Инфра-12. Глава-34. Непослушница 1 страница

Александр В Дементьев

Пространство вымышленных миров. Иногда жизнь становится настолько ужасной, что только вымышленный мир и спасает нас от её окончательного отторжения. В наших фантазиях мы можем разгрести все проблемы, навести справедливость по своим понятиям, каждому персонажу воздать по заслугам. А если есть ещё и элементарные способности, придать этому миру достаточно правдоподобия, чтобы он не выглядел смешным, хотя бы в наших собственных глазах. Но почему-то всегда получается не так, словно не ты сам управляешь событиями, словно ощущается присутствие некоего соавтора твоего творения, который способен всё извратить до полной противоположности. И вот, великое становится смешным, логичное бессвязным, чёрное белым, а сам вымышленный мир норовит заменить собой реальный, а реальность загнать в область воображения. Ну, а потом наоборот. Это чтобы… Как его? А! Чтобы не возникало противоречия с законами термодинамики. Вот-вот. Знать бы ещё эти самые законы, прежде чем о них рассуждать. Не знаю, и знать не хочу! Лучше на погоду полюбуюсь.
Вот, интересно, что это за привычка такая, - всё начинать с текущего метеорологического отчёта? Да пропади эта погода пропадом, всё равно сквозь туман ничегошеньки не видно. Ну, вот и попробуй сделать что-нибудь по-своему! Ну и чёрт с ним, получите, погода, - сплошной туман, народу на улице мало, впрочем, чёрт его знает, возможно, весь народ в тумане попрятался. Вот так, отчиталась по части погоды, теперь можно и делом заняться. Чего-то у меня какое-то дело было, точно помню. Вот ведь проклятые мозги. Хорошо, хоть ноги своё дело знают, поскольку уверенно идут в каком-то направлении. Вот и пусть идут. Куда-нибудь да придут, а я со стороны посмотрю. Конечно. С верхней стороны, поскольку с позиции головы ноги вполне просматриваются, и никакой абсурдности в подобной фразе нет. А вот, как бы на голову посмотреть? Тут в сторону не отойдёшь для улучшения обзора, придётся проверить состояние головы на ощупь.
Я принялась на ощупь обследовать то место, где, по логике вещей, должна была находиться голова, но тут же натолкнулась на непонятное препятствие. Место оказалось окружённым странной оболочкой, напрочь перекрывающей доступ к базовым элементам головы, если такие имелись в наличии. Оболочка была дискретной, пропускающей сквозь себя пальцы, однако тормозящей ладонь. Тут я догадалась поглядеть на это препятствие изнутри, и всё встало на место. Я даже принялась хихикать от собственной глупости, поскольку оболочкой являлась обычная верлиока, и это прекрасно просматривалось, по крайней мере, её передняя часть. Верлиока, вообще-то была так себе, даже без передней дверцы, а её прутья были отнюдь не позолоченными, а железными, да ещё и сомнительной полировки. Чего это я вырядилась в такую дешёвку, интересно знать?
Я принялась ощупываться подробнее, и обнаружила, что верлиока на моей голове была хоть и дешёвая, но вполне функциональная, и даже удобная. Она достаточно хорошо опиралась на мои плечи и совсем немного ограничивала движения головы. Вокруг горловины я нащупала достаточно широкий обруч, хорошо подогнанный и запертый спереди на висячий замочек, а на поверхности обруча прощупывалась достаточно крупная надпись, вероятно набитая глубоким рельефом. Но, разумеется, на ощупь её расшифровать я не надеялась. Тут мне пришло в голову, что будь у меня даже зеркало, проблема с прочтением надписи всё равно бы не разрешилась. Интересно, и почему? Ах, да какая разница?
Следующим элементом, который я обнаружила, оказалось пристёгнутое к верхушке верлиоки ярко-красное покрывало, не слишком-то качественное к тому же, зато большое. Оно спускалось с меня чуть ли не до коленок, а сверху перекрывало обзор на две трети горизонта в секторе доступного поворота головы с учётом перекашивания глаз в крайних точках. То, что имелось ниже, понятное дело, просматривалось плохо, поскольку основание верлиоки всегда заметно ограничивает обзор вниз, и правильно. Не пристало Госпоже Аннолиуса смотреть себе под ноги, а кто такой Госпоже под эти самые ноги попадётся, пускай пеняет на себя. Да. Именно так.
Тем временем, пока я вертела головой для определения секторов обзора, обнаружилось, что на мой нос натянута не особенно приятная на ощупь носом чадра, а голова, вероятно, замотана красной тканью. А, собрав глаза в кучу, я заметила и шнурок, соединяющий эту чадру с головным покрывалом в районе носа. Это потому что когда вы носите верлиоку, то у вас нет широких возможностей для того чтобы самостоятельно поправлять и регулировать все элементы своего облачения, находящиеся внутри решётки. Ну, для того и существуют рабыни, чтобы служить нам, Госпожам Аннолиуса… Госпожам Аннолиуса?
Тут я огляделась в поисках рабыни, и, надо же, рабыня немедленно обнаружилась на своём месте, прикованная длинной цепочкой к левому запястью своей Госпожи. Ну да. Рабыня приковывается к левому запястью, потому что Госпоже удобнее пользоваться плёткой правой рукой, а не левой. А Госпожа без плётки, это всё равно, что Госпожа без рабыни на поводке. То есть, я была правильная Госпожа, и…
Тут я забеспокоилась насчёт наличия плётки, но всё оказалось в порядке. Плётка была удобно подвешена к моему поясу, а чтобы совсем успокоиться, я взяла её в руку, и… И обнаружила, что рабыня слегка перепугалась, не то плётки, не то меня. И правда, с чего бы Госпожа взяла в руку плётку, если не с того, чтобы ударить рабыню за что-нибудь? Мне показалось, что ситуация становится несколько двусмысленной, и её следует довести до логического конца, то есть, ударить рабыню плёткой. Но, поскольку я Госпожа строгая, но справедливая, просто так я рабыню стегнуть не могла. Для этого следовало организовать какую-нибудь провинность с её стороны.
