Дружба народов

Тяжело... Медленно верчу головой по сторонам. В постели — женское тело, в полном отрубоне. Вроде, не страшная. Сдёргиваю одеяло, чтобы проверить. Вау!

Сажусь, свесив вниз бледные ноги с синими полосами вен. Вены, как татуировки — настолько ярко они выделяются. Жбан трещит по швам. На правом виске сидит дятел и усиленно долбит кость, пытаясь добраться до мозга. Ха-ха-ха, мозга то и нет!

Левая рука не слушается — подруга отлежала. Осторожно встаю на ноги... Дурнота подступает к горлу и явно не собирается останавливаться. Приходится рвануть в туалет. Успеваю в последний момент.

Медленно, по стеночке, перебираюсь из туалета в ванную. Под душем становится полегче. Но я знаю, что это временно. Сейчас желудок поднакопит кислоты, и всё повторится. Сквозь зубы в какой уже раз шепчу слова заветной клятвы: «Больше ни грамма, ни капли, даже не взгляну!»

— Ну нельзя же так! — встретила меня в кухне кошка.

— Как видишь, можно...

— Это до поры до времени, не может организм столько выдерживать!

— Собака где?

— В комнате.

— Как зовут девчонку?

— Аня, но уверенности нет, у вас обоих вчера язык еле ворочался.

— Какие-нибудь данные на неё ещё есть?

— Вроде, в институте учится, на ин. язе.

Хоть что-то, думаю.

— Красивая... — попытался я настроить себя на позитив.

— Да, ничего... Я даже удивилась.

— Как я себя вёл вчера?

— Ты? Как зайчик...

— Это как это?

— Ушами шевелил, кору грыз.

— Какую кору?

— С огурцов.

— Ясно. Звонил кто-нибудь?

— Я телефон отключила.

— Это правильно... Но можно уже включать, — я кивал головой, как будто со всем согласен.— И ещё кофе свари, а то я на молекулярном уровне.

Тут же пришлось сорваться с места — желудок брал своё, точнее отдавал чуждое.

После вернулся на кухню, где уже началось спасительное кофейное движение.

— Немец как. Уехал?

— С немцем всё нормально, его дядя Вова унёс.

— Как это унес?

— На плече.

— Ну и замечательно... Значит, цель достигнута.

История эта началась за двадцать четыре часа до этого диалога. Я сидел нa работе. Четверг, полный расслабон. Всё вертится без моего участия. Рай да и только. Тут прозвонился Вован:

— Привет работникам умственного труда.

— И вам того же...

— Нужен твой талант...

— Это какой это? Просвети, а то я чего-то до сих пор о нём ничего не слышал.

— К нам приезжает немецкий друг и не просто друг, а, скажу больше, партнёр по бизнесу. У него есть мечта детства — побывать на русской пьянке...

— Странное детство у него было...

— Мне на его детство — дедовскими гусеницами наехать! Мне надо, чтобы его мечта осуществилась. Сказка стала былью...

— Явью, — поправил я.— Тебе-то с этого чего?

— Мне с этого партнерские отношения с элементами полного доверия. Скидки... Даже жена зелёный свет дала!

— Во как. А я, значит, печень должен на западном фронте оставить?

— Я ж с тобой буду!

— Вова, поверь мне, это будет мегаблудняк!

— Контора платит!

— Это не аргумент, а, наоборот, предостережение для того, кто умеет просчитывать ситуацию наперед.

— То есть ты пас?

Я задумался. Бросать старого друга в таком сложном деле? Нет, это не в моих правилах... Тем более, что контора платит...

— Он как? Дородный?

— Здоровяк — такого тяжело будет перепить.

— Когда он появится в нашем воздушном пространстве?

— Самолёт через пять часов, и мы его сразу сажаем на стакан. Такой у меня план для начала.

Прям в аэропорту?

— А чего тянуть-то? Всё по ихнёвой науке, Блицкриг, ёбаный в рот. Он реально может ведро вылакать, эдакий классический немец. А нам очень надо хотя бы к воскресенью глаза продрать. У нас с понедельника вся движуха по первому совместному объекту начинается. Попробуй порули с квадратной головой...

