Джульетта

Потеря аппетита

Кроме страстного желания научиться лечить рассеянный склероз, у меня есть еще одна мечта: найти надежное средство против потери аппетита (анорексии). Понять это сложное, ужасное и нередко фатальное заболевание нередко бывает сложнее, чем излечить. Его корни не всегда можно обнаружить в каком-нибудь известном нам тайнике организма или сознания, включая клеточную память. Слава Богу, в случае Джульетты причина проблемы раскрылась легко и быстро.

Джульетте был двадцать один год, и она страдала отсутствием аппетита уже почти четыре года. Проблемы начались в первый год обучения в университете Ivy League. При росте метр шестьдесят пять девушка была ужасно худа и весила всего сорок килограмм. Ее кожа приобрела серовато-белый оттенок, длинные темные волосы потеряли блеск, в запавших глазах совсем не было света. Направивший ее ко мне психиатр сказал, что три года работы с этой девушкой были самой большой неудачей в его карьере.

— Направляя эту пациентку к вам, я вовсе не отказываюсь от нее, — заверил он меня. — Я не поставлю на ней крест, пока женщина не испустит последний вздох; искренне надеюсь, что она умрет в глубокой старости в окружении любящих правнуков. Но вы знаете меня уже двадцать лет. Вы знаете, как я не люблю проигрывать. Однако боюсь, что в этом случае меня ждет проигрыш, — если только я не достану из рукава козырный туз. Сильвия, вы помогли стольким моим пациентам… Не обижайтесь на козырного туза, хорошо?

— Я и не такое слышала в свой адрес, так что не беспокойтесь. Присылайте поскорее свою пациентку, я приму ее вне очереди.

Вдобавок ко всем остальным проблемам, Джульетта страдала хронической диареей. Врачи провели «тысячу» исследований желудочно-кишечного тракта, но не нашли никаких отклонений от нормы.

— По словам врачей, все «нормально», — говорила Джульетта, плача, — но тогда почему мне пришлось уйти из университета? Я настолько «нормальна», что мне едва хватает сил вставать по утрам с постели, а мои родные заливаются слезами при одном взгляде на меня. Я попросту умру, если стану еще хоть чуть-чуть «нормальнее».

Это была не жалость к себе, но констатация факта. Смерть казалась для девушки единственным возможным выходом. Но я знала: если Джульетта сможет понять, почему она — красивая, умная, талантливая, обеспеченная молодая женщина, выбравшая себе перспективную профессию и живущая в любящей семье, — готова предпочесть голодную смерть жизни, тогда, выйдя из моего кабинета, она, как минимум, обретет надежду на исцеление.

Как ни измучено было тело Джульетты, ее сверхсознательный ум оставался здоровым, полным жизни и хотел, чтобы его услышали. С началом регрессии изменился даже голос девушки: если вначале он звучал монотонно и обреченно, то теперь в нем появились страсть, сила и уверенность.

В первой жизни, куда вернулась Джульетта, она была молодой индианкой-охотницей где-то на севере атлантического побережья Америки. Она так хорошо знала окрестные дремучие леса, словно создала их сама. Девушка проводила в этих лесах, вдали от племени, по нескольку недель кряду, охотясь на пушных зверей. Растения служили богатым источником пищи и целебных масел. Любая сломанная ветка, любая разворошенная куча листьев могла поведать целую историю, и охотница читала их легко, как букварь. Небо было ее надежным проводником и хронометром, каждое дуновение ветерка доносило особые ароматы, в мельчайших подробностях рассказывая обо всем, что происходит вокруг. Тьма ночи была полна секретов, и казалось, сама земля шепчет их разгадки ей на ухо. Ее инстинкты были так же остры, как у других лесных обитателей, рядом с которыми она имела честь жить. Джульетта чувствовала Божественный Дух в земле, в небе и в животных, — все они слились воедино, давая ей дом, и женщина считала этот дом священным.

