, труд­ностями ее осуществления и завершения: желание добиться успе­ха в работе; чувство напряжения; увлеченность, захваченность ра­ботой; любование результатами своего труда, его продуктами; приятная усталость; приятное удовлетворение, что дело сделано, что день прошел не зря.

5. Пугнические эмоции, происходящие от потребности в пре­одолении опасности, интереса к борьбе: жажда острых ощущений;

упоение опасностью, риском; чувство спортивного азарта; реши­тельность; спортивная злость; чувство сильнейшего волевого и эмоционального напряжения, предельной мобилизации своих фи­зических и умственных способностей.

6. Романтические эмоции: стремление ко всему необыкновен­ному, таинственному; стремление к необычайному, неизведанно­му; ожидание чего-то необыкновенного и очень хорошего, свет­лого чуда; манящее чувство дали; волнующее чувство странно преображенного восприятия окружающего: все кажется иным, не­обыкновенным, полным значительности и тайны; чувство особой значительности происходящего; чувство зловеще-таинственного.

7. Гностические эмоции, связанные с потребностью в позна­вательной гармонии: стремление нечто понять, проникнуть в сущ­ность явления; чувство удивления или недоумения; чувство ясно­сти или смутности мысли; неудержимое стремление преодолеть противоречия в собственных рассуждениях, привести все в систе­му; чувство догадки, близости решения; радость открытия ис­тины.

8. Эстетические эмоции, связанные с лирическими пережива­ниями: жажда красоты; наслаждение красотой чего-либо или ко­го-либо; чувство изящного, грациозного; чувство возвышенного или величественного; наслаждение звуками; чувство волнующего драматизма; чувство светлой грусти и задумчивости; поэтически-созерцательное состояние; чувство душевной мягкости, растроган­ности; чувство родного, милого, близкого; сладость воспоминания о давнем; горько-приятное чувство одиночества.

9. Гедонистические эмоции, связанные с удовлетворением по­требности в телесном и душевном комфорте: наслаждение прият­ными физическими ощущениями от вкусной пищи, тепла, солнца и т. д.; чувство беззаботности, безмятежности; нега (сладкая лень); чувство веселья; приятная бездумная возбужденность (на танцах, вечеринках и т. д.); сладострастие.

10. Акизитивные эмоции, возникающие в связи с интересом к накоплению, коллекционированию: стремление нечто многократ­но приобретать, накапливать, коллекционировать; радость по слу­чаю увеличения своих накоплений; приятное чувство при обозре­нии своих накоплений (72, с. 109—122).

Фундаментальные эмоции и их комплексы. Эмоция называется фундаментальной, если она имеет специфический внутренне де­терминированный нервный субстрат, внешне выражается особыми мимическими или нервно-мышечными средствами и обладает осо­бым субъективным переживанием — феноменологическим каче­ством.

Фундаментальные эмоции являются важными в жизни индиви­да, но отдельно, не в сочетании с другими эмоциями, они существуют лишь в течение очень короткого периода времени — до того, как активизируются другие эмоции.

Хотя фундаментальные эмоции имеют врожденный характер, однако каждая культура обладает своими собственными прави­лами проявления этих эмоций. Эти культурные правила могут требовать подавления или маскировки одних эмоциональных вы­ражений и, наоборот, частого проявления других. Так, японцы обязаны улыбаться даже переживая горе.

К фундаментальным эмоциям относятся следующие.

1. Интерес-волнение—положительная эмоция, мотивирующая обучение, развитие навыков и умений и творческие стремления. В состоянии интереса у человека повышается внимание, любозна­тельность и увлеченность объектом интереса. Интерес, вызываемый другими людьми, облегчает социальную жизнь и способствует развитию эмоциональных межличностных отношений.

2. Радость — максимально желаемая эмоция. Она является скорее побочным продуктом событий и условий, чем результатом прямого стремления получить ее,

3. Удивление появляется благодаря резкому повышению нерв­ной стимуляции, возникающему из-за какого-либо внезапного со­бытия. Удивление способствует направлению всех познавательных процессов на объект, вызвавший удивление.

4. Горе-страдание — эмоция, испытывая которую человек па­дает духом, чувствует одиночество, отсутствие контактов с людь­ми, жалость к себе.

5. Гнев. При гневе кровь «кипит», лицо начинает гореть, напря­гаются мышцы, что вызывает ощущение силы, чувство храбрости или уверенности в себе.

6. Отвращение часто возникает вместе с гневом, но имеет свои собственные мотивационные признаки и иначе субъективно пере­живается. Оно вызывает желание избавиться от кого-либо или от чего-либо.