— Ещё не легче... Володь, может, ну его на хуй?

— Ну, хочется ему! Что я могу сделать?

— На речном трамвайчике его прокати, своди в музеи, Гергиева небритого покажи...

— Да видел он это всё тысячу раз, кроме Гергиева, наверное... Ему экстрима хочется.

— Зовут-то как его?

— Ойген. Ойген Дайс.

Прямо как Йохан Вайс, думаю.

— Давай, тогда ты его встречай и вези куда-нибудь, а я подъеду.

— Добро. Ты только не грузи его «Гитлер калугами»! У них психологическая травма до сих пор. Переживают больно сильно. Хотя мне кажется..., ладно, потом обсудим, если подвернётся в разговоре.

— Не боись. Пить будем в жёстких рамках современной геополитической обстановки, не переходя зыбкую грань политкорректности

.

Я позвонил Витьке в Москву, предупредил, что завтра буду «на задании» и, скорее всего, буду там до воскресенья. Потом делегировал всё, что нужно, всем, кому можно. После этого попытался озадачить кошку, чтобы не ждала.

Ага... Щас... Как бы ни так...

— Жратва по нулям! — протестовала та.

— Не успеваю — ищите сухпаёк.

— Дудки! Иначе дверь не откроем и всю квартиру засрём!

— Сами же задохнётесь!

— Харч и ниепёт!

Пришлось наобещать полную чашу. Прикинул, время, в принципе, успеваю, только бы пробок не было.

— Колбасы, вон той, — показывал я продавщице.— Сосисок таких и таких по два кило.

— Ещё что?

Возьму-ка я и себе чего-нибудь, вдруг занесёт нелёгкая по пьянке домой.

— Давайте, твердокопчёной, только нашинкуйте, пожалуйста, в смысле порежьте. Ещё ветчины и сыра с плесенью. Колбасок мюнхенских тоже давайте.

— Сыр с плесенью не режем.

— А тогда ещё и того, который режете, и порежьте, разумеется.

В результате затарился, как на выходных, даже больше. Одному за неделю столько в жизни не сожрать. Водки взял три литра, конины — ли- труху и, на всякий случай, вина. Оглядел количество жрачки и присвистнул. Месячную осаду выдержать — как два пальца...

Собака одобрительно кивала, когда я заполнял полки холодильника:

— Ветчину далеко не зарывай...

— Ветчина — мне!

— Всё по справедливости — так учат нас все религии мира.

— Я вам сосисок купил четыре кило.

— Это похвально, но разнообразия тоже хочется!

— Предупредили бы!

— С кем вечеринка?

— Вован просит составить компанию.

— Вдвоём?

— А труа... Будет бизнес-партнер из Германии.

— У нас? Интурист?

— Нет, конечно. Но нельзя исключать, что мы с Вованом потеряем контроль над ситуацией и припрёмся ко мне. И никакой он не турист Вовка с ним работает, а у него мечта — побухать с русскими...

— Бывают же желания! — удивилась собака.

— Подсознание какое-то вылезает не иначе... или гены...

— Тогда ждём вас в гости, — мрачно предрекла собака.— Будет а» подсознание... Только блядей не везите!

— Это как получится, — честно предупредил я.

Я подъехал в неприметный кабачок где-то в центре. Там уже стоял дым коромыслом: Вован, пара ребят с его работы, Олег и, кажется Коля, и, разумеется, «блюдо дня» — немец, как свадебный генерал, во главе стола. Высокий, морда круглая, в плечах шире меня. На столе — графин с водкой, выпитый уже до половины. Закусон.

Я мысленно собрался. Опьянение принципиально зависит от психологического настроя. Хотя, если ты «на нерве», то тоже можно много выпить, практически не теряя контроля.

— А вот и лучшие люди! — заметил меня Вовка.

Я подошёл и был представлен как «близкий друг». Что, в принципе, соответствовало правде. Я пожал всем руки и скромно присел с краю. Немец подбадривающе подмигнул мне, широко улыбаясь;

— Я люблю большие компании, —начал он почти без акцента, —Унас в Баварии большая семья...

