Маша Ленина 3 страница

ТАТАРЧАТА АЛИМ И АБЛЯКИМ
Под двумя легендарными крымскими горами – Спящей красавицей и Ёжиком – жили два молодых брата-татарина: Алим и Абляким.
Они любили и растили горную траву и курили ее в трубках. Но на самом деле это была совсем не горная трава, а настоящий яд. Яд для памяти, мозгов, сердца, легких, нервов и даже мужской силы. Еще Алим и Абляким продавали этот яд гранеными стаканами и спичечными коробками под видом горной травы. К тому же внешне яд и горная трава были очень похожи, за исключением запаха. Заманчивый запах яда ни с чем нельзя было перепутать.
Тем временем царь Крыма и всей Руси собрал целое войско, которое охотилось на продавцов так называемой горной травы и сажало их в тюрьмы.
Братья Алим и Абляким были хитрые-прехитрые татарчата, они говорили такие слова, что мало кому было понятно, о чем идет речь, чтобы воины-слуги царя не прослышали об их злом промысле. Вот, например, звонит Алим или Абляким русскому дураку Ване:
- Салям алейкум!
- Ва алейкум салям! – отвечает Ваня, ибо только это и знает. (А если ты, малыш, не знаешь, я скажу тебе: это по-арабски «здравствуй!», а точнее – «мир вам».) А дальше Алиму приходится говорить на русском языке, чтобы быть правильно понятым:
- Одын и четырэ.
Ваня, подумав, недовольно возражает:
- Много! Давай хотя бы один и два.
Алим начинает кричать:
- Нэт!!! Одын и четырэ, я сказаль! Пойды найды дэшэвлэ!
Ване, бедному, так хочется яду, что он соглашается:
- Ладно!
«Одын и четырэ» – это одна тысяча четыреста рублей за спичечный коробок яда.
- А сколько стоит стакан? – спрашивает Ваня.
- Э! Ты што такоэ гаварыш!? Какой ешо стакан? Ничэво нэ знаю! Дэсять!
Это значит, что граненый стакан яда продается за десять тысяч рублей.
Потом русский Ваня едет на своей машине к Алиму и покупает спичечный коробок. На стакан он не решается. Потом он прячется – один или с кем-то – и запихивает куски этого яда в пустую папиросу, не зная, что у татар принято брать маленькие маникюрные ножнички и аккуратно резать спрессованную траву на бумажечку. И только потом заталкивать ее в пустую папиросу или трубку. Потом Ваня курит любимый яд, и жизнь его становится на минуты прекрасной: все ему удается, во всем ему везет, он летает как птица и радуется этой придуманной, искусственной жизни. Но через какое-то малое время его эйфория (кайф) улетучивается, и Ваня становится что выжатый лимон – вялый и полумертвый. Он не помнит элементарного и не может ничего того, что так замечательно мог под травой.

Это, малыш, называется двойная компенсация: сначала ты платишь за яд – и немало, а после – за его эйфорию (ложное волшебное действие).
А в то время хитрый царь Руси и Крыма и еще более хитрые татарчата Алим и Абляким радуются, что есть на свете такие дурачки вани, благодаря которым воины царя, сажая их в тюрьму, делают себе звездочки на погоны и денежные премии за выслуги перед отечеством, а татарчата кормят своих зверюшек и себя, медленно и верно теряя память. Но исламистам не нужна память. Они понимают, что память – это лишнее. И сердце – лишнее, и нервы – тоже. Их усыпит волшебный яд. И даже лишнее – их мужская сила, потому что их бессловесные жены, которых даже не выпускают к обеденному столу, и без всякой мужской силы будут жить с ними и воспитывать их детей – ведь они великие добытчики – не только травы, но и дьявольских денег.
(Если ты, малыш, не знаешь, что такое мужская сила, я скажу тебе: это та сила человека, которая дает ему продолжение жизни.)
Поэтому ислам, малыш, это мировая религия зла. Она издевается над женами, растит и продает людям яд с заманчивым запахом, обманывает наивных вань – русских и украинских. Украинские вани работают у татарчат бесплатно – за то, что они кормят их жирными пловами из громадных голов свиней и коров, за то, что имеют у них койко-место, и еще за то, что время от времени татарчата угощают их своим сладким ядом. Поэтому, если ты, малыш, услышишь когда-нибудь приветственное «салям алейкум» – будь осторожен! Перед тобой исламисты, которые мечтают обмануть тебя, чтобы воспряло их чувство собственной важности и чтобы сытно покормить своих зверюшек – маленьких татарчат и живность: кроликов, куриц и собак… Хотя разве собак? Отнюдь.
