Глава четырнадцатая. Лишь только утихли бурные события 1870–1871 годов, Золя с еще большей энергией отдается творчеству

Лишь только утихли бурные события 1870–1871 годов, Золя с еще большей энергией отдается творчеству. Долгие месяцы скитаний и жизни в Бордо не прошли для него даром. Замысел «Ругон-Маккаров» подспудно зрел и обретал все более четкие очертания. После «Карьеры Ругонов», где изображен первый день империи, предстояло изобразить «победителей», которые набросились на доставшуюся им добычу. Перед нами вырастает зловещая фигура Саккара, спекулирующего на разрушениях старых кварталов Парижа («Добыча»), «пухнущая на солнышке» мелкая буржуазия, довольная процветающей торговлей, сытым и спокойным существованием («Чрево Парижа»). На добычу слетелись все темные силы империи, и перед нами вырисовывается еще один хищник — бонапартистский агент аббат Фожа («Завоевание Плассана»). Добычей оказались депутатские и министерские посты. Среди столпов империи мы находим политического авантюриста Эжена Ругона («Его превосходительство Эжен Ругон»).

Тема дележа добычи не умещалась в одном произведении, и потому Золя посвятил ей четыре романа. Разрабатывая во всех подробностях сюжетную линию, связанную с «историей одной семьи», писатель думает и о художественном воплощении социального плана эпопеи. Двадцать романов следуют один за другим сообразно определенной авторской логике: первый день империи, дележ добычи, апогей империи и ее внутреннее загнивание, и, наконец, разгром, неизбежная развязка, подготовленная стремительным развитием «эпохи безумия и позора».

Роман «Добыча» был задуман, таким образом, как естественное продолжение событий, изображенных в «Карьере Ругонов». В мае 1870 года, договариваясь о печатании своего нового произведения, Золя написал директору газеты «Ла Клош» П. Ульбаху: «Название «Добыча» необходимо после «Карьеры Ругонов». Первое есть следствие второго. Тем не менее я колебался какое-то время из-за известной сатирической поэмы Барбье того же названия». И хотя поэма Барбье получила широкий резонанс в Париже и за его пределами, Золя оставил для своего романа название «Добыча», как выражавшее самую суть его замысла.

Через год с лишним, по другому поводу, Золя вновь напоминает Ульбаху, что «Добыча» не изолированное произведение, она «часть большого ансамбля, только музыкальная фраза обширной симфонии, о которой я мечтаю…». Первый эпизод — «Карьера Ругонов», который вышел отдельным томом, рассказывает о государственном перевороте, о грубом изнасиловании Франции. Другие эпизоды представляют картины нравов всего общества, повествуют о политике царствования, финансах, судах, казармах, церквах, непотребных учреждениях.

Золя приступил к писанию «Добычи» еще в 1870 году, накануне войны. Материалы были собраны, замысел отточен, и потому завершить роман было делом вовсе нетрудным. Газета «Ла Клош» любезно предоставила свои страницы энергичному автору, и Золя был весьма удовлетворен своими делами. И вдруг неожиданное препятствие. В сентябре 1871 года после появления очередного отрывка из романа (сцена в кафе «Риш») Золя был вызван в магистратуру к помощнику прокурора и уведомлен о том, что некие читатели протестуют против печатания его «безнравственного» произведения. Возмущению Золя не было предела. Роман, разоблачающий нравы империи, хотят запретить власти республики! Прокурор сделал вежливое, но весьма определенное предупреждение о том, что дело может кончиться процессом. Выход был один — прекратить печатание романа в газете и дожидаться отдельного его издания. Золя так и поступил. Сохранилось очень яркое письмо писателя Ульбаху, в котором он объясняет причины, заставившие его забрать рукопись.

Золя писал о «доносчиках», среди которых, несомненно, были бонапартисты, о Франции, которая по-прежнему лишена свободы, о лицемерной защите нравственности, на страже которой стоят жандармы, о своей миссии ученого и художника в одном лице. Он говорил о том, что вольности, ему приписываемые, бледнеют перед документами, которыми он обладает. «Нужно ли мне называть имена, срывать маски, чтобы доказывать, что я историк, а не искатель сальностей».

«Ла Клош» прекратила печатание романа, но в январе 1872 года «Добыча» вышла отдельным изданием у Лакруа.

