Лекция VII. Теоретические концепции Ф. Гюттингера, А. Людсканова и Г. Тури

1.ТЕОРЕТИЧЕСКАЯ КОНЦЕПЦИЯ ЛЮДСКАНОВА

Болгарский переводовед Александр Людсканов стал известен широкой научной общественности благодаря своей книге «Человек и машина в роли переводчика», вышедшей на болгарском языке в 1967 г. и в немецком переводе в 1975 г.

Книга написана в период усиления внимания языковедов к методологическим основам лингвистической науки, в период попыток повысить объективность лингвистических исследований, внести в языкознание математические и другие формальные методы, приблизить лингвистику к т.н. точным наукам. Большие надежды возлагались на использование понятий и данных теории информации и кибернетики, широкое развитие получили исследования в области машинного перевода.

Свою основную задачу А^Людсканов видит в построении семиотической теории перевода, которая охватывала бы все виды перевода, как «человеческого», так и машинного. Он исходит из положения, что в основе всех этих видов перевода лежит преобразование одного кода в другой. Семиотический подход к переводу включает этот феномен в широкую категорию кодовых преобразований различных типов.

Первая часть книги А.Людсканова посвящена общему обзору истории перевода и основных направлений науки о переводе. Автор считает, что в историческом плане последовательно развивались четыре типа перевода: дословный, слепо копирующий форму оригинала; «перевод по смыслу», передающий общий смысл литературного произведения, но игнорирующий особенности его формы и тем самым его историческую, национальную и социальную специфику; вольный перевод, ставивший перед собой цель не столько воспроизвести оригинал, сколько удовлетворить абстрактно сформулированные нормы прекрасного, и адекватный перевод, возникший в первую очередь благодаря росту масштабов и значимости технического перевода и стремящийся обеспечить максимальную верность оригиналу.

Говоря об особенностях переводческой деятельности в современном мире, А.Людсканов отмечает ее масштабность, появление новых видов перевода (синхронный, дублирование фильмов и пр.), тенденцию к широкому пониманию термина «перевод», включающему многие процессы, изучаемые в лингвистике, информатике, биологии и других науках, перспективы развития машинного перевода. Широкому пониманию термина «перевод» не соответствуют, по мнению А.Людсканова, те направления в теории перевода, которые приводят к раздроблению ее объекта. В этой связи представляются более праэильными лингвистические концепции перевода, изучающие общую языковую основу для всех видов перевода, как технического, так и литературного. Напротив, литературоведческий подход рассматривает перевод только как вид художественного творчества и поэтому считает объектом теории перевода лишь литературный перевод, оставляя без внимания остальные виды перевода, которые, как утверждается, не имеют творческого характера.

По аналогичным причинам А.Людсканов считает нецелесообразным противопоставлять, как это делают И.Ревзин и В.Ю. Розенцвейг, перевод как непосредственный переход от текста к тексту интерпретации как переходу через обращение к действительности. По его мнению, перевод и интерпретация - это две разновидности одного и того же процесса и их различение делает необходимым введение какого-то родового понятия, обозначающего перевод в целом. В качестве наименования такого понятия должен выступать термин «семиотика».

Обоснованию этого положения посвящена вторая часть книги А.Людсканова. Семиотика изучает знаковые системы и процессы коммуникации» осуществляемые при помощи таких систем-кодов. Коммуникация оказывается возможной благодаря тому, что знаки способны репрезентировать определенную информацию для ее участников. Эта информация формируется в их сознании путем сопоставления знаков со знаниями - фактами, хранящимися в их долговременной памяти. Такие знания представляют собой своеобразный язык-посредник, с помощью которого интерпретируется сообщение. При этом эта интерпретация, или понимание сообщения, может быть трех видов: референтное, то есть осознание реальности, стоящей за сообщением; содержательное, то есть осознание концептуальной информации в сообщении; и формальное, то есть осознание соотношения между разными знаками или сообщениями.