У Аблякимчика жила собака – молодая двуцветная сука дворняжьей породы. Однажды он привязал ее к столбу веревкой на самой июльской жаре, забыл поставить воды. Кинул только одну корочку хлеба. Собака сидела на этой веревке целый день до вечера. Сидела и терпела. Как каторжная. Нет, как рабыня. Собака была противная – капризная и тупая, но ведь живая!
Попробуйте к этому всему предъявить другую – хорошую двойную компенсацию. Итак.
Ходят слухи, что татарчата не терпят алкоголь. Ах! Держите карман шире! Маленький толстый Алимчик не может жить без пива и до краев наполнил им свой пивной животик, а его друг Айдер – сидит на другом стакане, может выпить бутылку водки за вечер… Чем вам не русский Ваня?!
Зато какая у них кухня! – скажете вы. Ну да… Однажды Алимчик и Аблякимчик сели на свое жигули и поехали прямо в мясную лавку. Выбрали громадную сначала свиную голову, а потом коровью. Забывая, что на Востоке, например, в Индии корова – священное животное, и даже обижать ее, не то что убивать – ни в коем случае нельзя. И забывая, что иудеи не станут есть свинью. Не только потому, что она якобы грязная, но и потому, что мозг ее такой же умный, как у человека. Это все равно что есть себя.
Однако вернемся к нашим баранам: выбрали Алимчик и Аблякимчик все эти головы с грустно прикрытыми от насильственной смерти глазами и разделали их у себя во дворе. То есть вытащили мозги, разрубили и сварили холодец. А еще приготовили плов. Целый казан.
Но это был коварный плов! Все равно как заманчивый запах яда. Вкусный, пахнет чесночным дымом, но после того как его съешь – появится чувство невероятной тяжести – как будто ты съел собственную маму или саму Боженьку. И эта тяжесть во сне одарит тебя кошмарами о невинно убиенных коровах и свиньях. Убиенных только потому, что мы – люди (точнее, нелюди) – их сильнее и можем это себе позволить.
Так что вот так, малыш.

ЦЫГАНЕ ШУМНОЮ ТОЛПОЙ…
Странный цыганский народ перекочевал из самой Индии в Евразию и зацепился в Молдавии, Румынии и в золотом яйце Крыма. Цыгане нарисовали себе флаг в виде кочевого колеса сансары и научились врать и красть, чтобы выжить.
Стало быть, это сказка о том, как одна цыганская семья желала оболванить умную девочку Сету, жившую под потухшим крымским вулканом.
Итак. Однажды бывший цыганский барон Селим приехал в Коктебель – прямо под черный вулкан. Потом туда приехали его сестры, племянники и племянницы. Сестры гадали на набережной и врали так, что дымилась земля.
Как-то сам царёк Коктебеля перед своей насильственной смертью подошел к цыганке Лилит. Толстая брехливая цыганка раскинула карты и, потрясая жирами и желтыми кольцами, стала врать царьку, что его ждет золотое и светлое «завтра». Царёк отвалил ей за это кучу денег и довольный ушел по своим делам. Через неделю его повесили.
Тем временем бывший барон Селим увидел Сету, гуляющую по набережной, и понял, что она добрая и чистая. А значит, можно легко ее обмануть. Коварно и гадко, как болотная гадюка, он вкрался в ее сердце, тело и жизнь. Селим поселился в ее кровати, ходил по магазинам и на ее светлое имя набирал дорогие коньяки, шоколад и сигары. Он стаканами продавал гадкую траву и врал Сете, что это эдельвейсы. Он называл Сету «моя чирикли» (цыг. «птичка»), «моя чаюри» (цыг. «девочка»), а сам думал: «когда же ты сдохнешь!»
А цыганский боженька смотрел на это на все сверху и причитал:
- Дэвла, дэвла! (что по-цыгански означало «боже, боже!»)
Так, Селим разорял ее целый год, а сестры брехали на набережной наивным приезжим за немалые деньги и рассчитывали, что Сета подарит Селиму свою маленькую квартирку в центре Коктебеля – как венец творения цыганского зла. Но не тут-то было!
У Сеты во дворе появилась громадная собака Тумбочка – черноротая и клыкастая. Ее привели Сетины друзья. Она смотрела волком и щерилась на все, что ей не нравилось. И вот когда Селим уехал куда-то по своим делам, а потом приехал, Тумбочка кинулась на него во дворе и откусила кар.
(Кар по-цыгански – мужской половой орган. Это, малыш, тебе пока не надо знать.)
