Весельчак.

Май 73 года, как раз после академии я устроился по специальности сотрудником отдела по поиску и поимке убийц, и, если говорить откровенно – эта работа меня в первый же день не возлюбила: наступило только двенадцать утра, не успел представить меня начальник нашему коллективу, тут же поступили сведения о новой жертве насильника. Сирены не выли, как в фильмах, не была криков «скорее!». Мы молча уселись в машину: я, спереди, рядом с водителем, Алберто Гонсалесом, сзади - Хосе Дельгадо и Виктор Гарсия. Парни всю дорогу сидели спокойно, общались, точно ехали в пиццерию, а не на место преступления, напевали Una banda de msicos con Picadia, рассказывали, что делали на прошлых выходных, мне же было не по себе, не знаю от чего более: от того, что я предполагал увидеть, или же от их посредственного к происходящему отношения окружающих. Спустя минут сорок мы приехали к западу от города Пуэрто-Эскондидо, вблизи деревни Сапоталито, там, где национальный парк Лагунас-де-Чакауа, наверняка слышала, да?

-Да, доводилось слышать о нем.

-Нет, не доводилось. Врать не учили, - подумал я, - это хорошо, отличное спокойное местечко, - сказал я, - Хосе и Виктор быстрыми шагами направились из машины к человеку, нашедшему тело. Я же вообще, честно скажу, выходить не хотел, но Алберто меня буквально вытолкнул из машины, и, приговаривая: «Пойдем, нет времени, пошли быстрее!» повел за собой. Вызывавшей оказалась пожилая дама, даже более чем пожилая, она была настолько стара, что мне казалось, будто она - сама смерть, но нет: она достаточно резво для своего вида пошла вперед, ведя парней, даже прибавила шаг, опираясь на сухую ветку в руке. Я же плелся позади в нескольких метрах, стараясь не отставать, но и не нагонять других, так сказать, держался в тени. И вот все впереди остановились, я подошел и увидел ее.

Я замолчал на мгновение.

-И что случилось потом?

-А что потом… потом меня стошнило. В секунду я проклял, тот момент, когда соглашался на эту работу: молодая девушка, наверное, молодая, лицо было все в крови, либо же его вообще не было... на первый взгляд не разобрать. Я подумал, что ее руки вывихнуты и связаны спереди, и было так странно, как этот, как его… абстрактная проекция, парадокс, зачем делать с жертвой такое? А потом понял, и мне стало плохо: это не руки были связаны спереди, это голова ее смотрела не в ту сторону. «Душитель», - так они его и прозвали. Насиловал своих жертв, душил, может сперва душил, а после насиловал, или одновременно, не знаю, да и знать, честно не хочу. Убивал, сворачивая шею, но, видимо он был из тех людей, что верят, будто человек со сломанной шеей может выжить и поэтому, еще и душил их же чулками, либо ремнями, в общем, тем, что под рукой. Безжалостный гад. Остальные сказали мне, что это уже четвертая жертва, первых нашли в нескольких километрах от этой, разница во времени между убийствами составляла около полугода. Все они были девушками в возрасте от двадцати до тридцати лет, приятной опрятной наружности, благо внутренности их, его не интересовали. Вечером ребята повели меня в свое местное заведение, к Карлосу Морено, что на окраине, такую дешевую стряпню он готовит, честное слово, врагу не позавидуешь, не знаю, как они вообще ее ели.

-Душитель, я правильно поняла? – спросила она, записывая что-то в блокнот.

-Да, не было никаких улик, следы машины только, много следов разных машин, сложно было разобрать, где какие, он оставлял тела в местах, где много растительности, недалеко от проезжих частей. Не особо переживал, не особо старался скрыть, так, в конце концов, и погорел, но сейчас не об этом. Эксперты собрали улики, ткани, сделали анализы – употребляла алкоголь незадолго до гибели. Посторонних примесей не обнаружено, иных следов, отпечатков пальцев и прочего тоже: ни слюны, ни выделений, ни черта, в общем, не было. Просто тело, изнасилованное и убитое, привезенное и сложенное в кусты. Почему это произошло в то время – тоже было неясно. В общем, ничего хорошего это не предвещало.

-А как его нашли?

