Глава 1. Эстан.

Роман

В крови сражений и дорожной пыли

Где конский пот мешается с водой

Мы гибли. Мы теряли. Мы любили.

И никогда не ведали покой.

Вот рог опять гудит тревожным эхом.

Привалу время. Утром снова в бой.

И воин спит, не сняв своих доспехов,

А маг – сложив кристаллы пред собой.

Нам кажется, что это длится вечно –

Весь этот бег в кровавом колесе…

И что война как небо бесконечна,

И что на ней останемся мы все…

Но вспоминаем лица тех, кто дорог.

Что с ними будет, если отступить?

И мы встаем стеной за них готовых

И умереть, и выжить, чтобы мстить.

Песня времен Второй Войны Драконов.

Авторство приписывают Градианаану Бельтамбусу.

Книга первая. Надежда Ростона.

Глава 1. Эстан.

Моя история началась за несколько лет до описываемых событий. Но начну я рассказывать с кухни. С нашей кухни в школе, с огромными кастрюлями и котлами, двумя окнами без занавесок, тщательно беленой печью и линейкой столов у стены, завешенной полками с посудой.

Я там посуду драила.

В широченных штанах, не очень чистом халате, с подобием вороньего гнезда на голове. Короче, картинка ещё та – маленькая девушка субтильного телосложения сидит внутри огромной посудины с тряпкой в руках… Светлые волосы я просто не успела причесать, ибо проспала, а лицо – очень даже успела покрыть щедрыми мазками жирной сажи…

Вот чищу котелок, и вдруг заходит принц… в том, что он принц, по понятным причинам я ничего особенного не видела – мало ли аристократов повидала на своем веку… Третий сын, не наследник, но аж целый герцог, и при этом такая внешность, что эсская скульптура от зависти удавится. Белокурые волосы, серебристо–серые глаза, чувственные губы… Высокий, широкоплечий.

Неудивительно, что про Эстана ходило огромное количество слухов, долетавших даже до нашей забытой Светом школы. А что он на нашей кухне делал? Водички попить зашел.

Да, начало какое-то сумбурное получается. Пожалуй, лучше заново и по порядку. Вспомнить бы еще, за какие грехи я в тот день на внеплановое дежурство по кухне попала…

А! точно! Вот как все тогда началось…

- Мия, у тебя в кармане обнаружена сыпун-трава. Ты не хочешь это прокомментировать? – кабинет был заперт изнутри, поэтому бежать было некуда – ключ лежал в кармане, к сожалению, не моем. Лучшим способом защиты в такой ситуации оставалось нападение.

- А по какому праву вы обыск устраиваете? – взвилась я. Воспитатель, госпожа Танея, откинулась на спинку кресла, стоящего за письменным столом, и скептически фыркнула:

- Какой обыск? Все добровольно вывернули карманы.

- В первый раз слышу, что хранение сыпун-травы – преступление – фыркнула и я в ответ.

«Добровольно» мы выворачивали карманы под тяжелым взглядом охранника, вызванные по одному «на ковер» в это уютное помещение. Ковер, кстати, красивый, даритской ручной работы, я его успела разглядеть во всех подробностях, пока шло «дознание». Шум-то подняли… Нужно было все скинуть, зря я ее пожалела. Траву, конечно, не Тиону же…

- И как ты это объяснишь? Хранила – хранила, хранила – хранила, а потом рраз – и в чай чужой высыпала? Нечаянно, конечно… Споткнулась, упала, карман расстегнулся… Кружка Тионы рядом была, ты и не заметила, как часть хранимого тобой этого, с позволения сказать, травяного сбора, в нее попала. Так?

- Госпожа Танея, Вы, как всегда, на удивление проницательны… именно так все и было – я посмотрела на воспитательницу своим лучшим «честным-пречестным» взглядом (впрочем, она ему ни на каплю не поверила), и продолжила:

- Это вообще цепь каких-то нелепых случайностей и совпадений. Сначала госпожа Тиона Дрент со своей свитой Ланну донимали, называя ее прислугой и судомойкой… Она ведь на жизнь вынуждена сама зарабатывать, не то, что эта элитная публика – внучка королевского конюха и дочка купца и ее подпевалы… аристократки в седьмом колене… кружевные перчатки на руках – как в них посуду убирать?

Потом Ланна споткнулась о «случайно» выставленную ножку в атласном башмачке. А у бедняги в руках тарелки были, и они на платье Тионино полетели, та истерику закатила по поводу испачканной юбки.

У Ланны из жалованья стоимость битой посуды вычли и отправили испорченное платье застирывать. Платье «случайно» протравлено кислотой оказалось, так видно не было, а при стирке ткань расползлась.

Итог: Тиона получает от отца новое платье, ее отец предъявляет Школе претензии, и Ланна остается без месячного жалования. Такая вот полоса невезения у Ланны, представляете?

- Ага… Теперь понятно, - кусая губы, чтобы не расхохотаться, строгим голосом выдавила госпожа Танея. – Какого цвета новое платье?

- Зеленого.

- Что же, - мечтательно проговорила Воспитатель, - хорошее сочетание… Зеленое платье, зеленая сыпь по всему телу…Одна проблема, Мия. Сыпь продержится дня три, а Тионе завтра речь говорить, кто-то из королевской Семьи с инспекцией приедет. Может, и сама королева, может, из младших принцев кто-нибудь… а приветствие будет звучать из уст девушки в зеленом платье с прыщами в тон…

- Эээ… Ну я могу двинуть речь. – вызвалась я добровольцем.

- Нет, дорогая, двигать ты будешь мочалкой по посуде. Твои котлы тебя заждались. Все будут на празднике, а ты, как обычно, Золушку изобразишь. Нужно же кличку оправдывать.

Философски рассудив, что месть – удовольствие, а за удовольствия нужно платить, я с самого утра поплелась на кухню.

Наша школа, если я еще не говорила, была под личной опекой Королевы, именно поэтому я сюда и попала. Раз в пять лет кто-нибудь из королевской семьи приезжал с инспекцией, да еще и на выпускной традиционно целый аристократический десант производился. По слухам, в этот раз ждали младшего сына монаршей четы.

Школу выскоблили, вылизали, застелили парадную лестницу ковровыми дорожками. Еще не успевшую зазеленеть траву выкрасили в ярко-салатный цвет, а деревья и забор побелили силами учеников факультета Управления элитными домами и Организации светских мероприятий – заодно показали первогодкам на практике подготовку к этим самым мероприятиям...

На разрушенный временем сарай накинули полотно с изображением сарая нового, нарисованное по спецзаказу пятью безработными художниками (директор школы явно молился про себя, чтобы инспектору не пришло в голову подойти поближе к кособокому строению)… Двор перемостили заново в рекордные сроки…

В общем, ничего нового, все как всегда…

Ровно в полдень взревели трубы, и в ворота вкатила черная с золотом карета в сопровождении десятка гвардейцев на вороных жеребцах. Пуговицы на мундирах слепли глаза.