— Здорово говорите по-русски, — озадаченно сказал я немцу.

— Я специально учился на интенсивных языковых курсах. Россия — самое перспективное направление для строительства, тут мы с Владимиром имеем общие интересы. Хочу вести с вами дела на одном языке!

— Россия — для всего самое перспективное направление, — авторитетно поддакнул я.

Тем временем Вован, на правах хозяина, быстро организовывал мне посуду.

— Я заказал тебе котлет из телятины. Надеюсь, нет возражений?

— Спасибо.

Я кивнул, как-то всё ещё чувствуя скованность.

Скорее бы выпить, думаю. Немец начал что-то дальше развивать про перспективы. Так как меня это мало касалось, я, вежливо улыбаясь и слушая вполуха, оглядел заведение.

Много свободных мест, кроме нашего только один столик был занят. Видимо, дороговато тут кормят. Приоткрыл меню, сориентировался по цифрам — так и есть.

Тем временем мои собутыльники подняли рюмки. Я быстро подцепил на вилку какой-то скользкий гриб и вернулся в беседу. Тост двинул один из Вовкиных корешей:

— За знакомство!

Я выпил с удовольствием, уж больно напряжённо было на душе. Закусил грибом. Замечательно...

— Грибы — это вкусно, — обратился ко мне немец.

— Да, люблю грибы. И собирать, и есть.

— Собираете? Сами?

— Ага, у нас это называется «тихая охота».

— Я охоту не люблю — жалко зверей. Негуманно, — немец, видимо, не понял, о чём я, но я не стал объяснять. Зачем человека грузить нашими традициями?

— У вас водку любят?

— Водку — нет. В основном, пиво. В Баварии лучшее пиво и вино.

— У нас тоже водка стала сдавать позиции, —поддержал разговор Вовка.— Хотя есть ниши, где она традиционно удерживает лидерство.

— Какие? — поинтересовался Ойген.

— Строительство, — засмеялся Коля.

Немец вежливо поддержал, хотя было видно, что шутка ему не очень понравилась. Вовка это тоже заметил и, пользуясь тем, что немец смотрел на Колю, одними губами сказал всё, что думает по этому поводу.

Сконфуженный Коля неловко замолчал, а я продолжил за него:

— Строительство — это, конечно, шутка. У нас водка может употребляться за обедом в качестве аперитива. А так, чтоб сильно зашибать...

— Зашибать? — переспросил Ойген. Видно было, что этот термин он не проходил на своих интенсивных курсах.

— Употреблять алкоголь. Сленг, — пояснил я.— Ферштейн?

— A-а, понимаю.

— Ну, а так чтобы сильно, то у нас уже нет такого, да и не было, в прин-ципе. Пили, конечно, но абсолютно столько же, сколько и другие нации, а, может, и меньше, чем некоторые. Вон тех же финнов возьмите...

Немец, смеясь, погрозил мне пальцем:

— Вы патриот, это хорошо.

— За общность взглядов! — подытожил Вован, поднимая рюмку.

После второй мне реально полегчало, яд начал действовать. Подошла официантка и поменяла пепельницы. Вовкины дружбаны дымили как паравозы. Я тихо спросил, когда будет горячее, меня также тихо заверили, что через пять минут всё принесут.

— В России многое изменилось, — заметил наш наблюдательный немецкий друг.

Поскольку возразить было скорее глупо, чем трудно, то я решил промолчать. Олег начал рассказывать про перемены и его к ним отношение. Я продолжал молчать. Вовка тоже не стремился вступать в дискуссию, и вдруг я понял почему. Олег с Колей — это первая линия обороны, а Вовка и я насядем на немца, когда тот уже обмякнет. Но немец мне показался дружелюбным, и я решил, что буду пить честно. Как раз пришло время накатить по третьей. В конце концов, как-то даже неудобно выходило, как будто заговор какой-то... и тут (после третьей) мне окончательно полегчало. Разобравшись со своими тараканами, я вернулся в беседу. Олег уже закончил рассказ о дaлёком прошлом и теперь пересказывал истории со своего недавнего места работы. Немец слушал с искренней заинтересованностью.