-Все по порядку, милая, все по порядку, - не успело пройти и два дня, как следом за этим телом, было обнаружено еще одно, в мусорном баке города. Прямо посреди домов. Точнее не все сразу нашли, но, в конце концов, из того, что в контейнерах, мы собрали единое целое. Мужчина, тридцать пять лет, не помню, как его звали, обычный рабочий кафе, разделанный, как туша животного, по суставам. Жил один, друзей допросили – почти у всех алиби, у тех, кого нет - на них тоже ничего, чисты с первого взгляда. В кафе поспрашивали – тот вел себя вежливо, обходительно, особо ничем не выделялся среди другого персонала. Намедни он отпросился с работы, чтобы встретиться с кем-то по чему-то, но, либо не дошел, куда хотел, либо этот «кто-то» и замочил его. Проверили всех, с кем он мог иметь дела – тоже ничего. Голяк. Камер видеонаблюдения нет, свидетель – старый хрен, который видел, якобы, как человек появился откуда-то ночью с пакетами и скинул в контейнер, откуда появился – не видел, куда ушел – не видел. Остались семья и дети… ужас, в общем.

-Это и есть «весельчак»?

-Нет, с «весельчаком» мы познакомились только через три года, а до этого еще было два тела от душителя и одно от этого, как же его называли… «полуночный уборщик». Разные части города, в разных местах, в разное время и мусорные пакеты. Тщательная и аккуратная работа.

-Звучало так, будто вы ими восхищаетесь.

-Глупости! Это не восхищение, это констатация. Федеральные службы даже не смогли ничем помочь, в случае уборщика все улики, если и были такие, то смывались дождем. Так он работал: брал людей, неизвестно откуда, разделывал и скидывал в баки, уходил незамеченным. А так мы работали: находили тела и складировали их, усиливали патрули по городу в ночь и всех только распугали, оба затаились на время, но потом опять начали действовать, еще аккуратнее и эффективнее. Может, вам чаю?

-Нет, спасибо, прошу Вас, продолжайте.

-Зря Вы отказываетесь, ну да ладно. Я тогда, с Вашего позволения, налью себе кое-что покрепче, скажем, текилу, не против? – я повернулся к ней со стаканом.

-Пожалуйста, - пожала она безобидно плечами.

Я же, не стесняя себя, начислил сразу сто грамм, затем посмотрел на нее и тут же добавил столько же.

-Первой зацепкой по делу о душителе было то, что все жертвы находились на момент совершения преступления в алкогольном опьянении, так же стало известно, что они находились в различных вечерних заведениях, в которых наливают, а после исчезали из виду, находили их уже мы. Пробовали отработать версию о таксистах – безрезультатно. Что касательно уборщика – все было грустно до самого конца: случайные люди, типичные обстоятельства, если не брать во внимание смерть. Руководство давило на нас, как могло: делайте, как хотите, но найдите… мы постоянно патрулировали улицы, кто пешком, кто на машине и каждый раз, когда казалось, что все, убийства прекратились, сразу всплывал чей-то труп, а иногда и по два, с интервалом в пару месяцев. Я уже и не помню, спал ли я вообще в те дни, а проклятые нелюди, видимо догадывались, что полиция не справляется, вольничали, как хотели, водили всех за нос из разу в раз. И вот, зимой 75, как снег на голову, поступило срочное сообщение: один из старых охранников в местном центре, отстоявший ночную смену, поздно возвращался домой по проселочной дороге, как вдруг увидел болтающееся на ветке дерева тело школьного учителя.

-Весельчак?

-Да, он самый, первая его жертва. Нам, будто до этого не хватало забот. Мужика выпотрошили и подвесили на суку, разрезали брюхо дугой вверх слева направо и спустили вниз кожу так, чтобы внутренности наружу… какая же мерзость! Поначалу думали, мало ли, чьи-то счеты, хотя какие там могут быть долги у учителя в школе? С другой стороны, нельзя не отметить, что жертва в свое время проходила по делу о педофилии, но доказательств не хватило. Может, и вправду, кто зуб точил, но тех людей, кто мог пострадать от его рук, уже и давно в помине не было в городе. Даже в ближайших городах. Они поразбежались, опасаясь дурной славы, а она, знаешь ли, бывает похуже любых трудностей, не зря же говорят: скажи человеку, что он дурак сотню раз, он таким и станет.

-А Вы лично как считаете, был он виновен?