Дверка кареты была услужливо распахнута нашим привратником Дерутием, по такому случаю сменивший обычный свой тускло-синий затертый фрак на изысканный бархат темно-вишневого цвета…одно это зрелище многого стоило… но тут я получила половником пониже спины от нашего повара тети Салины, отвернулась от окна, и вернулась к своим непосредственным обязанностям.

Меня ждал огромный котел, пришлось положить на бок эту гигантскую посудину и практически забраться внутрь со смесью песка и золы… ничего другое нагар не брало. Возникло искушение наплевать на все предосторожности и использовать магию, но я его привычно подавила и заёрзала тряпкой по чугунному боку.

Позже Эстан рассказывал, как его занесло к нам на кухню. После часового хождения по коридорам, аудиториям и общежитию у принца пересохло в горле (подозреваю, от попыток перекричать «экскурсовода», коим был магистр физического развития господин Тирий, вполне способный заткнуть за пояс самую болтливую базарную торговку), и, проходя мимо кухни во время инспекции столовой, он решил попросить водички.

Разумеется, протоколом было предусмотрено, чтобы воду ему подали привозную… минеральную… из источника в Пограничных горах…в фужере даритского хрусталя… и непременно на серебряном подносе. Беда в том, что принц протокола не знал.

Он просто заскочил на кухню, спросил у выпучившей глаза тети Салины, где питьевая вода, потом взял (о, ужас!) оловянную кружку, зачерпнул воды из бочки, выпил ее, сказал спасибо, подмигнул мне и выскочил обратно в столовую.

К слову сказать, магистр Тирий и не заметил отсутствия главного экскурсанта, продолжая захватывающий рассказ о том, как, где и чем питаются девицы в Школе.

Столбняк с тети Салины сошел только после глухого покашливания (глухим оно было, потому что я старательно кашляла внутри большого котла, который, к тому же, выдавал совершенно жуткое эхо, превращая обычный кашель в утробный хрип подыхающего дракона).

Она села на табурет, ничего не замечая вокруг… такой человек был перед ней, говорил с ней, пил воду из ее бочки…

Ха, знала бы она, кто ей котлы чистит… Наверное, вообще бы заикаться начала… Особенно при воспоминаниях о применении половника в целях, никак не связанных с кулинарией…

Я потерла упомянутую «цель» и тоже глубокомысленно посмотрела на наш закопчённый потолок… Причиной несвойственного мне приступа мечтательности была вовсе не фамилия Эстана – она на меня, в отличии от тети Салины, впечатления не производила, а его изумительные глаза цвета осеннего неба…

Тиона так и не узнала, кто ей обеспечил веселую зеленую сыпь, но была бездоказательно уверена, что это - моих рук дело. Даже и не знаю, почему это пришло ей в голову…

Предъявить она ничего не могла. Наша Воспитатель – дама на болтливая, все проблемы предпочитает решать лично, сор из избы не выносит, а Тиона ей нравилась не больше, чем мне.

Наш факультет целительства вообще пользовался славой самого безалаберного. Люди у нас учились талантливые, творческие, и нереализованная творческая энергия нещадно просила выхода.

Как и все гении, юные целители делились на две группы – одни пытались навязать обществу свои правила, другие от этого самого общества самоустранялись.

На деле это выражалось в том, что половина факультета занималась активной общественной жизнью, проводили благотворительные акции «вылечи юродивого бесплатно - выиграй золотой стетоскоп в подарок», митинги «целители за сенат» и создавали больницу для беспризорников.

Я относилась к другой половине. Вопреки законам математики, она была меньше первой.

С детства не любила всякие сборища, предпочитая книги, и втихушку занимаясь магией, так, чтобы навык не потерять. Хотя в Тальсске уже лет тридцать, как магию, с определенными ограничениями, разрешили, память о Черной инквизиции не давала носителям Дара спать спокойно.

Раньше я жила в другой стране, где магия была и искусством, и наукой. Где во главе государства стоял маг, и если старший (или старшая, власть передавалась прямым наследованием по старшинству независимо от пола) сын (или дочь) не обладал магической силой, власть переходила не к нему, а к следующему в списке наследования, этой силой обладавшему.

В общем, это в итоге и привело к неприятностям… Старшие дети бывают очень обидчивы…

Так вышло, что до четырнадцати лет меня учили тому, что уже четыре года я вынуждена скрывать. И практиковаться тайком, по ночам. Об этом зала только Дасма.

Впрочем, Дасма знала обо мне все. Мы жили в одной комнате больше четырех лет, и она была единственным моим близким человеком.

Сегодня моя подруга пришла нездорово возбужденная… Училась она на факультете «управления элитными домами и организации светских мероприятий». Экономка и тамада в одном флаконе, только на порядок дороже.

После лекций Дасма работала в одном из богатых домов - гоняла горничных и изводила повара. По крайней мере, я себе примерно так представляла ее работу.

Еще она периодически вела подготовку балов, праздников и других светских мероприятий. Видела я её только по ночам и в редкие выходные дни.

Сегодня она заявилась домой раньше обычного, какая-то возбужденная – каре-зеленые глаза горят как болотные гнилушки, рыжая челка топорщится над покрасневшим лицом, пухленькое тело подпрыгивает от нетерпения, напоминая мячик, в коробке, зажатой в руках, так же прыгают пирожные… Похоже, всю дорогу до дома она просто бежала.

- Мы едем в столицу!

Как целитель, я знала, что с внезапно свихнувшимися не спорят, поэтому согласно кивнула:

-Хорошо. Только компот допью, – лежать на кровати, потягивая отвар лесных ягод, и перелистывая страницы новой книжки, еще пахнущей типографией, было так чудесно, что вторжение лучшей подруги в мой уютный мирок казалось актом военной агрессии.

Дасма, игнорируя мой возмущенный возглас, отобрала кружку:

- Потом допьешь! У меня такие новости! – и залпом выпила мой компот!

- Ага, - грустно сказала я, - допью… когда новый сварю. Это последняя кружка была…
- Да забудь ты о компоте! Я нашла нам работу в Тилисске!

- Интересно, – без интереса в голосе произнесла я, разочарованно откладывая книжку – почитать уже не получится, пока она не выскажет все, что хочет, - и что это за работа? В столичной больнице появилась вакансия по горшкам дежурной? А в отделении для душевнобольных не хватает праздников? Тогда, конечно, наши кандидатуры пройдут вне конкурса.

Дасма выдержала паузу. Вздохнула. Села. И уже спокойно сказала:

- Ты уже вторую неделю не в себе, поэтому я прощаю тебе твое хамство.

Так вот. Сначала обо мне. В Летнюю резиденцию требуется экономка. Я отправила резюме и рекомендации. Через неделю после выпускного явка на собеседование.

- Это, конечно, замечательно… - недоверчиво протянула я, - но с чего ты взяла, что возьмут именно тебя?

- Потому что я – лучшая! – просто и скромно ответила моя подруга, и тут даже я обрела уверенность, что так и будет.

