Неврозы

Термин " невроз" ввёл в употребление в 1776 году голландский врач У. Куллен, который полагал, что все подобные заболевания связаны с нервными спазмами или, напротив, слабостью (атонией). Однако это, конечно, не означает, что до Куллена неврозов вообще не существовало. Их появление, как и болезней вообще, произошло вследствие грехопадения человека. Описание неврозов встречается уже в древнейших письменных источниках человечества. Так, в папирусах из Кахун (ок. 1900 г. до Р. X.) и Эберса (ок. 1700 г. до Р. X.) содержатся данные о болезненных состояниях женщин, что очень напоминает клинику истерического невроза.

В наше время под неврозами обычно понимают нервно-психические излечимые расстройства, нарушающие (или существенно затрудняющие) бытие человека. Наиболее частой причиной развития неврозов являются всевозможные эмоциональные конфликты и психотравмы. Польский психиатр Антони Кемпински (1918-1972) даже утверждал, что без наличия конфликта врач не имеет права диагностировать невроз!

Наш знаменитый академик И. П. Павлов причину развития неврозов увязывал со срывом высшей нервной деятельности.

Внешне человек, страдающий неврозом, обычно достаточно легко узнаваем. Типичные невротические проявления – это повышенная нервность, беспокойство, эмоциональная неустойчивость плюс характерные для того или иного невроза симптомы. Вместе с тем существуют и так называемые псевдоневрозы (ложные неврозы), а также неврозоподобные состояния, развитие которых обусловили другие заболевания. Так, в начальных стадиях злокачественных опухолевых процессов, при атеросклерозе сосудов головного мозга или, предположим, беременности могут появиться проявления, очень напоминающие неврозы. Кроме того, часто неврозоподобную клиническую картину могут являть люди просто с дурным характером или существенными недостатками воспитания. В отечественной медицине обычно выделяют три основные классические формы неврозов: неврастению, невроз навязчивых состояний и истерию. В понимании неврозов по сей день в научном мире отмечается большой разброс мнений, много путанного и противоречивого.

Безудержный рост неврозов в XX веке порожден не столько стрессами и научно-техническим прогрессом с его информационными перегрузками (на что неоднократно указывали исследователи), сколько прогрессом общечеловеческого грехопадения. Ведь во все времена истории человечества были войны, различные природные бедствия, наводнения, засухи, смерчи. И трудно сопоставить, скажем, в какой степени нынешнее время тревожнее и беспокойнее, например, эпохи царствования Ивана Грозного. Почему же проблема неврозов стала столь острой лишь в последние времена? Причина, думается, одна – в продолжающемся кризисе безверия, в потере человечеством духовного фундамента, а с ним и истинного смысла жизни.

Теперь обратимся к конкретным формам неврозов, в той последовательности, в какой описываются они обычно в специальной литературе.

Неврастения

Впервые описали этот невроз в 1869 году (считается, что независимо друг от друга) американские врачи Бирд и Ван-Дью-сен. Неврастения (как видно из самого названия) проявляется нервной слабостью, вплоть до глубокого истощения жизненных сил человека.

Портрет неврастеника предстает весьма типичным: это человек вспыльчивый, раздражительный, быстро заводящийся, как говорится " с полуоборота", у которого явно сдают нервы (гиперстеническая форма неврастении), или, напротив, вялый, плаксивый, ощущающий утомление и истощение всех своих жизненных сил (гипостеническая форма).

Но вот что интересно: повышенная раздражительность и вспыльчивость неврастеника направлены не на себя лично, а только на окружающих! Такого человека все и вся раздражает, нередко он становится капризен, легко впадает в гнев и даже ярость, но почти никогда не поднимается до духовной высоты постижения собственных несовершенств и ошибок, своих грехов.

Таким образом, в большей или меньшей степени, ко всему прочему неврастения есть эгоистический невроз, питаемый греховной страстью, именуемой в святоотеческой литературе гордостью (гордыней).

" Раздражительность нрава происходит от непознания себя, от гордости и от того еще, что мы не рассуждаем о сильном повреждении своей природы и мало познали кроткого и смиренного Иисуса", – писал святой праведный Иоанн Кронштадтский. " Никто не должен оправдывать раздражительность какою-нибудь болезнью", – говорил знаменитый оптинский старец Амвросий. И ещё одно важное замечание старца по этому поводу: " Чтобы не предаваться раздражительности и гневу, не должно торопиться".