Так, Селим оказался без кара, а его сестра Лилит вызвала Скорую помощь и попросила врачей пришить ему кар назад. Чтобы он снова мог убивать им все живое. Скорая помощь обещала. В свою очередь она попросила у Лилит много денег за это. Лилит пожадничала и потребовала у Селима продать свои золотые передние зубы высшей пробы. Так он и сделал. Но кар не пришивался. Потому что Тумбочка успела его пожевать. Теперь Селим писал как девочка – из плоской дырочки и больше не мог никого убивать своим каром.
Как-то июльской ночью Селим гулял по набережной уже без кара, ища кого бы надурить и обокрасть. Он ел ободранные вишни. И вдруг он встретил Сету – она ходила в лавчонку купить молочко котятам. Селим стал кричать на весь белый свет вслед уходящей Сете:
- Жопа расплылась! Жопа расплылась!
И тут Селим подавился и долго кашлял – до синевы. И не было ни одного, о господи, человека, который бы ударил его по спине, чтобы вишневая косточка выскочила из горла. Он кашлял сам и сам стучал себе по спине. И брехливые сестры конечно не говорили ему, что он все равно скоро сдохнет, как гнусное, изрыгающее яд животное.
А цыганский боженька тем временем смотрел на это все сверху и приговаривал:
- Дэвла, дэвла!
Потому что цыганскую семью Селима настигла настоящая божья кара – Селим лишился кара, брехливых сестер выгнали с набережной слуги царька – за то, что они набрехали ему перед смертью о долгой жизни. А Сета продолжала счастливо жить в своей квартирке и поливать розы в своем садочке. И смеяться надо всем этим цыганским миром вранья и воровства.
Так что знай, малыш! Цыгане – не простой народ! Они имеют благородную индо-молдавскую, индо-румынскую кровь и древние традиции магии и конокрадства. (Вместо коней они теперь крадут машины.) Но из ревности они могут зарезать жену, как Кармен. Мужи их не станут работать. У них дивная цыганская кухня и волшебные руки. Они смотрят тебе в глаза и чаруют – как медузы Горгоны или Василиски. Поэтому никогда, никогда не доверяйся им! Ведь обманут!

ГОНЩИК АРИК
Армяне – древняя знатная нация. Они молятся деве Марии и когда-то давно построили в Старом Крыму мужской монастырь под названием Сурб-Хач, что по-армянски означает «Святой Крест».
В храме этого монастыря висят иконы только девы Марии, причем во многих ее вариациях. Культ Богородицы – известная католическая традиция. Храм весь каменный, не отштукатуренный, свечки – в песочке, купель – воистину святая. Священник Саяд с красными глазами – то ли от яда, то ли от бессонницы – выносит свежеиспеченные белые булочки и исповедует.
(Исповедовать, если ты, малыш, не знаешь, это слушать грехи человека и отпускать их, а грехи – это гадкие поступки.)
И вот, зная все это, армянчик Арик садится в свою машину и едет в Сурб-Хач на скорости 160 км в час. Он едет так убийственно быстро, потому что уже давно хочет умереть – ничего его в жизни не радует: ни солнце, ни море, ни женщины – они кажутся ему глупыми, ни водка, ни гнусная еда типа гадкой колбаски, сделанной из трупов.
Арик мчится в мужской монастырь Сурб-Хач на бешеной скорости, потом на источник святого Пантелеймона в Старом Крыму, чтобы скорей окунуться в купель.
(Купель, если ты, малыш, не знаешь, это большое корыто со святой водой из святого источника, куда заходят грязные люди, а выходят чистыми.)
Арик сидит в купели в длинной рубахе и смывает свое «вчера» – водку, девок и гадкие историйки, над которыми смеются гости. Арик знает, что умирать ему без детей, одному, в одинокой постели, и ему от этого становится грустно-прегрустно. Саяд выносит ему белые булочки, армянчик набирает в бутылочку святую воду из источника и, глядя в красные глаза Саяда, быстро и молча молится Богородице о своей потерянной жизни.
Потом, после Пантелеймона, Арик мчится обратно в Коктебель и снова жалеет, что не разбился… Там он идет в магазин и снова покупает водку – три бутылки. К ней закуску – гадкую трупную колбаску, после которой страшно воняют какашки. Потом Арик звонит какой-нибудь девке из его знакомых, чтобы вместе с ней попить белого яду (если ты, малыш, не знаешь, что такое водка, я скажу тебе – это белый яд).
То есть этот несчастный армянчик убивает себя всячески – лишь бы не жить. Родил бы лялечку, женился бы, построил дом, а не тупо сдавал бы родительские московские квартиры с Таганки – и было бы ему подобие счастья: хотя бы семейную паутину сплел. Но нет! Не надо ему этого. Ему надо водка, девки и бешеная скорость.