7. Презрение. Часто желание чувствовать свое превосходство в каком-то отношении может вести к некоторой степени презрения. Эта эмоция «холодная», ведущая к деперсонализации индивида или группы, к которым относится презрение, поэтому она может мотивировать, например, «хладнокровное убийство». В современ­ной жизни эта эмоция не имеет какой-либо полезной или продук­тивной функции.

8. Страх, должно быть, испытывал в своей жизни каждый че­ловек, его переживание очень вредно. Страх вызывается вестью о реальной или воображаемой опасности. Сильный страх сопро­вождает неуверенность и дурные предчувствия. Иногда страх па­рализует человека, но обычно он мобилизует его энергию.

9. Стыд мотивирует желание спрятаться, исчезнуть; он может также способствовать возникновению чувства бездарности, может быть основой конформности, а иногда, наоборот, требовать нару­шения групповых норм. Хотя сильное и постоянное чувство стыда может препятствовать развитию человека, эта эмоция часто спо­собствует сохранению самоуважения.

10. Вина часто оказывается связанной со стыдом, но стыд мо­жет появляться из-за любых ошибок, а вина же возникает при нарушении морального или этического характера, причем в ситуа­циях, в которых субъект чувствует личную ответственность.

Если две или несколько фундаментальных эмоций в комплексе проявляются у человека относительно стабильно и часто, то они определяют какую-то его эмоциональную черту. Развитие таких эмоциональных черт сильно зависит от генетических предпосылок индивида и от особенностей его жизни.

К основным эмоциональным чертам человека относятся сле­дующие:

1. Тревожность представляет собой комплекс фундаменталь­ных эмоций, включающих страх и такие эмоции, как горе, гнев, стыд, вину и иногда интерес-возбуждение.

2. Депрессия— комплекс эмоций, включающий горе, гнев, от­вращение, презрение, страх, вину и робость. Гнев, отвращение и презрение могут относиться к самому себе (внутренне направлен­ная враждебность) и к другим (внешне направленная враждеб­ность).

В депрессию включены и такие аффективные факторы, как плохое физическое самочувствие, пониженная сексуальность, по­вышенная утомляемость, являющиеся часто побочными продукта­ми депрессии, но и обладающие мотивационными качествами для развития депрессии.

3. Любовь занимает особое место в жизни каждого человека, является источником обогащения жизни и радости. Существует много видов любви, и каждый из них имеет неповторимые при­знаки и каждый — особый комплекс аффектов. Общее во всех видах любви: она связывает людей друг с другом, и эта связь имеет эволюционно-биологическое, социокультурное и личностное значение.

4. Враждебность — взаимодействие фундаментальных эмоций гнева, отвращения и презрения, иногда ведущее к агрессии. В со­четании с конкретным набором знаний об объектах, на которые направлена враждебность, она перерастает в ненависть (88а, с. 83—90).

Стресс. Всякий раз, когда человек подвергается непривычно сильной нагрузке, он проходит через три стадии. Вначале ему чрезвычайно трудно, затем он привыкает и обретает «второе ды­хание» и, наконец, теряет силы и вынужден прекратить работу. Такая трехфазная реакция является общим законом — это общий адаптационный синдром, или биологический стресс.

Первичная реакция, реакция тревоги, может представлять со­бой соматическое выражение всеобщей мобилизации защитных сил организма. Однако реакция тревоги есть по существу лишь первая стадия ответной реакции организма на угрожающее воз­действие. При длительном воздействии любого агента, способного вызвать такую реакцию, наступает стадия адаптации, или резистентности. Другими словами, ни один организм не может находиться бесконечно долго в состоянии реакции тревоги. Если агент настолько силен, что длительное воздействие несовместимо с жизнью, то человек или животное в течение первых часов или дней погибает на стадии реакции тревоги.

Если же организм способен выжить, то вслед за первичной ре­акцией обязательно наступает стадия резистентности. Проявления это» второй фазы весьма не похожи на проявления реакции тре­воги, а в некоторых случаях и полностью противоположны им. Так, например, если в период реакции тревоги наблюдается об­щее истощение тканей, то на стадии резистентности вес тела возвращается к норме.

Любопытно, что при еще более длительном воздействии такая приобретенная адаптация снова утрачивается. Наступает третья фаза — стадия истощения, которая, если стрессор достаточно си­лен, неизбежно приводит к смерти. Взаимоотношение стресса и болезни может быть двояким: болезнь может вызвать стресс, и стресс может вызвать болезнь. Поскольку любой агент, требующий адаптации, вызывает стресс, то и любая болезнь связана с некоторыми проявлениями стрес­са, ибо все болезни влекут за собой те или иные адаптивные ре­акции.