-А я лично никак не считал, я молча снимал его с дерева. Охранник утверждал, что видел, как в лес промелькнул человек, точно от места преступления, чуть-чуть бы и его поймали, но нет, успел скрыться. Первый раз у них всегда пробный, как экзаменационная работа на ненормальность: не поймали – поздравляем, ты псих, а поймали – что ж, придется проходить испытательный срок, длиною в жизнь. Кто знает, может именно поэтому все плохое случается: люди не выносят посредственности, хотят быть хоть кем-то по жизни, нежели никем вообще.

-Остались ли какие-нибудь улики на месте преступления?

-Ага, остались, целая куча! – подумал я, - нет, - сказал я, - такого, за что зацепиться можно – ничего. Несмотря на свою неаккуратность, он остался после первой жертвы не найденным, вторая же жертва – уже значительно эффективнее: прямо посреди дороги возле города! Это был его крик! Он хотел, чтобы мы оценили его, увидели: он владеет собой, он исправляется, совершенствуется, познает, учится на ошибках, убивает вновь и будет убивать.

-А кто вторая жертва?

-Продажная дева, целый букет болезней, такой вдохнешь и будешь чихать до конца своих дней, которые, стоит заметить, ты встретишь скоро. Этот, по крайней мере, выбирал жертв заслуженных, ну, или считал их таковыми, надеялся очистить город, вот только имя уборщика уже было занято.

-А, правда, что он совершил более двух десятков убийств?

-Кто ж знает точное количество? За время его ярости пропало около пятнадцати человек, плюс-минус два, нашли на деревьях только девять, куда делись остальные – не ясно.

-Может, остальные – не его рук дело?

-Фотографии, что мы нашли в его доме, указывают на обратное.

-А откуда взялось такое прозвище: весельчак?

-Это все Алберто, писака несчастный. Поисковик из него был неплохой, а вот грамоте он явно в свои годы не доучился: во время отчета постоянно сидел, спрашивал слово, характеризующее состояние жертвы на момент нахождения, и, вместо того, чтобы написать «повешен», или «висевший» написал «веселый». Понимаешь? Тут человек до земли толстую кишку опустил, точно запитывается от нее, как от электрокабеля, а этот… «веселый» про него. Ну, мы с Хосе и подхватили эту тему, с тех пор Алберто называли «Саб-зиро»…

-Саб-зиро?

-Да, я так и сказал: «Саб-зиро», потому что, если бы он сдавал экзамен по письму, получил бы не просто плохую, скорее отрицательную оценку, хуже нуля, ну а жертв все нарекали в узком кругу «веселые ребята», нехорошо, конечно, но… Вскоре и самого убийцу прозвали «весельчак», даже до газет дошло дело, ох и отхватили же мы тогда… но речь не об этом.

-Как Вы справились со всем этим бедламом? Одновременно три серийных маньяка.

-Да как, как… первым прокололся душитель: на место очередного происшествия прибыл первым я и, вместо того, чтобы дать все экспертам, сам полез, не доверял я им в то время. Жертва – молодая дева, двадцати пяти лет, как сообщалось, пропала без вести несколько дней тому назад, найдена в кустах у проселочной дороги. Следы талька от перчаток, пара волосков, все как обычно, жидкостей нет, чулок, свернутая шея, но было что-то не то: обычно душитель избавлялся от своих жертв вместе с уликами, а тут не хватало одной туфли. Ее нашли чуть позже, ближе к следующему утру, в мусорном баке. Машина у него вместительная, а, с учетом статуса жертв – достаточно дорогая, в дешевую такие бы не сели. Начали с окрестностей, где люди зажиточнее, а после углубились к центру. Мы тогда половину контейнеров с помоями перерыли, вместе со службой снабжения, но все было уже все равно, в чем копаться, лишь бы найти. Меня все считали за идиота, даже свои, но я знал, где искать. Очевидно, убийца, обнаружил обувь в машине, когда уже уехал с места происшествия, вернулся домой, как потом стало известно к семье и детям, побоялся, что жена увидит чужую туфлю и заревнует, скинул ее возле дома в контейнер. Он даже и представить не мог, на что мы были готовы опуститься, лишь бы его поймать. На нашу удачу, обувь у дамы была весьма яркая, отличительная, с отпечатками пальцев и жертвы и его. Лучше только в кино бывает! Конечно, нам повезло, я не спорю, но везение – не более чем заслуженная награда за то, что руки опускали по локоть в дерьмо. Как сейчас помню удивленное лицо Мануэля Роджо в окне, когда мы копошились в баке, наверняка думал, что мусор – частная собственность, а нет, баки то общественные. Нашли мы, в общем-то, что искали, поднялись, после постучали в дверь, я крикнул: «Полиция!» так, чтобы всех на улице разбудить, в ответ услышал выстрел и вой, но стрелял он не в семью свою и не в меня, понял, чем все закончится и не стал дожидаться самого интересного. Сам ушел, как говорится. И что ему только нормально не жилось? Все ведь было у человека. А вечером, как по традиции к Карлосу, тот вечно принимал заказ, наливал спиртное, а с едой – ищи свищи его, по полчаса носил. Даже кто-то как-то у него отравился, но ребята договорились, чтобы с него спросу не было. Зря, лучше бы его закрыли.