-Это, - сказала я, - это самое. А ну, почеши мне нос, как там тебя зовут?
-У? - сказала рабыня и вытаращила на меня свои карие глазки сквозь решётку верлиоки на собственной голове.
-Не «У», а делай, что велят! - повысила я голос, подумав, что рабыню уже и сейчас можно было бы наказать за бестолковость.
-У! - повторила рабыня, и принялась совершать некие странные телодвижения. У меня сложилось впечатление, что она хочет показать мне свою попку. И что бы это значило? Может, имеется в виду, чтобы Госпожа пошла в задницу вместе со своим носом, который у неё и не чешется даже, если уж честно? Ну, чешется мой нос, или нет, уж этого девка знать не могла.
Тут на меня насело ещё сразу несколько вопросов. Например, почему это рабыня «укает», хотя никакой затычки у неё во рту нет? Как, в самом-то деле, эту девку зовут? А главное, кто я сама такая, и по каким делам мои ноги несут меня в неизвестном мне направлении? Я попыталась эти вопросы осмыслить, как вдруг заметила, что как только я отвлеклась от контроля за собственной персоной, так эта самая персона принялась действовать самостоятельно, словно бы на автопилоте. А именно, моя персона стегнула девушку по попке литоной, неизвестно как оказавшейся у неё в руке вместе с плёткой, приостановилась и подставила свой нос. А рабыня, вооружившись длинной палочкой, и придерживая другой рукой цепочку, соединяющую её запястья, дотянулась до моего носа, и осторожно чешет его.
-Всё, хватит! - сказала я, поскольку, как уже упоминалось, нос нисколько и не чесался, и неуместное тыканье в него палочкой могло привести к противоположному результату.
-У, - отреагировала рабыня, вытащила палочку за пределы решётки и отскочила на исходную позицию, сзади и слева от Госпожи.
Я бестолково поглядела на неё. Рабыня была в верлиоке, только без всякого покрывала. Голова у неё внутри решётки была туго завязана в красный платок, а волос не наблюдалось вовсе. Наверное, они были убраны под платок, если, конечно, девушка вообще не была лысая, хи-хи. Ещё на ней была коротенькая красная мини-юбочка, красные же чулочки до коленок и красные туфельки. А закована она была в четырёхколечник из тонких витых цепочек, и поводок, пристёгнутый к кольцу на верхушке верлиоки.
Тут она забеспокоилась, сложила ладошки вместе и поклонилась. Ну да, с чего это Госпожа будет глядеть на рабыню, если не собирается к чему-нибудь придраться и наказать? А, не дождётся. Ишь чего! Хочет вертеть Госпожой, как вздумается? Не на ту напала, я ведь кто? Да, действительно, а кто это я? Этого я припомнить не могла. Зато ноги своё дело знали. Как оказалось, они снова принялись за работу и затопали по дороге. Вообще-то, приятно сознавать, что хоть какая-то твоя часть в порядке и занята делом, а не задаванием глупых вопросов самой себе. Тут я расслабилась и, можно сказать, пустила дело на самотёк, решив просто вяло наблюдать за собой со стороны. Наблюдать со стороны, конечно, за собственной персоной невозможно, если это понимать буквально. Но я принялась наблюдать со своей внутренней стороны, а это совсем другое дело. Мало того, я припомнила, что не особенно давно уже пребывала в подобном состоянии, и ничего страшного не случилось. Может, снова выпила лишнего? Да нет, никаких внутренних эффектов организма связанных с выпивкой я совершенно не ощущала. Ах, да какая разница? Не напилась, так обкурилась чего-нибудь. Да, это гораздо вероятнее. Эта наркота, говорят, иногда такие странные результаты выдает, - закачаешься. Правда, качки тоже не наблюдалось, но я ведь это в иносказательном смысле…
Тут я чуть не ткнулась носом в решётку собственной верлиоки, поскольку основная «я» резко остановилась, даже и не предупредив внутристороннюю «я». Вообще-то она правильно сделала, поскольку мимо нас тут же пронеслось несколько выскочивших из тумана колясок, понятное дело, управляемых психическими наездницами. Нет, я не против, когда Госпожи Аннолиуса катаются с ветерком, но надо же учитывать и текущие обстоятельства! Если уж ты носишься с подобной скоростью в туманную погоду, надо же как-то предупреждать прохожих о своём приближении. Что, трудно что-ли пару гирлянд с колокольчиками к сбруям девушек подвесить? А эти мерзавки как выскочили поперёк бесшумно, так и скрылись в тумане. Я даже и не разобрала, три коляски было, или четыре? Но никаких колокольчиков там и в помине не было, иначе бы ещё и теперь слышался бы звон. А, даже и не в колокольчиках дело. Как это я не расслышала хотя бы топота десятка ездовых девок? Девушки в упряжках всегда обуты в достаточно прочную обувь, которая и грохочет на бегу соответственно. А если, в соответствии с последней модой, обувать ездовых рабынь в туфельки на каблучках, так упряжку тогда за квартал расслышишь.
Чтобы скакать так вот бесшумно, надо было бы вместо обуви какие-нибудь валенки использовать, что ли. И кому это надо? Любая нормальная Госпожа всегда катается с соответствующим звуковым сопровождением своего экипажа. Это не только красиво звучит, но и с любой стороны целесообразно. Ну, стало быть, эти вот Госпожи были не нормальными, а психическими, вот я об этом сразу и догадалась.