Жажда денег и наслаждений — основная тема романа. Разнообразен круг людей, собравшихся на дележ добычи. Титулованные особы, спекулянты, воры и мошенники оказались в одном ряду сторонников Бонапарта. Они стали хозяевами Франции, и власти сквозь пальцы смотрят на их грязные дела, а чаще всего и сами принимают в них участие.

Аристид Саккар, известный уже читателю по роману «Карьера Ругонов», не может себе простить, что в решающий час он не сумел предугадать победы Луи Бонапарта и примкнул к империи только после 2 октября. Он завидует своему брату Эжену, оказавшемуся куда более прозорливым. Однако Саккар не растерялся. Воспользовавшись перестройкой Парижа, он придумывает хитроумную комбинацию с покупкой домов, предназначенных на слом, и с помощью подлогов, прямого жульничества становится богатейшим человеком империи. Саккар в изображении Золя — собирательный тип, в котором воплотились черты десятков и сотен сторонников Наполеона III, людей беспринципных, циничных и наглых. Фигура Саккара, этого матерого авантюриста, еще резче оттеняется окружением, среди которого он живет. Лишенный каких-либо убеждений, член муниципального совета барон Гуро сумел получить баронский титул при Наполеоне I, быть пэром Франции при Людовике XVIII, Карле X, Луи Филиппе и приспособиться к условиям жизни при Второй империи; благосклонностью Тюильри пользовался Тутен-Ларош — «ограниченный ум, способный только на темные коммерческие махинации». Торгуя своей хорошенькой женой, легко продвигается по служебной лестнице чиновник Мишлен; проходимец Ларсоно, обладающий манерами князя, проделывает различные фокусы с ценными бумагами и способен «своим преследованием довести должника, подписавшего вексель, до самоубийства»; госпожа Лауренс умеет сохранить свое высокое положение в обществе и в то же время наживаться на сводничестве; зловещая Сидони — сестра Саккара выколачивает деньги из человеческих слабостей. И не то удивительно, что такие люди существуют, а то, что чувствуют они себя совершенно безнаказанно в душной атмосфере империи. На одном из балов в Тюильри, на котором присутствовал император, мы видим многих из перечисленных персонажей. Как величайшую национальную трагедию изображает Золя торжество этого сброда, расточающего народное богатство и утопающего в роскоши.

Большое место в романе Золя заняла интимно-бытовая тема, теснейшим образом переплетающаяся с основной социальной и дополняющая ее.

Вторая империя порождала не только цепких и жадных хищников, но и людей расслабленных, изнеженных, способных лишь на удовлетворение своих изощренных и болезненных пороков. Эта тема романа связана с образами молодой жены Саккара Рене и его сына Максима. Для Золя она имеет не меньшее значение, чем тема спекуляций Саккара. Любовная связь Рене и Максима напоминает Золя древнюю историю о Федре и Ипполите: «Я хочу в этой новой Федре показать ужасающий развал и порчу нравов, разрушение семейных связей, которых более не существует. Моя Рене — это обезумевшая парижанка, бросающаяся в преступную роскошь и крайности жизни; мой Максим — это продукт истощенного общества, мужчина-женщина, инертная плоть, которая соглашается с последствиями бесчестия, мой Аристид — это спекулянт, возникший на разрушениях Парижа, бесстыдно обогащающийся игрой на бирже… Я изучил эти три социальных чудовища, вложив в роман мысль о том, в какой ужасной трясине погрязла Франция».

«Добыча», как и «Карьера Ругонов», не вызвала широких откликов в печати. Между тем Золя продолжал работать, работать как вол, несмотря на то, что физическое его самочувствие порой оставляло желать лучшего. Как-то в июне 1882 года Золя завтракал у Эдмона Гонкура. Поднимая бокал, он задержал движение и обратился к хозяину: «Посмотрите, как у меня дрожат руки!». И Золя рассказал о болях в сердце, о симптомах заболевания мочевого пузыря, об угрозе суставного ревматизма. Но писатель преувеличивал свои недомогания. В эту пору он работает семь-восемь часов в сутки — тот минимум, который требовался, чтобы прокормить себя и семью. Но и за пределом этих восьми часов напряженная работа не прекращалась: чтение книг, размышления над планом будущих произведений, зарисовки с натуры. Золя не может остановиться. Неведомая сила, побудившая его взяться за «Ругон-Маккаров», толкает вперед, только вперед.