Так и живет бедный московский богач армянчик Арик, так и живет… Как призрак.
И вдруг в его жизни появляется… Кто бы вы думали? Котенок. Маленький полосатый котенок, сидевший в мусорке. Арик нашел его утром, когда выносил пустые бутылки. Серый котенок кричал и еле видел – глазки его плакали и текли. Арик вынул котенка из мусорки, посадил под мышку и потащил в свою комнату в отеле «Милена».
Потом Арик сбегал в магазин и купил котенку маленькой рыбки кильки. Промыл чайной ваткой глазки. Арик вспомнил, что так делала бабушка. Котенок наелся рыбки и заснул у Арика на голове – из благодарности и счастья обретенного дома.
Это оказалась девочка. Арик назвал ее Ягодка. Потому что так он всегда называл своих пьяных от его водки женщин.
Несколько дней Арик радовался Ягодке как дочери, а потом снова сел за руль и поехал в Сурб-Хач на бешеной скорости. Там он поставил свечку в песочек за здоровье своей Ягодки. Набрал ей святой воды в источнике, чтобы промывать больные глазки.
Когда Арик вернулся домой, если этот притон можно было назвать домом, ему указали на маленький трупик. Татарин Тамерлан – хозяин гостиницы – сказал, что котенок играл во дворе, видимо выскочив в окошко, и его сбила большая машина, которая влетела во двор, как любил делать Арик, на бешеной скорости. И Арик заплакал. Впервые в жизни.
Он взял лопату у хозяина и пошел закапывать Ягодку. Хоронить. А потом снова сел в свою машину и умчался куда глаза глядят – на скорости 200 км в час.
На следующее утро его девки – все, которых удалось найти – еле узнали труп. Машина была сдавлена как консервная банка, которую прижали ботинком. Она влетела в роскошную крымскую сосну. А за рулем, мертвый, сидел уже не Арик, а кровавая нечеловеческая маска.
Когда Арика хоронили на коктебельской горке, у могилы были одни девки да еще собутыльники. Ни детей, ни внуков, ни правнуков – никого на свете.
Так что подумай, малыш: может быть, лучше, когда ты еще молод, завести хоть чуть-чуть детей, дабы потом, так как Арик, не стать трупным материалом – оттого, что ты ездил на бешеной скорости из нежелания жить. Потому что было не для кого.
Водка, селедка, вонючая колбаска, чужие-свои квартиры с Таганки, пьяные девки и пацаны, слепые котята как единственный свет в окошке и вот итог – разбитая машина: какой-то новый театр на той же Таганке – театр по имени Жизнь.
А какие красивые у него были бы дети! Диво!
Когда после ядовитой бессонной ночи армянский священник Саяд в своей черной рясе выходит в сад к святому источнику, он слышит чудесный запах белоснежных булочек и гаты, которые пекутся в монастырской кухне, и всматривается в дорожку, откуда обычно идут паломники: вдруг, наконец, сегодня приедет гонщик Арик на своей бешеной скорости и в длинной белой рубахе залезет больными, подагровыми ногами в святую купель. А потом истово перекрестится. Слева на право. Как и положено у католиков.
(Католики, малыш, это первый рукав христианства – самой большой религии мира, где главные боги – Иисус Христос и его мама – Царица Небесная. Дева Мария. Католики – это почти вся Европа, Армения и Америка. Ну еще Австралия.)
Как-то Саяд долго объяснял Арику, почему католики крестятся слева на право. Это как ходить: всегда нужно слева на право, а не наоборот. Налево ходить нельзя. Да и рукой удобнее двигать именно так – слева на право. Иначе рука неестественно выворачивается – как поломанная или больная.
Так Саяд ждал Арика – своего соплеменника, прихожанина и почетного гостя. Потому что Арик всегда внимательно слушал Саяда и щедро жертвовал храму. И Саяд дарил ему белые мягкие булочки. И смотрел на него радостно красными глазами.
Но Арик никогда больше не приедет к Саяду. Хоть жди, хоть не жди.
Вот так-то, малыш.
P.S. Но я хочу тебя обрадовать: никогда не говори «никогда». Через полгода гонщик Арик чудесным чудом и молитвами Саяда божественно воскрес. Потом женился. Нашел себе настоящую Ягодку… И вместе с ней на новой машине неспешно поехал к Саяду. Ведь имя его с армянского языка - «Воскресение».