Тяжелое эмоциональное потрясение приводит к заболеванию почти исключительно благодаря своему стрессорному действию. В данном случае истинной причиной заболевания являются избы­точные или неадекватные адаптивные реакции. Если кто-нибудь говорит с вами в оскорбительном тоне, но вы не принимаете это близко к сердцу, то ничего не случится. Однако если вы реагируе­те слишком сильно и чувствуете себя глубоко оскорбленными, то могут развиться тяжелые физические нарушения. Решающую роль играет здесь не обида сама по себе, а реакция человека на эту обиду (221 а, с. 34—38).

Потребность в эмоциональном насыщении. Эмоциональное на­сыщение организма является его важной врожденной и прижиз­ненно развивающейся потребностью. Эта потребность может удов­летворяться не только положительными, но и отрицательными эмоциями. Отрицательная эмоция — это сигнал тревоги, крик орга­низма о том, что данная ситуация для него гибельна. Положи­тельная эмоция — сигнал возвращенного благополучия. Ясно, что последнему сигналу нет нужды звучать долго, поэтому эмоцио­нальная адаптация к хорошему наступает быстро. Сигнал же тревоги должен подаваться все время, пока опасность не устранена.

Жизнь современного человека немыслима без отрицательных эмоций, и ограждать ребенка от них невозможно, да и нет на­добности. Ведь наш мозг нуждается в напряжении, тренировке, закаливании в такой же степени, как и мышцы. Для человека важно не сохранение однообразно положительных эмоциональ­ных состояний, а постоянный их динамизм в рамках определенной, оптимальной для данного индивида интенсивности.

Эмоциональное голодание столь же реальное явление, как и голодание мускульное. Оно переживается в форме скуки и тоски.

Потребность человека в эмоциональном насыщении удовлетво­ряется главным образом в процессе борьбы за достижение самых разных целей, которые индивид перед собой ставит. Правда, иног­да эмоциональное насыщение становится самоцелью, как, напри­мер, при слушании музыки, чтении развлекательной литературы и т. д., но и тогда эта потребность выступает в виде некоторой добавки к деятельности, вызванной самыми разными нуждами.

Не существует никакой гимнастики чувств, которая могла бы полностью компенсировать эмоциональное голодание, вызванное бесцельностью жизни. Человек не может жить полноценной эмо­циональной жизнью вне труда и борьбы за важные для него цели. Даже такие способы эмоционального насыщения, как слушание музыки, чтение и т. п., возможны лишь постольку, поскольку дан­ные произведения искусства возбуждают в человеке какие-то иные потребности, отношения. По мере того как человек суживает свою деятельность, гаснет и его способность наслаждаться искусством.

У человека постепенно могут образоваться ценные для него устойчивые эмоциональные переживания. В результате человек в своем поведении начинает ориентироваться не только на реаль­но испытываемую эмоцию, но и на предвкушаемое переживание. В качестве такого сначала обыкновенно выступают положительные эмоции, в связи с чем значительно усложняются их функции: раньше они лишь санкционировали успешный поведенческий акт, мотивированный отрицательной эмоцией, теперь они сами ста­новятся побуждающей силой. Поведение человека отныне не толь­ко «подталкивается сзади» отрицательными эмоциями, страдани­ем, но и «подтягивается спереди» предвкушением положительных переживаний. Таким образом, первоначально чисто функциональ­ная потребность человека в эмоциональном насыщении, преобразуясь в стремление субъекта к определенным переживаниям сво­их отношений к действительности, становится одним из важных факторов, определяющих направленность его личности (72, с. 75—103).

Влияние эмоций на познавательные процессы. Под влиянием эмоций течение всех познавательных процессов может изменяться. Эмоции могут избирательно способствовать одним познаватель­ным процессам и тормозить другие.

Человек, находящийся в эмоционально нейтральном состоянии, реагирует на предметы в зависимости от их значимости, при этом чем важнее для него тот или другой фактор (предмет, его свой­ство), тем лучше он воспринимается.

Эмоции умеренной и высокой степени интенсивности вызыва­ют уже отчетливые изменения в познавательных процессах, в част­ности, у человека появляется сильная тенденция к восприятию, припоминанию и т. д. только того, что соответствует доминирующей эмоции. При этом содержание воспринимаемого, мнемическо-го и мыслительного материала усиливает и упрочивает эмоцию, что в свою очередь еще больше укрепляет тенденцию к сосредо­точению на содержании, вызвавшем эту эмоцию. Поэтому, как правило, безуспешными оказываются попытки повлиять на силь­ные эмоции при помощи уговоров, объяснений и других способов рационального воздействия.