Я почему-то за него порадовался. Хороший мужик. И чего мы с ними воевали?

— Я работал с такими залепушниками — тушите свет! — рассказывал Олег.

— Залепушники? — переспросил немец, напряжённо морщась.

— Ошибались постоянно. По мелочам, по-крупному — всюду.

Немец кивнул. «Неплохо он обогатит свой словарь, пообщавшись с нами*, — подумал я.

— Мы для одного завода гнали продукцию, и постоянно то одного не было, то другого. Зато собрания каждый день, конференции. А сами даже производственную линию не могли запустить без геморроя. Экономили на всём, потом удивлялись — почему не работает? Директор как-то что-то такое там проебал, что потом за его же деньги ему привозили и передавали в аэропорту какие-то то ли шайбы, тали хуяйбы...

— Хуяйбы?

— Универсальный крепёж, — пояснил я. Немец опять понимающе кивнул.

Неожиданно вокруг нас возник настоящий вихрь из официанток У меня даже чуть-чуть голова закружилась. Когда всё улеглось, напротив каждого из нас появилась тарелка с божественно пахнущим горячим.

— Класс... — оценил я.—А чего он за свои деньги-то шайбы вёз?

— Боялся, что узнают наверху, что у него ни хуя не получается наладить процесс.

— Смотри какой ответственный товарищ попался...

— Помню, надо было нам две трубы сварить, — продолжал Олег, — и потом их там обжимали. Ну, короче целая морока. Я смотрю труб — разные количества. Надо дозаказать, говорю, должно же быть «папа-мама», наверняка, —Олег продублировал немцу жестами загадочную «папа-мама».— Мне отвечают, что нормально, надо пятьсот — у нас даже чуть больше. Я им говорю, что вместе-то их пятьсот, только одних больше в два раза, логистика перепутала.

Всем насрать. Когда начали варить, спохватились, бегут ко мне: «Где трубы?».

«Вот они», — говорю, — «ровно столько, сколько и было.»

«А нам вторая часть нужна.»

«А нету второй части! Когда спрашивал — всем было похуй. Вот теперь сами и разъёбывайтесь!»

— Разъёбывайтесь?

Тяжеловато немцу, смотрю.

Объяснили ему всем столом, что значит «разъёбываться». Кивнул, что всё понял.

— У вас очень интересный язык, — говорит.— Всё очень красочно передаёт.

«Погоди, — думаю, — дай нам поднабраться, такие палитры увидишь — Ван Гог отдыхает...»

— Очень вкусно, — похвалил немец еду.

С этим все согласились безоговорочно.

— Хорошая водка, — опять похвалил Ойген.—Я уже пьян.

И опять все закивали.

После этого нам несколько раз приносили «хорошей водки», пока она не стала «замечательной». Наконец, все решили освежиться и посмотреть город.

— Ты ж говорил, что ему это всё не интересно? — шепнул я Вовану.

— Я только слежу за общей безопасностью, — самоустранился он.

— Тогда речные трамвайчики?

— Трамвайчики... — кивнул Вован, соглашаясь.— Но чур за борт не ссать — немец плавает плохо и тонет хорошо.

На набережной нас обнял приятный ветерок. Город был обалденно красив, немец это тоже оценил. Он стоял, смотря через Неву, на Петропавловку и что-то бормотал на своём баварском наречии.

— Нравится... — кивнул в его сторону Олег.

— Красиво? — подошёл я к Ойгену.

— Очень красиво! — ответил немец.

—Дас ист фантастиш! — вставил Коля.

Немец показал в ответ большой палец, оценивая Колькин прононс.

— Очень хорошо говоришь! — похвалил он.

— В телевизионной передаче выучил, —похвастался тот, ухмыляясь.

Так как мы были уже порядочно набравшись, то сумели оказаться на маленьком, но очень симпатичном кораблике, как-то незаметно миновав очередь из желающих прокатиться. Там же, качаясь на волнах в непередаваемой по своему романтизму обстановке, распили ещё бутылку, заботливо прихваченную из ресторанчика. Прихватить закуску, разумеется, никто не додумался.