СКУЛЬПТОР КОПТИЛО, или ВОЛШЕБНОЕ ВЕДРО
Жил-был на белом свете украинский скульптор Дымко Коптило. Жил он в Крыму.
Скульптор, малыш, это тот, который лепит из всего и всех. Как и большинство людей, он тоже коптил белый свет и Землю. Все коптят чем могут, а Дымко коптил ее своим дымящимся ведром.
Дымящееся ведро, малыш, это типа как ковер-самолет для взрослых: приходят гости, Дымко наглухо закрывает двери на все засовы, чтобы слуги царя Крыма не почуяли сладкий дым, и ставит ведро с водой. Потом сует туда пластиковую дымящуюся бутылку без дна, внутри которой зажигает пяточку яда. Из горлышка бутылки валит белый дым, и гости радостно, с горящими глазами подходят к волшебному ведру и вдыхают из горлышка, чтобы скорей улететь. Некоторые при этом сильно кашляют, как легочные больные.
После того как они все надышатся по очереди, начинается полет. У кого какой. Наш Дымко, например, идет лепить странные образы. Он лепит химер. Это его любимые существа. Мутанты. Он и сам как химера. (Это, малыш, как непонятное животное.) Так, полетает Дымко в своих лепках, а потом, когда действие волшебного дымящегося ведра заканчивается, скульптор чувствует тотальное бессилие и как будто ничего не помнит. А работать, например лепить на стенах или выкладывать камни, без дыма волшебного ведра совсем невмоготу. Одна писательница, например, попросила Дымку выложить ей бассейн, но она не знала, что Дымке нужно ведро, чтобы бассейн получился правильный. Но он сделался неправильный: вся вода за неделю вытекла. Писательница очень расстроилась и передумала заказывать Дымке свою статую в центре бассейна. Она теперь могла стоять в нем сама в полный рост, потому что он был пустой.
Так и жил Дымка – от ведра до ведра.
Но вот в жизни Дымки появилась Она.
Дымка сделал ее мертвую статую, а на ней живой хотел жениться. Она была блондинка с волосами, глубокими глазами и музыкальным даром. Дымко думал, что она вместе с ним полюбит волшебное ведро и будет из него дышать, но она не полюбила. Музыкантша пожила с Дымко, побыла в роли статуи, поела его украинской дивной кухни и попила кофе в постели, а потом уехала в Киев. Но Дымко не унимался в своей любви: он сказал ей, что приедет в Киев и свяжет ее. А потом увезет к себе в Крым. К своему волшебному ведру. Музыкантша на это только рассмеялась…
А после к Дымке в хатку постучались слуги царя Крыма и, когда он открыл дверь, схватили Дымку. За то, что он угощал гостей ядом, от которого исчезает память и сила. И посадили Дымку в тюрьму. Это им донесла киевская разведка. А в разведке этой работала теперь музыкантша, которая из музы стала шпионкой. А ведь предупреждала она Дымку по-хорошему: не надо травить людей ядом! За это сажают в тюрьму! Но Дымко не послушал и продолжал коптить воздух ядовитым дымом.
Шпионка-музыкантша получила за Дымку звание «Майор полиции» и хорошую денежную премию, на которую она слетала в Париж. А Дымко в тюрьме выкладывал камни и с грустью вспоминал свою прошлую жизнь: сколько ведь было сделано ошибок!
И он так хорошо и талантливо их выкладывал, что Дымку отпустили на волю.
На воле он повесил в восточном углу своей хатки икону святого мальчика Трифона с соколом на плече и никогда, больше никогда не дышал из ведра с гостями. Вместо этого он гулял с собакой и делал можжевеловые настойки. И пил их по капле в день. Как лекарство. Нашел себе музу (а не шпионку) и женился. (Муза, малыш, это та, которая делает человека счастливым и благодаря которой ты хорошо работаешь.) У Дымки родился сын. Дымко учил его, что нельзя коптить ни небо, ни землю и что работать можно и без волшебного ведра. Достаточно только найти музу, родить ребенка и завести собаку.
Так тюрьма исправляет нравы. Но лучше держаться от нее подальше, малыш!
(Я скажу тебе, что такое тюрьма – это закрытые стены, откуда нельзя выбраться, пока тебя не отпустят. Туда сажают за то, что человек наносит кому-то вред или делает что-то вредное, то есть гадкое.)
Обычно вредное или гадкое делают от слабости, реже – от злости.
Так будем же сильными и добрыми, малыш!

МОНГОЛ-РЫБАК
Сало. Монгольское сало. Полный холодильник.
