Органы чувств и деятельность их у собаки

(Лекция Леонарда Гоффмана, Профессора высшей ветеринарной школы в Штутгарте)

Специалисты будут удивлены моей смелости посвятить такой теме одну лишь лекцию. Но и те из моих уважаемых слушателей, которые не занимаются специально этим предметом, легко убедятся насколько обширна она, если я обращу их внимание на то, что для познания одного лишь какого-либо чувства, например, зрения или слуха, требуется многолетнее, усидчивое и исключительное изучение, что даже самые выдающиеся окулисты признаются в знании одной лишь части устройства деятельности, а также видоизменений глаза, могущие встретиться на практике, и это после того, как они посвятили всю свою жизнь интересующему их вопросу. Но еще темнее самой тонкой анатомии глаза — анатомия уха. Да и про все остальные чувства, до некоторой степени, можно сказать то же самое.

Мы рассмотрим сегодня не только органы чувств, как таковые, но и их деятельность, а также некоторые участки мозга с их функциями и нечто выходящее за пределы анатомии и физиологии, относящееся к психологии. Таким образом, речь может идти лишь о том, чтобы из всей огромной массы имеющегося материала выхватить лишь особо важное, интересное и, сопоставив весь материал, получить необходимую для нас ясную картину. Задача, правда, трудная, ибо у слушателя может не получиться связного представления о выслушанном, или представление это может оказаться ложным.

Чтобы не случилось первого, я прошу вас ограничить свои требования; о последующем я сам позабочусь. Желая изложить ясно предмет, следует систематизировать его, в заключение, связав лишь между собой выводы. Это вступление, главным образом, полезно для меня, но и вы, многоуважаемые слушатели, можете извлечь из него некоторую пользу, так как, узнав наперед отдельные главы, вам легко будет всегда определить, как далеко мы ушли. Некоторые маленькие сюрпризы, конечно, предстоят. Прежде всего, установим, что мы подразумеваем под чувством и под органами чувств, затем рассмотрим их совокупную деятельность и наконец, все характерное для чувств собаки.

Со школьной скамьи мы знаем, что человек имеет пять чувств: зрение, слух, обоняние, вкус и осязание. Если из этих детских познаний сделать вывод о важности пяти чувств и думать, что с их помощью мы можем постепенно увеличивать наши знания, мы впадем в большую ошибку; ибо все наши современные учителя говорят, что каждый неспециалист обладает достаточными познаниями, раз он верит, будто наличность пяти чувств есть признак совершенного взрослого человека. Скажу больше, даже в обыкновенном разговоре, указание на присутствие пяти чувств достаточно, чтобы признать человека, по крайней мере, среднеумным. Если, например, кто-нибудь, стараясь опровергнуть взводимое на него обвинение в какой-нибудь ошибке, скажет: «ведь и у меня тоже пять чувств», или: «я пользуюсь всеми пятью чувствами», — верь, говорящий претендует на более чем средний ум, на среднее внимание.

С другой стороны, упрек в отсутствии одного чувства делается с целью доказать, что человек с подобным недостатком не обладает степенью умственных способностей, присущих вполне нормально развитому человеку. Следовательно, не оправдывается даже лингвистический упрек, делаемый нам Швабом, доказывающим, будто у нас только четыре чувства, так как часто для определения обоняния и вкуса мы говорим: «вкусно»; ошибка не более той, которую делаем мы и наши северные соотечественники, говоря про какое-либо кушанье или напиток, они «красивы» на вкус, так как слово «красиво», правильно выражаясь, есть обозначение исключительно только известного рода зрительных впечатлений.

Все эти понятия исчезают, раз будет приведен факт, что не только человек обладает пятью чувствами, но и собака, и не только это умнейшее из животных, но почти все позвоночные. Нужно смотреть как на исключение, если не достает одного чувства, например, крот: у него, хотя есть все, требуемое для чувства зрения, но световая щель остается на всю жизнь заросшей, подобно тому, как это бывает у щенят в продолжение полутора недель после рождения.

Еще менее будет основания гордиться присутствием всех пяти чувств у нормального человека, если известно, что у многих животных они значительно восприимчивее, острее, чем у человека; например, обонянием и слухом собака во много раз превосходит человека.

Здесь не конец: вопрос о пяти чувствах, вообще стоит на несколько слабой почве, хотя Аристотель, еще в 303 году до Рождества Христова, считал его уже окончательно решенным. Под критикующими влияниями прошедшего столетия, были делаемы попытки борьбы против мнения о господстве пяти чувств. Первым естествоиспытателем, Океном, а позже — и многими другими, вплоть до новейшего времени, их насчитывалось восемь. К пяти вышеуказанным присоединились — мускульное чувство, половое и чувство осязания в тесном смысле, но все это лишь подразделения одного чувства осязания. Скорее, думаю, можно было бы признать за чувства тепло и холод. В нашем изложении мы будем придерживаться лишь пяти чувств.

Задача органов чувств состоит в получении, т. е. в схватывании впечатлений внешнего мира, в дальнейшей передаче их мозгу, где они перерабатываются и становятся выводами. Таким образом, органы чувств являются посредниками между внешним миром и душою. Без чувств немыслима духовная деятельность: живое существо без органов и без деятельности их есть растение. Но известная связь с внешним миром существует и у них, в доказательство чего можно указать на следующее: чашечка цветка раскрывается на солнечном луче, вывод — она следует за солнцем с востока на запад, почему вечером и закрывается; или другое любопытное явление: стыдливые листья цветка «не тронь меня» складываются и, наконец, спускаются по стеблю всеете с корешком, стоит только прикоснуться к какой-нибудь части их, тогда как действие света, тепла и т. д. для самого растения неизвестно и оно лишь оставаясь под влиянием физико-химических законов, как железо-магнит или как свет, повинуется разлагающей силе призмы, величаво проявляющейся в радуге и в тысяче других явлений. Когда же подобные влияния действуют на живое существо, обладающее органами чувств, то часть этих влияний передается посредством указанных органов центральному органу мозга, где и различаются: свет через глаз, звук через ухо, запах через нос, вкус через язык и твердые предметы — чувством осязания на всей поверхности тела.

