Сомнительные виды

Формы, в значительной мере имеющие характер видов, но настолько сход­ные с другими формами или так тесно связанные с ними промежуточными ступенями, что натуралисты не склонны признавать их за самостоятельные виды, в некоторых отношениях особенно для нас важны. На практике каждый раз, ког­да натуралист в состоянии связать какие-нибудь две формы промежуточными звеньями, он признает одну из них за разновидность другой, считая наиболее обыкновенную, а порой и только ранее описанную за вид, а другую — за разно­видность. Но имеются случаи, которых я здесь не буду перечислять, когда возникает значительное затруднение при разрешении вопроса, имеем ли мы пра­во признать известную форму за разновидность другой, хотя бы они были тесно связаны промежуточными звеньями...

ЕСТЕСТВЕННЫЙ ОТБОР, ИЛИ ПЕРЕЖИВАНИЕ

НАИБОЛЕЕ ПРИСПОСОБЛЕННЫХ

Каким образом борьба за существование, кратко рассмотренная в предыдущей главе, влияет на изменчивость? Может ли принцип отбора, столь могущественный, как мы ви­дели, в руках человека, быть примененным к природе? Я полагаю, мы убедимся, что может, и в очень действительной форме. Вспомним бесчисленные незначительные изменения и индивидуальные различия, представляемые нашими домашними расами и в меньшей степени встречаемые в естественных услови­ях, а равно и силу наследственности. Действи­тельно можно сказать, что при одомашне­нии вся организация становится до известной степени пластичной. Но эта изменчивость не создана непосредственно человеком; он не может ни вызвать новые разновидности, ни предупредить их возникновение, он может только сохранять и накоплять изменения, ко­торые появляются. Без всякого намерения со своей стороны ставит он организмы в новые и меняющиеся условия жизни, и в результате возникает изменчивость; но сходные измене­ния условий могут появляться, и действитель­но появляются, и в природе. Не следует также упускать из виду, как бесконечно сложны и как тесно переплетены взаимо­отношения всех организмов друг с другом и с физическими условиями жизни, а отсюда по­нятно, как бесконечно разнообразны те раз­личия в строении, которые могут оказаться полезными всякому существу при меняю­щихся условиях жизни. Можно ли, видя не­сомненное появление изменений, полезных для человека, считать невероятным, чтобы другие изменения, полезные в каком-нибудь отношении для существ, в их великой и слож­ной жизненной битве, появлялись в длинном ряде последовательных поколений? Но если такие изменения появляются, то можем ли мы (помня, что родится гораздо более особей, чем сколько может выжить) сомневаться в том, что особи, обладающие хотя бы самым незначительным преимуществом перед остальными, будут иметь более шансов на выживание и продолжение своего рода? С другой стороны, мы можем быть уверены, что всякое изменение, сколько-нибудь вред­ное, будет неукоснительно подвергаться истреблению. Сохранение благоприятных индивидуальных различий и изменений и уничтожение вредных я назвал Естественным отбором, или Переживанием наиболее при­способленных. Действие естественного отбо­ра не распространяется на изменения бесполезные, безвредные, они представляют либо колеблющийся элемент, вроде измене-ний, наблюдаемых нами у некоторых поли-морфных видов, либо же, в конце концов, закрепляются в зависимости от природы организма и свойств окружающих условий.

Мы всего лучше уясним себе вероятный ход естественного отбора, взяв страну, в кото­рой происходит некоторое незначительное физическое изменение, например климата. Относительные количества ее обитателей не­медленно подвергнутся изменению, а не­которые виды, по всей вероятности, вымрут. На основании того, что нам известно о тес­ной и сложной взаимной зависимости обита­телей одной страны, мы вправе заключить, что всякое изменение относительной числен­ности одних обитателей глубоко повлияет на других обитателей независимо от изменения самого климата. В таких случаях ничтожные изменения, в каком-либо отношении полез­ные для особей того или иного вида в смысле лучшего приспособления их к изменившимся условиям, стремились бы сохраниться, и есте­ственный отбор имел бы полный простор для своего улучшающего действия.