На каждое новолуние она возвращалась в свое маленькое селение с пушниной и пищей. Родственники и старейшины племени относились к охотнице с благоговейным почтением. Все очень уважали ее за тот вклад, который она вносила в благосостояние племени. Начинался традиционный праздник, и жители деревни возносили благодарность Божественному Духу за Его щедрость и за благополучное возвращение охотницы. Но через несколько часов ей всегда становилось тесно и душно в компании этих доброжелательных, но шумных людей. Тогда она незаметно уходила от них и возвращалась в благословенный дремучий лес, который был ее домом.

Однажды, когда охотница была еще довольно молода (двадцать с небольшим лет), она, как обычно, возвращалась с добычей в селение, но по дороге у нее началась жестокая лихорадка. Женщина не помнила, как ее нашли и отнесли в хижину, где жили мать и бабушка. Те сразу позвали шамана. Он дал ей наваристый бульон и лечебные настойки, но женщина все это вырвала. Вокруг охотницы собралась вся деревня, люди пели песни и молитвы, а ей между тем становилось все хуже.

— Они слишком шумные, — пожаловалась Джульетта. — Слишком много возни и шума. Я не слышу.

— Что вы не слышите, Джульетта? — спросила я.

— Землю, — ответила женщина.

Шесть бесконечных дней охотница находилась между жизнью и смертью, прежде чем «освободилась и ее дух обрел Божественный покой». Женщина ушла с благодарностью, почти с радостью. И еще она помнила, что в те шесть дней ее дух не раз совершал астральные путешествия в дебри любимого леса, чтобы попрощаться с ним.

Во время регрессии Джульетта посетила еще две прошлые жизни, по увидела их не так подробно. В одной из них она провела тридцать лет в заточении за государственную измену, которой не совершала. После освобождения, прожив два несчастливых месяца, она умерла от перитонита — инфекционного воспаления брюшины. Еще в одной жизни (в начале двадцатого века) ее в двенадцать лет похитили с детской площадки возле деревенской школы и продали в публичный дом в Майами. В пятнадцатилетнем возрасте хозяева забили ее до смерти за попытку к бегству.

Жизнь за жизнью, включая нынешнюю, Джульетта билась над одной и той же жизненной темой. Перед очередным воплощением на земле каждый из нас пишет подробный план предстоящей жизни — что-то вроде карты дорог, по которым нам следует пройти, пока мы находимся на Земле, чтобы осуществить свои цели. Кроме этого мы избираем одну из сорока пяти жизненных Г тем — и она определяет нашу сущность, главную движущую силу в жизни. Перечень и подробное описание этих сорока пяти тем вы можете найти в моих книгах «Бог, Творение и инструменты для жизни» и «Совершенствование души». Сейчас мы сосредоточимся только па жизненной теме Джульетты: Одиночка. Люди с темой Одиночка могут много общаться, жить на виду, активно заниматься общественной деятельностью, но по-настоящему комфортно они себя чувствуют, только находясь в одиночестве, — когда они совершенно свободны в своем выборе и, самое главное, полностью контролируют свое жизненное пространство. Одиночки чувствуют себя наиболее дискомфортно и одиноко именно в окружении других людей — особенно если это совершенно чужие люди или не очень близкие знакомые. Большинство людей находят уют, эмоциональную подпитку и стимуляцию только в группах, а одиночки испытывают в компании лишь смущение, раздражение и опустошенность. Им необходимо небольшое личное пространство, куда в любой момент можно спрятаться. Причина в том, что одиночкам, как воздух, нужна возможность полностью контролировать среду вокруг себя — пусть даже в течение непродолжительного времени. Уединение для них — это возможность подзарядить свои «аккумуляторы», восстановить запас энергии, подпитаться за счет роскошной возможности действовать по собственному выбору. Они периодически испытывают необходимость отгородиться от любой внешней помощи, советов и помех. Только после этого они снова будут готовы иметь дело с внешним миром.

На протяжении нескольких воплощений подряд жизнь Джульетты начиналась в спокойствии, простоте и уединенности. Затем женщина оказывалась среди людей и не могла вынести их шумного, навязчивого — беспокойного — общества. Основываясь на опыте этих прошлых жизней, клеточная память посылала ей информацию, что простота и уединенность несут с собой безопасность, а общество других людей означает смерть.

