Главная страница Случайная страница
Разделы сайта
АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника
|
|
Замок бранкован
Тут Костаки спустил меня с рук на землю и почти тотчас же соскочилсам, но как быстро ни было его движение, Грегориска все-таки опередил его. В замке, как и сказал Грегориска, он был хозяином. Слуги выбежали, увидя прибывших двух молодых людей и привезенную ими чужую женщину, но хотяих услужливость простиралась и на Костаки и на Грегориску, заметно было, однако, что наибольший почет и более глубокое уважение оказывалось имипоследнему. Подошли две женщины. Грегориска отдал им приказание намолдавском языке и сделал мне знак рукой, чтобы я следовала за ними. Во взгляде, сопровождавшем этот знак, выражалось столько уважения, чтоя ни секунды не колебалась. Пять минут спустя я оказалась в большойкомнате, которая даже невзыскательному человеку показалась бы простой инеобитаемой, но которая, очевидно, была лучшей в замке. Это была большая квадратная комната, в которой стоял диван из зеленойсаржи: днем - диван, ночью - кровать. Пять или шесть больших дубовыхкресел, большой сундук и в одном углу кресло с балдахином, напоминающимбольшое и великолепное сиденье в церкви. Ни на окнах, ни на кровати не было следа занавесей. В комнату входилипо лестнице, в нишах которой стояли во весь рост (но больше человеческогороста) три статуи Бранкованов. Через некоторое время в эту комнату принесли вещи, между которыми былии мои чемоданы. Женщины предложили мне свои услуги. Я привела в порядоксвой туалет и осталась в своей длинной амазонке, так как этот костюм как-тобольше подходил к костюмам моих хозяев. Едва успела я привести себя в порядок, как в дверь тихо постучали. - Войдите, - сказала я по-французски, ибо для нас, полек, французскийязык почти родной. Вошел Грегориска. - Сударыня, я счастлив, что вы ответили по-французски. - И я также, сударь, - ответила я, - счастлива, что говорю на этомязыке, так как благодаря этой случайности я смогла оценить вашевеликодушное ко мне отношение. На этом языке вы защищали меня отпосягательств вашего брата, и на этом языке я приношу вам выражение моейсмиренной признательности. - Благодарю вас, сударыня. Было весьма естественно, что я заступилсяза женщину, находившуюся в таком положении. Я охотился в горах, когдауслышал частые выстрелы, раздававшиеся неподалеку. Я понял, что происходиловооруженное нападение, и пошел на огонь, как говорят военные. Слава Богу, япришел вовремя. Но позвольте мне узнать, сударыня, по какому случаю такаязнатная женщина, как вы, очутилась в наших горах? - Я, сударь, полька, - ответила я. - Мои два брата только что убиты навойне с Россией. Мой отец, которого я оставила при приготовлении к защитенашего замка от врага, без сомнения, теперь уже тоже присоединился к ним. Яже по приказу отца убежала с места битвы и должна была искать убежище вмонастыре Сагастру, в котором моя мать в молодости, при таких жеобстоятельствах нашла верное пристанище. - Вы враг русских, тем лучше, - сказал молодой человек. - Это сильнопоможет вам в замке, и нам понадобятся все наши силы в той борьбе, котораянам предстоит. Теперь, когда я знаю, кто вы, то знайте и вы, сударыня, ктомы: имя Бранкован вам, должно быть, небезызвестно? Я поклонилась. - Моя мать - последняя княгиня, носящая это имя; она последняя в родеэтого знаменитого предводителя, убитого Кантемирами, этими презреннымипридворными Петра I. В первом браке моя мать состояла с моим отцом, Сербаном Вайвади, также князем, но из менее знатного рода. Отец мойвоспитывался в Вене, там он имел возможность оценить достоинствацивилизации. Он решил сделать из меня европейца. Мы отправились во Францию, Италию, Испанию и Германию. Моя мать (я знаю, сыну не следовало бы рассказывать то, что я расскажувам, но ради нашего спасения необходимо, чтобы вы нас хорошо знали, и высумеете понять причину этой откровенности) во время первого путешествиямоего отца, когда я был ребенком, находилась в преступной связи с главаремпартизан, так в этой стране называют людей, напавших на вас, - сказал, улыбаясь, Грегориска. - Моя мать, говорю я вам, находилась в то время впреступной связи с графом Джиордаки Копроли, полугреком, полумолдаванином, обо всем написала отцу и просила развода. Как причину требования о разводеона выставляла то, что она, потомок Бранкованов, не желает оставаться женойчеловека, который с каждым днем становится все более чуждым своей стране.