- Теперь ты. Требуется ученик придворного мага.

- Ясно… Дасма, я как раз готовила на завтра жаропонижающую настойку. Хлебни из того горшка два-три глоточка, если через полчаса не поможет, допьешь все.

- Ну, знаешь, Мия, я, между прочим, для тебя старалась, в смысле, старательно подслушивала.

Отбор состоится через две недели, участники, прошедшие во второй тур, должны будут явиться в Летнюю резиденцию седьмого числа Цветущей луны. Вот.

- Замечательно! Надеюсь, это затеяно не для того, чтобы выманить меня из укрытия, – это было бессмысленное брюзжание, но легкая примесь страха в нем все же присутствовала. Согласна, глупо и совершенно иррационально, но поделать с этим я ничего не могла.

- Угу. А против паранойи у тебя настойки не завалялось? - Дасма меня знала очень хорошо… К моему, временами, сожалению, - Хлебни и ты пару глоточков. Никто тебя не ищет, ты мертва, как и все остальные. Пять лет не ловили, а теперь вдруг начали?

Ты – простая деревенская девочка, благодаря счастливому несчастному случаю попавшая под покровительство неизвестного (тебе, кстати, тоже) аристократа, который оплатил твое обучение и проживание в Школе, на носу выпускной, и ты решила попробовать себя на новом поприще. И ты легко пройдешь во второй тур.

- Почему?

- Потому что ты – лучшая.

- А… Ну да. Как-то я об этом не подумала… Конечно… Железный аргумент. Не поняла главного – какого упыря мне это нужно? – куда она клонит, мне было абсолютно ясно, и я в очередной раз прокляла свой длинный язык.

- Ну, ты же хотела проникнуть в магическое сообщество Тальсска, разобраться, кто стоял за твоим дядюшкой при Перевороте, найти союзников и намылить ж… морду силам зла.

- Я этого хотела? Когда? – ну вот… Опасения мои подтвердились. Дасма не забыла… Точно:

- Когда мы ту бутылочку крепленого из погреба декана приговорили – напомнила подруга, чтобы не забывала еще и я.

- Пьяная была. Ничего не помню.

- Нуу… Что у трезвого на уме…

- Я подумаю.

- Подумай. Отборочный тур в городской ратуше семнадцатого Зеленой луны.

- Я туда не пойду.

- Не ходи. Начало в полдень в голубом зале. Не опаздывай, когда не пойдешь.

Ну вот как жить с человеком, который знает тебя, как облупленного?

На выходные нас отпускали по домам. Моим домом уже четыре года было школьное общежитие. Комната небольшая, но уютная – Дасма создала в ней своеобразный антураж, напоминающий сразу и дом лесной ведьмы, и палату принцессы – мои травы сушились пучками, свисая с потолка, склянки, баночки и прочая лекарская посуда занимала две полки шкафчика, остальные пять – книги.

При этом шторы и покрывала, и даже коврик – в нежных розово-бежевых тонах. На окне – красные бегонии в цвету, и стены оклеены миленькими обоями в розовый цветочек. У случайных посетителей нашего обиталища обычно начинался приступ когнитивного диссонанса, но нам нравилось. Обычно я валялась здесь на кровати, наслаждаясь тишиной, с книжкой в руках.

Впрочем, прогулки тоже были моим любимым занятием. Часто седлала Колокольчика, и отправлялась в лес.

Колокольчик был моей собственностью, родился слабеньким, больным, заплатив несколько лунов, я его выходила, и Школа переписала жеребенка на мое имя… На имя Мии Погорельской…

Теперь в лоснящемся молодом жеребчике трудно было узнать прежнего тускло-рыжего заморыша, которого хотели прирезать сразу после рождения. Только голос остался прежним – высоким и звонким, за что он и получил свое имя.

Стунька заканчивал уборку, когда я пришла на конюшню:

- Опять на рыбалку? Мне привезешь хоть на уху? – я частенько подкидывала ему часть улова в обмен на молчание о своих ночных отлучках. Он обязан был отмечать, когда лошади возвращались в конюшню, дабы соблюдалась дисциплина. В комнате меня покрывала Дасма, а на конюшне – Стунер.

- Извини, у меня другие планы. На ночь можешь нас не ждать, закрывай конюшню.

- Что, наконец-то хахаля в городе нашла? – обрадовался Стунька. Вот всем нужно всё знать! Даже конюх лезет в мою личную жизнь.

- Может быть…- загадочно ответила я, решив не разочаровывать народные массы.

- Да… Жаль! – вздохнул Стунька и снова взялся за лопату. Я улыбнулась, затянула последний ремень и вывела Колокольчика из ворот конюшни.

С погодой мне везло. Сухо и не жарко, так что до Типина я добралась быстро.

Село, в котором мы с тетей жили в… эмиграции, было довольно большим, но, как и все порядочные ведьмы, мы поселились за частоколом, в лесу, в заброшенной сторожке.

Раньше там жил лесник, но границы заповедника изменили, отделив селянам немного больше лесных угодий, чтобы они могли избежать искушения охотиться на королевских землях, и к нашему появлению сторожка стояла пустой.

Пустой она была и сейчас. Я порадовалась, что оставила Колокольчика у коновязи в придорожной харчевне, через эти завалы он бы не прошел.

Похоже, убирать бурелом было некому. Это было хорошо, значит, никто после нас там не жил.

Замок открылся от моего прикосновения, но с таким натужным скрипом, что я вздрогнула. Дверь послушно распахнулась, и я вошла в помещение, которое некоторое время было моим домом. Новым домом, где пришлось выстраивать новую жизнь, так непохожую на предыдущую.

В нос ударил запах сырости и плесени. Повсюду лежал толстенный слой пыли, под потолком дремала летучая мышь. Слезы встали в горле колючим комом… ладно, было и прошло.

Стараясь больше не смотреть на следы запустения, я подошла к печи, нашла нужный кирпич, начертила на нем кусочком угля нужную руну.

Кирпич отъехал в сторону, открыв нишу. С опаской (вдруг там гадюка поселилась?) сунула руку и вынула приличных размеров сверток, за которым и приходила. Развернула мягкую кожу, проверила – все было на месте.

И уже не оглядываясь, ушла, не удосужившись закрыть дверь – чем быстрее домик разрушится, тем лучше для меня. Появилась мысль все сжечь, но до Типина всего полторы версты, набегут с ведрами, ручей- то вон, рядом совсем…а мне шум ни к чему.

До заката я успела заглянуть к тёте. Могилка заросла, но в этот раз у меня не было времени привести всё в порядок. Я сунула сторожу несколько мелких монет, чтобы он все сделал сам.

Постояла с ней, поговорила…

Все же это она меня сюда вывезла, в мальчиковой одежде проведя через границу. В отличие от других членов моей семьи, ее лица никто не знал, да и то, что она гостила у нас, когда все случилось, никому из ныне живых известно не было.

Сестры Керти были похожи, я была похожа на маму, и все принимали меня за дочь Сияны.