А вот как писал по поводу неврастении священник Александр Ельчанинов: "...нервность" и т. д., мне кажется, просто виды греха и именно гордости. Самый главный неврастеник – диавол. Можно ли представить себе неврастеником человека смиренного, доброго, терпеливого? " (из записок " Демонская твердыня – тщеславие и гордость").

О причинах раздражительности и потери душевного мира архиепископ Арсений (Чудовский) писал буквально следующее: " Иногда вдруг у тебя появляется какая-то раздражительность, недовольство окружающими тебя людьми, а то и просто дурное, угнетенное состояние духа, тоска, разочарование. Малейший повод – и твое настроение испорчено. Отчего это? Очевидно, ранее душевная твоя почва была подготовлена к такому настроению. Раздражительность, недовольство людьми вызываются завистью, недоброжелательством к ним..."

Святые отцы особенно обращали внимание на сохранение мира в душе при любых жизненных (внешних) обстоятельствах и считали, что без этого не мыслимо ни счастье, ни физическое благополучие. Вот, например, как писал в письме к одному мирянину отец Алексий Зосимовский: " Я вам не желаю ни богатства, ни славы, ни успеха, ни даже здоровья, а лишь мира душевного. Это самое главное. Если у вас будет мир – вы будете счастливы".

Итак, кратко подытожив вышесказанное, можно сделать вывод, что неврастения* суть греховные страсти: в большей или меньшей степени она являет собою, кроме того, бытие вне Христа, а порой и явное антихристианство. Неврастению можно считать своего рода прямой противоположностью кротости, смирения, терпения и мирного устроения духа. Отсюда напрашивается логический вывод: лучшее лекарство от неврастении – сам христианский путь, образ жизни с терпеливым несением своего креста, благодарением Бога за все, смирением.

Все это, конечно, в общих словах. Теперь же постараемся более подробно остановиться на путях оздоровления от нервности и неврастении. Главное, при этом глубоко осознать важность и необходимость изменить себя, возненавидеть сей демонический грех гневливости, с искренним покаянием обратиться к Господу. Кроме того, необходимо придерживаться следующего:

Никогда не повышать (без крайней на то нужды) голоса: " Голос повышает гордец, самохвал, самовлюбленный мертвец и Богом оставленный" (старец Сампсон (Сиверс)). Итак, не кричать, не визжать, не употреблять грубых и матерных слов, никого не обвинять, не злословить и не высмеивать. Святые отцы допускали лишь " праведный гнев", то есть обращенный на свои собственные грехи и несовершенства.

Избавиться от привычки прекословить, многословить, спорить по пустякам, вступать в словопрения. " Входить в спор всегда нежелательно" (митрополит Филарет (Дроздов)).

Во всем, что бы ни случилось, следует обвинять только самого себя, тогда уравновешенность, душевный мир и спокойствие установятся в наших душах: " Если бы все укоряли себя, то водворился бы мир", – писал архиепископ Арсений (Чудов-ский), ибо " самоукорение дает нам спокойно переносить оскорбления, не чувствовать их".

Архиепископ Иоанн (Шаховской) считал, что достижение истинного душевного мира немыслимо без глубокого метафизического недовольства этой (земной) жизнью. Действительно, поиски благ и райской жизни на земле рано или поздно приводят к глубоким разочарованиям и постоянным колебаниям душевного мира.

Велика роль молитвы в обретении и хранении внутреннего покоя. Старец Сампсон (Сивере) утверждал, что мир души у постоянно молящегося даже совершенно не зависит от внешней обстановки.

Следует отучить себя кого-либо осуждать, обсуждать (за исключением полезных в назидательном и педагогическом плане случаев, а также естественно возникающих суждений о чём-либо (ком-либо), что не является осуждением). Если же в твоем присутствии порицают или обсуждают другого, святые отцы советуют признаться, что и сам страдаешь теми же недостатками, и отвести разговор, а при невозможности того – просто удалиться.

Считать себя вполне достойным промахов, критики, ошибок, падений. Более того, святые отцы советуют нам осознавать себя хуже и недостойнее других. В этом случае действительно исчезает всякое желание гневаться на кого-либо из окружающих.

Необходим постоянный самоконтроль, в том числе даже за своими мыслями, ибо всякому дурному делу обычно предшествует дурная мысль. Следует решительно отсекать все отрицательное, греховное, мерзостное. Святые отцы учат нас не вступать ни в какие собеседования с греховными помыслами, а немедленно обращаться с молитвой за помощью к Господу, испрашивая у Него помощи и поддержки.