После «Добычи» мысли Золя заняты романом о Центральном рынке. В «Добыче» он нарисовал утонченное, извращенное наслаждение жизнью болезненно-изнеженных людей, которых империя окружила невиданной роскошью. В «Чреве Парижа» он обратился к здоровым, лоснящимся от жира торговцам, к грудам снеди, к торжеству плоти над всем духовным, возвышенным. Этот контраст был необходим. Он станет впоследствии одним из постоянных приемов писателя, который поможет избегать однообразия в общей композиции «Ругон-Маккаров». «Надо разнообразить произведения, резко противопоставлять их одно другому», — как-то сказал Золя Полю Алексису.

В центре романа «Чрево Парижа» — супруги Кеню, владельцы колбасной лавки, представители «среднего класса». Они боготворят режим «твердой власти», благодарны империи за то, что она позволяет благополучно жиреть. Однако размеренный ход жизни этой семьи неожиданно нарушается вторжением бежавшего с каторги брата Кеню — республиканца Флорана. Кеню поначалу встречает Флорана с неподдельной радостью, но затем эта братская любовь испаряется.

Перед нами конфликт двух непримиримых начал, борьба «толстых» и «тощих». Так понимал Золя в это время социальную борьбу, происходящую в обществе.

Психологию «толстых» выражает Лиза Кеню. Полнота Лизы, «блаженное спокойствие», «благопристойный вид» говорят о благополучии, сытости, удовлетворенности. Колбасная лавка, которой владеют супруги, — «целый мирок вкусных вещей, жирных и тающих во рту». Здесь сосредоточены все их интересы, все помыслы. «Ведь, в сущности, нас только трое», — говорит Лиза, имея в виду себя, Кеню и дочь Полину. В этом эгоцентризме весь смысл ограниченного животного существования, все жизненные принципы Лизы и ей подобных. Золя многими штрихами характеризует психологию «толстых», обнажая мещанскую ограниченность, консерватизм, тупость представителей «среднего класса», которые, страшась расстаться со своим благополучием, бесконечно благодарны правительству, охраняющему их собственность, обуздывающему «тощих».

Этот страшный мир сытости и эгоизма ненавистен Золя, но он не может отдать свои симпатии и Флорану, оторвавшемуся от жизни и неспособному бороться против режима империи. Напрасно доверчивый и наивный Флоран вместе со своими друзьями сотрясает своды кабачка Лебигра громкими «революционными» фразами. Золя сатирически изображает компанию заговорщиков, весьма типичных для оппозиционных кругов империи. Люди из кабачка Лебигра не способны к решительным действиям и ничем не угрожают благополучию «толстых». Тем не менее само существование их портит аппетит семьям, подобым Кеню, и они рады, когда полиция вновь арестовывает Флорана.

В романе «Чрево Парижа» Золя поставил перед собой много творческих задач, он открыто полемизировал с романтиками и Гюго. Те боготворили старину, и символом этой старины был Собор Парижской богоматери, а он обращался к современному чуду — парижскому Центральному рынку, чреву Парижа, изображал вульгарных лавочников, всякий мелкий люд. Подобно своим собратьям — художникам-импрессионистам, он увлекся грандиозным натюрмортом, необычайными красками, невиданной игрой света и тени. Золя показал себя в этом романе не только великолепным психологом, но и блестящим живописцем. Поль Алексис рассказывает, как однажды Золя потащил его на Центральный рынок. Перед ними открылось необыкновенное зрелище. В наступающей ночи крыши рынка походили на дворцы вавилонские. Золя вынул записную книжку и сделал несколько заметок об этом поразительном эффекте. Позднее он много раз посещал рынок, изучая его в разное время — в дождливую погоду, в солнечный день, в туман, в снегопад, утром, после полудня, вечером. Как-то он провел целую ночь на рынке, чтобы присутствовать при ввозе продуктов. Он спускался в погреба и поднимался на крыши павильонов. Результаты этих наблюдений весьма ощутимы в романе. С выходом романа «Чрево Парижа» за Золя прочно установилась слава великого живописца столицы Франции.

После двух романов о Париже Золя вновь возвращает читателя в Прованс. Он создает роман «Завоевание Плассана», который также продолжает тему дележа «добычи».