Впрочем, здесь ее знали как Дарэну. Имена тоже пришлось поменять. Я свое просто сократила, а тетя взяла имя бабушки по материнской линии. Учитывая пережитое, в горькой насмешке над судьбой мы назвались Погорельскими.

Жилось нам неплохо, в Типине всегда была работа, без куска хлеба мы не сидели. Потом мальчишка принес болотный мор… тетя выходила его, не допустила распространения заразы – магия исцеления давалась ей лучше всего… только себя излечить она не сумела…

А через луну после похорон в заповеднике появилась королевская охота. Придворные пажи, молодые дворяне на роскошных лошадях, своры породистых гончих… шальной олень с огромными от страха глазами, вылетевший мне навстречу, а за ним – стрела… попавшая мне в плечо. Теряя от боли сознание, я смутно помнила только чьи-то испуганные серые глаза…

Потом - госпиталь и школа. Было заплачено за все годы обучения вперед. Мне было четырнадцать, я была одна на всем свете, а тут был кров, пища и интересная учеба, так что я решила остаться, изображая деревенскую девочку, так удачно подставившуюся под стрелу неизвестного аристократа.

Я положила на холмик букет первоцветов, попрощалась с тётей и пошла забирать Колокольчика.

От широкого жеста владельца харчевни (переночевать с сезонной скидкой в компании клопов и тараканов) я отказалась – погода была хорошая, переночую где-нибудь под сосенкой в заповеднике - не впервой.

Я любила заповедник – сосновый бор с примесью маленьких елочек, ковер сухой хвои под ногами… Остановилась у ручья, расседлала и привязала Колокольчика, сварила нехитрый ужин, и с чистой совестью легла спать.

А утро началось нестандартно…

Я проснулась от насвистывания песенки. Мелодия была знакомая и симпатичная, я ее знала. Там еще слова были такие забавные, про пастушка и пастушку, которые, поглощенные друг другом, напрочь забыли про вверенных им овец…

Примерно деление я соображала, что это не птичка чирикает, а когда поняла, то одновременно вскочила и открыла глаза. И тут же села обратно. Ущипнула незаметно себя за ногу. Нет, не сон. Хотя очень похоже на мои сны в последнее время. От неожиданности я ляпнула:

- А ты что тут делаешь? - и осеклась. Ой! Разговариваю с ним, будто мы старые друзья, а он-то обо мне понятия не имеет, к тому же он – принц, еще как арестуют за неуважение к короне…

С другой стороны, его титул на лбу не написан, к моему счастью, титулы вообще редко на лбах пишут, так что я знать его в лицо не обязана.

Вот его папашку – это да, его каждый подданный в лицо знает, у меня самой в кармане несколько таких портретиков, отчеканенных на серебре и меди… А делать монеты с королевскими третьими сыновьями еще ни одно государство не додумалось.

Так что передо мной неизвестный молодой человек благородного происхождения (вот это как раз на лбу написано), что, впрочем, тоже не дает мне право ему «тыкать».

Принца, однако, это только позабавило:

- Поразительно… - усмехнулся он, - Вообще-то вопросы здесь задаю я. Кто ты и что делаешь в королевском заповеднике с оружием? Здесь только королевские охоты разрешены.

- Оружие? – точно, у меня же лук с собой, правда, со снятой тетивой и в чехле…

- Вы из лесного дозора и арестуете меня за незаконный сон под королевской сосной? Оружие у меня для самообороны, вдруг нарвусь на грабителей или других каких подозрительных граждан… а так, вообще, я до Риза еду, и единственный объект моей охоты – копченый окорок. Могу угостить.

Эстан улыбнулся. Рада, что ему весело. Потому что у меня складывалось ощущение, что я несу полнейшую ахинею.

- Как Ваше имя, грозная воительница, странствующая по лесам Тальсска?

- Ми…ня Золушкой зовут, - ляпнула я. На всякий случай. Да и зачем ему мое имя…

Эстан расхохотался:

- Серьезно? Тогда меня зовут … Кир Рабаз… Точно! Маркиз Кир Рабаз. Мы тут с принцем Эстаном и другими придворными приехали уток пострелять, они на озере, а я прогуляться решил.

- Приношу свои извинения, маркиз, мне, как дочери простого охотника, не следовало разговаривать с Вами в таком непочтительном тоне. К сожалению, реверанс в брюках делать проблематично, но я постараюсь! – я присела, вместо юбки использовав полы амазонки, - Простите сирую и убогую.

- Золушка, слишком гладко ты говоришь для дочери простого охотника, – все время разговора он собирал в округе сухие ветки, а теперь уселся костер разводить. На моей поляне! Тут я вовремя припомнили, чья это поляна на самом деле.

- Воды принесешь? Чаю попить захотелось! – протянул он мне мой собственный котелок. Я его взяла, нечаянно дотронувшись до державшей ручку руки… Словно искра проскочила! Я вздрогнула и подняла взгляд… Озорные серые глаза смотрели на меня оч-чень внимательно. Я почувствовала, как кровь приливает к щекам… отдернула руку и очень быстро пошла к ручью…

В этот момент со стороны озера долетел звук охотничьего рога. «Кир Рабаз» вздрогнул, свистнул, из подлеска выбежал лохматенький рыжий конек, принц вскочил в седло и развернулся в сторону охоты.

- Осторожно тут, - сказал он мне на прощание, - Не дай Свет под шальную стрелу попадешь, еще руку прострелят… - и исчез за деревьями, убравшись по едва заметной тропе.

А я стояла как дура, с пустым котелком в руках, и размышляла, что он имел в виду, и почему при наших встречах все время присутствует эта идиотская посудина.

Диплом я защитила, но нужно было сдать еще несколько экзаменов по практическим навыкам.

Остро встал вопрос о выпускном платье. Денег у меня не было. Точнее, были, но в Тилисске, у ростовщика. В Ризе я жила на стипендию и случайные заработки. Нужно было срочно раздобыть средства на новое платье, выпускной через две недели, а его еще шить придется…

Вообще-то в платьях я хожу редко. Не имею привычки в юбках путаться, воспитана нестандартно. Проноситься карьером по просторам герцогства, лазить по стенам родового замка и ловить с пирса морскую рыбу в платье, знаете ли, не очень удобно.

Отец был занят государственными делами, мать руководила всем поместьем, так как отца вечно не было дома, а моим воспитанием лет с семи занимался старший брат Тайн. Со всеми вытекающими из этого последствиями.

Нянек я не слушалась, а с братом мама меня отпускала – ответственность он впитал с ее молоком, будущий герцог, как-никак. Моя пора надевать платья и впервые выходить в свет наступала будущей осенью. А осень не пришла в наш дом.

В Тальсске долго косо смотрели на женщин в брюках. У нас дамы победили в борьбе за практичность еще лет пятьдесят назад, а тут Черная инквизиция за такие вещи жгла бедолаг на кострах.

Долгие годы девушки бы только грезили о свободе движения, но госпоже Малинике Лашене, придворной портнихе, пришла в голову счастливая мысль о юбке-брюках.