Надо принимать уже произошедшее, как случившийся факт, а не мучить себя бесполезной борьбой с призраками. " Что случилось, то случилось...", " Да будет воля Твоя".

Следует избегать всевозможных " надумок", фантазий, бесплодного воображения, особенно чувственного характера. Помните евангельское " Но да будет слово ваше: да, да; нет, нет; а что сверх этого, то от лукавого" (Мф 5, 37).

Наконец, необходимо в любом случае по возможности оздоровить свой образ жизни (имеется в виду режим дня, разумное постничество, оставление пристрастия к спиртному и табаку и иных излишеств).

Безусловно, необходимым является посещение богослужений, особенно в воскресные и праздничные дни, чтение Священного Писания и святоотеческой литературы! " Из всех недугов, обременяющих человеческую природу, нет ни одной болезни, ни душевной, ни телесной, которая не могла бы получить врачевства из Писания" (свт. Иоанн Златоуст).

При добросовестном соблюдении святоотеческих рекомендаций вопрос о повышенной нервности и неврастении достаточно скоро отпадет сам по себе.

Невроз навязчивых состояний (обсессивный невроз)

Навязчивыми (то есть помимо воли и желания человека) могут быть как определенные мысли, воспоминания, представления, сомнения, так и действия. Это и неудивительно, ибо всему деятельному предшествует мысль, замысел, задумка. И весь мир наш есть материализованное состояние Высшего Замысла, Идеи, Плана (" В начале было Слово" Ин. 1, 1).

К неврозу навязчивых состояний относят обычно и навязчивые страхи. Если человек испытывает безотчетный страх неведомо чего, то говорят о синдроме страха. Если же он боится конкретно темноты, высоты, острых предметов, замкнутых пространств, – тогда определяют подобные навязчивые состояния как фобии, уточняя в названии вид (или направленность) страха. Например, канцерофобия – при боязни заболеть раком, а клаустрофобия – при боязни замкнутых пространств, гипсофобия – при страхе высоты, мизофобия – при страхе загрязнения, пантофобия – при боязни всего окружающего. Фобии, таким образом, это по сути конкретные страхи или болезненные опасения каких-то отдельных предметов, явлений или ситуаций, а не безотчёный страх вообще.

Иногда страхи появляются только при соответствующей ситуации. Например, страх высоты только при подъеме на высоту, страх мышей – при реальной встрече с мышью (Петр I, например, панически боялся тараканов). Но нередко человек уже при одной лишь мысли о чём-либо впадает в страх.

Страх присущ природе падшего человека* и глубоко биологичен, ибо человек несет в себе и животное начало. Так вот, это животное начало в нас и боится инстинктивно угрозы извне: темноты, нападений и всякой иной опасности для собственной жизни. Во многих случаях именно страх выполняет роль своего рода защитного механизма, оберегая нас от всякой опасности, посягающей на наше благополучие. Страшась, человек становится более бдительным, способным предохранить себя от беды, спастись от надвигающейся угрозы. Страх закреплен Творцом в памяти всех предшествующих поколений, как говорят психоаналитики (Карл Юнг), в " коллективном бессознательном".

Итак, страх свойственен каждому человеку в какой-то степени и может исполнять защитную роль, оберегая нашу жизнь от всевозможных опасностей. Однако невротические страхи тем и характерны, что не обусловлены никакой реальной угрозой или угроза эта иллюзорна и маловероятна" *. Например, некий человек страдает кардиофобическим неврозом, он боится, что сердце его в один прекрасный момент может остановиться. С одной стороны, теоретически это возможно, ведь бывает же внезапная смерть и у молодых, до того считавшихся здоровыми людьми, без видимой на то причины. Но объективная вероятность такой внезапной остановки сердца именно у этого человека ничтожно мала, а имеет место надуманная, мнимая, нафантазированная опасность для жизни, обусловленная ложными мыслями и необоснованными опасениями.

А вот другой пример: мать, горячо любящая своего малыша, вдруг ловит себя на мысли, что может его задушить. Мысль эта ужасает её, она не свойственна женщине с позиций её нравственности, не продиктована никакими реальными внешними обстоятельствами, напротив, абсурдна, лишена всякого здравого смысла. Но эта мысль словно заноза, проникнув и цепко укоренившись в сознании, начинает причинять боль своей жертве, которой порой и стыдно признаться кому-то в этом.