Увы, моему отцу не пришлось давать согласия на это требование, которое вамможет показаться странным, между тем как у нас развод составляет самоеестественное и самое обычное дело. Отец мой в это время умер от аневризма, которым он страдал давно, так что это письмо получил я. Мне ничего не осталось, как пожелать искренне счастья моей матери. Янаписал письмо с моими пожеланиями и уведомил ее, что она вдова. В этом же письме я испрашивал позволения продолжать мое путешествие, итакое позволение было мною получено. Я намерен был поселиться во Франции или Германии; я не хотелвстречаться с человеком, который ненавидел меня, и кого я не мог любить, смужем моей матери. Вдруг я узнал, что граф Джиордаки Копроли убит казакамимоего отца. Я поспешил вернуться. Я любил свою мать, понимал ее одиночество, понимал, как она нуждалась в том, чтобы при ней в такую минуту находилисьлюди, которые могли быть ей дороги. Хотя она и не питала ко мне нежныхчувств, но я был ее сыном. И вот в одно утро я неожиданно вернулся в замок наших предков. Я встретил здесь молодого человека. Я считал его чужим, но потомузнал, что он - мой брат. То был Костаки, незаконный сын, усыновленный после второго брака.Костаки, неукротимый человек, каким вы его видели, для которого закон - егострасти, для которого на свете нет ничего святого, кроме матери, которыйподчиняется мне, как тигр подчиняется руке, которая его укротила, но свечным ревом и со смутной надеждой сожрать меня в один прекрасный день.Внутри замка, в жилище Бранкованов и Вайвади я еще повелитель, но заоградой, в горах, он становится дикарем леса и гор и хочет, чтобы всегнулось под его железной волей. Почему он сегодня уступил? Почему сдалисьего люди? Я не знаю: по старой ли привычке или в память о былом почтении.Но я не рискну больше на такое испытание. Оставайтесь здесь, не выходите изэтой комнаты, из этого двора, не выходите за стены замка, и тогда я ручаюсьза все. Если же вы сделаете хоть один шаг за ограду, тогда я ни за что неручаюсь, но готов умереть, защищая вас. - Не могла бы я, согласно желанию моего отца, продолжить мой путь вмонастырь Сагастру? - Пожалуйста, попробуйте, приказывайте, я буду вас сопровождать, но ябуду убит по дороге, а вы... вы, вы не доедете. - Что же делать? - Оставаться здесь, ждать, выжидать событий воспользоваться случаем.Предположите, что вы попали в вертеп разбойников, и что только одномужество может вас спасти, что только ваше хладнокровие одно может васвыручить. Хотя моя мать отдает предпочтение Костаки, сыну любви, но онадобра и великодушна. К тому же она урожденная Бранкован, настоящая княгиня.Вы ее увидите, она защитит вас от грубых страстей Костаки. Отдайте себя подее покровительство. Вы красивы, она вас полюбит. К тому же (он посмотрел наменя с неизъяснимым волнением), кто может, увидев вас, не полюбить? Пойдемте теперь в столовую, она ждет нас там. Не высказывайте ни смущения, ни недоверия; говорите по-польски, никто здесь не знает этого языка. Я будупереводить моей матери ваши слова; не беспокойтесь, я скажу лишь то, чтонужно будет сказать. Особенно не проговоритесь ни единым словом о том, чтоя вам открыл, никто не должен знать, что мы понимаем друг друга. Вы еще незнаете, что даже самые правдивые из нас прибегают к хитрости и обману.