С семиотической точки зрения перевод выступает как ряд кодовых преобразований. Сначала переводчик воспринимает оригинал, декодирует его, переводя его на свой язык-посредник, затем с этого языка он преобразует сообщение на язык перевода и кодирует его в текст перевода. Таким образом осуществляется межъязыковая коммуникация, то есть коммуникация между людьми, владеющими разными языковыми кодами. Цель перевода совпадает с целью межъязыковой коммуникации, а целью коммуникации является передача информации. Иначе говоря, перевод - это средство межъязыковой коммуникации. Коммуникация носит языковой характер, то же самое относится и к средству коммуникации, поэтому любой перевод - это всегда языковое действие.

Любая коммуникация заключается в преобразовании знаков при сохранении выражаемой этими знаками информации. Подобный процесс имеет место при любых видах таких преобразований: запись устной речи или музыки на магнитную ленту и последующее воспроизведение записанного, преобразование световых импульсов в зрительное восприятие, преобразование обычной цифровой записи в двоичную (64 = 1000000), преобразование воспринимаемой информации для хранения в долговременной памяти и т.п. Перевод с одного языка на другой также должен рассматриваться как один из видов семиотического процесса, поскольку и здесь происходит преобразование кода при сохранении инварианта информации. Таким образом, не только утверждается единая основа всех видов перевода - литературного и технического, «человеческого» и машинного, - но этот феномен входит в огромный ряд других семиотических процессов.

Такой широкий подход к предмету теории перевода, с одной стороны, раскрывает весьма существенные особенности переводческого процесса, а с другой стороны, подчеркивает важность его теоретического осмысления, так как изучение перевода может пролить свет на многочисленные семиотические процессы в самых различных сферах.

Исходя из указанных предпосылок, А.Людсканов считает, что теория перевода должна развиваться как особая ветвь семиотики. Предлагается различать «универсальную теорию перевода», являющуюся частью общей семиотики, «общую теорию перевода», основанную на лингвистике, которая рассматривается как семиотика естественных языков, и «специальные теории перевода», описывающие преобразования между субкодами естественных языков, между естественными и искусственными языками и языками машинного программирования.Последние две части книги посвящены описанию особенностей «человеческого» и машинного перевода. Рассмотрение перевода с одного естественного языка на другой А.Людсканов начинает как бы «от противного»: он сначала обращается к проблеме перевода с искусственных языков. Отмечается, что для искусственного кода характерно однозначное и постоянное соотношение между символом и приписываемым ему значением. Эти значения могут быть точно указаны в соответствующем списке или кодовой книге. В искусственном языке -коде полностью отсутствуют такие явления, как полисемия, синонимия, омонимия, полиструктурность и т.п. нарушения однозначного соотношения между знаком и обозначаемым. В сообщении, составленном из таких знаков, каждый знак сохраняет свое значение и его интерпретация не зависит от других знаков и от его места в сообщении. Поэтому единицы двух искусственных языков могут быть поставлены в строгое соотношение друг с другом.

Отсюда следуют важные выводы:

1. Для понимания сообщения, составленного из единиц искусственного языка, достаточно опознания формы этих единиц.

2. Исходные данные из описания кода дают всю необходимую информацию для понимания и перевода такого сообщения.

3. Для осуществления понимания и перевода не требуется дополнительной информации.

4. Не требуется поэтому проводить анализ за пределами отдельной единицы (учитывать окружающий контекст) или учитывать глубинный (семантический) или референтный уровень сообщения.

5. Нет проблемы синтеза при переводе, поскольку идентификация формы знака уже определяет его эквивалент в другой кодовой системе.

6. Перевод носит нетворческий, механический характер. Совершенно иначе обстоит дело с естественными языками. В них

отсутствует однозначное соотношение между знаком и его значением. Для них характерны синонимия, полисемия, омонимия и другие отклонения от однозначности. Вследствие этого для понимания сообщения на естественном языке необходим предварительный анализ его содержания с использованием дополнительной информации, получаемой на различных уровнях и выходящей за пределы самой интерпретируемой единицы.

Таким образом, понимание сообщения как первый этап переводческого процесса основывается на базовой информации о значении языковых единиц, зафиксированной в описании кода и дополнительной информации, получаемой в результате анализа.

