А. Тэшфел

В рамках этой ориентации и были выполнены эксперименты А. Тэшфела, заложившего основы принципиального пересмотра проблематики межгрупповых отношений в социальной психоло­гии. Изучая межгрупповую дискриминацию (внутригрупповой фаворитизм по отношению к своей группе и внегрупповую враж­дебность по отношению к чужой группе), Тэшфел полемизировал с Шерифом по вопросу о том, что является причиной этих явле­ний. Настаивая на значении когнитивных процессов в межгруп­повых отношениях, Тэшфел показал, что установление позитив­ного отношения к своей группе наблюдается и в отсутствие объек­тивной основы конфликта между группами, т.е. выступает какуни-версальная константа межгрупповых отношений.

В эксперименте студентам показали две картины художников В.Кандинского и П.Клее и предложили посчитать количество то­чек на каждой картине (поскольку это позволяла манера письма). Затем произвольно разделили участников эксперимента на две груп­пы: в одну попали те, кто зафиксировал больше точек у Кандин­ского, в другую — те, кто зафиксировал их больше у Клее. Группы были обозначены как «сторонники» Кандинского или Клее, хотя, в действительности, их члены таковыми не являлись. Немедленно возник эффект «своих» и «чужих» и были выявлены привержен­ность своей группе (внутригрупповой фаворитизм) и враждебность по отношению к чужой группе. Это позволило Тэшфелу заклю­чить, что причина межгрупповой дискриминации не в характере взаимодействия, а в простом факте осознания принадлежности к своей группе и, как следствие, проявление враждебности к чужой группе.

Отсюда был сделан и более широкий вывод о том, что вообще область межгрупповых отношений — это преимущественно ког­нитивная сфера, включающая в себя четыре основных процесса: социальную категоризацию, социальную идентификацию, соци­альное сравнение, социальную (межгрупповую) дискриминацию.

Проблема межгрупповых отношений в рамках принципа деятельности

Предлагаемый подход к анализу межгрупповых отношений является дальнейшим развитием принципа деятельности: межгруп­повое восприятие, которое было выделено как специфически со­циально-психологический предмет исследования в области меж­групповых отношений, само по себе интерпретируется с точки зрения конкретного содержания совместной деятельности различ­ных групп. Разработка этой проблемы на экспериментальном уровне позволяет по- новому объяснить многие феномены, полученные в традиционных экспериментах.

Агеев

В серии экспериментов, выполненных в рамках изложенного подхода, про­верялось предположение о зависимос­ти межгруппового восприятия, в част­ности, его адекватности, от характера совместной групповой деятельности.

В первой серии экспериментов, проведенных на студенческих группах одного техникума в период экзаменационной сессии (Агеев, 1983), в качестве конкретных показателей адекватности межгруп­пового восприятия выступали: 1) прогнозирование групповой по­беды в ситуации межгруппового соревнования; 2) объяснение при­чин победы или поражения своей и чужой групп в этом соревно­вании; 3) представление о потенциальных успехах своей и чужой групп в различных сферах деятельности, не связанных непосред­ственно с экспериментальной ситуацией. Мерой адекватности слу­жила степень предпочтения по указанным параметрам, которая демонстрируется по отношению к своей группе. Эксперимент за­ключался в следующем: две группы студентов должны были одно­временно сдавать зачет по одному и тому же предмету одному и тому же преподавателю. В двух экспериментальных группах сту­дентам сообщалось, что та группа, которая продемонстрирует в процессе семинарского занятия хорошие знания, получит «авто­матический» зачет, члены же другой группы останутся и будут сда­вать зачет обычным путем (каждый будет отвечать индивидуаль­но). Им объяснялось также, что общая групповая оценка будет складываться в ходе семинарского занятия из оценок индивиду­альных выступлений, каждое из которых получит определенную сумму баллов. Однако в ходе эксперимента сумма баллов остава­лась для испытуемых неизвестной; экспериментатор лишь назы­вал лидирующую группу. Причем в первой ситуации эксперимен­татор умышленно называл лидирующей все время одну и ту же группу, а во второй ситуации — обе группы попеременно. В тре­тьей группе (выступавшей в качестве контрольной) студентам со­общалось, что автоматический зачет получит не та или иная груп­па в целом, а лишь часть наиболее успешно выступивших на семи­наре студентов независимо от их групповой принадлежности.

Результаты этой серии экспериментов в целом подтвердили выдвинутые гипотезы: экспериментальные ситуации по сравнению с контрольной показали, что в условиях межгруппового соревно­вания наблюдалось: а) значительно большее количество выступле­ний и реплик в поддержку членов своей группы; б) значительно большее количество попыток регуляции выбора выступающих (сти­мулирование выступлений тех членов группы, которые увеличива­ют ее шансы на победу, и, напротив, стимулирование наиболее слабых выступлений представителей другой группы); в) давление на экзаменатора (на его выбор выступающих). Кроме того, в экс­периментальных ситуациях, т.е. в условиях межгруппового сорев­нования, гораздо чаще по сравнению с контрольной ситуацией употреблялись местоимения «мы» и «они», что само по себе явля­ется показателем идентификации с группой.

По всем трем параметрам межгруппового восприятия данные двух первых ситуаций значимо отличались от контрольной. Осо­бенно показательно это было при объяснении причин победы или поражения своей и чужой групп: успех своей группы объясняли, как правило, внутригрупповыми факторами, а неудачи — факто­рами внешними (случайными), успех и неудачи чужой группы объясняли строго противоположным образом. В эксперименте было установлено, что присутствует феномен внутригруппового фавори­тизма. Пока из этого можно было сделать вывод о том, что меж­групповое восприятие зависит от характера совместной групповой деятельности; в ситуациях соревнования обе экспериментальные группы выбрали стратегию внутригруппового фаворитизма, т.е. их восприятие другой группы оказалось неадекватным. В определен­ном смысле результаты подтвердили данные Шерифа.