По этой причине мы делим чувства на динамические, передающие в центральный орган эфирные и воздушные колебания света и звука — чувства зрения и слуха; химические, обнаруживающие химические качества воздуха, пищи и воды — чувства обоняния и вкуса и механические, дающие понятие о телесной окружности — чувство осязания.

Огромная разница, будет ли свет воспринят органами зрения и передан центральному органу в мозгу, или же он прямо осветит соответствующую часть мозга через вскрытую оболочку черепа. В первом случае возникнут ощущения света и цвета, в последнем — наступят лишь явления, которые свет вызывает на неодушевленных предметах или на растениях; тут не и следа ощущения света. То же и со слухом. Если звук передается внутрь через ухо, то возникает ощущение тона, звука, шума и т. д., если же он передается слуховому центру другими частями тела, то не получится ни малейшего звукового ощущения; то же самое можно сказать и относительно всех других чувств. Эта особенность идет много дальше. Для зрительного нерва, реагирующего на самые слабые световые волны так, что можно различить дорогу в темную ночь, совершенно безразлично сильнейшее возбуждение звуком, например: выстрелом на близком расстоянии. Рефлектором можно ввести в слуховой орган большое количество яркого солнечного света, но при этом не возникнет ни малейшего слухового ощущения; можно даже перерезать толстый зрительный нерв, ведущий от глаза к мозгу, без болевого ощущения, при чем у оперируемого возникнет впечатление огромной огненной вспышки. Таким образом, раздражением нерво-чувств передается лишь впечатление известного определенного качества, могущего влиять на их устройство. Поэтому, всякое нерво-чувство вызывает лишь ощущения, входящие в сферу его действия; зрительный нерв — свет; слуховой — звук и т. д.; это свойство нерво-чувства называется специфическою энергиею.

Прежде думали, что внешнее, возбуждающее органы чувств, качество возбуждения, т. е., свет, звук и другие вещества оказывают здесь свое влияние. Это не так: если центральную часть перерезанного зрительного нерва начать возбуждать электричеством, то всегда будет получаться световая молния, а при электрическом возбуждении слухового нерва получается ощущение звука. В силу этого, нет никакого сомнения, что если бы соединить зрительный нерв с ухом, то концерт произвел бы впечатление фейерверка, и наоборот, если бы слуховой нерв соединить с глазом, то великолепное, цветное, блестящее световое явление будет ощущаться, как музыкальное произведение.

Поистине чудесная способность!

Сюда нужно прибавить еще следующее свойство органов чувств: они передают раздражения, возбуждения, получаемые ими всегда лишь в одном направлении, а именно: извне — внутрь, так сказать, центростремительно. Если раздражение нерва произойдет на его крайнем конце, например, булавочный укол в кончик пальца, то он очень быстро передается центральному органу мозга, следовательно, ощущение укола фактически должно было бы происходить в мозгу; в действительности же, дошедшее до мозга раздражение распознается, распределяется и переносится другими путями в нервы, идущие изнутри наружу. Хотя это раздражение и вызывает чувство боли первоначально в мозгу, но оно вновь передается наружу; таким образом происходит самообман; болевое ощущение, как говорится, проецируется. Приказ к противоположному действию, к отклонению или к отражению происходит только путем идущей изнутри наружу нервной нити, путем двигательного или моторного нерва в центробежном направлении.

Целый ряд доказательств подтверждает, что ощущение находится действительно в мозгу, а не в пораненной части тела. Если, например, соответствующий мозговой центр, которому сообщено извне о поранении, болен, и если, в то же время, произошло поранение или уничтожение части, то не получится никакого болевого ощущения. Для этого не требуется и такого повреждения центрального органа; нужно только усыпление его, например, при хлороформировании. Могут происходить величайшие нарушения, возникать раны большой величины, могут отпасть части тела, — но субъект боли не ощутит. Как в райском сновидении, усыпленный улыбается, декламирует, или храпит в глубоком сне, в то время как тело его колят булавками, режут ножом, или кости его дробят резцом и пилой. Один лишь центральный орган ощущает, только он производит реакцию против боли (например, отдергивание руки при уколе булавкой), только он производит передачу возбуждения изнутри наружу. Доказательством тому служит, например, то, что при уколе рука не обязательно отдергивается. Ее возможно спокойно держать при многократных уколах; даже при величайших болевых ощущения можно воздерживаться от внешней реакции, можно ее, так сказать, подавлять. Пример тому — героизм. Мученики, несмотря на самые утонченные пытки, нередко не реагировали на них, а даже настолько овладевали болью и ее внешним проявлением, что как бы радовались, благословляя милостью Божию пеньем.

Все эти качества имеются в полной мере у собаки. Героизм, — и тот не чужд ей!

С одной стороны я привел пример отсутствия болевого ощущения при недостаточной центральной деятельности, при болезни мозга или при усыплении хлороформом; с другой — пример преодоления чувства боли посредством подавления его (героизм); теперь я хочу привести пример другого рода; он докажет нам, что центральный орган местонахождения души, действует чисто механически, что он может обманываться и, раз обнаружившись, почти не поправляется.