Совокупность этих информационных комплексов А.Людсканов называет «обязательной переводческой информацией». Он считает этопонятие центральным в теории перевода. По его мнению, подобная информация представляет собой объективную величину, которая может быть определена до начала переводческого процесса. Теория перевода должна установить состав и объем обязательной переводческой информации, которые будут различны для разных пар языков и для разных субкодов языка, его функциональных стилей и жанров. И сделать это она может на основе анализа формы и значения знака, глубинно-семантического и референтного уровня сообщения. Такой анализ всегда связан с необходимостью выбора. Процесс перевода с одного естествен-. ного языка на другой носит поэтому селективный, творческий характер. На его первом этапе происходит сопоставление знаков с языком-посредником, который хранится в памяти переводчика или материализован в словарях, правилах, книгах и других справочниках. Информация, полученная в результате анализа лингвистических и экстралингвистических факторов, существует также в виде кода-языка-посредника в сознании переводчика. Таким образом, первый этап переводческого процесса - этап анализа - может быть охарактеризован как перевод с естественного «входного» языка на язык-посредник.

Переходя ко второму этапу перевода - этапу синтеза, - А.Людсканов указывает, что он может рассматриваться как перевод с языка-посредника на другой естественный язык - язык «выхода». И здесь переводчик использует необходимую для синтеза информацию, которая, по мнению А.Людсканова, совпадает с информацией, полученной на этапе анализа и фиксированной в языке-посреднике. Эта информация является результатом формального, семантического и референтного анализа. Формальный анализ позволяет выбрать означающее, и в этом отношении мы имеем ту же ситуацию, что и при переводе с искусственных языков. Но семантический и референтный анализ позволяет определить означаемое, но не определяет однозначно означающее, то есть выбор знаков в языке перевода. Проблема синтеза и заключается в выборе означающего для одинакового означаемого, а иногда и иного означаемого для одинакового референта. Эту проблему нельзя решить на уровне означающих, поэтому, хотя кажется, что переводчик передает средство одного языка при помощи средства другого языка, на самом деле он передает функцию исходного средства, выбирая для этого средство в другом языке, выполняющее ту же функцию. (При этом под функцией понимается способность языкового средства вызывать у адресата определенное интеллектуальное или эмоциональное переживание.) Сохранение подобной функции и составляет инвариант перевода, а ее определение и выбор соответствующих средств носят творческий характер.

В этой связи А.Людсканов не соглашается с распространенным мнением, что, поскольку количество формальных соответствий больше в одних жанрах (научно-технический перевод), чем в других (художественный перевод), степень точности перевода может быть различна. Он указывает, что точность перевода заключается в сохранении функционального инварианта, а это требование остается неизменным при любом соотношении означающих.

Такая функциональная эквивалентность обязательна для всех видов перевода. А.Людсканов полагает, что цель перевода всегда совпадает с целью коммуникации: передать инвариантную информацию, и поэтому его точность всегда функциональна..Поскольку при существующем уровне развития языкознания, литературоведения, эстетики и других наук невозможно заранее регламентировать все факторы, от которых зависит определение необходимой информации, выбор варианта перевода при естественных языках носит творческий характер во всех видах перевода. В связи с этим А.Людсканов вновь решительно выступает против противопоставления художественного перевода другим видам перевода, настаивая на том, что в их основе лежат общие закономерности.

Последняя часть книги посвящена проблемам машинного перевода. Рассмотрев основную проблематику машинного перевода и кратко охарактеризовав некоторые теоретические работы в этой области, А.Людсканов указывает на принципиальную возможность формализации и алгоритмизации переводческого процесса и в то же время на огромные теоретические и практические трудности, связанные с реализацией этой задачи. И здесь он подчеркивает единство переводческой деятельности, подчеркивая, что научное изучение различных аспектов «человеческого» перевода и развитие смежных лингвистических дисциплин позволяют продвинуться вперед и в области передачи части переводческих функций компьютеру.

Работа А.Людсканова отражает определенный период формирования лингвистической теории перевода. Она интересна прежде всего своим широким семиотическим подходом к переводу, который показывает, что изучение переводческой деятельности может дать ценные данные для более глубокого проникновения в существо самых различных семиотических процессов.