В этой жизни, пока Джульетта жила с родителями, которые, сами того не осознавая, уважали н блюли ее право на одиночество, все было нормально. Но потом девушка попала в крупный престижный университет, где есть все для интеллектуального развития и реализации честолюбивых устремлений студентов, но совершенно нет условий для развития душевной индивидуальности каждого. С точки зрения клеточной памяти Джульетты, все эти общежития, соседи по комнатам, переполненные аудитории и столовые, почти обязательные клубные собрания и шумные вечеринки ничем не отличались от индейской деревушки… От тягостной «свободы» после тридцати лет тюремного заточения (которое казалось ей гораздо более приемлемым) и от унизительного плена в публичном доме. Джульетта чувствовала опасность: она была окружена людьми, в точности так же как в предыдущих воплощениях. И ее тело, опираясь на информацию из предыдущих жизней, просто стало готовиться к якобы неизбежной смерти. А поскольку три предыдущие смерти были так или иначе связаны с животом, что могло быть естественнее в ее случае, чем избрать смерть от диареи и голода? Если жизненная тема Джульетты — Одиночка и уединение служит ей необходимой духовной пищей, почему бы ее организму не отреагировать на недостаток уединения неприятием физической пищи? Ключевая потребность Одиночки состоит в полном контроле над средой обитания. Поэтому нет ничего удивительного в том, что Джульетта все-таки нашла ту сферу, где ей никто не указ: сколько она должна есть. По иронии судьбы, всеобщая обеспокоенность отсутствием аппетита у девушки только усугубила ее положение. Если люди докучали ей и до этого, то теперь тем более: они буквально не отходили от нее. Одни пытались накормить и заботились о том, чтобы она записалась к хорошему врачу. Другие исследовали, призывали раскрыться и рассказать, что на самом деле привело к таким ужасным проблемам. Третьи давали добрые советы… Все они руководствовались только любовью, а в ней все больше зрела решимость сбежать.

Прошу обратить внимание: я не утверждаю, будто причиной потери аппетита всегда служит нереализованная тема Одиночка, и не говорю, что это расстройство всегда можно вылечить при помощи регрессии в прошлые жизни. Но в случае Джульетты это, слава Богу, сработало. Первый шаг состоял в том, чтобы увидеть и осознать всю негативную информацию, которая досталась ее клеткам из прошлого. Следующий шаг — позитивно следовать теме одиночки, вместо того чтобы бороться с этой темой или выражать недовольство ею. Вернувшись в университет, Джульетта переехала из общежития в крохотную квартирку, которая большинству людей показалась бы невыносимо тесной, но для девушки это был настоящий рай — там просто не нашлось бы места ни для кого больше. Приглашения в клубы и на вечеринки она просто отвергала: «Спасибо, это не мое». Она отказалась от всех видов внеклассной деятельности, подразумевающих интенсивное общение со многими людьми, и остановилась на относительно уединенной работе. Даже из видов спорта она выбрала самый индивидуальный — гольф. Она поговорила со своим любимым преподавателем, записалась на интересную для нее лабораторную работу — и сдала ее на отлично. Не при помощи магии, но убедив свои клетки во время медитаций, что она хочет жить, а не умереть, Джульетта снова начала есть. Через месяц женщина ела уже три раза в день, а еще через три месяца набрала почти четыре килограмма, и ее диарея полностью исчезла.

После регрессии с Джульеттой прошло шесть лет. Она и сейчас довольно худенькая, но все же весит на пятнадцать килограммов больше, чем тогда, когда пришла ко мне. Она счастлива, здорова и работает судебным патологоанатомом. Ее очень ценят на работе за богатые теоретические знания и способность подолгу безупречно выполнять работу, требующую непрерывного сосредоточения.

Что касается психиатра, который направил ее ко мне, я никогда не нарушу своего обещания хранить его имя в тайне. Особенно после того, как он позвонил мне, чтобы поздравить с исцелением Джульетты, и довольно робко попросил провести регрессию с ним. В ходе этой рецисссии мы выяснили причину хронического псориаза на его левой стопе и лодыжке. Выяснилось, что эта нога обгорела до кости во время пожара в Болгарии, в 1507 году. На обожженном месте началось заражение крови, и он умер.