Второй тут же затих, уборщик который, побоялся, думали уже, что не объявится, а тут на тебе, через полтора года сразу два, с разницей в две недели и весельчак тут как тут, тоже подвесил троих, по одному в месяц. Меня даже хотели отдельно на него посадить, да я отказался, пригрозил увольнением, сработало, заниматься то не кому больше, кто ж пойдет в пекло?

-Скажите, а правда ли, что до сих пор находят жертв весельчака, которых он оставил в лесу, в глубине?

-Боже! Что ты несешь? - подумал я, - с чего Вы это, Мари? - сказал я.

-Вы сами говорили в начале повествования, что весельчака так называю из-за тех жертв, которых нашли в лесу, в подвешенном состоянии, а как же быть с остальными? Ходят слухи, что он запрятал тела так далеко, что их можно до сих пор встретить.

-Нет, никто не знает, что с остальными, но не думаю, что спустя несколько десятков лет Вы в лесу что-либо найдете из следов деятельности этого убийцы.

-Что ж, спасибо, одной легендой меньше, - почеркнула она в блокноте.

-Всегда, пожалуйста.

-А что дальше было? Вы поймали весельчака?

-Нет, не сразу. Как говорил Хосе: «У них начались соревнования», то расчлененное тело, то подвешенное. Каждый хотел стать номером один, но еще больше хотел, чтобы его поймали.

-Но это ведь не правда?

-Правда, милочка, они считали себя художниками, а тела – это их холсты. Представь, что ты напишешь что-то невообразимо прекрасное, но имени твоего никто не узнает, а то и глядишь, другой продаст. Тут все в точности наоборот: чем хуже – тем лучше, они пишут ужасы, самый плохой – тоже весьма почетное место, уж я-то знаю, я работал над такими людьми.

Примерно в марте 79 года мы задержали «ночного уборщика» Пабло Бенито, точнее даже не задержали, арестовали и предъявили обвинения в убийстве 14 человек; отрицать он не стал, сдался.

-Расскажите поподробнее, пожалуйста, как вы это сделали.

-Большую часть работы сделал я сам, коллеги мои не додумались бы. Я обрабатывал различные варианты, пересматривал жертв: все мужчины, женщины, среднего статуса, либо бедны, либо семья. Мы и до этого пробовали подавать в газеты объявления по поиску работы, но лиц подходящих не было в коллективе, все, как один, трижды срисованный и просвеченные в газетах, а тут у меня появился должник, отпетый мошенник, отсидел около пяти лет за кражу в прошлом, я его взял под крыло и наказал ему разослать объявления в дешевые газеты, причем он текст сам писал. Для чего это все, правда я ему не сразу сказал, да и он бы едва согласился, так же потребовал, чтобы тот устраивался на разовые работы, деньги, естественно, оставлял себе, да и я ему доплачивал немного. Если по большому счету, то он и до этого жил похожим образом, только вот не работал, а я его, даже можно сказать, на ноги почти поставил, все, что от него требовалось – встретиться с работодателем и сообщить мне потом его приметы, но, на всякий случай, остерег его, дал намек на то, что мол, человек может быть нехороший, аккуратнее чтобы вел себя, тем более, если вежливый попадется. Если подозрительный – сразу отказываться. Вежливость – самое коварное оружие. Встречались мы по обычаю в кафетерии Карлоса, в ночное время. Так он работал примерно полгода, то там, то сям, перекантовывался, как мог.

-А Вы не боялись, что его могут… ну, Вы поняли.

-Нет, не боялся. Мы уже достаточно были знакомы, даже это бы его не спасло.

-Наверное, он был много Вам должен.