Священник Фожа приезжает в Плассан с тайным поручением властей империи покончить с оппозицией плассанских легитимистов, которым не без поддержки церкви удалось провести на последних выборах своего депутата. Задача Фожа осложнена его скромным положением, безвестностью и далеко не безупречным прошлым. Шаг за шагом показывает Золя возвышение этого человека, подчиняющего своей власти весь город. Обладая недюжинным умом, сильной волей, Фожа умеет скрывать свои намерения и чувства. На людях этот авантюрист в рясе всячески подчеркивает якобы присущую ему доброту и святость, старательно скрывая свой жестокий хищнический нрав. Так перед читателем вырастает еще один выразительный социальный образ — зловещая фигура Фожа, олицетворяющего собой, подобно Саккару, опору бонапартистской монархии.

Золя создавал свое произведение в обстановке усиливавшейся реакции, в пору серьезной угрозы республиканскому режиму со стороны клики монархистов и клерикалов. В борьбу с реакционным клерикализмом включились все прогрессивные силы страны, и потому выступление Золя приобретало боевой политический характер.

В романах, последовавших за «Карьерой Ругонов», Золя лишь изредка касался проблем наследственности. Основное внимание он уделяет социальной теме, изображению нравов Второй империи. Правда, в «Завоевании Плассана» большое место занимают образы Марты и ее детей — Дезире и Сержа. Дурная наследственность дает себя знать. Марта болезненно-экзальтированна, Серж — физически неполноценен, Дезире — слабоумна. Они унаследовали этот тяжкий груз от своих предков — бабушки Аделаиды и ее любовника Маккара, контрабандиста и пьяницы. Однако все эти персонажи (за исключением Марты) почти не играют никакой роли в развитии сюжета.

В романе «Проступок аббата Муре» Золя на время оставляет тему дележа добычи и значительно больше уделяет внимания физиологическим проблемам.

Серж Муре — молодой священник, он служит богу «по призванию», унаследовав от матери ее склонность к мистицизму. Его повышенная чувствительность находит выход в религиозном экстазе. Расстроенные нервы, исключительная впечатлительность доводят Сержа до серьезного заболевания, от которого его избавляет Альбина — молодая девушка, живущая со своим дядей-вольнодумцем в чудесном саду Параду. Серж очарован Альбиной и радостями земной жизни. Роман прозвучал как произведение атеистическое, осуждающее церковную мораль, религиозный фанатизм. Философская мысль романа выражалась в гимне природе, ее животворному началу, побеждающему религию.

В следующем своем романе, «Его превосходительство Эжен Ругон», Золя вновь погружает читателя в водоворот политической жизни времен империи. Показав в предыдущих романах больших и малых хищников, которые с ожесточением борются за власть и деньги, Золя лишь косвенно изобразил ближайшее окружение Луи Бонапарта. На этот раз перед читателями оказывались подлинные вдохновители политической жизни страны — депутаты, министры и сам император.

Эжен Ругон, в котором воплощены черты многих политических деятелей Второй империи, смотрит на политику как на средство для осуществления своих корыстных целей. Его идеал — «властвовать», держа в руках хлыст, быть выше других…». Проводя политическую линию империи, Эжен Ругон, по существу, глубоко безразличен к тому, что он делает. Беспринципность — его единственное политическое кредо. Когда изменившаяся обстановка заставляет Эжена Ругона уйти в отставку, он легко отрекается от своих прежних убеждений: он «в один час отверг всю свою политическую жизнь, чтобы под покровом парламентаризма удовлетворить свое ненасытное желание власти». Эжена окружают люди, которые с циничной откровенностью похваляются подлыми поступками и способны на любое преступление. Это опора не только Эжена, но и всей монархии. Для политических интриг у Эжена всегда наготове такие люди, как Деластан, госпожа Коррер, Шильен и соперница Ругона — Клоринда. На тех же принципах зиждется и власть самого императора. Находясь в постоянной вражде друг с другом, эти люди едины лишь в одном — в своей дикой ненависти к народу.

В романе Золя исторически верно осмыслена сущность политики Луи Бонапарта, о которой Маркс писал: «…Бонапарт чувствует себя прежде всего шефом Общества 10 декабря, представителем люмпен-пролетариата, к которому принадлежит он сам, его приближенные, его правительство и его армия и для которого дело заключается прежде всего в том, чтобы жить в свое удовольствие и вытягивать калифорнийские выигрыши из казенного сундука»[7].