Через полгода она впервые показала эту одежду на ежегодном Смотре Моды, и по этому поводу долго шептались, но в один прекрасный день на прием в юбке-брюках, коротеньком жакетике и маленькой шляпке появилась сама королева, тогда еще молодая и смелая. После этого мода на женские брюки как пожар захватила сначала столицу, а потом все Тальсское королевство.

Теперь половина женщин в городах гуляла в брюках самых разных цветов и фасонов, строго регламентировалась лишь длина – она могла быть только двух видов – «приличная» и «неприличная». Да еще ширина штанин – они должны были быть достаточно свободными, чтобы не напоминать мужские панталоны… Брючки в обтяжку носили только публичные женщины, они уже считались цеховым знаком.

Да, о чем это я? Платья у меня тоже были. Целых два.

Одно я шила на похороны тети. И хотя фасончик, а, главное, цвет, меня вполне устраивали (я вообще считаю, что подобные мне невысокие тощ… изящные девушки с длинными золотистыми волосами бесподобно выглядят в черном, особенно с глухим монастырским воротом и длиной до пят), но когда я его надевала в последний раз, мне было четырнадцать, с тех пор я немного… выросла… в некоторых местах, и сейчас решительно не вмещалась в прежний размерчик…

Вторым платьем был балахон из мешковины.

Золушкой меня прозвали за бесконечные внеочередные дежурства по кухне. А когда кто-то предложил в драмкружке постановку, то роль главной героини мне отдали без споров.

После спектакля мне на память и подарили это, с позволения сказать, «платье»… (Жмоты! Нет, чтоб «принцессное» подарить! Ну и что, что его Тиона только на спектакль одолжила? Оторвать пуговицу – и сама бы отказалась!).

Впечатляет мой гардеробчик? Вот и меня тоже.

Я выковыряла из копилки через дырочку несколько монет. Потом вздохнула, подняла красивую глиняную хрюшку и шваркнула ей об пол. Отделила черепки от монет. Выглянула в окно, и после этой необходимой предосторожности произнесла заклинание. Черепки сползлись, собрались и снова соединились в хрюшку. Правда, ухо у нее было повернуто в обратную сторону, но это мелочи.

Пересчитала деньги и вздохнула. Срочно нужно что-то придумать.

- Мия Погорельская! – заорал в открытое окно рыжий мальчишка лет двенадцати, - Вас батька зовет! Малышка телиться собралась, а у нее двойня. Он сказал, что договорился.

- Иду! – вовремя. Она могла еще несколько дней ходить. Целители не только людей лечат, а за хорошую породистую корову заплатят не меньше, чем за иную худосочную дамочку.

К тому же Малышка мне нравилась, и именно я определила, что у нее двойня, пришлось магией втихушку воспользоваться. Так что инструменты в сумку – и вперед, заодно попрактикуюсь перед экзаменом, как раз завтра «практические аспекты акушерской помощи» сдавать.

Утро семнадцатого я встретила вместе с солнцем – не спалось совершенно. Я не удержалась и еще раз пропустила между пальцами легкую шелковистую ткань цвета красного золота.. На нее ушел весь мой коровье-акушерский гонорар.

Зато мать Ланны, известная в городе портниха, обещала сшить мне из нее платье совершенно бесплатно. Думаю, Ланна матери про сыпун-траву рассказала. Впрочем, мы и до этого случая дружили, на почве общих интересов – мытья посуды и чистки печи, только Ланна это за деньги делала, а я – из-за сложного характера. Ведьма, что говорить…

Кстати, о ведьмах. Как должна выглядеть кандидатка в придворные маги? Из всей ведьминской униформы в наличии был только золушкин балахон… Да еще метла, пожалуй… Она, правда, вся в навозе, я ей денник убираю. И совковая лопата в придачу.

Я представила себя гордо летящей на совковой лопате, в развевающемся мешке из-под картошки (из него платье для спектакля делали), в остроконечной шляпе… Картинка не для слабонервных. Кроме того, шляпы у меня не было, левитировать я могла только мелкие предметы, а усидеть на черенке лопаты без седла будет, наверное, сложновато.

Поэтому я остановилась на образе «девочка-доярка» - заплела две косички, перекинула их на грудь, обтянутую расписным сарафаном длиной до щиколоток. Из-под подола торчали ноги в берестяных шлепанцах. Вот она перед вами, Мия Погорельская собственной персоной.

В ратуше было не протолкнуться, заявки подали около тридцати человек, но на каждого кандидата приходилось пять-шесть болельщиков, сочувствующих и просто любопытных.

Я знала, что стою где-то в конце списка, но очередь двигалась быстрее, чем я предполагала, поэтому, услышав «Мия Погорельская!», я вздрогнула.

Мандраж подкрался незаметно, удобно устроившись где-то между пупком и кадыком… Я нерешительно отворила массивную деревянную дверь и вошла в зал.

Происходящее напомнило мне недавнюю защиту диплома… длинный деревянный стол и скучающие лица комиссии. Судя по их выражению, на самородок из провинции они не наткнулись.

Членов магической лиги было трое – старец с длинной бородой, теоретик, как пить дать, по лесам и кладбищам долго с такой растительностью не побегаешь - в лесу будет за коряги цепляться, на кладбище – репей собирать. Скорее всего, сидит где-нибудь в лачуге, обложившись фолиантами, и сочиняет одну из тех зубодробительных книг, по которым натаскивали нас с Тайном.

Зубодробительными они были не только по содержанию (не люблю заумные вещи, все ведь можно описать простым языком), но и по весу – если хорошо стукнуть, от зубов и вправду мало что останется.

Второй член комиссии – прямая противоположность первому, общего - только пол. Мужчина лет сорока, крупный брюнет с косичкой, на кисти руки – шрам от ожога. Практик, возможно, даже боевой маг. Последняя – женщина средних лет - копна каштановых волос с седой прядкой и фарфорово-белая кожа. Насчет нее у меня никаких соображений не было, может, она вообще – секретарь.

- Мия Погорельская? – не поднимая глаз от списка, вяло произнес брюнет с косичкой.

- Ага.

Старичок со скучающим видом положил на стол маленькую стальную коробочку. В ней было закрытое стеклом окошечко, в котором вдоль делений лениво покачивалась стрелка.

Ясно. Одно деление – один квант, это энергетическая единица, эквивалентная силе стандартного заклинания телекинеза на квадратный сотень поверхности тела объекта воздействия со стандартно заданными величинами массы и объема, необходимой для его перемещения на десять сотней по поверхности со стандартным коэффициентом трения.

Брр… Ужас какой! Неужели я это еще помню? Формулировки магистр Белоний, наш с Тайном наставник, вдалбливал до механического воспроизведения. А придумывали их одуванчики вроде этого бородатого дедушки.

Приборчик, кстати, интересный и дорогой, шкала у него выставлялась разная, в зависимости от нужной чувствительности, так как сила, в теории, по крайней мере, потолка не имела. Называлась эта штука магиметром Фалта, у нас был такой, как иначе понять, кто из семьи даром обладает? Сгинул при пожаре, как и все остальное.