-Конечно, еще и должен остался. И вот, однажды, на улице его лично встретил один уже не молодой человек, мужчина, лет, этак, сорока пяти, предложил работу. Мой друг среагировал, как положено. Дело то было простое: мужчина сказал, что нужна помощь погрузить товар, правда, какой - не пояснил, начал мяться нерешительно так, парень отказался, записал номера, приметы, даже проследил чуток за ним, посмотрел, где живет, затем сообщил мне. «У него руки тряслись, - так мне сказали, - хотя были очень нежные такие, явно он тяжестей не таскал в жизни». И тут уже я вступил в дело. Это был такой невзрачный, хилый мужичек, часто в разъездах бывал, по командировкам.

-И как же Вы его вычислили? – спросила она.

-Да как, как, узнал у соседей, втихую, - сказал я, - а потом и у него дома посмотрел, - подумал я, - в общем, нашел кое-что: соседи говорили, что он сезонно уезжает куда-то затем обратно, затем снова туда и обратно. И так каждый год. Проверил я по своим записям – вроде все совпадает. А потом еще и удалось найти информацию о том, что он бывший военный врач, патологоанатом, из-за проблем со здоровьем, не смог дальше работать, пытался устроиться как-то в местную поликлинику, не приняли, теперь обычный консультант. В общем, я уже знал к тому времени, кого я ищу.

-Изловили его на месте преступления?

-Нет, не успели, он только на днях оставил нам жертву. Все было на много проще, ждать не пришлось: ордер получить на обыск мы взять даже не успели, - сказал я, - да нам бы его никто и не дал, - подумал я, - у него случился пожар, - сказал я, - прямо посреди ночи, не сильный, конечно, но служба спасения заставила его покинуть дом и зашла сама внутрь, а там… мягко говоря, не убрано. Гражданское задержание и, спустя каких-то десять минут, он был уже у нас в машине.

-А пожар случился весьма вовремя…

-Да, и хорошо, что никто не обратил внимания на то, что от меня пахло бензином в ту ночь, - подумал я, - на что это Вы намекаете, милочка? – сказал я, - человек убивал людей, резал, складывал их в мусорные баки… Как думаете, за кого он их принимал?

-Я ни на что не намекаю, просто… извините, в общем.

-Понял, не сержусь, - сказал я, - к тебе бы пришла дюжина семей в слезах, - подумал я, - со словами: «Они убили моего мальчика», или «Нашего папу… мужа. Что нам теперь делать?» Я его сам готов был изрезать и выслать по почте родителям. Здесь любые меры оправдывались!

-А что на счет весельчака?

-Мы искали его и ночью и днем с огнем. В общем, мы ходили за ним, точно тень, да вот только от огня тени не бывает… Он не останавливался, к моему удивлению, мало было быть ему номера один. Конечно, темпы сбавил, но тела мы по-прежнему находили. Целых два года. Начальник к тому времени мне всю душу измотал, я седым стал в неполных тридцать пять лет, но я нашел его, абсолютно случайно. Тут ни о каком профессионализме речи и не было, только удача. Я говорил, кажется: убийца зачастую тот, на кого меньше всего думаешь?

-Да, говорили.

-Ну, и как ты думаешь, кто он?

-Карлос Морено.

-Владелец кафе, старина Карлос Морено, гад паршивый. А ты пришла подготовленной, это похвально. Говорил им, что лучше его закрыть сразу же, этого всего не было бы.

-Вы бы тогда скольких спасли, четверых?

-Не уверен, что их можно было спасти: двое бездомных стариков, один наркоман и проститутка со стажем, тоже всякую дрянь принимала, об этом все знали, но, как обычно, никто ничего. Карлос, пока мы между собой языками трепались в его кафе, грел уши, всегда знал, что мы делаем и куда пойдем. Зашел я к нему однажды поздно в кафетерий, он, по своему обычаю, куда-то сбежал, оставил все, как есть. Кто ж его будет красть, вон, постоянно полиция сидит, вот он и расслабился. А я после этой работы не мог просто стоять, пошел за ним в подсобку, думал найду, но нет, вместо него нашел женское белье интимное. Много белья, даже мужское было, сувениры непонятные, чего только не было. Подумал было, может он фетишист, или клептоман какой-нибудь, а нет, посмотрел еще, а там под полой фотографии с жертвами: первая, вторая, до убийства, после убийства, с далека, спереди сзади, компромат что надо, в целом, раскусил я его, - сделал я глубокий вдох, - раскусил и почувствовал, как между ребер в спину вонзается холодное лезвие. Паршивец подкрался сзади, увидел меня и, не думая, долбанул. Я же, тоже не особо медля, обнажил пистолет, развернулся и дважды в его сторону. Он - на утек, а я - на пол. Вроде как в живот ему попал, крови было нормально, след вел куда-то в лес, но его там настигли животные. Место то прикормлено было. Ничего, в общем-то, практически не осталось от старины Карлоса.