Теперь я учу проводить гипнотические регрессии и того психиатра, и его дерматолога, который в течение десяти лет безуспешно его лечил, но в конце концов признал случай безнадежным. Как они написали мне в совместном письме: «Мы подумали: если терапия при помощи клеточной памяти завоюет популярность, то это может либо лишить нас работы, либо в четыре раза увеличить нашу клиентуру. Мы выбрали последнее».

Рич

Жестокая боль в шее Морская болезнь

На примере Рича видно, что экстрасенсу-медиуму не нужно направлять клиентов во время гипнотических сеансов. Он должен просто сопровождать их на пути, который они избирают сами. Я подвожу клиентов к воротам в прошлое и придаю регрессии определенную структуру. Я охраняю людей от душевных травм, пока они находятся в трансе, помогаю им проанализировать полученный опыт — и освободиться от мучающей их боли после того, как регрессия закончится. Однако это прежде всего их путешествие, и я очень часто бываю удивлена тем, куда оно их приводит.

Рич — тридцатидвухлетний ударник — довольно успешно работал по найму для студийных записей с разными музыкальными группами. Рич не вписывался в расхожее клише бесшабашного длинноволосого странствующего рок-музыканта с трубкой в зубах. Это был коротко стриженный веселый умный опрятно одетый семейный человек. Он не употреблял наркотики, исправно погашал кредит в банке, ездил на «Вольво», имел жену и двоих детей, а теперь он и ждали третьего ребенка, для которого Рич лично обустраивал детскую. Мучительные приступы боли в шее начались у пего внезапно, в возрасте двадцати пяти лет, когда он с друзьями и их детьми играл в софтбол.[8]Для болей не было никакой видимой причины — Рич не ударился, не столкнулся с другим игроком, и даже, насколько он помнит, не поворачивался резко. Он мне рассказывал: «Боль пришла из ниоткуда, словно меня по затылку вдруг ударили молотом». Ему делали рентген, лечили при помощи ультразвука, иглоукалывания, массажа и лечебной физкультуры, кололи кортизон, ставили холодные и горячие компрессы, выписывали противовоспалительные средства и микстуры для снятия мышечного напряжения, но за эти семь лет стало только хуже… Теперь Рич не мог повернуть голову и ему приходилось все больше платить в фонд медицинского страхования.

— Клянусь, я бы смирился и жил с этой болью, если бы она не мешала моей работе. Попробуйте-ка играть на барабанах, если вы не можете повернуть головы. Поверьте на слово, я пытаюсь справиться с этим уже не первый год и… — Он сделал паузу, горько усмехнулся и продолжил: — Мне это очень надоело. В любом случае, я не могу больше тратить время на врачей, которые, очевидно, не в силах мне помочь. Мне нужно избавиться от боли сейчас и немедленно.

— Прекрасно, — сказала я с улыбкой. — Но не будем форсировать события. Хотя, откровенно говоря, я тоже предпочитаю решать вопросы быстро и потому сделаю все, что от меня зависит. Я понимаю ваше естественное желание поскорее избавиться от боли, но все-таки любопытно, почему такая спешка?

— Это типичный пример шутки о хорошей и плохой новости, — сказал он. — Хорошая новость состоит в том, что я только что подписал контракт на два месяца работы с группой в танцевальном зале круизного теплохода. Плохая новость состоит в том, что я только что подписал контракт на два месяца работы с группой в танцевальном зале круизного теплохода. Два месяца постоянного заработка — это при моей профессии дар Божий, тем более что мы с женой ждем ребенка. Но я знаю, что не смогу вытерпеть эту боль даже в течение двух дней — ведь нам придется играть каждый вечер по четыре часа подряд, — а тем более в течение двух месяцев. Но это еще не самое веселое в этой истории: дело в том, что у меня морская болезнь.

— Ложитесь, — сказала я с наполовину наигранной тревогой, — сейчас нам придется хорошенько поработать.