Тут мне навстречу попалась пара охранников с палками, но я на них и внимания не обратила. И правильно, чего это я, Госпожа Аннолиуса, стану обращать внимания на каждого тупого палочника?
Но тут вдруг обнаружился встречный поток прохожих, и этот поток нарастал так интенсивно, что мне вскоре пришлось посторониться и пробираться боком вдоль стенки здания. Вот ведь…
Но, оказалось, что я уже и пришла, потому что я свернула во внутреннюю нишу улицы, и уверенно прошла в заведение, на входе в которое было написано крупным шрифтом: «Пункт комплексного обслуживания». А пониже, и шрифтом поменьше, значилось: «Заковывание и расковывание рабынь. Замена колодок и прокладок. Смазка потёртостей, цепей и рессор. Промывка и вентилирование. Процедурное и медицинское обслуживание. Мелкий ремонт оборудования. Наказания рабынь до второго уровня строгости. Краткосрочная аренда и содержание девушек в клетках».
Я, правда, эту надпись не читала, а зачем мне её читать, раз уж я и так знала, куда шла? Естественно, знала и содержание надписи. Ну, я об этом подумала вскользь, просто чтобы лишний раз убедиться, что со мной всё в порядке, в смысле, с головой. А насчёт ног, я и раньше не сомневалась.
На моё счастье, в пункте обслуживания не оказалось вообще никакой очереди, что вообще-то выглядело странным. Ну, и ладно.
-Нужна срочная операция, - по-деловому заявила я рабыням приёмщицам, не дожидаясь даже когда они закончат кланяться посетительнице. - Вот талон Унилониса и квитанция об оплате.
-Конечно, Госпожа, - принялась по второму разу кланяться рабыня, а потом взглянула в талон и бестолково переспросила:
-Подрезание языка, Госпожа?
Чего спрашивать-то, если в талоне всё обозначено? Ох уж эти мне тупые цепные девки.
-Именно так, - подтвердила я, не желая скандалить по мелочам, - и пошевеливайтесь, мне некогда тут с вами болтать, у меня дел много.
-Сию минуту, Госпожа, - испугалась приёмщица, - только сверимся по каталогу, Госпожа. Так положено, и это совсем быстро, Госпожа!
А чего там сверять-то? Впрочем, возможно что снова ввели какие-нибудь дополнительные протоколы. Этим администраторам заняться нечем, вот и осложняют жизнь приличным людям. А обе рабыни уже усиленно листали один из томов каталога, так старательно, что даже их унитольные цепочки качались и позванивали. Уж не думают ли они обмануть такую Госпожу, как я? Знаю я все эти штучки ламиол. Они не только цепочки трясти могут, они и кряхтеть от натуги способны, и при том никаких усилий реально не производить. Впрочем, эти, скорее всего, и не прикидывались. А чего прикидываться? Невелик труд, - пролистать каталог.
Я уже хотела выразить нетерпение, но тут рабыня-приёмщица, вероятно, как раз отыскала нужное место. Она зачем-то странно вытаращилась на меня, потом на рабыню на моей цепочке, и снова уставилась в каталог.
-Ну? Чего там? - начала я терять терпение.
-Так, это… - пробормотала рабыня, - простите глупую ламиолу, Госпожа, тут вероятно какая-то ошибка, Госпожа?
-Э?
-Взгляните сами, Госпожа, - предложила рабыня, поворачивая свой гроссбух в мою сторону.
-С какой стати? - возмутилась я. - Чего я в этом фолианте не видала?!
-Так вот же запись, Госпожа…
-Какая ещё дурацкая запись? Не обязана я никакие дурацкие записи рассматривать! Я всё-равно в них не понимаю, и нечего мне под нос совать всякие записи!
-Нет, но как же, Госпожа? Вот ведь сказано…
-Эй, ты! – сказала я и упёрла рабыне в ошейник свою литону, - запомни, никакая рабыня не смеет говорить «нет» Госпоже Аннолиуса. Поняла?
-Поняла, Госпожа, - подтвердила рабыня, - простите, Госпожа. Только как же мы можем выполнить заказ Госпожи при таких обстоятельствах? Да взгляните же, Госпожа…
И снова начала тыкать в мою сторону каталогом.
-Тебе что сказано! – рассердилась я, - убери от меня эту писанину! Я вообще читать не умею. Я тебе не ламиола бестолковая, чтобы читать учиться!
Рабыня захлопала на меня глазами, и, похоже, растерялась. Интересно, а чего такого там написано-то?
-Простите, Госпожа, - вмешалась тут вторая ламиола, - позвольте мне прочитать, Госпожа?
-Если я захочу чего-то слушать, - заявила я, - так найму для чтения рабыню с дикцией получше твоей! Вы тут работать должны, а не лекции читать приличным людям!
-Как скажет, Госпожа, - поклонилась рабыня, сгребла со стойки талон и квитанцию, поклонилась снова и заявила:
-Счастливого пути, Госпожа.
Ну, это уже какая-то запредельная наглость!
-Счастливого пути? – уточнила я. – Ты так вот выразилась, негодяйка?
Тут почему-то принялась хихикать моя рабыня, но мне сейчас было не до неё, следовало разобраться с наглыми приёмщицами.
-Ты вообще, соображаешь, что делаешь? – надвинулась я на негодяйку.
-А что такого, Госпожа? – сказала та. – Работа выполнена, документы в порядке, вам, Госпожа счастливого пути пожелали, чего не так, Госпожа?