Знаменитый физиолог Иоганн Мюлле, живший в 30 годах, приводит следующие факты: Иоганну Вольфу, подмастерью портного из Бонна, 12 лет как сделали ампутацию первой трети верхнего бедра. Непосредственно затем у него продолжалось ощущение, будто нога его все еще не была отрезана, и в течение следующих дней он жаловался на боли в ней до пальцев включительно. Этого Вольфа, говорит автор, я исследовал спустя 12 лет. У него все еще было ощущение, будто у него есть пальцы и подошва, а иногда он ощущал сильные боли в подошве, которая давно отсутствовала. Иногда, во время лежания, боль в обрезке бедра утихала, но появлялось ощущение бегающих по пальцам мурашек. Когда г. Мюлле наложил на ампутированный обрезок стягивающую повязку, тотчас получилось ощущение, будто вся нога распухла и во всей ноге прекратилась боль, а пациент мог хорошо различать мурашки в каждом отдельном, хотя несуществующем, пальце.

Другой случай: у одного студента, Шмидта, из Ахена, была отнята рука, но через 13 лет спустя у него не прекратилась ложная чувствительность в отсутствующих пальцах: так, при надавливании, наступало колотье и замирание в них. Один пострадавший на войне, через 20 лет спустя ощущал в ампутированной ноге ревматические боли и неприятное ощущение при сквозняках.

Этих примеров достаточно, чтобы доказать связь между нервами чувств и центральными органами.

Впечатление чувств — суть внешние влияния: свет, звук, химические и разные физические возбуждения тела, воспринимаемые соответственными органами чувств, и передаются мозгу, как особого рода колебания. Там, в соответственных же участках мозга, они распознаются, различаются и фиксируются, превращаясь в представления, понятия, суждения и выводы. Дабы все совершалось вполне правильно, необходимы, во-первых — органы чувств здоровые, во-вторых — нервы, способные к передаче, и, в-третьих — мозг, нормально построенный. Если одна из частей действует не вполне совершенно, то получается недостаточное исполнение или же деятельность совершенно отсутствует. Необходимо сказать, что в той, собственно ощущаемой части, которая признается за «я», может возникать лишь одно возбуждение чувства, существует лишь как бы один мозг, по которому идут впечатления чувства, как бы гуськом, одно за другим: не бывает в душе одновременно несколько впечатлений, а следуют они быстро одно за другим. Все же, может произойти и такой случай: приходящие впечатления движутся вполне правильно, но не производят должного действия, — это умственный взор как бы погружен в сновидение и ничего не видит (в этом случае мы говорит: внимание отсутствует); это сильные возбуждения чувства боли насильно подавляются, умственный взор как бы насильно закрывается, или отвлекается. Пример тому — героизм. При содействии чувств индивидуум распознает все происходящее вокруг него и в природе. И лишь вводимое посредством чувств в мозг, может быть превращено в понятия, из коих вплоть до поэтического расцветания, составляются выводы и логические построения. Опыт — составляет всезнание, чувства — поставщики духовной пищи, ими только одними одухотворяется тело.

Пример. Несколько десятилетий тому назад, в Америке, родилась девушка. Первоначально хорошо развитой ребенок, на двадцатом месяце своей жизни совершенно потерял зрение, слух и обоняние; вкус остался только отчасти, чувство же осязания было вполне неприкосновенным. Маленькое существо, с одним лишь вполне развитым чувством, называлось Лаурой Бриджмен. Несчастное создание было воспитано одним выдающимся учителем глухонемых. Ему, при помощи одного этого чувства, удалось довести Лауру до высокой степени культуры, развив в ней в совершенстве науку, искусство, религию и понятие о нравственности. У собаки налицо также все органы чувств, как и у человека; но они, большею частью, совершеннее развиты, чем у человека. Как же могло случиться, что Лаура Бриджмен могла достичь, при помощи лишь одного чувства, притом самого низшего — осязания — столь высокого развития, что у нее оказались твердые понятия в искусствах, науках, религии, морали, и она делала выводы, как вполне здоровый и развитой человек? В тоже время собака, со всеми своими пятью чувствами, более острыми, чем у человека, никогда не достигает подобного умственного совершенства. Помните, дух проникает в тело с помощью чувства.

Отложим пока что, ответ и рассмотрим вкратце устройство отдельных органов чувств.

Зрительный аппарат. Чувство зрения дает глазу возможность воспринимать световые колебания и передает мозгу представление о величине, цвете и расстоянии предметов внешнего мира. Главная часть — это глазное яблоко, собственно зрительный аппарат, которому служит придатком предохранительно вспомогательный аппарат. Этот последний состоит из глазных век, связующей перепонки, слезовых органов и двигательных мускулов.