Пойдемте. Я следовала за ним по этой лестнице; она была освещена смолянымифакелами, которые горели на железных подставках, прикрепленных к стене. Эта необычная иллюминация устроена была, по-видимому, для меня. Мы вошли в столовую. Как только Грегориска открыл дверь и произнес по-молдавски слово, которое я уже понимала - " иностранка", женщина высокого роста подошла кнам. Это была княгиня Бранкован. Ее седые волосы заплетены были вокруг головы. На ней была надетасоболья шапочка с плюмажем в знак ее княжеского происхождения, туника изпарчи, корсаж, усыпанный драгоценными каменьями, и длинное платье изтурецкой материи, отделанное таким же мехом, из которого была шапочка. Она держала в руках янтарные четки, которые быстро перебиралапальцами. Рядом с ней стоял Костаки в роскошном и пышном мадьярском костюме, вкотором он показался мне еще более странным. На нем было зеленое бархатное платье с длинными рукавами, ниспадавшимидо колен, красные кашемировые панталоны и вышитые золотом сафьяновые туфли.Голова была не покрыта, длинные синевато-черные волосы падали на обнаженнуюшею, на которой виднелась узкая белая полоска шелковой рубахи. Он неловко поклонился мне и произнес на молдавском языке несколькослов, которых я не поняла. - Вы можете говорить по-французски, мой брат, - сказал Грегориска, -дама эта - полька и понимает этот язык. Тогда Костаки произнес несколько слов по-французски, которые я стольже мало поняла, как и те, которые он произнес по-молдавски, но мать, протянув мне с важностью руку, прервала их. Очевидно, она хотела датьпонять сыновьям, что принять меня должна она. Она произнесла по-молдавски приветственную речь, которую я легкопоняла, благодаря игре ее лица. Она указала мне на стол, предложила местовозле себя, указала жестом на весь дом, как бы поясняя, что он весь к моимуслугам, и затем, усевшись первой с благосклонной важностью, онаперекрестилась и начала читать молитву. Тогда каждый занял место, назначенное ему по этикету. Грегориска селоколо меня. Я была иностранка и поэтому предоставила Костаки почетное местооколо его матери Смеранды. Так называли княгиню. Грегориска также переоделся. На нем была мадьярская туника, как и набрате, только она была из гранатного бархата, а панталоны из синегокашемира. Шею его украшал великолепный орден, то был Нишам султана Махмуда. Остальной домашний штат ужинал за тем же столом в зависимости отранга: среди друзей или среди слуг. Ужин прошел скучно. Костаки не проронил со мной ни слова, хотя егобрат все время внимательно говорил со мной по-французски. Что касаетсяматери, то она предлагала мне все с тем торжественным видом, который ни наминуту ее не покидал. Грегориска сказал правду: она была настоящейкнягиней. После ужина Грегориска подошел к матери. Он объяснил ей по-молдавски, как необходимо мне остаться одной и как необходим для меня отдых послеволнений такого дня. Смеранда кивнула головой в знак согласия, протянуламне руку, поцеловала в лоб, как дочь, и пожелала провести спокойную ночь вее замке. Грегориска был прав: я страстно жаждала остаться одна. Я такжепоблагодарила княгиню, которая проводила меня до двери, где меня ждали тедве женщины, которые раньше проводили меня в мою комнату. Я, в свою очередь, поклонилась ей и обоим ее сыновьям и вошла вкомнату, которую покинула час тому назад. Диван превратился в кровать. Вот и вся происшедшая там перемена. Япоблагодарила женщин. Я сделала им знак, что разденусь сама; они сейчас жевышли с выражением почтения. По-видимому, им было приказано повиноваться мне во всем. Я осталась одна в громадной комнате. Свеча освещала только те еечасти, по которым я передвигалась, не будучи в состоянии осветить всюкомнату. Странная игра свечи: свет ее вытесняет свет луны, проникавшийчерез мое окно, на котором не было занавесей. Кроме двери, в которую я вошла с лестницы, в комнате были еще дведвери; на них были два громадных засова, которыми двери запирались изнутри, и это вполне меня успокаивало. Я подошла к двери, в которую вошла. Она, как и другие, запиралась назасов. Я открыла окно, оно выходило на пропасть. Я поняла, что Грегориска недаром выбрал эту комнату. Вернувшись к дивану, я увидела на столе у изголовья маленькуюсложенную записку. Я развернула ее и прочла по-польски: " Спите спокойно, вам нечего бояться, пока вы находитесь внутри замка. Грегориска". Я последовала его совету, усталость взяла верх над моими огорчениями, я легла и уснула. Глава четырнадцатая
Данная страница нарушает авторские права?