Шел 1716 год. Рич был матросом на пиратском корабле, промышлявшем у побережья Вест-Индии. Их капитан был очень жесток, не только по отношению к жертвам, но и к своей команде: матросов регулярно избивали и морили голодом за малейшее нарушение дисциплины — реальное или воображаемое. Большинство матросов на борту были отпетыми разбойниками и готовы были вытерпеть все ради своей доли награбленного и распутной пиратской жизни. Но Рич вместе с горсткой других недовольных решил, что даже смерть лучше такой жизни. Однажды безлунной ночью они тихонько спустились в воду и поплыли к берегу. Беглецы не знали, что в их мятежной группе был предатель, который предупредил обо всем капитана. Верные капитану матросы спустили шлюпки и быстро догнали бунтовщиков. Некоторым из них еще повезло — их убили прямо в воде. А вот Рича с тремя другими беглецами поймали и отвезли на корабль. Их связали, засунули кляп в рот, завязали глаза и швырнули в трюм. Рич не знал, сколько дней или недель над ними издевались и морили голодом. Он помнил только, что долго лежал в темноте на деревянных досках, тело болело от побоев, живот сводило от голода. Он так ослаб, что не в силах был за что-нибудь держаться, когда корабль качало во время жестокого шторма. Когда его, едва осознающего происходящее, вытащили из трюма и бросили за борт, Рич испытал облегчение.

Я никогда не проявляю свои эмоции во время сеанса регрессии, но хорошо помню, какое сильное впечатление произвел на меня поступок Рича. Имея такие ужасные клеточные воспоминания о кораблях, он согласился работать на теплоходе! И еще я знала: если он сможет отпустить это воспоминание, то морская болезнь у него исчезнет без следа.

Затем Рич находился среди друзей в любимом кабачке. Они сидели за стойкой и весело беседовали. Рич помнит, что видел вдалеке Букингемский дворец. Он был холост, работал кузнецом и неплохо зарабатывал. Рич равнодушно отметил, что в кабачок вошли два человека. Один из них совсем недавно работал в кузнице подмастерьем, но Рич выгнал его с работы за воровство. С тех пор парень возненавидел кузнеца. У Рича было хорошее настроение, и он не обращал внимания на злобные взгляды, которые бывший работник бросал в его сторону. Вдруг на затылок Рича обрушился сокрушительный удар, и он упал на пол. Прежде чем потерять сознание, кузнец успел увидеть своего врага с железным прутом в руках. Он умер два дня спустя от черепно-мозговой травмы.

Я записала: «В прошлой жизни умер в двадцатипятилетнем возрасте от удара по затылку; в этой жизни в двадцатипятилетнем возрасте началась жестокая боль в затылке». Для того чтобы связать эти два факта, не нужно быть экстрасенсом. Затем я велела Ричу рассказать, что случилось после того, как наступила смерть. Он долго молчал, затем стал описывать каменную скамью возле кристально-чистого водопада посреди огромного сада неземной красоты. В дальнем конце сада виднелось белое мраморное здание с колоннами. Рич никогда не читал мою книгу «Жизнь на Другой Стороне», поэтому не мог знать, что описывает сады Дома правосудия на Другой Стороне.

— Что вы делаете в саду, Рич? — спросила я. — Что происходит вокруг?

— Я сижу. Жду. Меня просили прийти сюда, — ответил он. — Ко мне идет какой-то мужчина. Его-то я и жду. Он молод, примерно моего возраста, но его длинные, до плеч, волосы седы. На нем длинная золотисто-желтая мантия.

— Вы его знаете?

— Мужчина говорит, что он — мой духовный гид. Его зовут Аарон.

Я подалась вперед. Мне было известно, что Аароном зовут духовного гида Рича в этой жизни, а не в прошлой, — а я ожидала, что он встретится именно с гидом из прошлой жизни. Я спросила, когда происходила эта встреча.

— Сейчас, — сказал Рич, — она происходит прямо сейчас.

Я удивилась. Значит, Рич перешел от регрессии к астральному путешествию в теперешнем времени и, пользуясь тем, что оказался вне тела, отправился на Другую Сторону. Я поборола искушение объяснить ему все это и просто спросила:

— Зачем он попросил вас прийти сюда, Рич? Вы знаете? Он говорит вам что-то?

Рич пару минут слушал Аарона, не произнося ни слова. Наконец мой клиент снова заговорил. Казалось, беседа с духовным гидом заинтриговала и даже позабавила его.