Одним из способов выхода из порочного эмоционального кру­га является образование нового эмоционального очага, доста­точно сильного, чтобы затормозить прежнюю эмоцию.

Одним из главных факторов, определяющих, будет ли дан­ный человек более или менее подвержен влиянию эмоций на его познавательные процессы, является степень упроченности этих процессов. Поэтому ребенок более подвержен влиянию эмоций, чем, как правило, взрослый.

Эмоциональное возбуждение улучшает выполнение более лег­ких заданий и затрудняет — более трудных. Но при этом положи­тельные эмоции, связанные с достижением успеха, обычно способ­ствуют повышению, а отрицательные, связанные с неуспехом, — снижению уровня выполнения деятельности, учения; когда успех вызывает эмоции большой силы, то протекание деятельности на­рушается, но и в случае, когда успех достигается ценой особых усилий, возможно появление усталости, которая может ухудшить качество деятельности; когда неуспех следует за серией успеха, то он может вызвать кратковременное повышение уровня выпол­нения деятельности; положительная эмоция способствует лучше­му, а отрицательная — худшему выполнению деятельности, в ре­зультате которой эти эмоции возникли (209а, с. 212—261).

Эмоции и мышление имеют одни и те же истоки и тесно пере­плетаются в своем функционировании. Однако особенностью со­знательного человека является то, что эмоции не определяют его поведение. Формирование решения о том или ином действии при­нимается таким человеком в процессе тщательного взвешивания всех обстоятельств и мотивов. Этот процесс обычно начинается с Эмоциональной оценки и завершается ею, но в самом процессе доминирует мысль. Но если действия или поступки производятся человеком на основе одних лишь холодных доводов рассудка, то они значительно менее успешны, чем в том случае, когда такие действия поддерживаются эмоциями (72, с. 37—41).

Эмоции и мотивы. Регуляция действий может происходить в двух принципиально различных формах: в форме непосредствен­ной реакции и в форме целенаправленной активности.

Более элементарные формы поведения человека — реактив­ные — являются эмоциональными процессами, более сложные — целенаправленные — осуществляются благодаря мотивации. Сле­довательно, мотивационный процесс можно рассматривать как особую форму эмоционального. Таким образом, мотивация — это эмоция плюс направленность действия. Эмоциональное поведение является экспрессивным, а не ориентированным на цель, и по­этому его направление меняется вместе с изменением ситуации. Между этими двумя формами поведения располагаются действия,

целью которых является разрядка эмоций. Поведение человека в большинстве случаев содержит как эмоциональные, так и мотивационные компоненты, поэтому на практике их не легко отделить друг от друга (209а, с. 52—53). Эмоциональное воспитание. В школьном возрасте обычно наблюдается значительное снижение эмоциональной возбудимости. Благодаря этому дети 9—11 лет часто производят впечатление^; большей уравновешенности и кажутся в этом отношении порой| более похожими на взрослых, чем даже подростки, выглядящие часто более возбудимыми.

У Эмоции не развиваются сами по себе. Они не имеют своей собственной истории. Изменяются установки личности, ее отношения I к миру, и вместе с ними преобразуются эмоции. Воспитание через эмоциональное воздействие — очень тонкий процесс. Основная задача заключается не в том, чтобы подавлять, и искоренять эмоции, а в том, чтобы надлежащим образом их направлять. Подлинные чувства—переживания—плод жизни. Они не поддаются произвольному формированию, а возникают, живут и умирают в зависимости от изменяющихся в процессе деятельности человека его отношений к окружающему. Нельзя произвольно, по заказу вызвать у себя то или иное чувство: чувства не подвластны воле, они своевольные дети природы. Но чувства можно косвенно направлять и регулировать через посред­ство деятельности, в которой они и проявляются, и формируются