- Девочка, представь, что можешь сдвинуть эту коробочку только силой мысли, - едва не зевая, приказала женщина, - и двигай.

Я честно думала сдвинуть его на пару сотней, но не рассчитала. Недостаток практики дал о себе знать. Переборщила.

Прибор слетел со стола и больно стукнул по лбу дремлющего старичка в мантии. Женщина подняла магиметр с пола, потрясла им и без лишних нежностей швырнула на стол. Я скосила глаза – стрелка ушла за сто делений и так там и осталась.

Нда… Об этом нужно было подумать – его настраивали на самую высокую чувствительность, чтобы выявить малейший всплеск магии, а я по нему со всей дури… удар, равносильный кувалде. Сбила им всю настройку, теперь его только мастер починить сможет, а оставшихся кандидатов придется по-старинке проверять, рамкой и маятником.

- Извините… - выдавила я. За свой идиотизм было очень стыдно.

- Ничего, деточка – растеряно пробормотал старичок, - вы прошли во второй тур. Вас будут ждать в летней резиденции шестого цветыня – и замахал руками, давая понять, что аудиенция закончена.

Золотистая ткань просто ласкала кожу. Сегодня – последняя примерка, завтра это великолепие будет готово. После портнихи я пошла к обувщику, прикупила роскошные сандалии из сплошных ремешков и легкой подошвы за пять лунов, а оставшиеся поллуна потратила на позолоту для этих самых сандалий.

Я радостно вздохнула – подаренная Дасмой год назад зеленая брошка-ящерка и легкий шелковый зеленый палантин подчеркнут мои кошачьи глаза и завершат картину совершенства.

Вчера я осветлила на тон свои и без того светлые волосы, чтобы увеличить контраст с платьем, зато все остальное – натуральное. Жаль, Эстан такую красоту не увидит… хотя королева ежегодно присутствует на официальной части выпускного вечера основанной ею школы, так что вполне можно помечтать, что и принц приедет с ней… мечтать же не вредно? До выпускного оставался один день.

С утра почему-то школа стояла на ушах. Спросонья я не поняла, откуда столько шума, и, не раскрывая глаз, спросила Дасму:

- Там что, карнавал душевнобольных? Закрой ставни, мне фанфары спать мешают!

- Спа–аать?! – заорала Дасма, - полдень на носу, в школу половина королевского двора съезжается. Наш оркестр с утра щеки рвет, репетирует… Её величество торжественный прием благотворительный проводит по поводу выпускного! Сама, говорят, будет…

Меня пружиной выбросило из кровати. А вдруг… я хоть посмотрю на него… По старинному праву котов при дворе. Я же больше ни на что не претендую, правда?

- А твои источники не в курсе, кто еще из Семьи будет? - безразличным тоном спросила я.

Дасма сделала вид, что поверила, будто вопрос задан из праздного любопытства. Мы жили вместе четыре года и хорошо чувствовали, когда стоит промолчать. Поэтому она пожала плечами и нарочито-небрежно сказала:

- Точно не знаю… Говорят, королева малышку Синну с собой берет… может, принц Эстан еще подъедет… Через две чашки нас выстроят на площади, вот тогда и будет видно.

Две чашки. Я увижу его через две чашки.

Нас выстроили в ряды, нарядив предварительно в спецодежду выпускников.

Промариновали делений сорок. Когда робкое недовольство изнывающих от жажды, голода, холода, жары, комаров, физической усталости и отсутствия зрелищ учащихся уже грозило обернуться недовольством смелым, грянули фанфары.

На площадь выскочили два лакея в красных ливреях (обычно они работали магистрами физического развития и труда, сменив квалификацию только на день выпуска), раскатили ковровую дорожку до трибуны.

К дорожке подъехал запряженный четверкой роскошный экипаж в сопровождении гвардейцев на вороных лошадях. «Лакеи» распахнули двери, из экипажа выпрыгнула снежно-белая лохматая собачонка. Затем, опираясь на руку нашего трудовика, вышла красивая ухоженная женщина лет пятидесяти – Гилта, королева Тальсска. Последней, держась с достоинством светской львицы, на дорожку сошла девчушка лет тринадцати – принцесса Синна. Экипаж отъехал.

Королева в сопровождении окруживших ее фрейлин, а так же директора школы и градоправителя, прошествовала к трибуне. Собачка, повертевшись под ногами, запрыгнула на руки к Синне.

И все? Он не приехал. Я отчаянно вглядывалась в лица придворных. Его здесь не было.

Сердце, с утра певшее от надежды, резко провалилось в глухую тоску. Я не слышала, что говорила королева, что вещал нам директор, как наставлял градоправитель… Все было в каком-то тусклом тумане, из которого я вынырнула только от «дружеского» локтя под ребра:

- Ты что, уснула? Тебя вызывают!

Подняла глаза. Директор стоял с красивым, еще пахнущим краской дипломом – над ними пол-луны трудился городской типографский цех. Свеженапечатанный, с моим именем, выведенным причудливыми буквами… знак того, что я не зря потратила последних четыре года…

А я ничего не чувствую.

- Мия Погорельская! – с нажимом, видимо, второй раз, повторяет директор. Чья-то нетерпеливая рука (узнаю, чья – превращу в гусеницу) выталкивает меня из строя. Я в черной мантии с белым воротничком, в идиотской шапочке с кисточкой, чуть не падая от толчка, подлетаю к декану. Он с кислой миной подает мне долгожданный документ. Все аплодируют и радостно кричат (наконец-то от меня избавились), и я возвращаюсь обратно, старательно наступив на ногу непрошенному помощнику.

И все? Я ожидала от себя большего восторга по поводу окончания школы. При мыслях о самостоятельной жизни начинались спазмы в животе… ладно, где только наша не пропадала. Тем более, что на ближайшее время занятие у меня есть, меня в Летней резиденции ждут. И если бы не беспричинная, заунывная тоска, все было бы, в общем, не так уж и плохо.

Дасма щебетала как птичка, на дверке шкафа висело принесённое Ланной платье, а я с тоскливым выражением лица лежала на своем родном матрасе, в мантии выпускницы, закинув затекшие от полуторочашечного стояния ноги на спинку кровати.

- А я пойду, и валяйся тут одна - продолжала подруга непрерывный разговор, больше похожий на монолог, - на моей новой службе придворные связи могут оказаться полезными. К тому же один симпатичный виконт строил мне глазки…

Мия, вставай, я не хочу быть единственной потрясающей красоткой на балу, с таким количеством мужчин мне не справиться, пойдем, хоть вдвое разбавишь, а то бедолагам только с Тионой общаться останется! Меня же на всех не хватит!

Я улыбнулась. Дасма была не выше меня, но при этом приятной полноты, не выходившей, впрочем, за пределы разумного. Так что при маленьком ростике и женственных формах она производила убойное впечатление на мужчин, а те, кто не замечал её сразу, падали к ногам чуть позже, погребенные под девятым валом обаяния и деловитости этой огненно-рыжей особы.

