Глава 37. На следующее утро агент Бриггс принес Лие DVD-диски.

На следующее утро агент Бриггс принес Лие DVD-диски.

— Здесь записи всех до единого допросов Рэддинга с начала этого дела, — сказал он ей. — Они в твоём распоряжении.

Прежде чем Бриггс успел передумать, Лия выхватила у него диски. Стоящая рядом с ним Стерлинг откашлялась.

— Ты не обязана это делать, — сказала она. — Директор одобрил ваше участие в расследовании, но вы можете отказаться.

— Вы не хотите, чтобы мы отказались, — Майкл обратил внимания на её осанку и выражение её лица. — Вы ненавидите себя за это, но надеетесь, что мы согласимся.

— Я в деле, — Лия перебила Майкла прежде, чем он успел прочитать в выражении лица агента что-то ещё. — Как и Кэсси со Слоан.

Мы со Слоан не стали возражать.

— Мне тоже больше нечем заняться, — вставил Майкл. Он говорил непринужденно, но я заметила в его глазах блеск тех же эмоций, что я видела в них, когда он оттаскивал Дина от Кристофера Симмса. Никому не позволено играть с жизнями тех немногих, о ком он заботится.

— Лия, Майкл и Кэсси, вы будете тщательно просматривать эти допросы, — Бриггс коротко и быстро раздавал приказы. — Рэддинг думает, что у него есть преимущество. Сегодня это изменится.

Агент Стерлинг сконцентрировалась на Дине.

— Если ты в деле, — сказала она тише, чем прежде, — вы с Бриггсом увидитесь с твоим отцом.

Дин ничего не ответил. Он просто надел легкое пальто поверх потрепанной белой футболки и развернулся к двери.

Стерлинг обернулась к Бриггсу.

— Думаю, это значит, что он в деле.

Ей было больно просить Дина о подобном, но ещё сильнее её ранило бездействие или мысль о том, что она делает не всё, что возможно, чтобы всё это кончилось.

Агент Стерлинг была не накрашена. Она не заправила рубашку. Эта энергия, эта решительность, подсказала мне, что я смотрю на ту Веронику Стерлинг, которой её когда-то знал Дин.

На ту, которую, по словам агента Стерлинг, я ей напоминала.

— Ты в порядке? — спросил у неё Бриггс.

— Ты ведь меня знаешь, — Стерлинг улыбнулась, не показывая зубов. — Я всегда приземляюсь на ноги.

Несколько секунд Бриггс глядел на неё, а затем последовал к двери вслед за Дином.

— Как насчет меня? — окликнула его Слоан.

Ответила ей агент Стерлинг.

— Как у тебя с географией?

Слоан скрылась в подвале с горой карт, чтобы разработать географический профиль напарника Рэддинга. Все остальные отправились в комнату с большим телевизионным экраном. Мы с Майклом сели на противоположных краях дивана. Лия вставила принесенные ей Бриггсом диски в плейер и села между нами, прижав одну ногу к груди, а вторую вытянув перед собой. Агент Стерлинг замерла в дверном проеме, глядя на то, как мы смотрим начало записи.

Дэниел Рэддинг сидел за длинным столом. Его руки в наручниках были прикованы к столешнице, но сам он выглядел так, будто пришел на собеседование по поводу работы. Дверь слева от него открылась, и зашел агент Бриггс с папкой в руках. Он сел напротив Рэддинга.

— Агент Бриггс, — в голосе этого монстра было что-то музыкальное, но именно его глаза приковывали к нему внимание: темные, задушевные глаза с едва заметными морщинками в их уголках.

— Чем я обязан этому бесценному удовольствию?

— Нам нужно поговорить, — Бриггс говорил по-деловому. Он не торопился. Не растягивал слова. — Насколько я знаю, в последнее время вы получали необычно много писем.

Рэддинг улыбнулся. Его лицо сделалось скромным, почти мальчишеским.

— Я необычный человек.

— Работники тюрьмы осматривают ваши письма и записывают имена отправителей, но они не хранят копий самих писем.