(216, с. 502—505). Невозможно, да и не нужно, полностью оградить ребенка от отрицательных переживаний. Их возникновение в учебной деятельности может сыграть и позитивную роль, побуждая к их преодолению. Важной здесь является интенсивность: слишком силь­ные и часто повторяющиеся отрицательные эмоции приводят к разрушению учебных действий (например, сильный страх мешает отвечать хорошо знающему материал ученику), и, становясь устойчивыми, приобретают невротический характер. Безусловно, учитель должен главным образом ориентироваться на положительное подкрепление учебной деятельности школьника, на то, чтобы вызвать и поддержать у него положительный эмоциональ­ный настрой в процессе учебной работы. С другой стороны, ори­ентация ученика только на получение положительных эмоций, связанных с успехами или занимательностью уроков, тоже явля­ется малопродуктивной. Изобилие однотипных положительных эмоций рано или поздно вызывает скуку. Ребенку (как и взрослому) необходим динамизм эмоций, их разнообразие, но в рамках оптимальной интенсивности. Как уже говорилось, эмоции и чувства плохо поддаются волевой регуляции. Взрослым полезно помнить об этом, сталкиваясь с нежелательными или неожиданными для них детскими эмоциями. Чувства ребенка в таких острых ситуациях лучше не оценивать — это повлечет за собой лишь непонимание или негати­визм. Нельзя требовать от ребенка не переживать то, что он пере­живает, чувствует; можно ограничивать лишь форму проявления его негативных эмоций. Кроме того, задача состоит не в том, что­бы подавлять или искоренять эмоции, а в том, чтобы косвенно, опосредованно направлять их, организуя деятельность ребенка.

Чувства. Если посредством эмоций осуществляется быстрая и непосредственная оценка конкретной ситуации (интересна, опас­на, нейтральна и т. д.), то чувства—это эмоциональные процес­сы более высокого уровня, они выражают целостное отношение человека к миру, к тому, что он испытывает и делает в нем, в форме непосредственного переживания (216, с. 458).

Счастье. Широко распространенное представление о счастье как о «чистом» наслаждении, как о переживании «сплошного бла­женства» неверно. Оно приводит, с одной стороны, к искажению, извращению жизненных целей, когда некоторые люди в погоне за счастьем стремятся уйти от преодоления всяких жизненных труд­ностей, от тревог и забот. В результате, убивая печали, они уби­вают и радости. Уделом этих пресыщенных удовольствиями ин­дивидов становится почти постоянное чувство скуки. На такую участь обрекают своих детей чересчур заботливые, но неразумные родители, стремящиеся создать им беззаботное детство. Другие люди приходят к пессимистическим взглядам, понимая, что ра­дости покупаются лишь ценой страданий. В действительности же страдания, т. е. переживание тех или иных отрицательных эмоций, отнюдь не антипод счастья как чувства. Наиболее остро счастье переживается тогда, когда удовлетворяются потребности челове­ка в оптимальном сочетании положительных и отрицатель­ных эмоций. Свободный творческий труд является важнейшим ис­точником человеческого счастья, потому что он, как ничто другое, способен насыщать жизнь самыми разными эмоциями, при этом порождаемое им страдание тут же вознаграждается живой ра­достью реализации своих возможностей, наслаждением результа­тами своих усилий.

Счастье есть чувство, посредством которого человек оцени­вает факты с точки зрения того, насколько ему удается осущест­вить себя. Настоящее счастье требует от человека такого само­осуществления, при котором он реализует все свои человеческие потенции.

Человек не может быть абсолютно счастлив. В каждый от­дельный момент своей жизни он чувствует себя то умеренно, то безмерно счастливым, то несчастным, то находящимся где-то по­средине между крайними состояниями (72, с. 91—133).

Самоуважение. Самоуважение, согласно У. Джемсу, пропор­ционально успеху и обратно пропорционально величине притяза­ния. Повышение общего самоуважения под влиянием частного успеха встречается чаще, чем его понижение вследствие неудачи. Человек с пониженным самоуважением будет переживать част­ную неудачу глубже и тяжелее, чем спокойный и уверенный в себе (114, с. 56—60).

Любовь. Моральное отношение к человеку — это любовное от­ношение к нему. Чистейшее выражение любви к человеку за­ключено в формуле: «Хорошо, что вы существуете в мире». Лю­бовь выступает как утверждение человеческого существования данного человека для другого. Быть любимым — это значит быть самым существующим для другого изо всех. Напротив, акт или чувство ненависти, презрения есть отказ в признании, полное или частичное перечеркивание бытия человека, его значимости. Не­нависть есть идеальная форма уничтожения, морального «убий­ства» человека.

В настоящей любви другой человек существует для меня не

как «маска», т. е. носитель определенной функции, который мо­жет быть использован соответствующим образом как средство, а как человек в полноте своего бытия. Человека любят не за тот или иной поступок, встретивший одобрение или порицание других людей, который может быть случайным, и не за его заслуги, а за него самого, за его подлинную сущность (217, с. 373—374).

Человек является единственным и неповторимым только для тех, кому он безусловно дорог. Тот, кого никто не любит, так же легко заменим, как вещь или деталь машины. С уходом того, кто любил меня и с кем связана какая-то часть моих значимых переживаний, уходят в прошлое и сами переживания, и этот аспект моего «Я», ибо никто и никогда не увидит меня глазами ушедшего друга (114, с. 326).