-Ик! – сказала я, потому что такой вот несусветной наглости я, кажется, вообще ещё не встречала. Я даже подумала, не случился ли у нас переворот, подобный тому, что был в Гедониксе, пока я блуждала в тумане?
Однако через десяток секунд мне удалось справиться с икотой, и я заорала:
-Охрана! Охрана, чтоб вам в грязь провалиться, где ходите?!
Но тут как раз послышался топот, и появилось два охранника, а с ними ещё и девушка в красном административном костюме и в переднике.
-Где администрация?! – заорала я на охранников, которые, по своему обыкновению, растерялись и бестолково вытаращились.
-Успокойтесь, Госпожа, - сказала девушка. – Я младший администратор пункта. Что случилось, Госпожа?
-Ах, так значит, еще существует администрация, да?
-Конечно, Госпожа, - немного растерялась девушка. – Как же иначе, Госпожа?
-Действительно, - несколько успокоилась я насчёт революции. – То есть, я просто возмущена! Если администрация на месте, почему приёмщицы позволяют себе подобную наглость?!
Девушка коротко взглянула на рабынь, которые почему-то даже не выглядели испуганными, и спросила меня:
-А что произошло, Госпожа?
-А то, что вот эта вот бунтовщица, - указала я на вторую ламиолу, - сгребла мой талон и квитанцию и говорит, счастливого, мол, пути!
-А эта, - указала я на первую, - отказалась работу выполнять и какую-то ерунду городила.
Администраторша несколько секунд внимательно на меня глядела, мне даже показалось, что она засомневалась в моей адекватности. Ну, если уж администраторы так к посетителям относятся, тогда и понятно, почему их ламиолы обнаглели.
-То есть, - сказала она, вы хотите сказать, Госпожа, что приёмщицы отказались выполнять работу по оформленному и оплаченному талону, забрали квитанцию, а вас попытались выгнать? Я не ослышалась, Госпожа?
-Они не просто отказались, они заявили, что работа выполнена! – уточнила я, с трудом сдерживая свой праведный гнев.
-Где документы? – повернулась администраторша к рабыням.
-Вот, Госпожа, - ответила рабыня, и выложила на стойку талон и квитанцию.
-Так, - сказала девушка, взглянув в талон, - удаление языка. О! Сто шестьдесят мониолов? Вы заплатили по максимальному тарифу, Госпожа?
-Естественно, - подтвердила я. – Уж тут экономия неуместна. Полная стерильность, максимальная анестезия и самую лучшую регенеративную смазку. Только попробуйте подсунуть какую-нибудь дешёвку!
-Э… - растерялась администраторша, но тут же опомнилась. – Конечно, Госпожа. Тут экономия неуместна. Совершенно с вами согласна, Госпожа. К сожалению, не все понимают насколько важно…
-Послушайте! – перебила я, - мне кажется, не все присутствующие понимают, насколько важно незамедлительно пресекать подобную наглость со стороны цепных девок! Я полагаю, в этом случае колодок и кнута будет явно недостаточно, и…
Тут, совершенно некстати, снова принялась хихикать моя рабыня, и мне пришлось отвлечься, чтобы стегнуть её под юбку плёткой. А администраторша снова уставилась в талон, словно никогда прежде этих талонов не видала, а потом поглядела на рабынь и сказала:
-Ну?
-Вот, Госпожа, - указала ей приёмщица в заранее приготовленный каталог.
-И вот, Госпожа, - зачем-то указала на мою рабыню вторая приёмщица.
-Странно, - проворчала администраторша, а потом зачем-то поглядела на мою рабыню, ткнула её литоной и сказала:
-Раскрой рот!
-У-у, - помотала та головой и указала носом на меня. – У!
-Ох, - вздохнула администраторша, и даже потрогала свою голову. – Простите пожалуйста, уважаемая Госпожа. Пожалуйста, прикажите вашей рабыне раскрыть рот.
-Это ещё зачем? – не поняла я.
Администраторша очень странно на меня поглядела, а потом пробормотала:
-Так, а как иначе-то, Госпожа?
Мне показалось, что мы говорим на разных языках. Кто-то тут чего-то явно не понимал. Нет, объясните мне, а зачем здесь этой рабыне разевать рот? Снова какое-нибудь идиотское протокольное добавление придумали, что ли?
-Ти, раскрой рот, - велела я, решив просто выполнить просьбу администраторши, если уж ей зачем-то приспичило желание разглядывать рты рабыням.
-Э-э-а, - сказала Ти, и разинула свой ротик на достаточную ширину.
Администраторша долго чего-то в этом рту разглядывала, даже лупу из кармана вытащила. Я подумала, что возможно, вышло указание при любой возможности сверять с каталогом клеймо во рту у рабынь. Тогда бы это разглядывание имело какой-то смысл. Но тут же я и усомнилась в этом смысле, потому что после рта рабыни, эта девица принялась разглядывать меня, а взгляд у неё снова был странным.
-Чего, мне тоже рот показать? – спросила я. – Или вам и так не слышно?
-Это… - растерялась она, - чего нам не слышно, Госпожа?
-Того, что я разговариваю!
-Э… То есть, слышно, конечно, Госпожа. Что вы разговариваете, только, это…
-Что?
-А о чём вы разговариваете, Госпожа?
-Я о чём разговариваю?
-Вы успокойтесь, пожалуйста, Госпожа, - сказала она таким тоном, словно я была ненормальная, - не волнуйтесь пожалуйста, Госпожа…
-Ах, ты… - собралась заорать я, как вдруг припомнила свои недавние сомнения насчёт собственной головы. Очень может быть, что именно я чего-то не понимаю, по вышеупомянутым причинам, в том случае, если они на данный момент ещё не рассосались полностью. Поэтому я захлопнула рот, так что в него даже запала складка чадры, потом снова его раскрыла, поправила губами чадру и сказала:
-Мне кажется, возникло какое-то недоразумение. Давайте спокойно разберёмся, ладно?