Глазные веки представляют собою два свободноподвижных клапана, они лежат на передней поверхности глазного яблока и покрывают его целиком или частью. Каждое веко состоит из сводчатой оболочки твердой ткани, покрытой снаружи мускулами и общим покровом, а изнутри — слизистой оболочкой. Свободный край обрамлен ресницами, а несколько более внутрь впадают, так называемые, Мейбомиевы железки, выделяющие густоватую, жирную, белую жидкость — глазное масло. На месте соединения век образуются глазные углы, из которых наружный называется височный угол, а внутренний, — носовым углом. Соединительная оболочка Conjuctiva состоит из слизистой оболочки, покрывающей внутреннюю поверхность век, соединяющей ее внутреннюю поверхность с глазным яблоком и тянущейся в виде очень тонкого слоя, вплоть до самой передней поверхности яблока. Моргательная, мигательная или птичья оболочка, называемая третьим глазным веком, находится во внутреннем глазном углу. Она составляет треугольный, усиленный изнутри хрящом, дубликат (подкладку) соединительной оболочки. Она выступает вперед при сильных движениях головы, может закрывать и охранять почти все глазное яблоко. На ее внешней поверхности находится маленькая черноватая железа — Гардерова железа. Интересно отметить, что у новорожденных собак края глазных век соединены, сросшись слоем эпителиальных клеточек, всюду покрывающих поверхность и особенно развитых у щенят. Лишь через восемь — десять дней после рождения края век как бы разрезаются и щенок прозревает. Слезная железа находится наверху внешнего глазного угла; она бледно-красного цвета и продукт ее — слезы выступают на свободную поверхность глазного яблока через посредство 12–16 выходов. Путем желоба, образуемого нижним веком и глазным яблоком, слезы доставляются к внутреннему глазному углу; тут они собираются в две узенькие, слезные трубочки, затем препровождаются в самостоятельный слезный мешочек и отсюда в короткий простой ход в носовой пещере; таким образом, выделение слез направляется вниз и наружу по носовой слизистой оболочке (слезно-носовой канал). В углу внутренних век находится маленькое черное зернышко, называемое «слезным Корункелем». Глазное яблоко и есть собственно зрительный аппарат. У собаки оно имеет форму почти полного шара, помещается в глазной впадине, покрытой жиром и соединено с мозгом зрительным нервом, или оптическим, приводясь в движение мускулами. Его составные части непроницаемая роговая оболочка (склеротика) белая часть между веками, — крепкая, плотная кожа, покрытая с внутренней стороны тоненькою черно-коричневою кожею, составляющая большую часть шаровой формы глазного яблока. Сзади оно имеет отверстие для зрительного нерва, а спереди расположено довольно большое круглое отверстие, в котором вставлена прозрачная роговая оболочка «Cornea». Эта последняя стекловидна, прозрачна, плотна и толста, приспособленная для преломления света формы, подобна стеклу в часах. «Cornea» составляет собственно окно, через которое проникают во внутренность глаза световые лучи. В наружном кожистом шаре глазного яблока находится второй слой, гладко прилегающий к углублению склеры, но отделяющийся от внутренней стороны «Cornea». Он состоит из содержащей пигмент черной, с многочисленными кровяными сосудами, кожи и называется жилистая оболочка или Horioidea. С внутренней своей стороны она покрыта нежною голубоватою кожицею, обусловливающей издавание света глазами и называется «Tapetum». Средняя жилистая оболочка спереди имеет продолжение: а) Цилиарное тело, представляющее собой кольцевое образование в форме круга, как шейный воротник со сборками; в этом кольцевом образовании вставлен хрусталик, наподобие зеркального стекла в раме. Передняя часть называется радужной оболочкой или «Yris», имеющею в середине зрительное отверстие — зрительную дыру или зрачки. Посредством жилок из продольных и круговых мускулов, зрачок расширяется и суживается. В этом направлении особенно чутким является зрачок собачьего глаза. Цветом «Yris‘а» обусловливается вообще цвет глаза. Вот почему есть глаза темные, почти черные, коричневые, серые и голубые. Относительно последнего цвета глаз следует заметить, что действительно голубого цвета не существует, синева же является только кажущейся. Самый внутренний слой стенки глазного яблока составляет сетчатая оболочка (Retina), важнейшая для зрения часть, благодаря распространению глазного нерва. Сетчатая оболочка при жизни прозрачна, после же смерти делается матово-белой. Несмотря на всю свою природную тонкость, она в высшей степени сложный аппарат и распадается на 10 отчетливо распознаваемых, друг на друге лежащих, слоев, из которых наружный, обращенный к жилистой оболочке, заключает в себе специфические, для зрения необходимые, составные части, палочки и трубочки; внутренний же, обращенный к хрусталику, нервный слой, состоит из нервных жилок и элементов, сходных с теми, которые имеются в мозговой массе. Благодаря этим образованиям, существуют в шаровой форме глаза несколько впадин, из которых передняя глазная камера, содержит чистую, как вода жидкость. Задняя глазная камера находится между внутренней стороной «Yris‘а» и хрусталика и большая часть ее заполнена хрусталиком (corpus vitreum), представляющим из себя прозрачную, как вода, желеобразную массу. Теперь остается упомянуть еще о главном нерве; он образуется сетчаткой, распространяется внутрь и древообразно разветвляется в мозгу. Вот и все микроскопические, важные для зрения, части глаза.

Теперь мы в состоянии понять самый процесс зрения. Для осуществления его необходимо, чтобы световые лучи освещенного предмета попали в глаз и на сетчатую оболочку, чтобы передача мозгу была правильна и чтобы дошедшие до мозга возбуждения были правильно переработаны и превращены в представления и понятия. Объясняемый процесс очень сложен, хотя огромная часть его и подчиняется физическим законам.