Чувство комического. Чувство комического возникает в ре­зультате внезапно обнаруживающегося несоответствия между ка­жущейся значительностью действующего лица и ничтожностью, неуклюжестью, вообще несуразностью его поведения, между по­ведением, рассчитанным на более или менее значительную ситуа­цию, и пустяковым характером ситуации, в которой оно соверша­ется. Комическим, смешным кажется то, что выступает сначала с видимостью превосходства и затем обнаруживает свою несо­стоятельность. Несоответствие или несуразность, обычно заклю­ченные в комическом, сами по себе еще не создают этого впечат­ления. Для возникновения чувства комизма необходимо совер­шающееся на глазах у человека разоблачение неосновательной претензии (216, с. 493).

Юмор. Юмор предполагает, что за смешным, за вызывающи­ми смех недостатками чувствуется что-то положительное, привле­кательное. С юмором смеются над недостатками любимого. С юмором относятся к смешным маленьким слабостям или не очень существенным и во всяком случае безобидным недостаткам, ког­да чувствуется, что за ними стоят реальные достоинства. Чистый юмор означает реалистическое приятие мира со всеми его слабо­стями и недостатками, которых не чуждо в реальной действительности обычно даже самое лучшее, но и со всем тем ценным, значительным и прекрасным, что за эт-има недостатками и слабостя­ми скрывается (216, с. 493).

Ирония. Ирония расщепляет то единство, из которого исходит юмор. Она противопоставляет положительное отрицательному, идеал — действительности, возвышенное — смешному. Смешное, безобразное воспринимается уже не как оболочка и не как момент, включенный в ценное и прекрасное, и тем более не как естественная и закономерная форма его проявления, а только как его противоположность, на которую направляется острие иронического смеха. Иронияразит несовершенства мира с пози­ций возвышающегося над ними идеала. В чистом виде ирония предполагает, что человек чувствует свое превосходство над пред­метом, вызывающим у него ироническое отношение (216, с. 493— 494).

Насмешка. Истинная ирония всегда направляется на свой объект с каких-то вышестоящих позиций; она отрицает то, во что метит, во имя чего-то лучшего. Она может быть высокомерной, но не мелочной, не злобной. Становясь злобной, она переходит в насмешку, в издевку. И хотя между подлинной иронией и на­смешкой как будто едва уловимая грань, в действительности они — противоположности. Злобная насмешка говорят не о пре­восходстве, а наоборот, выдает скрывающееся за ней чувство озлобления ничтожного и мелкого существа против всего, что выше и лучше его. Если за иронией стоит идеал, в своей возвы­шенности иногда слишком абстрактно, внешне, может быть, слиш­ком высокомерно противопоставляющий себя действительности, то за насмешкой и издевкой, которые некоторые люди склонны распространять на все, скрывается чаще всего цинизм, не при­знающий ничего ценного (216, с. 494).

Чувство трагического. Когда зло начинает восприниматься как существенная сторона действительности, как заключающееся в самой основе и закономерном ходе ее, юмористическое чувство неизбежно переходит в чувство трагическое. При этом трагиче­ское чувство, констатируя фактическую взаимосвязь добра и зла, остро переживает их принципиальную несовместимость.

Трагическое чувство тоже, хотя и совсем по-иному, чем ирония, связано с чувством возвышенного. Если в иронии возвышенное внешне противостоит злу, низменной действительности, то для трагического чувства возвышенное вступает в схватку, в борьбу со злом, с тем, что есть в действительности низменного.

Из трагического чувства рождается особое восприятие герои­ческого—чувство трагического героя, который, остро чувствуя роковую силу зла, борется за благо и, борясь за правое дело, чувствует себя вынужденным неумолимой логикой событий иног­да идти к добру через зло (216, с. 494—495).

Смятение. Смятение возникает в ситуациях, когда признание факта поступка сопровождается внутренними колебаниями, не­уверенностью в правильности сделанного выбора, возвратом от­вергнутого и вновь утверждением своей правоты. Это состояние человека, для которого любой выбор оказывается недостаточно внутренне мотивированным, любой отказ—неоправданным (231, с. 113).

Раскаяние. Раскаяние возникает в ситуации, когда человек признает факт совершения поступка, т. е. признает уже свершен­ный, реальный выбор, но сожалеет о нем. Отвергнутый в поступке собственный мотив (ценность, идеал) вновь возвращается само­сознанием в «Я»; при этом личность признает свершившийся по­ступок, переживает его конфликтный смысл и готова нести ответ­ственность (231, с. 111—112).