Тут собственно всех и накрыло. Странно, что мы ещё так долго держались, успел подумать я, пока разум отходил на второй план. Далее какое-то время после плаванья мы ходили по центру, заглядывая в каждое из возникавших на нашем пути заведений. И нас всё дальше уносило в открытое море. Где-то на этом маршруте я и познакомился с Аней.

Произошло это так: я иду, что-то громко рассказывая абсолютно счастливому Ойгену, и к концу фразы понимаю, что левой рукой обнимаю нежные женские плечи. По-моему, я её просто выхватил из встречного потока пешеходов, как медведь лосося из речки. Но так как никто не возражал, и, что самое главное, она тоже не возражала, то мы продолжили путь вместе. Потом потерялись Коля с Олегом. Мы остались вчетвером. Тогда-то я, естественно, и предложил ехать ко мне домой. Почему-то очень непонятно долго ловилось такси, но, в конце концов, мы все дружно загрузились в большую блестящую машину, марки которой я уже никогда не вспомню, и нас повезли в нужном направлении.

Поковырявшись в замке, я понял, что надо звонить. Сам открыть дверь я был не в состоянии. Оглянулся на гостей. На заднем плане Вовка прикладывал палец к губам, выпучивая глазищи, всем видом говоря' «Ну сейчас будет». Я решительно позвонил семь раз. Надеясь, что зверьё сообразит что к чему.

Раздался звук отпираемых замков. Я повернул ручку, за дверью никого ' не было. Ойген удивлённо уставился в дверной проём, ожидая увидеть того, кто открыл дверь. Но Вован не дал ему времени осознать, что что-то не вытанцовывается, и, обхватив всех руками, как бульдозер, впихнул в дверь. В результате мы с хохотом и грохотом заполнили переднюю.

— Проходим на кухню, обувь не снимайте.

А сам заглянул в комнату. Как и ожидалось, животные сидели там.

— Ну ты хорош, нечего сказать... — оценила моё состояние собака.

— Вы ещё немца не видели, — гордо ответил я.

— Нам и тебя достаточно, — отрезала она.

— Как немец, кстати? — поинтересовалась собака.

— Немец — молодцом. По-нашему шпарит в полный рост, мы ему ещё немного обогатили словарный запас.

— Догадываюсь даже какими словами...

— Давайте к нам! Там всё равно никто уже ни хрена не соображает, что происходит, а Вовка и так про вас всё знает, — предложил я.

— За нас не переживай, мы разберёмся, когда и что нам делать. Появимся в нужный момент.

— По крайней мере, я вас звал, — на всякий случай уточнил я и удалился.

Вовка уже по-хозяйски колдовал над извлечённой из холодильника закуской. «Как же здорово, что я столько всего накупил», — довольно думал я, улыбаясь своим мыслям. Девушка Аня весело болтала с Ойгеном на немецком.

— У тебя огненная вода есть? — заметил меня Вовка.

— В морозилке обойма.

Вовка открыл морозилку:

— Ого! Ты гений просто.

— Я — прожженный до мозга костей логист.

— Как твои, не пригласил к столу? — косясь на Ойгена с Аней, понизив голос, доверительно поинтересовался Вован и тихонько икнул.— Вот, блин, началось не вовремя...

— Пригласил.—ответил я.—Сказали, что появятся в нужный момент.

— Кто появится? — переспросила Аня.

— Глюки, — пошутил я.

— Всё, всем занять места по боевому расписанию, — скомандовал Вовка.

Если немец думал, что он участвовал в русской пьянке, то его ждало откровение — пьянка только начиналась. Вовка хлопнул Ойгена по плечу:

— Ну как?

— Замечательно! Я только не помню, как мы тут оказались...

Вовка победно посмотрел на меня мутным взором. Я решил помочь немцу:

— Это мой дом. Майн хаус. Велком! — я развёл руки в стороны, обнимая весь белый свет.