Свет есть колебания молекул какого-либо тела. Распространяется он далее колебанием же мирового эфира. Светящееся, парящее в свободном пространстве тело испускает свои прямолинейные, световые лучи во все стороны, вследствие чего образуются снопы их, концы которых чем отдаленнее, тем больше, а вершина (основание) их находится в точке излучения. Световые лучи двигаются все с одинаковой скоростью, яркость же их уменьшается пропорционально квадрату расстояния. Если световой луч встретит на своем пути непрозрачное тело, то он отражается под углом падения или же происходит то и другое вместе, т. е., одна его часть поглощается, а другая — отражается. Если же световой луч встречает прозрачное тело, то он проходит через него насквозь, а падая на тело не под углом, уклоняется от своего первоначального направления, т. е. преломляется, и преломление будет тем больше, чем более выпуклы обе стороны тела и чем они плотнее. Если световой луч будет схвачен стеклянною призмой, то единый белый луч распадается на несколько цветных лучей, именно: красный, оранжевый, желтый, зеленый, голубой, индиго и фиолетовый. Если же искусственно собрать эти лучи двояковыпуклым стеклом (линзой), они снова дадут белый цвет. Этот опыт ясно показывает, что всякий белый световой луч состоит из разных цветных лучей и, таким образом, становится легко понятным, что цветные предметы, ни что иное, как тела, которые поглощают известные световые лучи, а другие их отражают, рефлектируют. Изложением всего этого доказывается схожесть во всем глаза человека и глаза собаки. Если рассматривать глазное яблоко, как оптический аппарат, то мы найдем, что он устроен на основании простых принципов и ничто не забыто для выполнения всех условий отчетливо видеть. Здесь имеются прозрачные посредники различной плотности, преломляющая линза, передающая изображение на один, точно определенный пункт, темные, поглощающие свет места и щит, пропускающий столько световых лучей, сколько их требуется для острого зрения. Раз световые лучи достигли глаза, они проходят еще следующий путь; сначала они проходят через изогнутую Corne‘ю, где они слегка преломляются, а затем через водянистую влагу, в которой преломление усиливается. Все световые лучи, падающие на Yris, поглощаются и снова рефлектируются, т. е. отражаются и только лучи, попадающие по прямой линии, в зрачок, достигают линзы, затем значительно преломленные, проходят через стекловидное вещество и, наконец, отпечатывают на сетчатой оболочке изображение того предмета, от которого исходили лучи. Полученное изображение это будет опрокинутым, как и при стеклянной линзе, и возникнет оно на заднем слое прозрачной сетчатки, на слое палочек и трубочек, отсюда же каждая отдельная часть изображения, передается мозгу. Каким путем в сознании изображение получается выпрямленным, а не опрокинутым — легче спрашивать, чем отвечать. Предполагают: 1) будто в глазу у нас не ощущается, на сетчатке, ни верха, ни низа, а путем осязания конечностей предметов, мы сами себя приучаем к правильному представлению; 2) в мозгу нервные нити скрещиваются не только в поперечном направлении, но и к верху и к низу; или же 3) сознание переносит обыкновенный пункт наружу, в направлении падающих лучей, вследствие чего, на сетчатке получается не изображение предмета, а собственно, самые его лучи. Устройство глаза, главным образом, приспособлено для смотрения вдаль; если же требуется рассмотреть предмет вблизи, то зрительный аппарат также и к этому приурочен: зрачок суживается, передняя сторона линзы сгибается, сильнее приближаясь более к Corne‘и, вследствие чего, световые лучи соединяются скорее, а изображение падает на надлежащее место (Accomodatio). Чем ближе находится предмет, тем больше изображение его получается на сетчатке, и уже путем навыка приобретается понятие о расстоянии предмета. Что касается до остроты зрения у собаки, то несомненно, что анатомическое устройство глаза ее также совершенно, как и у человека. Ее глаза находятся на самой передней части головы, в середине, почему она может обоими глазами видеть довольно близко находящиеся предметы. Поле зрения у нее несколько больше, чем у человека, и собака, постоянно упражняющая свой орган зрения, например, охотничья или овчарка, видит лучше, чем нежная комнатная собака (болонки и др.), которым почти никогда не приходится упражнять свое зрение.

Слуховой аппарат. Слух воспринимает звуковые волны, исходящие в качестве звона, тона и шума от колеблющихся предметов. Слуховой аппарат, подобно зрительному, выражен дважды (два уха) и находится по обеим сторонам головы. Устройство его очень сложно и часть его, — слуховой нерв, — передает воспринятые возбуждения мозгу, где они и перерабатываются. Весь орган распадается на внешнее, среднее и внутреннее ухо. Оба последние представляют неправильной формы твердую кость, называемую «скалистая кость».

Наружное ухо состоит из ушных хрящей, наружного слухового хода и барабанной перепонки. Ушные хрящи суть: а) ушная раковина, б) кольцевой хрящ, в) щитовые хрящи. Эти части покрыты общим покровом кожей, разнообразны по величине и по своему положению. Например, ухо маленькое, стоячее, — шпица; большое, висячее — пуделя; остро-торчащее, — лайки и т. д. Ряд собак наделен стоячими ушами не только в их нижней части у щитового и кольцевого хряща, но даже во всю раковину; у некоторых же самая верхняя часть висит, так называемые, полустоячие уши. Несомненно, стоячее ухо придает голове более красивый вид, а полустоячее, производит впечатление чего-то несовершенного. Вследствие этого принято подрезать уши наподобие ушей шпица или лисицы, уши которых считаются образцом красоты. Уши «ульманского дога» подрезают иначе, чем уши «крысолова», у последнего — иначе, чем у «булль-терьера». Хотя, строго говоря, это не относится к нашей теме, тем не менее, думаю, обсуждение подобной моды настолько важно и близко сердцу собаководов, что стоит вкратце изложить его. Подрезывание ушных раковин собаки, также и ее хвоста, не имеет другой цели, как сделать внешность ее интересной, красивой. Часто обрубки оставшихся ушей безобразят голову собаки, например: коротко обрезанные уши «крысолова» или лентообразно подстриженные уши «булль-терьера». Значит, все дело моды. Сама операция, если она выполнена опытным человеком, не опасна, но болезненность у собаки ощущается в продолжение нескольких недель, в особенности, если она ушами обо что-либо ударяется. В угоду моде животное подвергают страданию; но пользы от этого оно никакой не имеет и обрезывание ушей для животного — лишь ненужное мучение. Иначе смотрит на это владелец собаки, так как экземпляры с красиво обрезанными ушами ценятся дороже. Разговоры тут мало помогут, ибо мода — тиран. Пример тому Блишер, ратовавший против нее и ничего не достигший. Пусть каждый помнит, что собака, как ее создала природа, достаточно красива и изменять ее наружный вид нет смысла, нет надобности.