Навязчивые мысли возникают часто в ответ на поставленный вопрос: " А вдруг? " Далее они автоматизируются, укореняются в сознании и при неоднократных повторениях создают существенные затруднения в жизни. Чем больше борется человек, желая избавиться от этих навязчивых мыслей, тем более они овладевают им.

Важной причиной развития и самого существования невротического страха является развитое чувственное воображение (мимо чего обычно вскользь проходит специальная, посвященная этой тематике литература). Ведь человек, к примеру, не просто боится упасть с высоты, но и воображает в ужасе, что умрет, всячески " распаляет" вымышленную ситуацию, представляя, скажем, свои похороны, себя лежащим в гробу и пр.

Кроме того, в подобных состояниях имеет место слабость психической защиты (цензуры) из-за природных особенностей или в результате греховного разрушения. Хорошо известен, например, факт повышенной внушаемости у алкоголиков. Сказывается также и отсутствие постоянной внутренней работы по самоконтролю, духовному трезвению и осознанному управлению своими мыслями, детально описанными в аскетической святоотеческой литературе.

Можно также полагать, с большей или меньшей долей очевидности, что некоторые мысли, всегда, кстати, почти ощущаемые как чужеродные и даже принужденные, насильственные, действительно имеют чужеродную для человека природу, являясь демоническими. По святоотеческому учению, человек часто не способен различать подлинный источник своих мыслей, а душа является проницаемой для демонической стихии. Лишь опытные подвижники святости и благочестия, с уже очищенной молитвенным подвигом и постом светлой душой, в состоянии обнаруживать приближение тьмы. Покрытые же греховным мраком души зачастую не ощущают и не видят этого, ибо на темном темное плохо различается. (Святитель Игнатий Брянчанинов говорит о подобных ситуациях следующее: " Духи злобы с такой хитростью ведут брань против человека, что приносимые ими помыслы и мечтания душе представляются как бы рождающимися в ней самой, а не от чуждого ей злого духа, действующего и вместе старающегося укрыться".)

И ещё очень важный момент, касающийся страха, но не вообще, а страха Божия. являющегося величайшей добродетелью и обязанностью человека. Страх Божий имеет разные значения: это и боязнь (страх) наказания от Бога (низшая степень добродетели), и удивление (трепет, ужас) перед величием событий, и благочестивая богоугодная жизнь, и, наконец, как высшая степень страха Божия – совершеннейшая чистота и святость жизни. " Начало мудрости – страх Господень", – говорится в Священном Писании (Пс. 110, 10). " Живя без страха Божьего, нельзя совершать ничего благородного и удивительного", – писал Вселенский учитель Церкви святой Иоанн Златоуст.

Как представляется, именно в страхе Божьем кроется величайшая тайна", а если хотите, и ключ к пониманию истинного целительства многих неврозов: когда человек имеет в душе страх Божий (то есть Высший, Богом данный), этим великим страхом поглощаются все те мелкие, мирские, часто нелепые по своей сути: страх мышей, тараканов, острых предметов и проч. Как большая волна на море поглощает мелкую рябь, так и истинный страх Божий вбирает в себя невротические страхи – фобии. Каждой душе человеческой органически не только присущ, но и необходим страх Божий, но этот великий дар просто извращается и подменяется своего рода животной трусостью.

Аскетическая литература отмечает, что на ранних этапах духовного подвижничества страх Божий (у новоначальных) заключается более в боязни нарушить Божественные заповеди, согрешить, сделать что-либо мерзкое, недостойное, оскорбительное в глазах Бога. Второй этап Божьего страха присущ уже более совершенным подвижникам святости и заключает в себе страх отпасть от Бога, лишиться Его Божественной благодати, святого чистого мира. Ибо это отпадение означает духовную смерть, сообщая душе мрак, тоску, разочарование, чувство бесцельности бытия.

И, наконец, последний аспект, касающийся причин возникновения страха, указание на который находим в самом Священном Писании: " В любви нет страха, но совершенная любовь изгоняет страх, потому что в страхе есть мучения..." (1 Ин. 4, 18). Вот и ещё один важный ответ, не рассматриваемый в научной литературе. Оказывается, наличие страха в душе и сердце человека означает отсутствие (или недостаток) любви. Задумайтесь над этим поглубже... Возьмем для примера фактические события недавней войны в Чечне. Матери плененных русских солдат ехали туда, где гремели выстрелы, в разгар боевых действий. Невзирая на угрозу для своей жизни, встречались с чеченскими боевиками, умоляли вернуть им сыновей. Что двигало этими женщинами, благодаря чему преодолевали они страх смерти? Ответ очевиден: материнская любовь к своим чадам. Итак, любовь изгоняет страх, " в любви нет страха"!