-О, конечно, уважаемая Госпожа Мелионолия, - с облегчением отозвалась администраторша.
-Э? Госпожа Мелионолия? Кто Госпожа Мелионолия? – не поняла я.
-Вы, Госпожа Мелионолия, - сказала администраторша, причём, голос у неё снова начал отсвечивать подозрительными интонациями, - а разве нет?
-Нет? Почему, нет? – а ведь и в самом деле, я действительно Госпожа Мелионолия. Как это мне раньше в голову не пришло? – Я Госпожа Мелионолия. Э… А вы откуда знаете?
-Как, откуда? У вас же на шее написано.
-У меня на шее написано?
А ведь и правда, я же недавно нащупывала какие-то зазубрины на обруче верлиоки. Ха-ха! Действительно. Что же там ещё может быть написано, если не имя Госпожи эту верлиоку носящей? Ну, написано, ну и что?
-А причём тут вообще моё имя? – не поняла я.
-Но, как же, причём? – возразила администраторша. – Во-первых, эта вот рабыня не числится вашей собственностью…
-Естественно, - подтвердила я. – Рабыня арендована в Унилонисе. А во-вторых что?
-А во-вторых, почему не присутствует её собственник?
-Да что вы за ерунду городите?! – возмутилась я. – Рабыня в собственности учреждения под юрисдикцией городской администрации. Я что, арендуя цепную девку, должна ещё и административную комиссию за собой на цепи таскать? Тут что, все с ума посходили? А что, у вас ещё и в-третьих что-то есть?
-В-третьих, у этой рабыни язык отсутствует, - доложила администраторша, - как и указано в каталоге.
-Послушайте, причём тут вообще рабыня? Чего вы к моей рабыне прицепились? Вы собственную работу выполнять должны, а за соблюдением прав ламиол следят соответствующие комиссии. Их и без вас слишком много! У вас вообще что, пункт комплексного обслуживания, или контора блюстителей?!
Тут администраторша как-то нехорошо переглянулась с охранниками, но вдруг в моих мозгах что-то словно щёлкнуло, и я догадалась! Ой, хи-хи-хи-хи! Я принялась хихикать, а они все молча на меня уставились.
-Ой, простите, - сказала я, успокоившись, – так вы что, решили, что я пришла, чтобы подрезать язык этой вот рабыне?
-Э… Ну… - пробормотала администраторша. – А за чем же ещё? В талоне же сказано…
-Ой, ну и юмор у вас! – снова хихикнула я. – Да как же можно подрезать рабыне язык, когда он у неё давно подрезан? Да ещё и за сто шестьдесят мониолов. Хи-хи-хи.
-Вот и я думаю, как? – проворчала администраторша, даже и не засмеявшись.
-Язык нужно подрезать мне, - пояснила я.
-Ик! – сказала администраторша. Надо же, я и не знала, что икотой можно заразиться.
-А я Госпожа Аннолиуса, - пояснила я, - я ничья не собственность, можно сказать, своя собственная собственность, а я при себе всегда в наличии, поэтому с наличием собственника объекта подрезания всё в порядке. А чего это вы так смотрите?
-Вы, Госпожа, собираетесь отрезать собственный язык?
При этой реплике администраторши все три рабыни нагло захихикали.
-Нет, - сказала я ей, - я не собираюсь отрезать собственный язык. Я хочу заставить вас это сделать, понятно? Поскольку услуга оплачена!
-Хи-хи, - развеселилась, наконец, администраторша, - вы хотите заставить нас отрезать себе языки?
-Послушайте, уважаемая! – рассердилась я, - вы меня не доставайте, не то, я тут порядок наведу! Вы что, простых вещей не понимаете? Я не могу сама себе отрезать язык, потому что не умею! А вы для того тут и поставлены, чтобы выполнять заказы оформленные в установленном порядке! Функционирует у вас медицинский отдел, или как?
-Медицинский отдел, конечно, функционирует, но…
-Никаких «но»! Мне что тут, до нового цикла торчать?!
При этих словах первая рабыня приёмщица вдруг захихикала как ненормальная, но как только я на неё посмотрела, тут же зажала себе краем платка рот. Но не удержалась, и снова глухо захихикала из-под платка.
-Молчать! – ткнула её литоной администраторша.
-Простите глупую ламиолу, Госпожа! – запищала рабыня. – То есть, Госпожи… Хи-хи-хи. Ой!
-Смешно, да? – осведомилась я.
-Простите глу…
-А ну, говори, чего это тебя так рассмешило, негодяйка?
-Простите глупую…
-Говори, чего смешного нашла!
-Простите…
-Молчать! – снова стегнула её администраторша. – Это уже слишком. Охрана…
-Нет-нет! – вмешалась я. – Не стоит слишком строго наказывать за какой-то смех. Я не сержусь.
-То есть, как же, вы не сердитесь, Госпожа?
-Давайте так, я не буду сердиться, но пусть она расскажет, чего это её так рассмешило? Не то, рассержусь.
-Слыхала?! – ткнула рабыню администраторша.
-Простите… - снова залепетала рабыня.
-Рассержусь! – пригрозила я.
-Ох, - вздохнула рабыня. – А если скажу, не рассердитесь, Госпожа?
-Ты мне тут условий не ставь, - сказала я. – Рассказывай, а там поглядим.