Мы имеем полное основание думать, как было показано в первой главе, что изменения в жизненных условиях вызывают усиленную изменчивость; в приведенных примерах условия изменялись, и это, очевидно, должно было благоприятствовать естественному от­бору, увеличивая шансы появления полезных изменений. В отсутствии их естественный от­бор бессилен что-либо сделать. Не следует забывать, что под словом «изменения» разу­меются простые индивидуальные различия. Подобно тому, как человек достиг значитель­ных результатов со своими домашними животными и культурными растениями, на­копляя в каком-нибудь данном направле­нии индивидуальные различия, того же мог достигнуть и естественный отбор, но не­сравненно легче, так как действовал в течение несравненно более продолжительных перио­дов времени.

Раз человек может достигать и действи­тельно достигал великих результатов путем систематического и бессознательного отбора, то чего не может достигнуть естественный отбор? Человек может влиять только на на­ружные и видимые признаки; Природа, — если мне будет дозволено олицетворять естественное сохранение организмов или выживание наиболее приспособленных, — заботится о внешних признаках лишь в той мере, в какой они полезны какому-нибудь существу. Она может влиять на всякий внут­ренний орган, на каждый оттенок конституционных особенностей, на весь жизненный механизм. Человек отбирает ради свой пользы, Природа — только ради пользы охраняемого организма. Каждая особенность строения, подвергшаяся отбору, утили­зируется ею вполне, — это вытекает из самого факта отбора данной особенности. Человек держит в одной и той же стране уроженцев различных климатов. Он не позволяет наибо­лее сильным самцам бороться за самку. Он не подвергает всех неудовлетворительных животных неумолимому истреблению, а, напротив, в течение всех времен года оберега­ет, насколько это в его власти, по возмож­ности все свои произведения. Исходной фор­мой ему часто служат формы, полуурод­ливые или по меньшей мере уклонения достаточно резкие, чтобы броситься ему в глаза или поразить его своей очевидной по­лезностью. В природном состоянии малей­шие различия в строении или общем складе могут резко изменить тонко уравновешенные отношения в борьбе за жизнь и в силу этого сохраниться. Как мимолетны желания и усилия человека! Как кратки его дни! А сле­довательно, и как жалки полученные им результаты в сравнении с теми, которые на­копила Природа на протяжении целых геологических периодов! Можем ли мы после этого удивляться, что произведения Природы отличаются более «устойчивыми» признака­ми по сравнению с произведениями челове­ка; что они неизмеримо лучше приспособле­ны к бесконечно сложным условиям жизни и ясно несут на себе печать более высокого мастерства?

Глава IV

Выражаясь метафорически, можно ска­зать, что естественный отбор ежедневно и ежечасно расследует по всему свету мельчайшие изменения, отбрасывая дурные, сохраняя и слагая хорошие, работая неслыш­но и невидимо, где бы и когда бы ни пред­ставился к тому случай, над усовершенство­ванием каждого органического существа в связи с условиями его жизни, органическими и неорганическими. Мы совершенно не за­мечаем этих медленно совершающихся из­менений в их движении вперед, пока рука времени не отметит истекших веков, да и тогда даже так несовершенна раскрывающая­ся перед нами картина геологического прош­лого, что мы замечаем только несходство современных форм жизни с когда-то сущест­вовавшими.

Хотя естественный отбор может действо­вать только на пользу данного организма и только в силу этой пользы, тем не менее при­знаки и строение, которые мы склонны счи­тать совершенно несущественными, могут войти в крут действия отбора. Когда мы заме­чаем, что насекомые, питающиеся листьями, зеленого цвета, а питающиеся корой — пятнисто-серые, что альпийская куропатка зимою бела, а красный тетерев окрашен под цвет вереска, мы должны допустить, что эти окраски приносят пользу этим птицам и на­секомым, предохраняя их от опасностей.