— Он говорит, что воспоминание о случае в кабачке было дано мне не только для того, чтобы я избавился от боли в затылке. Это также предупреждение, чтобы я был начеку и обращал побольше внимания на то, что творится за моей спиной, и не допустил подобного в будущем.

После того как Рич вышел из гипнотического состояния, мы попросили его клетки отпустить все эти болезненные воспоминания, чтобы работа на корабле была для Рича плодотворной и радостной. Затем я рассказала ему, что духовные гиды очень редко являются клиенту во время регрессии и дают подсказки на будущее.

— Помните, духовный гид может читать план, который вы написали на эту жизнь. Раньше я из чистого упрямства пренебрегала советами моего духовного гида, Франсины, но потом всякий раз жалела об этом.

Он был в некотором замешательстве.

— Ладно, допустим, я действительно наметил в своем плане еще один удар по затылку. Но если я действительно так написал, возможно, это зачем-то нужно, а смысл я пойму позже?

— Но возможно и такое, — ответила я в унисон ему, — вы записали в плане этот сеанс, чтобы вас заранее предупредили об опасности и вы могли предотвратить ее?

Рич кивнул. Прежде чем он ушел, я взяла с него обещание рассказать мне потом о круизе и о малыше, который, как я знала, окажется розовощеким здоровым мальчиком.

Два месяца спустя я получила длинное письмо от Рича. Круиз прошел отлично, и у него ни разу не было и намека на морскую болезнь. Что же касается боли в затылке, то она исчезла через несколько дней после регрессии и больше не возобновлялась. И еще Рич рассказал мне об одном «маленьком событии», которое произошло во время круиза. Они с группой выступали на большом помосте посреди танцевального зала корабля. И вот, когда лидер их группы объявлял очередную песню, Рич услышал над собой и немного позади приглушенный хруст. Парень инстинктивно обернулся на шум и отскочил в сторону — за миг до того, как рухнул бархатный занавес вместе с железным прутом, на котором он держался. Прут упал прямо на стул Рича и разбил его вдребезги. «Я остался цел и невредим, но в течение всей следующей недели при одном воспоминании об этом случае меня бросало в холодный пот, — писал Рич. — Если раньше у меня и были какие-то сомнения относительно духовного гида, то теперь они совершенно исчезли. Вы с ним спасли меня если не от смерти, то по меньшей мере от перелома шеи».

Вместе с письмом Рич прислал фотографию здорового розовощекого малыша. Мальчика назвали Израэль.

Нора

Астма

Хроническая боль в спине

Тридцатипятилетняя Нора была на втором месяце беременности. Предыдущая закончилась выкидышем, и женщина решила сделать все, чтобы доносить следующего ребенка до конца — а для этого, кроме всего прочего, нужно было как следует позаботиться о своем здоровье. Нора с подросткового возраста страдала астмой. Кроме того, она надеялась избавиться от боли в спине, которая началась после довольно безобидного падения, когда женщина училась кататься на лыжах. С тех пор она больше и думать не хотела о лыжах и вообще терпеть не могла этот вид спорта. Она знала, что с беременностью боль в спине, вероятно, усилится, но обследовавший женщину специалист утверждал, что с ней все в порядке. Во время последнего визита к нему Нора так рассердилась на его заявление, будто она «просто представила себе эту боль», что не смогла удержаться и заявила: «Простите, очевидно, я занимаю ваше время проблемой, решить которую вам не под силу. Поэтому на следующей неделе я иду к экстрасенсу и уверена, она мне поможет». Он ответил, что если Нора хочет потратить деньги на «какого-то чокнутого экстрасенса», то он, конечно, не может остановить ее.

Поверьте, девяносто минут, проведенные со мной, стоили денег, которые она заплатила.