Каре-зеленые глаза лучились озорством, она напоминала маленькую пухленькую фею из детской книжки. И, во что бы то ни стало, решила доиграть роль Золушкиной крестной и выпихнуть-таки меня на бал.

- Удачи с виконтом! – только и ответила я.

- Совсем забыла… У меня для тебя подарок на день рождения.

Ну конечно, какая фея без хрустальных туфелек!

- День рождения завтра! - возразила я.

- Я знаю, когда у тебя день рождения, согласись, отмечать его завтра было бы странно и двусмысленно, учитывая обстоятельства. К тому же мой подарок завтра будет не нужен. Открывай! – она протянула мне красиво завернутую коробку, украшенную сбоку кокетливым бантиком. Я развернула и ахнула… хрустальная подвеска на шелковой зеленой ленте.

- Дасма, это…

- Похож, правда? Только у настоящих ледяных драконов глаза должны быть синие, а у него – зеленые.

- Не обязательно, - тихо ответила я, - все зависит от хранителя…

- То есть если у тебя глаза ярко–зеленые, то…

- Дасма, мы не будем это обсуждать. Ладно, уговорила, пойду, зря ты, что ли, столько сил затратила на организацию этого вечера, будь он неладен.

- Организованный под моим руководством вечер неладен быть не может, пора бы запомнить, - рассмеялась Дасма и помогла мне натянуть сногсшибательно красивое, струящееся по всему телу, но очень узко в некоторых местах облегающее платье.

***

Остальным было весело, я выделялась из толпы мрачной миной, стоя столбом с полным бокалом в руках. Смотреть со стороны на это сборище было даже забавно.

Выпускницы пили красное игристое на брудершафт с преподавателями, танцевали с немногочисленными молодыми дворянчиками, которые не поехали в королевскую резиденцию в Ризе, так как были не в силах покинуть общество прекрасных, подвыпивших и не очень принципиальных девушек.

В этой толпе, как рыба в воде, плавала моя подруга, общаясь, знакомясь и одновременно следя за количеством закусок и работой официантов… Дасма феноменальна, неудивительно, что ее рвали на части потенциальные работодатели…

Я поймала себя на дурацкой мысли, что злюсь на принца… ничего более идиотского придумать было невозможно.

Он обманул мои ожидания. Хотя он и не давал повода ожидать от него чего-либо… Я сама решила, что он приедет на выпускной, хотя для этого не было никаких оснований.

И что я себе придумала? Виделись мы полтора раза… вряд ли моя милая, но вполне заурядная наружность могла очаровать его настолько, чтобы он думал обо мне больше двух делений… да еще, чтобы запомнить, где он меня видел, и потом прибежать ко мне на бал… Смешно и нелепо, но обидно…

- Скучаешь? – прозвучал над ухом тихий знакомый голос… Бокал выпал у меня из рук и хрустально – алкогольным фонтаном разлетелся по мраморному полу. Как ни странно, Эстан все же меня нашел… Или ему все равно, он меня не узнал?

- Старый халат и мешковатые штаны тебе тоже шли, как и та зеленая амазонка, но в платье ты просто бесподобна, Мия. Или все же Золушка?

Ответить я не могла, мой речевой центр будто парализовало… Он рассмеялся над моей растерянностью и добавил:

- А знаешь, сажа на носу придавала тебе определенный шарм…

- Раз ты так считаешь, схожу на кухню за сажей! – смогла я выдавить что-то связное. Голова плыла кругом. Он меня запомнил, подошел ко мне… И даже узнал мое имя…

Мы танцевали, потом говорили, потом опять танцевали… я почти не пила, но голова кружилась не переставая. Тут-то он во всем и признался:

- Это я тебя подстрелил…- платье было без рукавов, и небольшой шрам на плече, хоть в глаза и не бросался, но тому, кто о нем знает, был хорошо заметен. Эстан провел по нему пальцем, так нежно, что у меня чуть сердце не выскочило. Я поэтому не сразу осознала, что он сказал. А когда поняла…

- Что?

- Это я был тем полудурком, который оставил тебе эту отметину.

- Почему полудурком? Это же несчастный случай!

- Так это ты меня так назвала тогда – рассмеялся он – хотя ты была права, мне было шестнадцать, я хотел выглядеть опытным охотником, вот и выстрелил не глядя, на звук… Полудурок и есть.

- То есть ты меня узнал? Это ты все организовал, эту учебу…

- Смеешься? Я напугался, не знал, что делать, ты без сознания, в плече стрела торчит, кровь… Ужас, в общем.

Потом люди понабежали, утащили тебя куда–то перевязывать, отправили в госпиталь. Начали твоих родственников искать – оказалось, твоя единственная тетка умерла, и ты – одна-одинешенька. Вот школу королевскую и предложили, чтобы хоть как-то вину загладить.

Школу мать основала еще до моего рождения, как раз для тех, кто в трудной ситуации оказался, или талантлив, а возможности учиться нет…

А потом меня с инспекцией отправили, на кухню заглянул – а там ты котел трешь… я тебя узнал сразу. А ты меня, наверное, и не запомнила. Так что извини за шрам.

- Сказки любишь, Кир Рабаз? Чревато стрелять вслепую, того и гляди, в лягушку попадешь…

- На лягушку ты не похожа – улыбнулся принц.

- А на принцессу? – усмешка над самой собой вышла какой-то грустной, но Эстан – не Дасма, и ничего не заметил.

- На принцессу - больше, чем на лягушку. Только принцессы в наш время – вид дефицитный, и по провинциальным школам не обитающий.

Я только улыбнулась. Много ты понимаешь в принцессах…

- А когда ты появился? Я не видела тебя на официальной церемонии.

- Так ты меня искала? – с каким-то нездоровым энтузиазмом спросил принц.

- Нет, вот еще. Просто удивлена твоим внезапным появлением.

- На гвардейцев смотреть нужно было. Я – капитан королевского полка.

- А мундир где?

- Да снял я его, жарко здесь. Слушай, что эта за девушка во мне уже дыру просверлила взглядом? –

Тиона начисто забыла о десятке потенциальных поклонников, кружащих вокруг нее как мухи вокруг вовсе не меда.

У нее в голове ну никак не сочетались две такие фигуры, как Его Высочество Эстан Стайл - и Мия Погорельская. Есть такая формулировка на этот счет – «когнитивный диссонанс». Вот это самое у Тионы и началось. С ее точки зрения, рядом с принцем лучше всего смотрелась бы Тиона Дрент – гармонично и стильно. Опять же, родня по деду-конюху…

- Не только в тебе. Смотри, уже пятнами пошла, на этот раз красными. Опять я виновата буду.

- Может, ну их всех, пойдем, прокатимся по городу, у тебя ведь вроде конь есть?

- Хорошо, только мне переодеться нужно, давай встретимся возле конюшни делений через пятнадцать.