Вернемся опять к описанию частей уха. Ушная раковина с наружным и кольцевидным хрящами соединена с наружным слуховым ходом, представляющим из себя коротенькую костяную трубочку, покрытую слизистой оболочкой. Эта последняя заключает в себе многочисленные жировые железки, выделяющие ушную серу. Слуховой ход закрыт с внутренней стороны тонкой эластичной кожицей, барабанной перепонкой. К наружному уху примыкает отделенное от него барабанной перепонкой среднее ухо, доходящее до лабиринта. Барабанная полость, слуховые косточки и Евстахиева труба составляют среднее ухо, которое есть не что иное, как наполненное воздухом пространство, закрытое снаружи эластичной барабанной перепонкой, имеющее выемкообразное отверстие и трубкообразное соединение с областью рта и, естественно, с наружным воздухом. Через барабанную полость тянется, подобно цепи, соединение слуховых косточек: молоток, наковальня, стремя и чечевица. Самая близкая к наружи часть — молоток — прикреплена к барабанной перепонке, а самая внутренняя часть — стремя — примыкает к овальному окну на границе внутреннего уха.

Внутреннее ухо, благодаря своему сложному устройству, получило название лабиринта. Анатомы прежних времен боялись разрушить это произведение искусства; боялись его выдалбливать, ибо оно, в качестве образцового произведения Творца, считалось священным. Главные части его: 1) костяной лабиринт, состоящий из художественно составленных трубкообразных костей, которые, смотря по их форме и положению, называются: а) преддверие — маленькое кругловатое пространство; b) улитка — винтообразный ход, сообщающийся с барабанной полостью посредством круглого окна, а с преддверьем — посредством маленького отверстия — лестницы преддверья; с) дугообразные ходы или полукруглые каналы — три косточные трубочки, начинающиеся и оканчивающиеся бутылкообразными расширениями — ампулами. Этот костяной лабиринт, имея внутри еще несколько камерообразных отделений, обтянут 2) кожистым (клетчатым) лабиринтом; он тоже составляет трубку, наружная стена которой облегает внутреннюю поверхность костяного лабиринта. Промежутки кожистого лабиринта наполнены жидкостью. Кожистый лабиринт есть собственно расширение слуховых нервов и устроен он очень сложно: целые клавиатуры приложены к слуховым зубчикам, Кортиевой мембране, Кортиеву органу и к Рейснеровой мембране. Перед внутреннею плоскостью стоят оконечности нервов в виде натянутых (жестких) тончайших волосков, они называются слуховыми волосками, а между ними находятся свободно движущиеся, очень мелкие и более крупные песчинки, так называемые, слуховой песок, слуховые камешки «ортолиты».

Слух. Звуковые волны возникают от колебания воздуха и распространяются по всем направлениям путем колебания его, и по воде, и по твердым частям, и по воздуху одинаково, наподобие расходящихся кругов от упавшего в воду камня. Достигшие уха, волны эти воспринимаются и передаются далее слуховому органу, воронкообразною ушною раковиною, производя в барабанной перепонке колебания совершенно в том же количестве и в той же силе, как дошедшие звуковые волны. Эти колебания передаются далее слуховым косточкам, служащим соединением между барабанной перепонкой и лабиринтом, благодаря чему жидкость лабиринта приводится в движение. Вследствие этого, слуховые камешки, катаясь взад и вперед, трутся о слуховые волосики, отчего возникает механическое возбуждение конечностей слухового нерва, как возбуждение глаза светом. Фактически колебания звука лишь разлагаются и видоизменяются, но передаются вовнутрь, как материально случившиеся.

Чувство обоняния (чутье). Чувство обоняния (чутье) у собак вообще более остро, чем у человека и находится в верхних частях носовой полости. Здесь расположена решетчатообразная кость, замыкающая мозговую полость по направлению к носу. Покрыта она с наружной, обращенной к носовой полости, стороны большим количеством костяных пластинок. Будучи весьма тонкими, они сгруппированы в различных направлениях и свернуты (накатаны) весьма хитро, благодаря чему и получили также название лабиринта. Обтянуты они нежной, тонкой, слизистой оболочкой, покрытой, в свою очередь, покровом с цилиндрическими клеточками, содержащим в себе многочисленные слизистые железки и тонкие конечности обонятельного нерва. Последний, проходя в обе ноздри и раздваиваясь, начинается в мозгу с обонятельных колбочек; его волокна очень бледны, он, не заключая в себе, как другие нервы, отдельных осевых цилиндров, содержит в недрах своих много тончайших веерков, которые, в конце концов, разделяются и излучаются в слизисто-оболоченную ткань. В обонятельной оболочке, между цилиндрическими клеточками, находятся, так называемые, обонятельные клеточки. Эти, несколько ниже лежащие, клеточковые тельца с пузыречкообразным строением имеют наверху палочкообразное продолжение (почти также, как палочки в сетчатке глаза) и продолжаются до своего конца несколькими тончайшими волосиками, свободно выступающими на поверхность. В то же время, нижний конец обонятельных клеточек крайне тонок и имеет незначительные колбистые припухлости. Дабы получилось обонятельное впечатление во всей своей полноте, необходимо, чтобы обонятельная оболочка была влажной и не покрыта посторонними веществами. Пахучие вещества, состоящие из тончайших телесных или газообразных веществ, путем вдыхания струи воздуха в тонких лабиринтных канальчиках, приходят в непосредственное соприкосновение с обонятельными волосиками, они же, в свою очередь, возбуждаясь, передают это возбуждение мозгу посредством обонятельного нерва. Следует еще сказать несколько слов о необыкновенной чутьистости собак. В соединении с умом качество это сделало собаку с давних пор помощником человека на охоте, с течением времени подмеченная способность стала применяться при розыске человека, следствием чего явилась полицейская собака, или собака-сыщик. Многие породы собак являются обладателями острого, т. е. тонкого чутья, но в особенности выделяются им те, которым, в силу обстоятельств, приходится его совершенствовать и развивать, напр. овчарка, сторожевая и т. д. Во всяком случае, чутье каждой малочутьистой собаки несравненно тоньше развито, чем у человека, и последний соревноваться с нею в этом не может. Все собаки, отличающиеся тонкостью и остротой обоняния, имеют и соответствующее анатомическое устройство носа, длина коего у охотничьей или сторожевой собаки, а также и у других особей крупных пород, значительно превышает размеры носа взрослого человека и чувствительность слоя обонятельной оболочки у нее более развито.