В Крыму жил монгол. Каждый день он ходил в гастрономчик и покупал сало. Потом солил его с чесноком и засовывал в морозилку. Он думал, что эта старенькая морозилка резиновая. Потом, когда морозилка переполнилась, монгол стал совать сало вниз, в железные лоточки.
Еще каждый день Монгол ездил на рыбалку. На манку ловились караси. Так, Монгол полдня сидел на ставке (пруду), а потом привозил мертвых карасей и снова засовывал их в холодильник.
Нормальные люди мечтают о большой семье, а Монгол мечтал, чтобы у него было пять, а лучше десять холодильников, чтобы все караси и всё сало помещались в бесчисленные морозилки.
Вот так он и жил. Делал людям ремонты, туалеты, души, крыши, заборы и двери. Ездил на рыбалку. Покупал сало. Как же скучно, можно было подумать, жить Монголом.
Еще он делал массаж. Грязными руками и больно. И не брал за это никаких денег – только корочку хлеба. Говорил: у меня дар от Бога лечить людей, нельзя за этот дар брать деньги.
Как это скучно! Как же это, Боже, скучно, если б ни одно происшествие.
Однажды летним днем Монголу очень понравилась одна девушка на диком пляже. Она была белая и полная как луна. Монгол подошел к ней, чтобы познакомиться, и вдруг вместо приветствия громко пукнул. Девушка усмехнулась и отошла. Монгол решил попробовать познакомиться еще раз. Он снова подошел к девушке и только открыл свой рот, чтобы сказать «здрасьте», как вдруг снова громко пукнул. Девушка отбежала в воду и нырнула. И поплыла подальше. Тогда упрямый Монгол снял свои грязные застиранные трусы и поплыл за ней. Когда он настиг ее в воде, бедолага решил наконец-то внятно поздороваться, но пукнул в воде и из глубины пошли большие зловонные пузыри. Зловонные потому, что Монгол все время ел сало. Девушка закричала «Помогите!» и бросилась плыть на берег. Монгол поспешил за ней.
Когда он догнал ее на берегу, девушка, плача, стала кидать в него плоские голыши (камни):
- Отстань от меня, пердун!
Тогда Монгол засунул в рот насвай и, жуя его, промычал:
- Я нэ пэрдун! Я Монгол! Мастэр на всэ рукы!
И пригласил девушку сходить на кладбище, чтобы проведать одного знакомого покойника. И обязательно отнести ему на могилу сала.
(Насвай, малыш, который любил Монгол, это жевательный табачный яд, от которого в горле и мозгах поселяется рак – он медленно съедает память.)
Как монголо-татары привязывали жертву к хвосту своего коня, так и наш Монгол хотел примотать белую девушку к заднему колесу своего велосипеда и так волочить до кладбища. Но девушка вызвала полицию.
Монгол откупился (заплатил штраф) салом и поехал домой. В родную Монголию.

ВОНЮЧКА АЙЛАНТУС
Китай становится все ближе и ближе – не только потому, что Сибирь потихонечку превращается в китайскую, но и из-за того, что странное китайское дерево айлантус все больше растет в Крыму. А именно…
На самом деле айлантус – это божье дерево. На чудесной мягкой коре айлантуса Боженька нарисовал сердечки, когда был в чудесном настроении. Китайчата делают из ствола айлантуса маленькие дудочки, издающие звук ветра. А взрослые китайцы из длинных листьев айлантуса заваривают напиток, от которого умирают гельминты. (Это, малыш, разные черви, живущие у нас в животе и даже в голове. Они едят нашу еду, сосут нашу кровь из стенок кишечника и даже, бывает, копошатся в нашем мозгу!)
Когда китайцы привезли айлантус в подарок царю Александру Освободителю, который в Таганроге ушел в народ, то есть решил стать монахом, царь обрадовался и посадил дерево из Китая на своей петергофской клумбе. Но айлантус очень не любит холод. Питерский климат ему не понравился, и он погиб. Замерз.
Тогда китайцы привезли айлантус в Крым и подарили князю Петру Голицыну в Новом Свете. Князь посадил айлантус перед своим окном и ждал цветения. Дереву очень понравилось в Крыму. Крымский идеальный климат с его розой ветров как раз подошел айлантусу и весной он зацвел алыми цветами. Тогда Голицын попросил китайцев привезти еще несколько деревьев, чтобы рассадить айлантус по всему Новому Свету и дальше. Так он появился и в Феодосии, и в Коктебеле.