2.ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ВЗГЛЯДЫ Г.ТУРИ

Серьезная работа в области теории перевода в Израиле проводится главным образом в университете Тель-Авива, где существует кафедра теории и практики перевода. Наибольшую известность получили переводоведческие труды израильского учетного Гидеона Тури, основные статьи и научные доклады которого собраны и опубликованы в книге «В поисках теории перевода» (1980 г.)Г.Тури в течение многих лет разрабатывает собственную концепцию перевода, отличающуюся цельностью и последовательностью. Объектом его исследования служат художественные переводы с различных языков на иврит, но он стремится положить в основу анализа конкретных переводов широкие общетеоретические концепции.

Г.Тури начинает с критики существующих теорий перевода, которые, по его мнению, исходят из неправильных Предпосылок. Они всецело ориентированы на исходный текст или даже на исходный язык, определяя перевод как текст на другом языке, эквивалентный исходному тексту. Независимо от того, как определяется сама переводческая эквивалентность, такой подход делает теорию перевода нормативной и ограничительной, поскольку она исключает из своего рассмотрения множество реальных переводов, не отвечающих априорным условиям эквивалентности. При этом остается и недостаточно четкой граница между теорией перевода и контрастивной лингвистикой, поскольку в обоих случаях речь идет о соотношении двух языков. Не решает проблемы и обычное утверждение, что контрастивная лингвистика имеет дело с языковой компетенцией и сопоставляет языковые единицы в системе, а теория перевода рассматривает соотношение единиц в реальном речевом употреблении. В любом случае исследуются межъязыковые отношения, в то время как при переводе существенны отношения между текстами. Контрастивная лингвистика и изучение межъязыковых отношений создают лишь основу для исследования собственно переводческой проблематики, но сама теория перевода не должна быть ориентирована в первую очередь ни на ИЯ, ни на исходный текст и не быть нормативной.

Г.Тури выдвигает свою концепцию теории перевода, которую он называет «описательной» и которая исходит из иных постулатов. Прежде всего она принципиально ориентирована не на процесс, а на результат перевода, на текст перевода. Исходный пункт анализа - функционирование текста перевода в системе текстов на ПЯ. Перевод определяется как коммуникация при помощи переводных сообщений в рамках определенных культурно-языковых границ. Она осуществляется тем лучше и успешней, чем ближе текстовые традиции ПЯ и ИЯ. Текст перевода функционирует не только как текст на ПЯ, но и как переводной текст на ПЯ. Такие тексты обладают определенными особыми признаками (а не только своим происхождением), отличающими их от непереводных текстов на ПЯ. Г.Тури приводит ряд доказательств того, что текст может быть отнесен к числу переводных при самых различных отношениях с оригиналом: (а) Могут быть несколько переводов одного и того же оригинала разной степени близости к исходному тексту, (б) При равном отношении к исходному тексту одни тексты на ПЯ могут признаваться переводами, а другие - нет. (в) Известны случаи, когда признавались переводами тексты, вообще не имевшие оригиналов, но, по-видимому, обладавшие чертами, характерными для переводных текстов. Поэтому прежде всего следует ставить вопрос не о том, является ли данный текст переводом, но считается ли он переводом, функционирует ли он в качестве перевода в литературе ПЯ.

Таким образом, перевод - это телеологическая категория; его процесс и результат подчинен его цели: быть переводным текстом в ПЯ.

Отсюда вытекает и трактовка понятия переводческой эквивалентности, эквивалентных отношений между переводом и оригиналом. Они не определяются заранее, а выявляются и описываются путем сопоставления текстов перевода и оригинала. Текст не потому является переводом, что он эквивалентен оригиналу, а, напротив, если это перевод, то по определению он эквивалентен исходному тексту. Неэквивалентных переводов быть не может. Если текст признается переводом, то тем самым утверждается, что его отношения с оригиналом суть отношения переводческой эквивалентности. Понятно, что эти отношения могут быть разного типа, но они реальны, наблюдаемы и могут быть изучены и описаны, но не заданы a priori на основе каких-либо теоретических соображений.

Отношения между текстами перевода и оригинала могут классифицироваться на основе трех оппозиций: (а) Отношения формальные (материальные), т.е. эквивалентность формы, и отношения функциональные - эквивалентность функции, (б) Отношения между существующими соответствиями и при отсутствии соответствий, (в) Отношения, сохраняющие соотношение текста оригинала в системе ИЯ (статические) и меняющие его (динамические).