Ойген, постоянно кивая головой, огляделся, как будто и не сидел тут уже полчаса:

— Очень хорошо... У вас немецкая техника на кухне. Мне приятно... «Его уже клинит слегка», — подумал я. Вовка подмигнул сначала мне, потом Ойгену и, наконец, Ане:

— Ну что? Врежем рок-н-ролл?

И понеслась. Через два часа даже мы с Вовкой были в мясо, но немец не сдавался, он хоть и напоминал одетый в пиджак кусок желе, но продолжал гордо сидеть на стуле и при этом даже пел какие-то песни Правда, разобрать слова было уже невозможно, а единственный человек, который мог нам в этом помочь — Аня, вырубилась, откинувшись на диване, и теперь спала, запрокинув голову.

Судя по тому, что в кухню вошли кошка с собакой, настал «нужный мо-мент».

— О! Лохмачи! — бросился обнимать их Вовка.

— Привет, дядя Вова. Что ж вы так поднажрались-то? —с упрёком обратилась к нему собака.

Ойген смотрел на это, дико вытаращив глаза и явно отказываясь понимать происходящее.

— Здорова, немчура, — прыгнула ему на колени кошка. И, дождавшись, когда он переведёт свои глаза с собаки на неё, проорала прямо в изумлённое лицо Ойгена. — Ахтунг! Покрышкин в небе!

Потом прыгнула с него на спинку дивана.

— Майн Гот! — захрипел немец.

— Действительно, молодец, — проговорила собака.— Держится, как Роммель в Африке.

Тут немец попятился как сидел — вместе со стулом и, не удержавшись, рухнул на пол.

— Алее капут, цурюк нахаус, — вынесла приговор кошка.

— Стул сломался, —заметил я, блаженно улыбаясь. Было видно как один из винтов, крепящих ножку, не выдержав такого давления, лопнул. Кошка заботливо макнула лапу в стакан минералки и окропила бедного немца. Тот не сразу открыл глаза, а когда, наконец, смог это сделать, сразу же попытался подняться. Это было довольно комично, потому что его шатало во все стороны как стебель на ветру.

Я, продолжая улыбаться, показал ему на стул:

— Стул сломался. Ничего страшного. Невермайнд... — и замахал руками, чтобы он не волновался.

Но Ойген нашёл взглядом кошку и принялся таращиться на неё.

— Сейчас чинить будем, — отвечала та и, спрыгнув на пол, уселась рядом с собакой.

— Импосибал, —бормотал Ойген.—Я пьян... Я пьян!

Вован тем временем что-то обсуждал с собакой. Я решил их прервать:

— Гляньте. Как стул можно починить?

— Куда тебе сейчас чинить? — искренне удивилась кошка.

— Завтра забудем, сядем и привет...

— Надо болт новый, и всего делов. Болт, винт и шайба, — быстро изучив поломку, ответила собака.

— Хуяйба, — эхом отозвался Ойген.

— Ловко вы его поднатаскали... — восхитилась она

— Ну и память! — поразился я в свою очередь с немца.

Вовка разлил остатки водки, и мы выпили. Немец уронил голову на грудь и затих.

— Не вынес стресса, — констатировала собака.

Когда на следующий день мне позвонил Вован, я уже пришёл в себя, даже познакомился с Аней ещё раз. Чтобы закрепить. И как настоящий джентльмен, побрёл для неё на кухню за водой. Но всё равно мысли ворочаются, как жернова. Тут меня и настиг Вовкин звонок.

— Старик, ты как? — спрашивает явно с трудом.

— Только-только начинаю соображать...

— Молодец, я тоже ещё трудный.

— Как немец?

— Я звонил в гостиницу, говорят — пока в коме. Твои его добили.

— Они обещали в нужный момент. Как говорится, распишитесь в получении.

— Передавай им привет.

— От немца?

— Я думаю, будет лучше, если для него они останутся говорящими глюками.

— Я тоже так думаю. Он ведь всё равно получил, что хотел.

Подошла собака:

— Дяде Вове респект — повеселились от души.

Я передал ей трубку:

— Сами разговаривайте.

У меня в спальне лежит красивая девушка, а я тут теряю время с говорящими глюками!