Когда Крым стал советским, то есть красным, и в нем поселились многие москали, они стали вырубать айлантус после того, как однажды один нервный москаль в сердцах не сорвал с дерева несколько листьев, начал кромсать и растирать в ладонях. Это москаль поругался с женой. Потом он понюхал свои руки и прозрел. Они гадко воняли. Ну конечно! Мудрый китаец айлантус просто не желает, чтобы рвали его листья. Вот и всё. И таким образом защищается от варваров. Так вот. Москаль побежал к рукомойнику и стал тереть руки хозяйственным мылом. Долго-долго. Пока не помирился с женой. С тех пор айлантус прозвали вонючкой – и москали, и хохлы, потому что хитрое дерево успешно разрослось до самой центральной Украины и пачкало им руки своим китайским запахом.
Значит, что у китайцев божье, то у славян вонючка. Ничего нового.
Но как ни вырубай айлантус, он все равно разрастается – очень уж живучий.
Однажды у одной доброй женщины в Крыму умерла любимая кошечка. Женщина нашла ее в собачьей будке как будто спящую. Но она была мертва. И покалечена. Злые люди или машина убили кошку. Кошка была трехцветная и звали ее Феличита. Что по-итальянски, как известно, означает счастье. Женщина долго плакала над трупиком молоденькой Феличиты, тем более что она погибла котенком-подростком. Потом завернула трупик в старую рубашку и положила в центре своего садика, полного роз и гибискуса. Женщина позвонила своим друзьям и родственникам и пригласила их на похороны и поминки Феличиты. Ночью с лопатой они пошли на ближнюю горку, с которой открывался восхитительный вид на залив, и в каменистом киле с большим трудом вырыли ямку размером с Феличиту. Положили туда кошку в рубашке и засыпали ямку. Сверху накрыли могилку большими круглыми камнями. Женщина перекрестила могилку и снова заплакала, причитая:
- Умерло наше Счастьюшко, наша девочка маленькая красивенькая! Убили нашу девочку злюки убийцы! Спи наша девочка, наше Счастьюшко на вершине киловой горки. Больше никто и никогда не сделает тебе больно!
Но самое главное – Феличиту похоронили под одиноким айлантусом, который случайно вырос в каменистой земле. Потом это дерево местные жители прозвали Деревом Мертвого Счастья. Но добрая женщина знала другое. Она ждала, когда Счастье воскреснет.
И вот прошел месяц. В одно прекрасное утро добрая женщина вышла в свой дворик и увидела точно такую же кошечку, сидящую под розой. Она позвала:
- Счастье! Счастье!
Кошечка откликнулась и подбежала к женщине, как родная. Так женщина поняла, что Счастье воскресло. Она снова позвонила всем друзьям и родственникам, и они пришли теперь не на грустные поминки, а на праздник вечного Счастья. Попили чай. Поели пироги с вишней. Поразговаривали. Погладили Счастье. Счастье помурчало.
Через некоторое время в садике у доброй женщины вырос айлантус. И теперь его называли Деревом Нового Счастья.
Весной айлантус зацвел алыми цветами, и новая кошка очень любила сидеть под ним и умывать свою мордочку лапкой или спать в его тени.
Потом у женщины появились внуки и Счастье родило троих трехцветных котят. Так жизнь продолжалась. А вонючка айлантус рос себе в крымском дворе и давно считал себя местным жителем. Несмотря ни на что.

ТИГРУШКА-ИГРУШКА, или КОШЕЧКА НА ТРЕХ НОЖКАХ
Трехножкой Тигрушка стала так. Злые люди завели кошку. Кошка выросла и пошла гулять. Загуляла кошка. Потом она стала беременной и опухла. (Беременная – это, малыш, когда внутри живота сидит детеныш.) Пухла, пухла, пухла и родила котят. Троих забрали добрые люди, а четвертую полосатую девочку никто не хотел брать, потому что ей раздавили лапку. Не знают кто.
Злые люди, хозяева ее мамы-кошки, выкинули маленькую девочку на дорогу. Там она и бегала какое-то время, волоча задней лапкой. Может, такую лапку ей сделала машина.
Добрая женщина Вита, которая жила по соседству, вечером шла в магазин и увидела калечку. Кошечка бежала к ней, волочила заднюю ножку и громко плакала. Вита взяла котенка на руки, завернула в парео и понесла домой. Дома она осмотрела ножку, потому что была медсестрой, и полечила ее заживляющей мазью. Крошечка попила молочка и благодарно заснула в корзинке.
Утром женщина увидела, что ножка опухла. Полосатый котенок плакал и жаловался. Вита положила его в корзинку и повезла к кисячему доктору. Доктор сказал, что у котенка раздроблена косточка, что надо колоть лечебные уколы и что, скорее всего, кошечка останется калечкой навсегда. Женщина отвезла котенка домой и назвала его Тигрушкой.