— Как неосторожно с их стороны, — высказался Рэддинг. Он согнул руки и самую малость наклонился вперед, всего на долю дюйма. — Никогда нельзя быть слишком осторожным с… записями.

Что-то в слове «записи» заставило меня подумать, что он говорил о чём-то другом — о чём-то таком, что поможет ему забраться в голову агента Бриггса.

Может Рэддинг вел записи обо всех убитых им женщинах?

Бриггс не поймался на уловку.

— Вы получали какие-либо письма, которые можно было бы назвать письмами от фанатов? — спросил он слегка насмешливо, словно Дэниел Рэддинг когда-то был участником давно забытого бойз-бенда, а не неприкаянным хищником в клетке.

— Ба! Агент Бриггс, кажется, вам что-то от меня нужно, — Рэддинг изобразил удивление, но удовлетворение в его голосе было неподдельным. — Но почему кого-то вроде вас могут заинтересовать письма, полученные кем-то вроде меня? С чего бы вам хотеть узнать о том, что каждый день мне пишут женщины, говорящие, что любят меня, что моё наследие процветает, что чудесные, павшие духом заблудшие овечки этого мира изливают свою душу чернилами на бумаге, умоляя меня, призывая меня к себе, так отчаянно они ищут пастуха.

Голос Рэддинга звучал приятно, его невозможно было игнорировать.

— Не важно, почему я спрашиваю об этом. Важно лишь то, что если вы не ответите, я сделаю вашу жизнь куда менее приятной. Что думаете насчет перевода? Говорят, некоторые учреждения ФБР в это время года просто чудесны.

— Ну, ну, агент Бриггс. Нет нужды переходить к угрозам. Думаю, мы оба и так знаем, что будь у вас шанс, вы бы забросили меня в самую глубокую, самую темную дыру, которую только нашли бы. А раз уж вы этого всё ещё не сделали, значит, вы не можете, — Рэддинг наклонился вперед, не сводя глаз с Бриггса. — Я вот думаю — вы никогда не устаете от всего, что вы не можете? Не можете поймать каждого убийцу, — теперь Рэддинг напоминал ястреба, остроглазого и безжалостного, думающего только об одном. — Не можете удержать жену. Не можете перестать возвращаться сюда. Не можете выбросить меня из головы.

— Я пришел не чтобы играть в ваши игры, Рэддинг. Если вам нечего мне сказать, мне незачем здесь оставаться, — Бриггс склонился вперед. — Может, вам будет лучше, если я уйду, — он говорил также тихо и мягко, как Рэддинг.

— Давайте, — ответил Рэддинг. — Уходите. Думаю, мы оба знаем, что вы не совсем мой тип. А вот прелестная агент Стерлинг…

Было заметно, как напряглись мышцы на шее Бриггса, но он не сорвался. Вместо этого, он вынул из папки фотографию и положил её на стол. Он подтолкнул снимок вперед, но так, чтобы Рэддинг не смог до неё дотянуться.

— Ладно, — очарованно произнес Рэддинг, — интересный поворот событий.

Он потянулся за фотографией, но Бриггс забрал её. Он вернул фотографию в папку и встал. Я не сразу поняла, что только что произошло. Допрос был записан почти сразу после смерти первой жертвы. И я была готова поспорить, что Бриггс только что показал Рэддингу тело Эмерсон.

Я видела в глазах убийцы желание увидеть его снова.

— Говорят, подражательство — сама настоящая форма лести, — Рэддинг больше не глядел на лицо Бриггса. Он не сводил глаз с папки.

— Где вы её нашли?

Бриггс не сразу ответил, но, в конце концов, сказал достаточно, чтобы лишь усилить любопытство Рэддинга.

— Колониальный Университет. Газон ректора.

Рэддинг фыркнул.

— Показуха, — сказал он. — Неряшливая работа.

Он всё ещё не отрывал взгляда от папки. Он хотел увидеть фотографию. Хотел изучить её.

— Ответьте на мои вопросы, — ровным голосом сказал Бриггс, — и я отвечу на ваши.