Страх. В традиционной психологии принято относить страх к числу эмоций астенических, т. е. понижающих жизнедеятельность. Страх действует угнетающе на психическую деятельность и тем более на интеллектуальную работу. Состояние опасности вызыва­ет эмоцию страха. Люди храбрые, мужественные умеют, однако, побеждать эту эмоцию и владеть собой: это достигается силой разума, чувства долга и т. д.; большое значение имеет привычка. Полная победа над страхом может сама по себе дать в самом лучшем случае только нормальное психическое состояние и отсут­ствие мучительных переживаний.

Дело обстоит так у многих, но далеко не у всех. Страх вовсе не единственно возможная реакция на опасность. Страх вовсе не является чем-то естественно неизбежным, первичным, с чем мож­но бороться лишь голосом разума, привычки и т. п. Опасность может совершенно непосредственно вызывать эмоциональное со­стояние стенического типа, положительно окрашенное, т. е. свя­занное со своеобразным наслаждением и повышающее психиче­скую деятельность. Это переживание «особенной прелести опас­ности» и «высочайшего напряжения всех духовных струн» (237, с. 234—235).

Стыд. Стыд—сложное, специфически культурное образова­ние, гарантирующее соблюдение определенных групповых норм, обязанностей по отношению к «своим». Его положительный кор­релят — честь, слава, признание и одобрение со стороны «своих». Чувство стыда психологически сложнее чувства страха, оно пред­полагает более высокий уровень, осознанности. Однако оно оста­ется частным, ограниченным, действуя только внутри определен­ной человеческой группы: стыдиться можно лишь «своих». Стыд — механизм общинно-групповой. Хотя это внутреннее переживание, стыд предполагает постоянную оглядку на окружающих: что ска­жут или сказали бы они? В переживании чувства стыда еще нет разграничения поступка и мотива: стыдиться можно даже слу­чайных, не зависящих от человека обстоятельств, которые ставят его в невыгодное положение в глазах окружающих (114, е. 157).

Обида. Чувство обиды возникает у человека, когда он счита­ет, что по отношению к нему совершена какая-то несправедли­вость, неприятность, нанесено оскорбление, совершен обман, не­благодарность и т. д. В основе этого чувства лежит механизм неподтверждения ожиданий относительно поведения другого человека в отношении переживающего обиду. Обычно обида возникает у человека в результате действий, слов или даже взгляда другого человека по отношению к нему. Но одно и то же действие или слова у одних могут вызвать чувство обиды, а у других это чувство может и не возникнуть в силу того, что у них нет жестких ожиданий относительно поведения окружающих. Недаром говорят об «обидчивых» людях, т. е. таких, которые легко обижаются и даже склонны видеть обиду (оскорбление, несправедливость) там, где ее и нет (193, с. 169—172).

Человек, наносящий обиду другому человеку, может это сде­лать нарочито, расчетливо, с определенной целью, а может это сделать непроизвольно, не желая этого. Между тем чувство оби­ды, возникшее у одного из партнеров общения или совместной деятельности, может полностью разрушить это общение или дея­тельность и уж во всяком случае создать серьезные препятствия для их нормального функционирования. Поэтому учитель должен очень внимательно следить за своими действиями, словами, за­мечаниями, чтобы невольно не причинить кому-либо из учащихся обиды, а в случае возникновения у кого-либо из них этого чувст­ва, постараться как-то его разрядить (извиниться за невольно причиненную обиду, пошутить по этому поводу и т. д.).

Воля

Сущность воли. Сущность воли заключается в том, что она есть потребность в преодолении препятствий. Как всякая иная потребность, она может явиться источником положительных или отрицательных эмоций, обусловленных самим фактом преодоле­ния или непреодоления преграды. Вмешательство воли не отме­няет универсальности регулирующей функции эмоций, поскольку воля вмешивается в конкуренцию мотивов опятьтаки на уровне эмоций: отрицательных—в случае неспособности преодолеть внутреннюю помеху и положительных—в случае победы над со­бой. Эта потребность выступает как склонность к достижению далеких целей, к овладению труднодостижимыми предметами влечений.

Безвольный человек предпочитает подчиняться потребности в экономии сил, уступать своей лени. Он находится во власти эмо­ций, вызываемых доступностью желаемого. Поэтому качество, про­тивоположное воле, есть внушаемость.

Удовольствие от преодоления препятствий, помех—наиболее яркий показатель воли. Поэтому важно, чтобы каждый ребенок с ранних лет тренировал свою волю в играх, в учении и труде. Индивидуальная норма удовлетворения «рефлекса свободы» — воли—чрезвычайно важная черта характера (222, с. 48—49).