Не существует заранее данной иерархии между различными видами эквивалентности, но для отнесения текста к переводному ведущую роль играют формальные (материальные) соответствия.

Для того чтобы текст мог бы функционировать в качестве переводного текста, он, как и всякий текст, должен быть приемлемым для языковой и литературной систем ПЯ. Но чтобы быть переводным текстом, он должен как можно полнее отражать оригинал, быть адекватным ему. Под адекватностью предлагается понимать гипотетическую величину - максимально точное соответствие оригиналу. При этом можно учитывать обязательные расхождения, вызванные необходимыми различиями между ПЯ и ИЯ, и считать отклонениями от потенциально возможной максимальной адекватности лишь произвольные решения переводчика, или же не делать различия между вынужденными и произвольными отклонениями. Текст перевода всегда представляет собой компромисс между стремлением к приемлемости и адекватности.В связи с этим Г.Тури выдвигает концепцию «промежуточного» языка (interlanguage). По его мнению, стремление к адекватности в какой-то степени ограничивает приемлемость текста перевода и приводит к тому, что язык переводов занимает особое место в системе ПЯ. Он приобретает определенные особенности, благодаря которым тексты перевода идентифицируются как переводные. Этот промежуточный язык не следует рассматривать как нежелательную интерференцию, с которой нужно вести борьбу. Его проявление в переводе может быть желательно, более того Г.Тури полагает, что это вообще переводческая универсалия, если исходить из того, что теория перевода должна изучать реальные переводы, а не пытаться формулировать какие-то априорные требования переводимости. Промежуточный язык - это прежде всего проявление материальной (формальной) эквивалентности: единице ИЯ соответствует в переводе промежуточная единица, появляющаяся в ПЯ под влиянием ИЯ (ИЯ/ПЯ средство). Здесь выявляются три основных случая: (а) Единица создается вне ПЯ прямое заимствование единицы ИЯ (путем сохранения ее иноязычной формы или при помощи транскрипции или транслитерации), (б) Единица создается как бы между ПЯ и ИЯ - калька (использование знаков ПЯ в рамках структуры ИЯ), (в) Единица создается в ПЯ, но используется под влиянием ИЯ (предпочтение формам ПЯ оказывается вследствие их сходства, то есть формального соответствия с единицами ИЯ, хотя функционально они и неравноценны).

Наличие подобного «межъязыка» в переводах подтверждается эмпирически и может быть обосновано теоретически. В качестве такого обоснования Г.Тури указывает на три обстоятельства. Во-первых, как уже отмечалось, появление этого языка обусловлено неизбежным компромиссом при переводе между адекватностью и приемлемостью. Во-вторых, реальная эквивалентность между текстами и единицами ИЯ и ПЯ носит промежуточный характер между эквивалентностью языковой (системной) и речевой (или текстовой). В-третьих, межъязык обладает необходимыми признаками лингвистической системы: у него есть своя структура и он используется в целях коммуникации, участниками которой выступают переводчик и носитель ПЯ. В связи с промежуточной природой межъязыка его изучение должно носить междис-. циплинарный характер и проводиться совместными усилиями языкознания, психолингвистики и социолингвистики. В качестве примера Г.Тури указывает на широкое применение в переводах с русского языка на иврит слов с уменьшительными суффиксами, что несвойственно оригинальным текстами на иврите и отражает влияние русского языка, пользовавшегося в определенный период большой престижностью в Израиле.

Помимо межъязыка первого порядка может существовать и межъязык второго порядка, возникающий при переводе не непосредственно с оригинала, а с перевода на какой-то третий язык или просто под влиянием третьего языка. В этой связи Г.Тури указывает на несомненное влияние русского языка на язык переводов на иврит с других языков.

Особое место в концепции Г.Тури занимает понятие «норма перевода», в которое он вкладывает своеобразный смысл. По его мнению, решения переводчика в процессе перевода могут обусловливаться тремя факторами: обязательными правилами, навязываемыми языковыми нормами, переводческими нормами - основными решениями переводчика, определяющими его стратегию и поведение; и субъективным выбором (идиосинкразиями) в этой триаде переводческие нормы занимают центральное положение между объективным и субъективным.