Бриггс полагался на нарциссизм Рэддинга. Он считал, что мужчина захочет узнать об имитаторе всё, что только можно. Но тогда Бриггс не знал того, что мы знаем сейчас — что Рэддинг не критиковал работу подражателя. Он искал в теле девушки отражение совей собственной гнусности. Он был учителем, оценивающим работу своего лучшего ученика.

— Мне плевать на всё, что вы можете сказать, — Рэддингу всё-таки удалось отвести взгляд от папки. Он откинулся на спинку своего металлического стула, насколько это ему удалось с прикованными к столу руками. — Но вполне возможно, что я знаю кое-что, имеющее отношение к этому делу.

— Докажите, — Бриггс бросил ему вызов — но пользы это не принесло.

— Я хочу поговорить с моим сыном, — решительно сказал убийца. — Вы не пускали его ко мне на протяжении пяти лет. С чего бы мне вам помогать?

— Из-за просто человеческой морали? — сухо предположил Бриггс. — Может, будь в вас что-то человеческое, ваш сын захотел бы увидеться с вами.

— «Не верь, что звёзды умеют пылать, — нараспев произнес Рэддинг. — Что движется солнце, понять не пытайся. Они далеко, они могут солгать…

Бриггс закончил цитату за него.

— Но только в любви моей не сомневайся». Шекспир.

Он встал и принялся собирать свои вещи, ставя точку в разговоре.

— Вы не любите никого, кроме самого себя.

— А вы не можете выбросить это из головы, — Рэддинг снова улыбнулся, безмятежный и надменный. — Хотите, чтобы я заговорил. Я заговорю. Расскажу о тех, кто писал мне и о том, кто плохо себя вел. Я выложу всё, что вы хотите знать — но говорить я буду только с Дином.

Экран потемнел. Рэддинг и Бриггс исчезли, и сцена переменилась на похожую, вот только на этот раз напротив Рэддинга сидел Дин, а рядом с ним — Бриггс.

— Дин, — Рэддинг наслаждался этим словом. — Вы доставили мне подарок, агент Бриггс, — сказал он, не отрывая взгляда от Бриггса. — Однажды я верну вам долг.

Дин глядел в одну точку, чуть выше плеча своего отца.

— Ты хотел увидеть меня. Я здесь. Теперь говори.

Рэддинг подчинился.

— Ты так похож на мать, — сказал он, заглатывая каждую черту Дина, словно умирающий в пустыне. — Не считая глаз — глаза у тебя мои.

Когда Рэддинг произнес «мои», у меня сжался желудок.

— Я пришел сюда не для того, чтобы говорить о матери.

— Будь она здесь, сказала бы тебе подстричься. И сесть прямо. И хоть иногда улыбаться.

Волосы Дина закрывали его лицо, его глаза сузились в щелочки.

— Не слишком много поводов для улыбок.

— Только не говори, что ты уже потерял вкус к жизни, Дин. В том мальчике, которого я знал, было столько потенциала.

Дин сжал зубы.

Они с Рэддингом глядели друг на друга. После минуты молчания, Дин прищурился и сказал:

— Расскажи мне о письмах.

Именно в этот момент подошли мы агентом Стерлинг. Смотреть на это во второй раз было сложнее: Дин пытается выпросить у отца крохи информации, Дэниел Рэддинг ранит его словами, снова и снова переводя тему на Дина.

— Я хочу узнать тебя, Дин. Чем занимались эти руки на протяжении пять последних лет? Что повидали эти глаза?

Ты знал, что Бриггс придет к тебе, стоит появиться первому телу. Ты знал, что Дин придет, если ты откажешься говорить с кем-либо кроме него. Ты спланировал всё это, шаг за шагом.

— Я не знаю, что мне сказать, — голос Дина стал громче, он напрягся. — Тут не о чем говорить. Это ты хотел услышать? Что эти руки, эти глаза — ничто?

—Они — всё, — на этот раз я разглядела в глазах Рэддинга маниакальный блеск. Он глядел на Дина, а видел только себя — бога, не подчиняющегося законам людей, стоящего выше сочувствия и чувства вины.

Я подумала о карте, которую Бриггс нашел в кармане Трины — король пик.