Теперь поговорим кратко о навязчивых (" компульсивных") действиях. Начнем с одного случая, происшедшего не столь давно. От одной женщины после многолетней супружеской (точнее совместной, ибо брак был невенчанный) жизни вдруг внезапно ушёл муж, как водится ныне, к более молодой. Этот уход женщина пережила очень тяжело. Смириться с потерей супруга она никак не хотела, очень скорбела, жизнь стала постепенно терять свою привлекательность. Женщина эта была якобы крещена во время войны, но не священником и, вероятно, не по полному чину и без миропомазания. Так вот, на каком-то этапе этой душевной драмы вдруг стали появляться мысли о бессмысленности дальнейшего существования, какой-то чужеродный, по восприятию, голос стал постоянно нашептывать, что лучше уйти из жизни, умереть, чем жить так. После долгой и безуспешной борьбы с теми мыслями и очередной встречи с бывшим мужем, поддавшись влиянию этого чужеродного голоса, женщина закрылась на кухне и открыла газ. Но вот что интересно: её бывший муж, уже зайдя в свою новую квартиру, где он стал жить с новой семьей, вдруг ощутил внезапно какую-то непонятную тревогу в душе, и, как признался потом, словно чья-то рука взяла его за плечо, и он сразу неизъяснимо для себя понял, что надо немедленно вернуться на свою бывшую квартиру. Там он открыл дверь, вынес уже потерявшую сознание несчастную на воздух, вызвал скорую, и вскоре жизнь его бывшей супруги была вне опасности. Так одна сила действует на погибель, вторая во спасение!

Характер навязчивых действий может быть очень разнообразным. Нередко они имеют вид какого-то привычного ритуала и подобным же образом повторяются, вопреки логике и необходимости. Например, навязчивое мытье рук, ритуалы при раздевании и одевании, бессмысленные переставления мебели, пересчитывание денег без нужды, постукивания, покачивания или избегание каких-то определенных предметов, повторение при встрече с кажущимся злом обязательно каких-то определенных слов и действий.

Характерным является появление некоторого облегчения после исполнения навязчивого действия, однако облегчение это временное, и вскоре вновь возникает болезненная потребность повторения, и все начинается сначала.

Очень важным моментом в понимании природы навязчивых действий является упомянутая выше чужеродность, даже принудительность к свершению чего-либо, помимо разума и воли человека. Вот как пишет об этом епископ Варнава (Беляев) в своем труде " Основы искусства святости" (т. 1): " Откуда же насильственность, если человек всеми силами души отгоняет и не хочет, считает элементом чуждым и болезненным? Ясное дело, от другой духовной сущности, злой и нечистой. Понятна эта нелогичность в мыслях, понятна эта тирания, о которых говорят сами же ученые, понятно это облегчение после совершенного (то есть диавол отходит, доводя человека до того, до чего ему было надобно), понятно и мучительное раскаивание, ибо совесть все-таки мучит человека".

В особо тяжелых случаях, именуемых замечательным русским философом Иваном Ильиным " сатанизмом", в отличие от более легкого поврежденного состояния, обозначенного Ильиным как " демонизм", человек становится как бы проводником антибожественной стихии, одержимым не только нравственно, но и физически (кстати, дословный перевод термина навязчивости – обсессии – с латинского языка означает " одержимость"). Тогда человек уже не владеет собой и становится своего рода, как теперь говорят, биороботом (вспомните, к примеру, ритуальное убийство трех монахов Оптиной Пустыни; убийца позже признался, что какая-то чужеродная сила влекла его к этому убийству и он не мог противостоять ей).

О подобной силе, завладевающей волей и сознанием, нередко упоминают и другие преступники. Это, впрочем, обычно не приводит к устранению их от судебной ответственности под предлогом психического нездоровья, как это было в случае с убийцей монахов Оптиной Пустыни. О насильственном " чужеродном" непреодолимом влечении упоминают также больные наркоманией и алкоголизмом. Что за сила стоит за всем этим, думается, понятно...