В художественном переводе предлагается различать литературные нормы и собственно переводческие. По другому признаку различаются предварительные и операционные-нормы. Предварительные (предпе-реводческие) нормы определяют политику переводчика при выборе.оригинала и при решении вопроса, будет ли перевод осуществляться непосредственно с оригинала или через какой-либо промежуточный язык. Операционные нормы действуют в самом процессе перевода и определяют распределение (структурирование) материала в тексте (матричные нормы) и формулирование содержания текста (текстуальные нормы). К ним же относится и «начальная норма»: основная ориентация переводчика на оригинал или на нормы ПЯ. В первом случае он будет стремиться создать адекватный перевод, как можно ближе соответствующий оригиналу и допускающий лишь необходимые изменения, вызываемые различиями между языками и литературами. Во втором случае в центре его внимания будет обеспечение максимальной приемлемости текста перевода с точки зрения языка и литературы ПЯ. При этом в первом случае создается перевод не на ПЯ, а в лучшем случае только на какую-то часть этого языка, а то и на искусственный переводческий межъязык. Во втором же случае в литературу на ПЯ входит не оригинал, а лишь какая-то его версия. Фактически в реальных переводах создается нечто среднее между этими двумя крайностями.

Переводческие нормы не задаются заранее, а выявляются путем сопоставительного анализа переводов (текстовой источник), а также путем анализа высказываний о переводе самих переводчиков, критиков, теоретиков и пр. (внетекстовый источник). При сопоставительном анализе могут сравниваться несколько переводов одного и того же текста, сделанных в разные периоды времени, переводы одного текста, выполненные разными переводчиками, переводы до и после редактирования. Однако главным видом анализа остается сопоставление перевода с оригиналом, чтобы определить, насколько перевод эквивалентен и насколько он литературен. При этом при анализе эквивалентности в качестве потенциального инварианта принимается адекватный перевод - максимально приближенный к оригиналу (возможно, с учетом обязательных отклонений).

Нормы могут быть также основными (обязательными) и второстепенными, проявляющимися в виде тенденций и определяющие лишь допустимое поведение (наиболее многочисленные). Кроме норм на выбор переводчика влияют и некоторые универсалии поведения переводчика. В качестве иллюстрации последних Г.Тури указывает на общую склонность переводчиков эксплицировать информацию, которая исплицитно содержится в оригинале.

Между нормами нет строгих границ: один вид норм может переходить в другой, статус нормы зависит от временного периода, принадлежности к определенной литературной школе и т.п. В основе одной нормы может лежать другая, более общая норма. Например, в переводах на иврит отмечается очень широкое использование устойчивых словосочетаний, фразеологизмов. Однако это явление вторичное, оно связано со стремлением переводчиков использовать в переводах язык канонических текстов (в первую очередь Библии), которые изобилуют фразеологизмами.

Ориентированность теории на текст перевода не означает отказа от анализа реальных отношений, существующих между переводом и оригиналом. Однако такой анализ должен, по мнению Г.Тури, отвечать двум условиям. Во-первых, сопоставляться должны отношения не между единицами языков, а между единицами текстов-»текстемами». В качестве текстем могут выступать единицы языка, вступающие в текстовые отношения (выполняя определенные внутритекстовые функции) и собственно текстовые единицы (абзац, глава, строфа, куплет и пр.). Во-вторых, анализ должен вестись от переводческих решений, обнаруживаемых в тексте перевода, к отношениям между такими единицами этого текста и соответствующими единицами исходного текста и далее к основаниям для таких решений (процессу принятия решений). Такая процедура исключает априорную заданность эквивалентных отношений, а обнаруживает их путем сопоставительного анализа всех текстов, признаваемых переводами. Существуют 4 основных типа переводческих отношений (хотя могут быть выявлены и многие другие): 2 типа формальных отношений («этических») - между языковыми средствами ИЯ и ПЯ (языковой тип) и между текстовыми средствами ИТ и ПТ (текстовый тип) и 2 типа функциональных отношений («эмических») - между функциями языковых средств ИЯ и ПЯ (языковой тип) и между функциями текстовых средств ИТ И ПТ (текстовый тип).