Из-за того самого удара у меня правую часть частично парализовало, рука двигается, но с трудом. Этот удар в спину все поменял в моей жизни. Ушел я на покой, пенсию получил досрочно по инвалидности, герой, теперь помогаю, чем могу вот, через Интернет и так, натаскиваю молодых, подсказываю, что к чему. Мне за это даже немного доплачивают.

-Расскажите еще об Орландо Васкез, если не трудно.

-Да что ж тут трудного. Болтать, как говорится - не работать. Орландо Васкез – имитатор, неудачный весьма. Убил свою жену, сымитировал стиль весельчака, почти десять лет спустя. Я бы даже сказал сносно, вполне. Побудил мимолетную панику в городе, мол, весельчак живой, но ее тут же подавили. Пришел с повинной спустя пять дней, но и за эти пять дней успел кокнуть еще двоих. Поначалу говорил, что слабо помнит события того вечера, вроде как ехали пьяные с женой в машине, он ее ударил чем-то со злости по голове, она потеряла сознание и перестала дышать. Испугался, остановился у леса, дальше – не помнил. Когда ему рассказали, что он сделал, хотя я уверен, что он и сам знал, начал строить из себя жертву, говорить, что это не он. Позже признался еще в двух убийствах, ребята в отделе умели это делать. На суде опять начал отрицать последние два, видимо понял, что ему грозит раттлеровский…

-Раттлеровский?

-Он самый, раттлеровский… трескун по-другому, - махнул я рукой, - стул электрический так у нас называют. Чему Вас только учат?

-А, я поняла, - улыбнулась она, а я ей улыбнулся в ответ.

-Божился он, что остальные две жертвы не его, будто за одну ему ток включат послабее и только пощекочут. Или инъекцию смерти разбавят теплой водичкой на треть. Казнили его. С тех пор у нас все тут тихо и вполне спокойно.

-Как думаете, больше имитировать никто не станет? Как ни как весельчак в истории города остался убийцей номер один.

-Думаю, можно сложить его в папку «исполнено», в стенку и забыть.

-Спасибо, Вам, мистер Бургалес.

-Зовите меня просто Энди.

-Что ж, мне пора уже уходить, а то я итак засиделась.

-Как пожелаете, задерживать Вас я не смею.

Я встал, не спеша, пошел к двери, отварил ее перед ней и галантно пригласил к выходу. Она же, мягкую поступь сменила на непривычное цоканье. Мы распрощались, она уходила, а я смотрел ей вслед, до чего же была она красива, скинуть мне лет, хотя бы двадцатку, мы бы с ней могли повеселиться. А что тут такого? Я же мужчина, защитник, как говорил мой начальник, должен остановить убийства любой ценой! Эх, и чему их только теперь учат? – подумал я, глядя ей в след, - нас вот учили, чтобы найти убийцу нужно думать, как убийца! А как же так будешь думать, ежели ты никого и никогда? Да и порицать едва ли стоит, к вам бы пришла дюжина семей в слезах, со словами: «Они убили моего мальчика», или «Нашего папу… мужа. Что нам теперь делать?» Здесь любые меры оправдывались!

Весельчак – потому что жертв, которых нашли, он подвешивал, а с остальными что? Да что угодно: можно сотворить кислоту из поливинилхлорида, если кусок небольшой, или из отработанных аккумуляторных батарей, можно мясо скормить волкам, а кости сжечь… самое простое: купить бытовой хлорки мешок, засыпать тело хлоркой и закопать, чтобы не нашли. Нас ведь этому учили.

Все равно спасти их нельзя было: наркоман, проститутка, нет, вы уж, извольте, весельчак, наводил порядок, и даже на номере один нельзя останавливаться, когда начинаешь. Этот удар в спину все поменял в моей жизни. А этот, придурок, Орландо, прямо посреди ночи, во время прогулки… как холст. А что художник делает с холстом? Он на нем пишет… сносно, вполне. Убийца зачастую тот, на кого меньше всех думаешь, а как ты думаешь, кто их убил? Тяжело уже, очень тяжело, но, может еще, появится имитатор, один-другой… кто знает…