П. Я. Гальперин лекции по психологии. Представление о средствах действия, а средствами действия являются, во-первых, объективная схема самого действия (то

представление о средствах действия, а средствами действия являются, во-первых, объективная схема самого действия (то, что мы называем схемой ориентировочной основы действия) и те психологические орудия действия, т. е. критерии разного рода, которыми мы располагаем по отношению к объекту и с помощью которых мы можем в этом объекте выделять то, что для нас существенно, отделяя то, что несущественно.

Надо подчеркнуть и такое важное обстоятельство: мы можем научиться какому-то действию, которое выражается стихийно, неосознанно (так мы учимся писать, говорить, даже думать). Мы научаемся сами не знаем как. Потом мы умеем что-то делать, но не можем рассказать, как мы это делаем. Если бы мы это могли рассказать, так не надо было бы целой науки психологии. Но ведь мы не знаем, как мы думаем. Одно дело — обладать действием в таком стихийном порядке, а другое дело, когда вы имеете объективную структуру этого действия, тоже вами усвоенную, но при этом всегда доступную сопоставлению с тем, как оно реально протекает, и, следовательно, пониманию того, происходят ли какие-то отклонения от него, соответствует ли это намеченной структуре действия, конкретным условиями действия и т. д. Причем, очень важное обстоятельство — наличие критериев, которые тоже могут быть даны в двух формах: 1) они могут быть приобретены в стихийном опыте и тоже действовать, но очень ограниченным образом; мы можем ими пользоваться и не знать об этом; 2) другое дело, когда эти критерии отделяются и от нашего стихийного опыта, и от наличного поля вещей, выступают как особые объекты, которые мы можем сопоставлять, наложить этот критерий на объект и посмотреть, в чем они расходятся или соответствуют друг другу. Это две совершенно разные вещи. Вот когда объектом является наше собственное действие в виде схемы ООД (ориентировочная основа деятельности) плюс его критерий, которым оно располагает, когда оно выступает перед нами, — вот тогда мы получаем эту произвольность по отношению к предмету и по отношению к самим себе сами являемся большей частью источниками непроизвольности: нами овладевают мелкие страстишки, которые мешают объективно отнестись к делу; то мы нездоровы, плохо себя чувствуем и не отдаем себе в этом отчета, а на работе это уже сказывается; то, наоборот, приобретаем о себе чересчур высокое мнение неизвестно на каком основании — иногда на некотором

ЕТТП

ЕТП

основании, иногда безо всякого основания — и думаем, что всё можем. Нужно иметь возможность по отношению к самому себе объективно оценивать свою произвольность. Эта возможность возникает только тогда, когда критерии действия выступают перед вами как некие объекты, с которыми вы можете затем сравнить и сам реально выполняемый процесс действия, и его внешние обстоятельства.

Чтобы закончить с этой очень важной и общей темой, мы можем подытожить проблему произвольного внимания таким образом: внимание произвольно тогда, когда план контроля за объектом (ведь внимание есть идеальная, сокращенная форма контроля) и критерии этого контроля выступают перед нами как самостоятельный объект, подлежащий такой же объективной оценке. Вот тогда мы и становимся в меру возможностей этих объективных компонентов (плана и реальных орудий контроля) произвольны и по отношению к ситуации, где нужно произвести контроль, и по отношению к своему собственному состоянию.

Вот теперь, когда мы понимаем подлинное содержание произвольного внимания, мы можем обратиться и к непроизвольному вниманию по знаменитому рецепту Маркса, что высшее, развернутое помогает объяснить нам низшее, еще не раскрывшееся.

Непроизвольное внимание — это тоже контроль, но только контроль, который следует не объективированной схеме своего осуществления, а который следует или ярким, бросающимся в глаза, свойствам самого объекта, или личному опыту субъекта, что может и не соответствовать объективным задачам в данном спучае, теяв соответствии со своим прошлым опытом сосредоточиваю свое внимание на одних элементах и характеристиках поля, а на самом деле в это время нужно следить за чем-то другим Самый обычный пример: вам показывают фокусы, прямо предупреждая вас о том, что это фокус. Вы стараетесь этого фокусника, что называется, «поймать», т. е. уловить момент обмана. Но ведь хороший фокусник не только выполняет свой фокус, он еще отводит внимание зрителей именно от тех моментов, которые этот фокус могут разоблачить, т е. он заставляет вас смотреть на специально демонстрируемые манипуляции, а в это время тихонечко делает основное дело. При всем желании раскрыть этот фокус вы это, как правило, не можете сделать, так как попадаете в зависимость от того, как фокусник управляет вашим вниманием. И это происходит, несмотря