До рассвета мы изучали географию города, болтая обо всем подряд и ни о чем.

Я вернулась, когда солнце высунулось красным краем из-за горизонта.

Все свечи в моей комнате горели. Ну еще бы, сейчас навалятся всем гуртом. Черные инквизиторы по сравнению с нашими девчонками – просто дети, выясняющие, кто спер совочек в песочнице.

Допросу подвергаться сегодня не хотелось, поэтому я благоразумно повернула обратно к конюшне – переночую на сеновале, не в первой. Ближе к полудню все уже разъедутся, а я высплюсь и пойду к себе.

Расчет был верен. Когда я, наконец, пробудилась, в школе стояла непривычная тишина – младшие курсы уже две недели как на каникулах были, абитуриенты еще не поступили, а мой выпуск большей частью разлетелся по предложенным местам работы со свежеиспеченными дипломами и пятью солами подъемных в карманах.

Впрочем, оставшихся было бы вполне достаточно для того, чтобы отравить мне жизнь на пару чашек. Так что я порадовалась, что предусмотрительная Дасма оставила открытым наше окно. Ветки старой яблони очень удобно упирались прямо в подоконник, чем я и воспользовалась.

Моя подруга, напевая, паковала сумки.

- Твои школьные вещи я сдала, подъемные в кошельке на кровати, еле выпросила… - сообщила мне моя бесценная соседка, - Садись, ешь, - кивнула она на курицу, предусмотрительно стянутую с банкета.

- Без комментариев! – ответила я на её вопросительный взгляд, впиваясь зубами в куриную ножку. Другой рукой я налила компот из кувшина. Обожаю Дасму! Но сейчас не могу обсуждать это даже с ней, еще сама не поняла ничего.

- Фы фыфа фефеф?

- Чего? – тревожно уставилась на меня Дасма, пытаясь определить, не инсульт ли так повлиял на мою речь.

Я прожевала мясо и повторила:

- Ты когда едешь?

- Сегодня, - облегчённый вздох подруги вышел очень заметным, - Дилижанс уходит с площади в три часа. Я уже внесла аванс за одно место до столицы. – Дасма влезла в широченные брюки болотного оттенка, и теперь натягивала жакет, стараясь впихнуть в него свою объемную грудь. Этот цвет, тусклый на ком-нибудь другом, изумительно шел к ее рыжим волосам и глазам цвета травяного настоя.

- Так ты все же прошла конкурс? – удивилась я.

Не то, чтобы я не верила в единственную подругу. Но, согласитесь, резюме отправляла не только она. Единственное, что играло в ее пользу – специалисты такого класса обычно уже имеют хорошие рабочие места, и менять их считается дурным тоном – это как бросить свою семью.

- Как раз сегодня получила подтверждение, королеве доложили, кто прием организовывал, и меня пригласили на испытательный срок, – пояснила Дасма, раздумывая перед зеркалом, застегивать или нет верхнюю пуговицу жакета.

- Мое резюме их впечатлило, а тут еще выпал шанс показать свою работу, так сказать, лицом. Так что перед тобой новая экономка Летней резиденции их Величеств. По крайней мере, на период испытательного срока, – пуговицу решено было оставить расстегнутой.

Бедные пассажиры дилижанса… Парочка семейных скандалов гарантирована…

Вообще-то, это было о-очень престижно - ее новая работа…

Но Дасма не спроста говорила, что она – лучшая. Она и была лучшей.

С пятнадцати лет начала работать в богатых домах сначала горничной, а затем и управляющей. С шестнадцати организовывала балы и прочие мероприятия. А к восемнадцати годам была самым востребованным в Ризе специалистом, три самых богатых дома в городе спорили за право нанять ее.

То, что она скромно называет «резюме» и «рекомендации» - на деле толстая папка. Так что новое место она получила вполне заслуженно. С чем я ее искренне поздравила.

- Комнату дают?

- Да, на период испытательного срока во флигеле с другой прислугой, а через три луны, если все в порядке будет, получу собственные апартаменты во дворце. Жаль, что монархов наших пока не увижу – они еще пару лун в Ризе будут… Впрочем, туда, вроде бы, Эстан собирается… - как бы невзначай добавила Дасма. Я сделала вид, что не расслышала.

- Ладно, я тоже через неделю должна в резиденции появиться. Если, конечно, пройду по конкурсу, там десять человек на одно хлебное место.

- Пройдешь, я же говорю, что ты – лучшая.

- Да если и не пройду – невелика важность. Меня эта работа интересует только как средство установления связей в магическом сообществе Тальсска. Так что главная цель – задержаться настолько, чтобы успеть обзавестись нужными знакомствами и начать расследование.

- Поехали со мной! Колокольчика сзади привяжем.

- На твоем экипаже лошадей менять будут, а Колокольчик своим ходом долго не продержится. Так что лучше мы сами, верховые прогулки полезны для здоровья.

На третий день доберусь спокойно, причем буду птичек слушать в дороге, а не заунывные песни извозчика.

Репертуар у них своеобразный – такое ощущение, что половина из них только с каторги вернулась, а другая – не сегодня-завтра собирается. Ты их последний хит слышала? - я откашлялась и затянула мерзким заунывным голосом, подражая среднестатистическому вознице:

Передо мной стоит стена,

За частоколом ждет ОНА -

Воля-воля-волюшка моя…

Сколько можно ждать…

Но нельзя бежа-а-ать -

Арбалетчик смотрит на меня-ааа…

- Слышала, - ответила Дасма, - когда к тетке ездила, алкоголик на козлах ее всю дорогу орал… Хорошо, хоть до Тилисска ехала, не дай Свет с таким аккомпанементом до Веллионского моря тащиться, как моя кузина год назад. Тогда, правда, другой хит был:

Опять лесоповал, ветер северный,

В карете привезли, срок отмерили…

К ноге прикован тяжкий груз…

- Святое не трожь! – улыбнулась я - Эта песня способна вышибить слезу у самого закоренелого душегуба. Так может лучше ты мне компанию составишь? Лошадку мы тебе какую купим, подъемные нам дали.

- Трястись в седле двое суток? В дилижансе следующим вечером я уже на месте буду. А в уши я ваты натолкаю.

Мы еще немного поболтали, потом я проводила подругу на площадь и посадила в экипаж. Подтянулись остальные пассажиры, сумки, чемоданы и сундуки распихали по багажным отделениям.

Потом появился извозчик. Настроение у него было крайне веселое (причина веселья булькала в оттопыренном кармане).

Я понадеялась, что лошади – животные умные, и дорогу до столицы уже выучили – потому как на их «рулевого» надежды было мало.

Кое-как вскарабкавшись на предназначенное ему место, жизнерадостный покоритель пыльных дорог тряхнул вожжами и что-то громко завопил (лошади шарахнулись и с места понеслись бодрой рысью). «Этот вопль у них песней зовется» - поняла я, расслышав слова:

А я колпак ночной потуже натяну…

Счастливого пути, подруга. Надеюсь, вата у тебя с собой.