-А какой тогда смысл…
-Прелестно! – возмутилась я. – Ламиола ещё и рассуждает о каком-то смысле. Ламиола должна не рассуждать, а выполнять, когда ей Госпожа Аннолиуса приказывает! Ну?!
-Между прочим, очень смешно получилось, Госпожа, - нагло заявила ламиола. – Вот, если мне ничего не будет, тогда скажу. А не то, от любопытства заболеете, Госпожа. Вот.
-Так-так, бунтовщица, - сказала я, - ты что же, собираешься шантажировать Госпожу Аннолиуса? Думаешь, что я из-за какого-то несчастного собственного любопытства способна забыть, как следует обращаться с зарвавшимися рабынями?
Тут я стегнула своей плёткой по стойке перед самым носом у наглой рабыни, которая ойкнула и отскочила. Кстати, отскочила и администраторша, наверное, от неожиданности.
-Запорю! – пообещала я рабыне и снова вскинула плётку.
-Простите, Госпожа! – запищала та. – Это всё по поводу цикла, Госпожа!
-Чего? – удивилась я. – Причём тут цикл?
-Ну, как же, Госпожа? – затараторила рабыня. – Вы же сами сказали, что не хотите тут торчать до конца цикла…
-И чего смешного? – не поняла я.
-Смешно то, что это ведь недолго, Госпожа. Простите глупую ламиолу, Госпожа.
-То есть, как это, недолго? Почему недолго?
-А как иначе-то, Госпожа? – сказала ламиола. – Госпожа ведёт себя как ненормальная, Госпожа себе язык отрезать собралась, ясно же, что у Госпожи конец цикла. Госпожа.
-Э?
-В конце цикла с Госпожами Нолами такое часто бывает, Госпожа, - дополнительно пояснила рабыня.
Тут, наконец, до меня дошло, о каких циклах лепечет эта негодяйка. Я взвизгнула, попыталась заорать, но снова подавилась собственной чадрой, быстро стащить с лица которую не позволяла решётка верлиоки. А пустить в ход плётку я просто не успела, поскольку меня ухватили за руки охранники. Какое-то время я пыталась их отпихнуть, поэтому наглая приёмщица успела пропищать:
-А вы же обещали не сердиться, Госпожа!
-Р-р-р-р-р-р! – сказала я. – Я не обещала не сердиться, я обещала поглядеть! Да уберите от меня свои корявые лапы, в конце концов!
-А вы успокойтесь сначала, Госпожа, - посоветовал один из охранников.
-Уберите руки, не то, по комиссиям затаскаю! – предупредила я.
-По комиссиям? – засомневался второй охранник и поглядел на администраторшу. – Отпустить её, Госпожа?
-Проводите Госпожу в мой кабинет, - распорядилась администраторша, - а там уже и отпустите.
Я вообще невысокого мнения о достоинствах Аннолиусских охранников, но, должна признать, конечности у них сильные, во всяком случае, гораздо сильнее моих. Поэтому, вскоре мы оказались в упомянутом кабинете, где меня прижали к креслу для посетителей, и отпустили только тогда, когда я пообещала с кресла не соскакивать.
-Давайте спокойно обсудим ситуацию, - предложила мне администраторша, расположившись напротив.
-У! – сказала я, поскольку эта дура сама не удосужилась догадаться, что я не способна ничего обсудить, до тех пор, пока, хотя бы, не избавлюсь от собственной чадры, снова попавшей в мой рот в процессе волочения до кабинета.
-Хи-хи, - сказала она, - извините.
И ткнула литоной мою рабыню, чтобы та вспомнила, наконец, о своих обязанностях.
-Госпожа Мелионолия, - обратилась она ко мне, когда рабыня привела в порядок всё внутреннее содержимое моей верлиоки, - мы, конечно, не можем отказаться от выполнения оформленного и оплаченного заказа, но, согласитесь, вы ставите наше учреждение в несколько неудобное положение.
-О неудобных положениях следует рассуждать ламиолам по поводу получения Оллитары, - заметила я, - а должностным лицам следует выполнять требования должностных инструкций, а не третировать посетителей и не потакать наглости собственных ламиол!
-Да ладно вам, Госпожа, - сказала она, - ламиолы просто не поняли ситуацию, что с них возьмешь? А вам бы следовало сразу обратиться ко мне, а не скандалить с глупыми рабынями.
-И что дальше? – поинтересовалась я. – Вот теперь я обращаюсь к вам. Способны вы разобраться в этой элементарной ситуации?
-Но ведь это же ни на что не похоже! – возмутилась администраторша. – Где это видано, чтобы Госпожа Аннолиуса вздумала удалить собственный язык?!
-Вот здесь и видано, - пояснила я. – А вот то, что администраторы вставляют палки в колёса клиентам, видано к сожалению повсюду, и не раз.
-Но, Госпожа, я же не отказываюсь выполнить заказ, я просто не хочу, чтобы вы назавтра передумали и устроили нам скандал!
-И так уже скандал, - заметила я. – Сколько ещё я вас должна упрашивать?
-Но вы, хотя бы, хорошо подумали, Госпожа?
-Да.
-Должна предупредить, отрезанный язык назад пришить невозможно.
-Неужели? И как это я сама не догадалась?
-То есть, пришить, конечно, можно, но не прирастить же!
-И долго вы мне тут прописные истины излагать будете?
-Ох, - вздохнула администраторша, - да объясните, хотя бы, чем он вам так помешал?
-Тем, что не будь у меня языка, никакие назойливые администраторы не стали бы требовать от меня всяких объяснений там, где я ничего объяснять не обязана!
-Хи-хи, - сказала она. – Уверяю вас, вы ошибаетесь. Объяснения можно потребовать и в письменном виде.
