П. Я. Гальперин лекции по психологии. Доставать приманку, потому что она так молниеносно влезает по этому шесту и так быстро прыгает, что он просто не успевает упасть.

доставать приманку, потому что она так молниеносно влезает по этому шесту и так быстро прыгает, что он просто не успевает упасть.

Кёлер называет это «хорошими ошибками»: животное уловило главное — нужно сократить расстояние до плода, только делает оно это нецелесообразным способом. Общий вывод заключается в том, что животное разумно учитывает обстоятельства, если все требуемые ^йойьениЬ находятся в поле восприятия. То, что выходит за пределы этого восприятия — физические, механические силы, — в восприятии не выступают. Это же наши понятия о силах, которые скрыты при взаимодействии между вещами. Для животного эти силы незвыступают. А почему? Да потому что оно пользуется вещами в их естественном расположении. Если они естественно держатся, значит, держатся, а дальше дело не идет. Почему оно шест или ящик ставит именно так? Это не так глупо, как может показаться. Просто это — его естественный опыт: если на дереве есть сук, то, несмотря на то, что сук выступает, он держится именно на этом дереве. Животное воспроизводит эти отношения, а если что не получается, так это же вы сами нарушили природные соотношения. Это не его вина. Животное находит вещи в тех соотношениях, которые они приняли и устойчиво сохраняют. Они пользуются этими устойчивыми соотношениями. Для них поэтому скрыты силы, определяющие это устойчивое соотношение вещей, и эти силы для них как отдельный предмет не выступают.

Очень характерная особенность (и это бесспорная особенность животного интеллекта даже в самых высших его проявлениях) заключается в том, что животное может разумно учитывать соотношения вещей, но только тех, которые находятся в поле его восприятия. То, что лежит за пределами восприятия, для животного абсолютно сокрыто Есть еще одна особенность: странная и совершенная чуждость животным речи. И это при условии, что животные произносят некоторое количество разных звуков и этими звуками можно было бы пользоваться как условными словами, как названиями вещей. Но оказалось, что все попытки обучить животное издавать звуки не только лишь как сигналы своего состояния оказались безрезультатными. Например, животное слегка голодно — его подкармливают одной пищей; голодно сильнее (держат его без пищи дольше) — ему дают другую пищу, когда же оно очень голодно — ему дают пищу третьего рода. И думали, что таким образом можно

ГСП

ЕЛИ

заставить животное издавать звуки, которые обозначали бы желательную пищу Но животное по-прежнему издавало звуки, которые свидетельствовали лишь о его состоянии, независимо от того, как сильно оно голодно: не очень или очень сильно. Животное действительно издает разные звуки. Но чтобы звуком обозначить какой-то предмет — этого нет. Хитрости применялись разные. Американские исследователи были в этом отношении очень настойчивы. Они дошли до того, что воспитывали, шимпанзенка одновременно со своим ребенком, в совершенно одинаковых условиях. Вплоть до того, что мать кормила своего ребенка» и лшмпанзенка одинаково грудью и прикормом. Это была чета психологов, которая самоотверженно заботилась о животном и даже пыталась научить его разговаривать. Малыши часто вместе играли. Но у шимпанзе не появилось никакого признака речи! Звуки как сигнал чего-то — это пожалуйста. Звуки же как обозначение чего-то обезьяна прооизносить не научилась. Итак, во-первых, интеллект у животных обнаруживается только в поле восприятия, которое, правда, у разных животных разное. Бывает зрительное восприятие, а бывает и обонятельное восприятие, которое для нас хоть и чуждо, а у животных очень развито: каждая вещь имеет свой запах, расположена на определенном месте и т. д. Но все равно, в плане восприятия. И второе — это чуждость животным речи. Я хотел бы сказать, что все аналогии между изготовлением орудий у человека и животных тоже оказались ложными. Хотя внешне, казалось бы, животное может это делать, но важно, как оно использует эти орудия. Оно их всегда использует как продолжение своих конечностей, т. е как свой орган, и действует палкой или чем-то другим как частью руки или как более длинной рукой

Кёлер описывает военную игру обезьян. Сначала группа обезьян занята мирным делом — обыскивают друг друга, самое располагающее к благодушию занятие. Две обезьяны берут палки и наступают друг на друга, грозно рычат, скалят зубы, изображая военное наступление. Обычно эта игра приводит к тому, что, сблизившись, они затем удирают страшно довольные. Но иногда бывает, что в этом игровом азарте одна из обезьян зайдет слишком далеко и стукнет палкой своего партнера несколько сильнее, чем допустимо в игре. Партнер обижается, и тогда уже начинается драка всерьез. Пока они шутят, то действуют палками, а когда схватятся всерьез, тогда они