Рэддинг хотел бессмертия. Он хотел власти. Но больше всего, он хотел обрести наследника.

Почему именно сейчас? — подумала я. — Почему он делает всё это сейчас. Он сидел в тюрьме пять лет. Возможно, ему понадобилось так много времени, чтобы найти кого-то для продолжения своего дела, а может что-то подтолкнуло его к этому?

На экране отец Дина только что спросил, есть ли у него девушка. Дин ответил отрицательно. Рэддинг назвал его «сыном», а Дин произнес четыре слова, заставившие мужчину вспылить.

«Я не твой сын».

Хоть я и знала, что сейчас произойдет, внезапный всплеск ярости напугал меня. Рэддинг схватил Дина за футболку. Он притянул его к себе и сказал, что он всегда был и будет сыном своего отца.

— Ты это знаешь. Ты боишься этого.

На этот раз я четко различила миг, когда Дин сорвался, когда вся та ярость, которая, по словам Майкла, скрывалась под поверхностью, вскипела и вышла из берегов. Лицо Дина окаменело, но, когда он схватил отца и потянул его через стол, настолько, насколько позволяли цепи, в его глазах появилось нечто дикое. На этот раз, я заметила улыбку на лице Рэддинга, когда Бриггс прекратил драку. Он получил то, что хотел. Немного жестокости. Потенциал Дина.

Я не отрывала глаз от экрана. Когда я впервые наблюдала за этим, на этом моменте всё кончилось. Бриггс немного подождал, прежде чем отпустить Дина, убеждаясь, что он закончил — но я заметила, что на этот раз он не сел, а стал рядом с Дином.

— Где находится домик профессора? — спросил Бриггс.

Отец Дина улыбнулся.

— Гора Катоктин, — сказал он. — Больше я ничего не знаю.

Дин задал ещё два или три вопроса, но его отец не сказал больше ничего полезного.

— Мы здесь закончили, — сказал Бриггс.

Дин встал. Его отец остался сидеть, он был абсолютно расслаблен. Бриггс опустил руку на плечо Дина и повел было его прочь из комнаты.

— Ты когда-нибудь рассказывал Бриггсу о том, что именно ты сделал с его женой, Дин? — Дэниел Рэддинг не повышал голоса, но всё же его вопрос словно высосал из комнаты весь кислород. — Или он всё ещё думает, что это я медленно провел ножом по её плечам и бедрам, что это я впечатал клеймо в её плоть?

Бриггс сильнее сжал плечи Дина. Если прежде он подталкивал Дина к выходу, то теперь он буквально тащил его — всё что угодно, чтобы вывести Дина отсюда. Но ноги Дина внезапно словно прилипли к полу.

Иди, — мысленно сказала я Дину. — Просто иди.

Но он не сделал этого.

Рэддинг наслаждался этим моментом.

— Расскажи своему доброму другу-агенту о том, что ты сделал, Дин. Расскажи ему о том, как ты пришел в сарай, где я связал Веронику Стерлинг по рукам и ногам. Расскажи, как я собирался ранить её — но ты взял нож из моей руки, не для того, чтобы спасти её, а для того, чтобы самому резать её. Расскажи о том, как ты резал её до крови. Расскажи, как она кричала, когда ты выжег «Р» на её плоти. Расскажи о том, как ты попросил её у меня, — Рэддинг закрыл глаза и поднял голову к потолку, словно человек, благодарящий богов. — Расскажи ему, что она была у тебя первой.

Первой жертвой. Для Рэддинга только это первенство имело значение, не важно, какую двусмысленность он вложил в эти слова.

Бриггс распахнул дверь.

— Охрана!

Охранник — тот самый, кто достал нам с агентом Стерлинг билеты в первый ряд на это шоу — появился, едва сдерживая отвращение. Он подошел, чтобы успокоить Рэддинга.

— Даже если вы найдете профессора в том домике, — крикнул ему вслед отец Дина, его голос эхом отразился от металлических стен. — Вы не найдете того, что вы ищите. Самые интересные письма, которые я получал, те, в которых я нашел примечательную внимательность к деталям — эти письма были не от профессора. Их отправил один из его студентов.