-А я читать и писать не умею. Забыли?
-Ах да, действительно, - припомнила она. – Но, позвольте, а как же, в таком случае, вы намерены объясняться с окружающими после удаления языка?
-Вот это, уж точно, не ваша забота, - сказала я. – Ваша забота в том, чтобы… Что, в десятый раз повторить?
-Повторять, конечно, не надо, - сказала администраторша, - но, позвольте признаться, я уверена, что как только мы вам удалим язык, вы пожалеете о вашем решении и начнёте скандалить. А, может быть, и заранее что-то задумали, о чём я догадаться не могу.
-Так я уже и заговорщица?
-Ну, я не говорю, что вы заговорщица…
-А что же вы говорите, если не это?
-Давайте так сделаем, - предложила администраторша, - вы мне внятно объясните причину, по которой собираетесь отделаться от собственного языка, а я…
-А я вам ничего объяснять не обязана!
-Это так, Госпожа, но…
-Ну, всё! – потеряла я терпение. – Или немедленно выполняйте работу, или я подаю жалобу в административную комиссию!
-А… - сказала администраторша, - ну… О! А если за объяснения мы вам сделаем скидку, Госпожа?
-Скидку? – засомневалась я. – Скидку. А большую скидку?
-Ну, к примеру, на пять мониолов.
-Хи-хи, - сказала я. – Издеваетесь?
-А сколько бы вы хотели?
-Половину.
-Хи-хи, - теперь засмеялась она, - это же несерьёзно, Госпожа. Давайте, на десять мониолов?
-На пятьдесят.
-На десять.
-Жалобу подам! – снова пригрозила я.
-А я не могу большие скидки делать. Что мне, из собственного кармана расплачиваться?
-А вы с меня пример берите! Я сто шестьдесят мониолов внесла, не пожалела!
-Ну так, и не требуйте назад больше десяти, если такая щедрая!
-Сама скряга! – заявила я.
-Вы, Госпожа, на скандал напрашиваетесь? – ядовито спросила администраторша.
-Не дождётесь. Я эти ваши штучки знаю. Провоцируете меня на скандал, чтобы из щекотливого положения выпутаться?
-А что же мне делать прикажете?
-Знаете, - сказала я, - я по натуре очень покладистая унина, но всему же есть предел!
-Ну, так, объяснитесь, и никаких пределов не потребуется. За десять мониолов.
-Да что вы в меня этими паршивыми мониолами тычете?! Могу и задаром разъяснить, было бы перед кем распинаться!
-Ну, и?
-Это потому что я пообещала удалить себе язык.
-Ага, - сказала она, - а кому вы пообещали?
-Себе самой.
-Себе самой?
-Представьте себе! Я недавно попала в экстремальную ситуацию.
-Э?
-В ситуацию, угрожающую моей жизни.
-А, понятно. И что?
-А то, что я попала в неё по причине своего болтливого языка. И вот, я тут же поклялась, что если выберусь из этой ситуации живой, то при первой же возможности пойду к специалистам, и удалю эту опасную для жизни часть организма!
-Вы это серьёзно, Госпожа? – усомнилась администраторша.
-Естественно! – возмутилась я.
-Хи-хи-хи-хи, - засмеялась она.
-А вы что же, полагаете что подобные клятвы не стоит выполнять?
-Разумеется. Мало ли чего мы говорим, или обещаем? Я, вот, сто раз уже обещала поубивать всех посетителей, так что, выполнять, что ли?
-А я свои обещания выполняю!
-Даже самой себе, и такие глупые?
-Да вам-то какая разница? Со своими принципами сами разбирайтесь, а я даром языком не мелю!
-Оно и видно, что не даром, а только за деньги.
-На что это вы намекаете?
-На то, что если хотите, чтобы я поверила, придумайте сказку правдоподобнее.
-Да пошла ты, вообще, в грязь! – рассердилась я, и хотела уже уйти, как вдруг администраторша проговорила:
-Что, пронюхали про очередную прихоть придворной Оллитархии?
-Чего?
-О том, что для своей интимной свиты Госпожа Нома велела поискать несколько немых персон из достаточно высокопоставленных Госпожей Аннолиуса?
-Впервые слышу, - удивилась я.
-Ага, как же, - усомнилась администраторша. – На придворную ренту рассчитываете, Госпожа?
Несколько секунд я хлопала глазами, переваривая такую информацию. А что? С этой Оллитархии станется. Так что же, если мне всё равно надо избавляться от языка, так не воспользоваться ли столь удачным стечением обстоятельств? А эта дура-то проболталась. И откуда всё знают? Ну, проверить, конечно, надо будет, но если правда…
-Вы на что это намекаете? – зловещим голосом спросила я. – На то, что достойная элита города занимается такими извращениями, как принудительное подрезание языков Госпожам Аннолиуса? Да ещё и высокопоставленным Госпожам?
-Нет, почем принудительное? – слегка испугалась администраторша. – Я не говорила, принудительное.
-Не говорили, так думали. И ещё озвучиваете свои вздорные мысли. А это публичная клевета, между прочим!
-Да полно вам ерунду молоть, - ушла в оборону администраторша. – Ничего я такого не говорила, и нечего… Сами из себя строите…
-Так что, будете выполнять заказ, или мне обратиться куда следует?
-Будем, - согласилась администраторша. – И в самом деле, желание клиентки, - закон.
-И работайте на совесть, - пригрозила я. – Только попробуйте сделать некачественное обезболивание, или фальшивую регенеративную мазь подсунуть! Вообще в толис упеку!
-В толисе нынче свободных мест нету, - сказала администраторша, - так что, не грозитесь.
-Чего это, свободных мест нету? – удивилась я. – А кем это вдруг все места заполнили?