В общем, мы, до сих пор, еще не научились разграничивать запахи подобно ощущению других чувств. Вспомним только, как необыкновенно тонко мы разграничиваем ощущения света, цвета и слуха, как богата здесь номенклатура, как тонко различаются звуки разных инструментов. В области запахов мы очень бедны. Все сводится к приятному и неприятному, что и составляет почти все, имеющееся в нашем распоряжении. Выражения «крепкий», «сильный», «слабый», «острый», «пряный» — это выражения, употребляемые по отношению не только к обонятельному органу. Наконец, характеристика отдельных запахов, как, например: розы, резеды, чеснока, куропатки, лисицы и т. д., непосредственно связана со зрительными представлениями. Когда мы говорим: «пахнет розами», у слушателя получается воспоминание не только запаха их, но воображение рисует ему в его сознании и внешний вид цветка, притом, не одного, а всех роз, когда-либо им виденных. Следовательно, понятия (термины) для выражения этого чувства не столь цельны (чисты).

У собаки все это по-другому. Тут ощущение пахучего вещества не затемняется отвлеченными понятиями, но специфический запах прочно фиксируется (укрепляется); не словом, не появлением запаха возникает желание, стремление, похоть, страсть овладеть им — нет, а потребностью нюхать — пока не подойдет охотник и выстрелом не уничтожит пахучее вещество. Мертвая куропатка для подружейной охотничьей собаки не существует.^[2]

Пахучие вещества, подобно свету и звуку, мало телесны. Егер утверждает, будто они не что иное, как растворенные белковые тела, действительно вещественные предметы, составляющие душу его, материально удобо-схватываемы и удобо-улавливаемы, как мухи. Это не верно. Если, после линяния лисицы, человек пройдет вблизи ее норы, то неприятный запах лисицы будет резко отчетливо воспринят обонянием его. По Егеру же, часть лисицы должна была бы внедриться в душу охотника. Возьмем одно из самых сильных пахучих веществ — мускус. Если принести кусок его в комнату, то запах мускуса останется в ней спустя долгое время. Запах сильных духов ощущается на далекое расстояние. Конечно, можно утверждать, что в приведенных примерах идет речь об очень тонком распылении. Скептикам отвечу следующим: когда охотник нападает на олений след, он напускает собаку на него, спустив ее с привязи, дает ей бежать по следу. Почуяв, собака идет по следу через поля, леса, чащи, луга и болота. Сколько бы часов не прошло со времени пробега оленя, даже если след его будет перекрещиваем следами другой дичи, других оленей, хорошая собака не скалывается, чуя только один его след. Разве можно предположить, что с каждым шагом оленя на почве остается от него что-либо материальное (вещественное)? Нисколько! Запах дичи находится не только на почве, но и в воздухе. Охотники знают, что подружейная собака на следу по дичи, сидящей на земле, очень часто чует ее с приподнятой головой, обнюхивая воздух, идет, так сказать, верхним чутьем. Подобно тому, как световые лучи есть колебание эфира, звуковые волны — колебание воздуха или материи, — пахучие вещества следует признать колебаниями, производимыми химическими составными частями.

Об остающихся двух чувствах, чувстве вкуса и чувстве осязания, скажу вкратце. Первое сосредоточивается на языке, мускулистом, подвижном, очень мягком органе. На его поверхности находятся: 1) целая масса маленьких отростков, придающих языку мягкость, бархатистость и называемых ниткообразными или волосообразными сосками; 2) по обе стороны языка находятся более плотные, менее многочисленные отростки губкообразные соски; 3) на поверхности языка находятся, окруженные валом, два или три углубления, в которых содержатся соски, но особой формы, и 4) при основании языка находится, различной величины Мейеров орган, который можно разделить на отдельные листочки. К воспринятию вкусовых ощущений, главным образом, приспособлены губкообразные соски, в них заключаются, так называемые, вкусовые кубки, представляющие из себя маленькие, овальные, покрытые эпителиальными клеточками вогнутые пространства, с тонким отверстием. От вкусового нерва в эти вкусовые кубки входят тонкие, нервные нити, образуя здесь веретенообразные клеточки, верхний конец коих свободно выступает на поверхности, в виде тончайших волосков. Вкусовое ощущение особенно развито у человека. Передачей его служит не один, а многие нервы.

Основные вкусы распадаются на сладкий, соленый, горький и кислый. Другие ощущения, как-то: прохладное, жгучее, острое и т. д., следует отнести к чувствам осязания. Для получения вкусового ощущения необходимо, дабы вкусо-способные вещества попали на язык в растворенном или твердом виде, но при непременном условии, чтобы их составные части могли раствориться в слюне, вследствие чего, в определенных местах языка, будут ощущаться вкусы.

Орган вкуса у собаки считается менее развитым, чем у человека. Я же этого не думаю.