Ключ к своей астме Нора нашла почти мгновенно. Она вернулась в Англию, в 1110 год. Ей было четырнадцать лет. Девушка затаилась в углу крохотной холодной темной подвальной комнатки. Из-за тяжелого запаха сырости и плесени было трудно дышать. Нора скрывалась от преследователей. Если бы ее нашли, то заточили бы в тюрьму или казнили за то, что в те времена считалось «преступлением против церкви». Она принадлежала к небольшой тайной группе людей, поклонявшихся Матери-Богине. Они называли себя ессеями и изучали «колдовство», которое мы теперь называем фито- и ароматерапией. Однажды во время ночного богослужения их окружили правоверные христиане, но девушке удалось сбежать. Спрятавшись в этом тесном подвале, Нора спаслась от преследователей, но надышалась спорами грибков и плесени, которые вызвали у нее целый ряд тяжелых легочных заболеваний. Она умерла четыре года спустя от острого плеврита.

Точку входа к болям в спине Нора нашла в 1822 году во Франции. Восьмилетняя Нора была несколько маловата для своего возраста — такая же хрупкая и необыкновенно красивая, как ее мать, известная певица. Когда ора родилась, ее брату, Жерару, было пять лет. Это был испорченный самонадеянный мальчишка, внешне похожий на их высокого симпатичного отца, который был владельцем нескольких ночных клубов, где пела мать Норы. До рождения девочки родители по вечерам всегда брали Жерара с собой в эти клубы. Мать в своих роскошных нарядах пела на сцене; отец ходил между столиками, приветствуя заискивающе-восторженных завсегдатаев, словно могущественный кукловод, оживляющий свою коллекцию забавных марионеток. Мальчика тем временем все ублажали и обхаживали, словно особу царских кровей. Но вот на свет появилась Нора, и родители решили, что им проще нанять няню, чем таскать за собой двоих детей. Таким образом, выходы в свет для Жерара превратились, и ему пришлось довольствоваться вниманием и любовью родителей лишь в те непродолжительные часы, когда они бывали дома. С точки зрения Жерара, благоденствие в его жизни сменилось убожеством, и во всем была виновата эта непрошеная малявка. Он презирал сестру с самого начала. По отношению к ней он проявлял ледяное пренебрежение, либо старался причинить боль, если видел, что останется безнаказанным. Нора была достаточно здорова и независима, чтобы в очень раннем возрасте понять: ее брат — не очень хороший, его презрение к ней — это его проблема и она не позволит ему сделать ее несчастной. Нора и Жерар находились в состоянии необъявленной войны вплоть до восьмого дня рождения девочки. В тот день во дворе ее ждал сказочный праздник с клоунами, пони, музыкой, подарками и множеством друзей. Она как раз собиралась спуститься по длинной изогнутой лестнице со второго этажа их дома, но… внезапно в Жераре вспыхнула яростная ненависть, он подбежал к девочке сзади и изо всех сил толкнул ее в спину. Нора покатилась вниз по деревянным ступеням и приземлилась внизу, испытывая нестерпимую боль: у нее была переломана спина. Она успела заметить, как Жерар развернулся на верхней площадке лестницы и скрылся. Нора умерла прежде, чем приехал доктор.

Не так уж трудно увидеть сходство между падением с высокой лестницы и катанием по крутому склону на лыжах — особенно если это занятие для тебя ново и пугающе. Ее клеточная память не видела между этими вещами никакой разницы и послала клеткам женщины информацию о том, что результатом этого занятия станет жесточайшая травма спины, независимо от того, насколько легким окажется ушиб при падении. Позже Нора рассказывала мне, что всю жизнь боялась высоты: при подъеме по эскалатору у нее всякий раз потели ладони. Несколько лет назад при покупке дома она едва не довела своего мужа до бешенства, потому что отказывалась даже слушать про любое жилище, в котором было больше одного этажа.

Когда я проводила Нору через смерть от рук Жерара, она вдруг пробормотала:

— Мне нужно увидеться со своим ребенком.

— С тем, которого вы потеряли? — спросила я.

— С тем, которого вынашиваю. Это возможно? Я объяснила, что мы можем предложить встречу любому духу, но нет никакой гарантии, что этот конкретный дух откликнется на наше предложение. Духовного гида Норы звали Доминик. Я велела клиентке выбрать для встречи какое-то определенное место, описать его как можно подробнее, а затем попросить Доминика пригласить дух еще не рожденного ребенка туда для встречи.