При изучении отношений следует учитывать их иерархию: от высших типов к низшим - функционально-текстовые, формально-текстовые, функционально-языковые, формально-языковые. Доминантными являются высшие типы, хотя легче обнаруживаются более низшие типы. Практически анализ осуществляется от небольших единиц к целому тексту, но при анализе любой единицы должно учитываться ее место в целом.

Среди решений переводчика различаются существующие средства (имеющиеся соответствия) и несуществующие (создаваемые ad hoc). Способы создания новых средств включают заимствования, кальки, изобретение новых единиц в языке перевода или тексте без связи с ИЯ/ ИТ (например, рифмованный перевод при отсутствии рифмы в оригинале). Текстовые текстемы всегда передаются средствами ad hoc.

Процесс принятия решений может быть заранее заданным (при использовании всевозможных штампов, даже когда у них иная функция в тексте) или подлинно творческим (особенно при определении функции текста в целом и функций его отдельных элементов).

На основе своей теоретической концепции Г.Тури разрабатывает методику анализа и оценки художественного перевода путем его сопоставления с оригиналом. Согласно предлагаемой им процедуре исходный текст анализируется с целью определить, какой потенциально мог бы быть адекватный (максимально эквивалентный перевод), и затем изучаются реальная эквивалентность перевода, степень его отклонения от адекватности. При чтом отклонения оцениваются как обязательные или как произвольные (в основе которых лежат переводческие нормы). Последние могут рассматриваться с точки зрения обеспечения большей или меньшей степени приемлемости.

Сопоставление осуществляется в три этапа: 1. Анализ исходного текста для определения параметров адекватного перевода и выделения текстем. 2. Сопоставление соответствий к текстемам и выявление наличия и характера отклонений от адекватности. 3. Обобщающие выводы о расстоянии между максимальной и реальной эквивалентностя-ми на основе сопоставления многих отдельных текстем.

Хотя основная единица сопоставления - это целый текст, требования экономичности, ограниченность времени и человеческих возможностей вынуждают в качестве такой единицы использовать отдельную текстему. При этом возможны две процедуры отбора: 1. Выбирать наиболее важные элементы текстового анализа (определенные части текста) и рассматривать их как полномочных представителей текста в целом, на основе которых можно делать выводы обо всем тексте. 2. Выбирать текстемы из разных мест текста, выполняющие по нескольку текстовых функций или принадлежащие к разным микроструктурам, и на их основе делать общетекстовые выводы.

Теоретические постулаты Г.Тури дополняются практическим анализом переводов на иврит романов ряда европейских писателей в период 1930 - 1945 гг. Приводимые данные позволяют судить о характере обобщений, с помощью которых определяются особенности художественных переводов этого периода. Отмечаются главным образом изменения, преследующие цель сделать перевод более соответствующим литературным нормам ПЯ. Сюда относятся опущение подзаголовков, не принятых в литературе на иврите, тенденция выносить прямую речь в отдельный абзац, членить абзацы, оказывать предпочтение лексике и синтаксису «высокого стиля», опускать коллоквиализмы, широко использовать устойчивые словосочетания и семантические дублеты, опущение или замена на синоним повторяющихся слов и пр. Все эти тенденции рассматриваются как переводческие нормы, классифицируемые как лингвистические, риторико-стилистические и литературные. В общем плане исследованные переводы характеризуются использованием языка определенных письменных источников (Библии), богатством редких, сложных и разнообразных языковых средств и социальной направленностью - стремлением пополнить жанры, отсутствующие в оригинальной литературе на иврите. Приемлемость считается более важным фактором, чем адекватность. По наблюдениям Г. Тури, степень адекватности переводов зависит от того места, которое они занимают в принимающей их литературе. Если они занимают более центральное место (в том числе и среди других переводов), то стремление к адекватности выражено сильнее. Такое же влияние на адекватность переводов оказывает и высокая престижность ИЯ и наличие лакун (отсутствие определенного жанра в принимающей литературе).

Как видно из вышесказанного, концепция Г. Тури представляет несомненный теоретический и практический интерес как для дальнейшего развития общей теории перевода, так и для разработки теории художественного перевода. Она намечает пути сближения лингвистического и литературоведческого подхода к описанию этого сложного вида переводческой деятельности. Предлагаемая процедура анализа требует дальнейшей конкретизации, но ее общая направленность представляется весьма перспективной.