Теперь нужно было ответить на вопрос о том, при всяких ли условиях межгрупповой деятельности будет избрана такая страте­гия во взаимодействии. Ведь в первой серии экспериментов со­вместная межгрупповая деятельность была организована по прин­ципу «игры с нулевой суммой» (одна группа полностью выигрыва­ла, другая — полностью проигрывала); кроме того, внешние кри­терии оценки достижений группы носили амбивалентный харак­тер (не были достаточно ясными для участников, поскольку каж­дому не сообщался балл его успешности и давалась лишь общая неаргументированная оценка деятельности группы).

Во второй серии экспериментов условия межгрупповой совмест­ной деятельности были существенно изменены. В этот раз экспе­римент проводился в пионерском лагере, где отрядам два раза за­давались ситуации соревнования с различной его организацией: в первом случае в середине лагерной смены дети участвовали в спор­тивном соревновании, во втором случае в конце лагерной смены совместно трудились, оказывая помощь соседнему совхозу. Па­раллельно с осуществлением двух этапов эксперимента вожатые отрядов по просьбе экспериментатора проводили определенную повседневную работу с детьми: перед спортивным соревнованием всячески подчеркивали состязательные моменты, а перед работой в совхозе этот акцент был снят. В результате проведенных экспе­риментов было выявлено, что в условиях спортивного соревнова­ния наблюдался резкий рост внутригруппового фаворитизма, а на этапе совместной деятельности в совхозе, напротив, его резкое уменьшение.

При интерпретации этих результатов было принято во внима­ние следующее: 1) тип межгруппового соревнования на обоих эта­пах второй серии отличался от типа межгруппового соревнования в первой серии — здесь не имела места модель «игры с нулевой суммой», поскольку не было однозначной победы или однознач­ного поражения (отряды просто ранжировались по степени успе­ха). Кроме того, на каждом этапе критерии оценки были очевид­ными и наглядными; 2) два этапа второй серии также различались между собой: на втором этапе межгрупповая деятельность (труд в совхозе) приобрела самостоятельную и социально-значимую цен­ность, не ограничивающуюся узкогрупповыми целями в межгруп­повом соревновании. Отсюда можно заключить, что важнейшим фактором, который привел к снижению уровня внутригруппового фаворитизма и тем самым неадекватности межгруппового воспри­ятия, явилась не сама по себе ситуация межгруппового взаимодей­ствия, но принципиально новая по своей значимости деятельность, с отчетливо выраженным содержанием и стоящая над узкогруппо­выми целями.

При сравнении данных второй серии с данными первой серии можно заключить, что негативная роль такой формы межгруппо­вого взаимодействия, которое организовано по принципу «игры с нулевой суммой» (что приводит к неадекватности межгруппового восприятия), может быть компенсирована иным характером со­вместной межгрупповой деятельности. Средством такой компен­сации являются более общие («надгрупповые») цели, ценности совместной социально значимой деятельности. При этом имеет значение и такой факт, как накапливаемый группами опыт совместной жизнедеятельности. Понятным становится расхождение полученных данных с данными А. Тэшфела, ибо в его экспери­ментах фигурировали искусственно созданные лабораторные груп­пы, не знакомые ранее друг с другом, между тем феномен внутри-группового фаворитизма был представлен как «универсальный».

На основе предложенного подхода принципиальная схема ге­незиса межгрупповых процессов может выглядеть следующим об­разом:

1.Объективные условия совместной межгрупповой деятельности 2.Характер непосредственного межгруппового взаимодействия 3.Параметры процессов межгруппового восприятия

Наличие трех звеньев в этой схеме позволяет по-новому объяс­нить соотношение внутригруппового фаворитизма как стратегии межгруппового взаимодействия и как характеристики межгруппо­вого восприятия. Межгрупповое восприятие оказывается неаде­кватным (феномен внутригруппового фаворитизма) в таком меж­групповом взаимодействии, которое оторвано от социально зна­чимой совместной деятельности групп. Стабилизация неадекват­ных представлений о других группах может, следовательно, быть преодолена, если группы включить в деятельность с общими для них целями и ценностями.

Вывод: В более широком, методологическом плане эти данные важны для понимания того, что малая группа не может ни при каких обстоятельствах рассматриваться как изолированная система: для объяснения любого внутригруппового процесса необходимо вый­ти за рамки малой группы. Тезис о детерминированности всех процессов малой группы более широкой системой общественных отношений получает свое раскрытие и конкретизацию: ближай­шей сферой таких отношений являются отношения между группа­ми. Возникает своеобразный «межгрупповой контекст», который есть разновидность социального контекста. Перспектива исследо­ваний психологии межгрупповых отношений должна включить в себя два сечения: отношения между группами «по горизонтали», т.е. между группами, не связанными отношениями подчинения, а существующими как бы «рядом» (школьный класс со школьным классом, бригада с бригадой, если речь идет о малых группах, или нация с нацией, демографическая группа с демографической груп­пой, если речь идет о больших группах, и т.д.). Вариант этого се­чения — взаимоотношения разных, но не соподчиненных групп: семья, школа, спортивная секция и т.д. Второе сечение — отноше­ния между группами «по вертикали», т.е. в системе некоторой их иерархии: бригада, цех, завод, объединение и т.п. Этот второй слу­чай логично позволит включить в проблематику межгрупповых отношений также относительно новый раздел социальной психо­логии — психологию организации