И не следует думать, что случайное ис­требление животного, особым образом окрашенного, не представляло ничего существенного; вспомним, как важно в стаде белых овец уничтожать ягнят хотя бы с ни­чтожнейшим черным пятном.

Рассматривая многие мелкие различия между видами, которые, настолько наше не­ведение позволяет нам судить, представляют­ся нам совершенно несущественными, мы не должны забывать, что климат, пища и пр., без сомнения, влияли каким-то прямым образом. Необходимо также постоянно иметь в виду, что, в силу закона корреляции, когда из­меняется одна часть и изменения накопляют­ся путем естественного отбора, возникают и другие изменения, нередко самого неожидан­ного свойства.

Если мы видим, что изменения, проявляю­щиеся при одомашнении в известном периоде жизни, стремятся проявиться у потомства в том же периоде, — то и в природном состоя­нии естественный отбор будет действовать на организмы и видоизменять их во всяком возрасте путем накопления выгодных для этого возраста изменений и путем их унасле­дования в соответствующем же возрасте. Если для растения выгодно широко рассевать свои семена при содействии ветра, то я не вижу, почему для осуществления этого ре­зультата путем естественного отбора пред­ставилось бы более препятствий, чем для удлинения и усовершенствования волосков на семенах хлопчатника путем отбора, при­меняемого хлопководом. Естественный отбор может изменить и приспособить личинку насекомого к многочисленным условиям, совершенно отличным от тех, в которых живет взрослое насекомое; а эти изменения, в силу закона корреляции, могут воздейство­вать и на взрослую форму. Точно так же и обратно: изменения у взрослых насекомых могут отразиться и на строении личинки; но во всяком случае естественный отбор обеспе­чит их безвредность, потому что в противном случае обладающий ими вид подвергнется вымиранию.

Естественный отбор изменяет строение детенышей сравнительно с родителями и родителей сравнительно с детенышами. У общественных животных он приспо­собляет строение каждой особи к потребнос­тям всей общины, если только община выне­сет пользу из этого подвергшегося отбору изменения особи. Чего не может естествен­ный отбор — это изменить строение какого-нибудь вида без всякой пользы для него самого, но на пользу другому виду, и хотя свидетельства, говорящие будто бы в пользу такого факта, встречаются в естественно-исторических сочинениях, но я не мог найти ни одного случая, который выдержал бы исследовательскую проверку. Особенность, используемая животным только раз в жиз­ни, но имеющая для него очень существенное значение, может быть изменена отбором до любой степени совершенства: таковы, например большие челюсти, служащие некоторым насекомым исключительно для вскрытия кокона, или твердый кончик клюва у невылупившегося еще птенца, служащий для проламывания яичной скорлупы.

Быть может, здесь уместно заметить, что все существа в значительной мере подверга­ются и чисто случайному истреблению, почти или вовсе не имеющему отношения к естест­венному отбору. Так, например, громадное число яиц или семян ежегодно пожирается, громадное число взрослых животных и расте­ний независимо от того приспособлены ли они наилучшим образом к условиям своего существования или нет, ежегодно погибает от случайных причин.

Но пусть уничтожение взрослых особей будет сколь угодно сильным, лишь бы количество их, которое может существовать в данной местности, не было до крайности сокращено такого рода причинами, или же пусть уничтожение яиц или семян будет так велико, что только сотая или тысячная часть их разовьется, — и тем не менее из числа тех, которые выживут, наиболее приспособлен­ные особи, — предполагая, что существуют уклонения в благоприятном направлении, — будут размножаться в большем числе, чем особи, менее приспособленные. Если же количество особей будет сокращено до край­ности указанными только что причинами, — что часто бывает, — естественный отбор ока­жется бессильным оказать свое действие в из­вестных благоприятных направлениях; но это не может служить возражением против его действительности в другое время или в ином направлении.