Чувство осязания находится на всей поверхности кожи. У человека, на отдельных частях, на конечностях пальцев, на языке, на губах осязание сильнее развито, чем на других частях; у собаки же оно превосходно развито на лапах, на губах и на языке. Местонахождением осязания, в собственном смысле, следует считать маленькие, пуговицеобразные кончики нервов — Фотеровы тельца, а также и осязательные соски. Они, при легком надавливании, моментально изменяют свой вид, передавая затем возбуждение центральному органу. Путем прикосновения или нажатия возникают осязательные ощущения, дающие мозгу представление о величине, форме, тяжести, плотности и температуре. Сильные воздействия вызывают неприятное ощущение или боль. Она имеет высокое значение для сохранения индивидуума и рода, заставляя животное собирать все свои силы для защиты одного органа.

Ощущение температуры (холода, жара, тепла) есть тоже осязательное ощущение, хотя существенно различное. Предполагают наличность особых термических нервов, приходящих в действие только при переменах температуры. Для человека, легко различаемая температура находится между 10˚ и 47˚ по Цельсию, самое же тонкое различение находится между 27˚ и 33˚ Ц. Очень высокие и очень низкие температуры не ощущаются. Приходится ли мерзнуть при 40˚ или 60˚ холода, или обжигаться, сгорать при 400˚ или 4000˚ жары, организму безразлично: он больше не реагирует.

После короткого и совершенно поверхностного изложения органов чувств и функций их, будет не лишним рассмотреть вкратце их совокупное взаимоотношение, каковое можно уподобить жизни цветка в противовес трудовой жизни мускулов. Благодаря этой деятельности развиваются высшие душевные отправления, отличающие растение от животного, и дающие возможность индивидууму выделять свое «я» из всего остального, распознавая все, что существует.

Внешний мир в органы чувства, у молодого животного, вначале проникает недостаточно. Постепенно, конечно, начинает действовать опыт, разграничивающий возбуждения, приходящие извне. Борьба за существование не что иное, как борьба за подходящие жизненные возбуждения: даже кратковременное отсутствие их причиняет организму неясное ощущение пустоты, так называемую, скуку. Душа ищет впечатлений для чувств; она жаждет их; наступает страстное желание (тоска), которое ищет удовлетворения для души, переходящего во влечение, в похоть. Таким путем чувства возбуждаются до внимательности, воспринятие возбуждения чувств переходит в ощущение, дающее образ, плодом коего является представление. Если весь этот процесс повторяется часто, то стремление становится исследованием, ощущение — наблюдением, из наблюдений образуется положение, а из него закон.

Если совокупное впечатление будет удержано навсегда, постоянно освежаясь и дополняясь, то стремление становится художественным стремлением, ощущение — искусством, художественным пониманием впечатления, а образ, совершенным образом, идеалом. Стремление к знанию побуждает к наблюдению и к искомому — знанию; знание собирает законы, сравнивает их между собой, сводит их во взаимоотношение, к сущности, и, как финал всего, из законов получается наука — свод знаний. Всякое восприятие возбуждений чувств такими органами чувств, кои долгое время были лишены возбуждений, за прекращением тоски, влечения и похоти, является вначале радостным ощущением, наслаждением. Когда возбуждение одного какого-либо чувства продолжается долгое время, то получается, как бы сглаживание бывшего напряжения, наступает покой и, вследствие этого, ощущение удовлетворения, сытости, т. е. реакция. Если впечатление еще более усилится, то наслаждение становится упоением, чувство радости — негой, если же перевозбужденный центр будет, наконец, освобожден, он не придет к покою (равновесию), а вступит в состояние расшатанности, брезгливости, недовольства, даже отвращения. Стремление же к новым возбуждениям, при расшатанном нервном центре и воспринятие в этой стадии веселых возбуждений, приводит к разочарованию, к пресыщению, даже к разврату. Я подошел к концу моей лекции. Еще несколько слов.

Отличительное свойство чувств собаки — их острота, благодаря чему она достигает быстрого и точного восприятия и обсуждения того, что находится вокруг нее. Но нашему четвероногому другу не хватает мозговой массы для переработки его ощущений, и выводов и для сложения их в логические ряды; ему недостает слова для членораздельного выражения результата хода мыслей, чтобы собственное знание проверить на других и усовершенствовать; недостает речи, дабы сконцентрировать в одном направлении большие массы мыслей.

Впечатления собаки — остры, точны, не затемнены лжеучениями; но ей недостает опыта ее предков, она не получает заботливого воспитания, передачи тысячелетнего опыта письмом и словом, ей недостает трансцендентальных (отвлеченных) понятий и все это, благодаря мозговой массе, которой у человека более, чем в пять раз; кроме того, различие это заключается также в методе воспитания. Если бы появился способнейший собачий учитель, то и тогда нельзя было бы развить в ней художественные и научные понятия, и возвышенный, отвлеченный полет духа. Она остается низшим, от благоволения человека зависящим существом, предоставленным самому себе, гибнущим, обращающимся в хищное животное.

Да будет всем известно, что человек, хоть и велик своею речью, остротою своих выводов в сложных логических рядах, заключающихся в математике, науке и искусстве, но собака, во многих отношениях, обладает качествами, делающими ее равной человеку, даже ставящими ее выше человека. Этим, в полном смысле слова, возмещается то, что не хватает человеку. Сердце его, жаждущее любви, ставит выше всего преданное, самоотверженное самопожертвование для другого существа и, в этом отношении, собака стоит в большинстве случаев, наравне с человеком, а в отдельных случаях, даже выше его. Как бы много человек ни проявлял, по отношению к собаке, любви, верная, честная, собачья душа сторицей возместит ему. Она пылает к своему хозяину чистою, святою, ревниво-бодрствующею любовью и верностью, самоотверженною до смерти.

Кто будет для умной собаки терпеливым, сведущим и любящим воспитателем, тот достигнет высоких результатов и в награду приобретет верного друга.