Нора описала мостик над кристально-чистым ручьем посреди бескрайнего, изумительно красивого луга. Вдалеке она видела огромное белое мраморное здание, ко входу в которое ведет очень широкая лестница в милю длиной. Я спросила клиентку, знает ли она это место.

— Кажется, оно мне знакомо, — ответила она, — но я не могу сказать, где это.

Женщина оказалась у входа на Другую Сторону, где прежде бывала много раз. Но я не стала прерывать ее и говорить об этом. Мраморное здание вдалеке — это великолепный Дом Мудрости, первая остановка каждого вновь прибывающего с Земли.

Вначале Нора была одна. Затем возле нее появилась темноволосая женщина. У женщины была безупречная оливковая кожа, огромные карие глаза, округлое ангельское лицо и изящная фигура с осиной талией.

— Кто она? — спросила я. На лице Норы отразилось недоумение.

— Женщина говорит, что ее зовут Рашель и она — моя будущая дочь.

— Вы ей верите?

— Хотелось бы. Она красивая. У нее цвет кожи как у моего мужа, а глаза как у моей матери. Я просто не ожидала встретить взрослую женщину.

Улыбнувшись, я объяснила клиентке, что на Другой Стороне всем по тридцать лет. Но ей не обязательно верить моим словам, и даже словам Рашель. Через семь месяцев, когда родится ребенок, она узнает наверняка, было ли это переживание реальным или нет.

— Кто бы ни была эта женщина, она оказалась достаточно любезной, чтобы встретиться с вами, — заметила я, — так что узнайте, не хочет ли она сказать вам что-нибудь еще.

— Рашель хочет, чтобы я знала, что она — тот же ребенок, которого я вынашивала в прошлый раз. Тот момент оказался неподходящим для всех нас, но теперь все будет хорошо. Это наша пятая жизнь вместе. Дважды мы были лучшими друзьями, один раз — братьями, а в последний раз я была ее сыном. — После паузы Нора добавила: — Она говорит, что ей не терпится вернуться на землю. Я должна родить в ноябре (это правда), но она родится за три недели до срока.

Встреча с еще не рожденным ребенком была исключительно отчетливой и реальной. Но как призналась Нора, возможно, она сама все выдумала, побуждаемая отчаянной надеждой, что в этот раз ее беременность протечет успешно. Скептицизм женщины был обусловлен исключительно тем, что она боялась во все это поверить. Я заверила женщину, что не могу упрекать в скептицизме ни ее, ни кого бы то ни было, поскольку сама — скептик. Но тем не менее я попросила ее не забывать, что и Рашель, и я, медиум-ясновидящая, обещаем, что в октябре у нее родится здоровая девочка. А правильно ли это предсказание, покажет время.

Однако первых результатов регрессии не пришлось ждать так долго. Через месяц Нора сообщила мне, что ее астма и боль в спине полностью прошли. Женщина уже сама, вслед за своим врачом, начала думать, что, возможно, она «просто представляла себе» все эти болезни.

И, что гораздо важнее, через семь месяцев я получила от Норы известие о рождении ребенка. Это была совершенно здоровая девочка весом в четыре килограмма. Малышка родилась 24 октября, ее назвали Рашель, и у нее была оливковая кожа отца и большие карие глаза бабушки по матери.

Я уверена, что однажды Нора расскажет своей дочери о том, как еще до ее рождения они встречались на мостике над кристально-чистым ручьем неподалеку от белого мраморного здания. И если это произойдет, пока Рашель будет еще маленькая, возможно, девочка вспомнит о встрече.

Нет сомнений, что не поддающиеся диагностике заболевания и боли без объективных причин представляют исключительно важную проблему для моих клиентов и врачей, которые их направляют. Но следует повторить: клеточные воспоминания не являются причиной абсолютно всех заболеваний, и ни один экстрасенс, включая меня, не сможет заменить профессиональных работников здравоохранения. Я нередко повторяю, что врачей тоже сотворил Бог, и не устаю напоминать, что хочу работать вместе с ними, а не вместо них. Поэтому, пожалуйста, внимательно относитесь к своему физическому и психическому здоровью, а если что-то не в порядке, то помните: я рада каждому клиенту, который пересекает порог моего кабинета.