Действие, совершающееся в условиях конфликта внутренне противоречивых тенденций, —это волевое действие.

Волевой акт начинается с возникновения побуждения, выра­жающегося в стремлении. По мере того как осознается цель, на которую оно направляется, стремление переходит в желание. Возникновение желания предполагает известный опыт, посредст­вом которого человек узнает, какой предмет способен удовлетво­рить его потребность. У того, кто этого не знает, не может быть желания. Желание—это опредмеченное стремление, оно направлено на определенный предмет. Зарождение желания озна­чает поэтому возникновение или постановку цели. Поэтому жела­ние—это и целенаправленное стремление.

Между побуждением и действием вклиниваются размышление и борьба мотивов. Задержка действия для осмысления так же существенна для волевого акта, как и импульс к нему. Задержке при этом подвергаются другие, конкурирующие импульсы.

Воля на высших своих ступенях—это не просто совокупность желаний, а известная организация их. Она предполагает способ­ность регулировать поведение на основании общих принципов, убеждений, идей. Воля требует поэтому самоконтроля, умения управлять собой и господствовать над своими желаниями, а не только служить им (216, с. 506—533).

Волевые процессы. Воля выражается в способности человека к сознательному регулированию и активизации своего поведения. Любое действие всегда в той или иной степени сопряжено с пси­хическим регулированием, т. е. волевым процессом.

В качестве источников волевого процесса выступают потребно­сти и интересы, выражающиеся в стремлениях. В зависимости от степени осознанности стремления разделяются на влечения, жела­ния, хотения. Стремления в свою очередь выражаются в постанов­ке целей.

Влечение—это стремление, в котором осознается лишь недо­вольство каким-то состоянием, но не осознаются цель его измене­ния, пути и средства ее достижения. Когда возникает осознанная связь между влечением, неосознанно выражающим потребность, и предметом, который способен эту потребность удовлетворить, влечение переходит в желание, оно как бы «опредмечивается», приобретает свой мотив. Такое опредмечивание уже является предпосылкой возникновения собственно волевого процесса, здесь появляются возможности для организации действия. По мере усиления желание переходит в хотение. Хотение означает не только знание цели, но и стремление к ее реализации, уверенность в ее достижимости, направленность на овладение предметом желания и соответствующими средствами, убежденность в необходимости этого. Осознание цели и ее выбор — различные звенья в волевом процессе. Между ними возможен период колебаний. Принятие решения есть выбор определенной цели, побуждаемой мотивом (190, с. 21—45).

Волевое поведение. Поведение без актуально переживаемой потребности, но имеющее общественную необходимость и есть во­левое поведение, где смысл заданного извне действия оправдыва­ется через произвольно выбранный субъектом мотив, осмыслива­ние ситуации и последствий действия. Затем, при повторении действия, это поведение либо «привязывается» к уже имеющемуся у человека мотиву, либо создается новый мотив, уже внутренне связанный с заданным действием.

Другими словами, волевое поведение—это поведение, пере­ходное от действия по необходимости к действию по новому сфор­мированному мотиву, адекватному заданному действию. Искусст­венно связывая в сознании и воображении начало или окончание действия с ходом параллельных, не зависящих от него событий, человек как бы создает дополнительное побуждение к действию (87, с. 121—122).

Свобода как возможность поиска и выбора является свойст­вом воли, ее природой, без свободы нельзя говорить о регулирова­нии поведения. В возможности выбора того или иного решения, возможности направить свое поведение в том или ином направле­нии практически осуществляется, проявляется господство человека над собой (190, с. 59—71).

Поскольку развитие регуляторных процессов проходит боль­шой путь на протяжении школьного возраста, ближайшие взрос­лые на разных этапах должны по-разному контролировать поведение ученика, переходя от достаточно жесткого контроля к конт­ролю смягченному и эпизодическому, побуждающему ребенка к самоконтролю. Без самоконтроля, умения управлять собой невоз­можно развитие воли. Не учитывать этого, продолжая тотальный контроль за поведением и учебной работой подростка и старшего школьника, —значит обрекать его или на трудное, конфликтное становление воли и характера, или на безвольную исполнитель­ность. Родители и учителя, передавая функции контроля самому ребенку, делают это на основе доверия к нему. Благодаря этому они создают благоприятные условия для развития его волевой саморегуляции. Важным моментом является и эмоциональная под­держка волевых усилий ученика при решении им трудных учеб­ных задач, стремление к тому, чтобы он получал удовлетворение от сделанного.