Тигрушка росла и выздоравливала, потому что добрая женщина-медсестра делала ей уколы. Больная ножка стала подживать, кошечка потихонечку на нее ступала, но все равно – ходила на трех ножках. Уже даже бегала. Тигрушка была очень живая. Очень любопытная. И очень добрая.
Так они и жили с Витой – одна в своей комнатке с буржуйкой, а другая – в корзинке.
Добрая женщина очень бедствовала. В Крыму слуги царя установили такие громадные цены, что купить обычные продукты стало невозможно. Женщина не знала, как ей жить. Она пыталась снова, как в молодости, делать уколы, но это почти не приносило денег. Тогда она стала продавать свои вещи и сдавать свою комнату, а сама вместе с Тигрушкой и ее корзинкой перебралась в темный сарайчик.
Утром Вита просыпалась и кушала хлебушек с пахучим маслицем. Днем – овсянку без сахара, но зато с молоком. Она покупала молоко для Тигрушки. А вечером…
Вечером происходило вот что. Тигрушка-игрушка, наигравшись с соседскими кошечками, исчезала на час-другой. Женщина очень переживала. Но Тигрушка возвращалась домой и несла в зубах бумажечку.
Когда Вита взяла эту бумажечку у кошечки изо рта, она поняла: это деньги. Каждый вечер Тигрушка приносила хозяйке какую-нибудь денежную купюру – отнюдь не малую. Такую, на которую можно было купить даже мяса. Женщина стала варить украинские борщи и на радостях купила Тигрушке ошейничек – против блох.
Вита стала жарить свои любимые блинчики и звать гостей. Гости ели блинчики – с медом, вареньем и маслом, пили чай, гладили Тигрушку, словно мягкую игрушку, и радовались, что Вита снова весела и спокойна.
Но однажды Тигрушка не пришла. На закате ушла, как всегда, по своим неотложным делам и не вернулась. Вита всю ночь не спала, ждала и звала Тигрушку. Утром мисочка с молочком осталась нетронутой, а вечером ее вылакал ежик.
На третий день Вита надела черное платье и пошла в кабачок «Шашлычок», где пронзительно пела скрипочка. Каждый вечер.
Там она выбрала маленький столик и до полуночи слушала, как старый музыкант, тонкий дедушка, играет на своей скрипочке и плачет. Ночью, когда кафе закрывалось, женщина подошла к музыканту:
- Дедушка, вы не видели тут маленькую полосатую кошечку на трех ножках? И отчего вы плачете?
Старичок блеснул глазами и горько сказал:
- Ваша чудесная кошечка каждый вечер по два часа сидела рядом со мной и каждый раз кивала в знак благодарности, когда кто-то кидал в мою шляпу какую-нибудь денежку – железную или бумажную. Когда шляпа наполнялась, я выбирал из нее купюру побольше и разрешал вашей кошечке зажать ее в зубки и уйти. Потому что ведь она тоже ее заработала. Наши гости очень любили ее и всегда гладили. А позавчера, когда я пошел выпить кофе и немного отдохнуть, кто-то пьяный схватил вашу кошечку, когда она мирно сидела возле моей шляпы, и потащил к морю. Официанты пытались ее защитить, но мужчина был очень крепкий. Он убежал.
Потом рассказали, что на берегу он раскачал вашу кошечку, держа за больную лапку, и со всей своей пьяной дури кинул в ночное море с криками «смерть калекам!». Кошечка полетела и исчезла. Видимо, утонула. Если б я был рядом, я бы спас ее. Но я был далеко. Пил кофе в своей комнатушке и ничего не знал.
Женщина расплакалась, поблагодарила дедушку-музыканта и пошла восвояси, то есть домой.
Там она зажгла лампадку и помолилась за упокой души своей Тигрушки.
Вечером Вита снова пришла в кабачок, надев черное платье. Неожиданно она стала подпевать под скрипку дедушке цыганские романсы. Гости были очень довольны. Щедро кинули в шляпу денег. И дедушка-музыкант сказал Вите:
- Приходите сюда каждый вечер. Будете петь цыганские романсы. В память о своей кошечке.
На третий вечер Вита взяла свою гитару и подыграла дедушке-музыканту. Так у них сложился дивный дуэт. И никто больше не умирал с голоду. Только Тигрушка где-то плавала в волнах и не понимала, за что и зачем злые люди топят, травят и режут своих братьев меньших. Наверняка из-за собственной слабости.
Низкие, слабые люди! Нелюди.
осень 2014 – лето 2015