-Кем надо, тем и заполнили. Да ещё зарезервировали много, так что, многим ещё и в очередь стоять придётся. А то, желающих, как я погляжу, слишком много стало.
-Э… желающих чего? – не поняла я.
-Желающих в толис загреметь. За язык. Хи-хи-хи. Ну, так что, не передумали?
-И не надейтесь. Я деньги на ветер не бросаю.
-Ну что ж, тогда пройдёмте в операционную.
Тут она встала, и пригласила меня следовать за собой. Я двинулась, было, но что-то меня неожиданно притормозило, я даже и не сразу догадалась, что это рабыня натянула свою цепь. Что за неуклюжая девка! Больше мне сейчас заняться нечем, что ли?
-У! – сказала тут рабыня, и показала пальцем на собственный рот, а потом принялась болтать этим пальцем из стороны в сторону. – У-у! У-у!
-Тебя не спрашивают! – рассердилась я. Но эта дура не только не перестала упираться, она ещё и ухватилась за угол стола, а меня саму попыталась оттянуть цепью назад.
-Все заодно, да?! – рассердилась я. – Никто не вправе запретить Госпоже Аннолиуса сделать то, что ей вздумается!
-Угу, - подтвердила рабыня и покрутила своим пальцем сбоку от верлиоки.
-А вот, и да! – сказала я. – Захочу, так и с ума свихнусь. Никто не запретит.
-Послушайте, Госпожа, вы идёте, или как? – возмутилась теперь администраторша.
-Я-то иду, да вот эта дура упёрлась! – указала я на рабыню.
-Вот видите, даже рабыня…
-Да кто её спрашивает, вообще! Вот я её сейчас!
-Послушайте, - сказала администраторша, - мы так кучу времени потеряем. Эта ваша девка ещё и в операционной хулиганить начнёт.
-Угу, - пообещала рабыня и ещё сильнее ухватилась за угол стола.
-А, вот так, - сказала администраторша, обошла рабыню сзади, вытащила из под стола конец цепи и защёлкнула её на скобе верлиоки. – Отстегните вашу цепь, Госпожа, а потом заберёте эту девку.
-У! – задёргалась рабыня, но момент она упустила, а мне теперь всего лишь потребовалось самой отстегнуться.
-Ещё плётки у меня получишь! – пообещала я рабыне, уходя.
Наконец-то мы оказались в операционной, где располагался мужчина-хирург и две цепные помощницы в униформе медсестричек.
-Удаление языка, - озадачила доктора администраторша и сунула ему табличку, - по полной программе, с обезболиванием и с лучшей регенеративной смазкой.
-Угу, - сказал доктор. – Верлиоку снимайте.
-А так нельзя? – поинтересовалась я. – Я бы предпочла соблюдать протокол, как при официальном визите.
-А так нельзя, - заявил доктор, - так мы только оторвать можем, а не аккуратно подрезать. Хотите, Госпожа? Может, вас ещё и сквозь чадру оперировать прикажете?
-Ну, так и быть, - согласилась я, и меня принялись вынимать из верлиоки и освобождать от чадры и нижнего покрывала. Хорошо, хоть платок на голове оставили.
-Сюда, пожалуйста, Госпожа, - пригласила меня на кресло одна из помощниц. Я долго гнездилась, но, наконец, уселась удобно. А они принялись пристёгивать мои руки и ноги.
-Эй, а это ещё зачем? – возмутилась я.
-А что такое? – поинтересовался доктор, возящийся со своими инструментами.
-Зачем это меня привязывать, я спрашиваю?
-Затем. Так положено. Чтобы пациентка не трепыхалась.
-Послушайте, я не собираюсь трепыхаться, - объяснила я. – Я битый час добивалась обслуживания не затем, чтобы теперь трепыхаться.
-Ну и чего тогда возмущаетесь? – спросил доктор. – Если вы не собираетесь трепыхаться, какая вам разница тогда, привяжут вас, или нет?
-Да потому что никто не имеет права связывать Госпожу Аннолиуса!
-Так вас не связывают, Госпожа, вас привязывают, - разъяснил доктор, подходя ко мне и натягивая перчатки.
-А какая разница?
-Такая, что если пациентка не привязана, я качественную работу не гарантирую.
-Но я же не собираюсь вырываться!
-Ротик раскройте, пожалуйста, - попросил доктор и продемонстрировал мне кольцевой расширитель, с виду достаточно гладкий и хорошо отполированный.
-Э?
-Ротик зафиксировать нужно, - разъяснил он, – так что, раскройте ка его, да пошире.
-Ну… - сказала я, но рот раскрыла. И правда, как же подрезать язык, если рот закрытым держать?
Расширитель оказался у меня во рту, и доктор принялся растягивать мне челюсти, впрочем, на достаточно разумную ширину.
-Вот, прекрасно, - похвалил он и принялся фиксировать мою голову ремнями пропущенными в боковые петли рамки расширителя. Вскоре голова лишилась всякой подвижности, и тут мне пришло в голову, что, возможно, произнесённое мной только что «ну» окажется последним словом, которое я произнесла в своей жизни. На меня напала паника, и я дёрнулась, чтобы сбежать. Ага, не тут-то было. Пока доктор разбирался с моим ртом, медсестрички, оказывается, зафиксировали меня ещё парой ремней, так что никакие дёргания уже ничего не давали.
-Э… О… - попыталась я чего-то высказать, на что доктор лишь улыбнулся и сообщил:
-Видите, как удобно, Госпожа? Сейчас всё сделаем в лучшем виде.
-Э…
-Укольчик.
-А-а-а-а!
-Да ну, не так уж и больно, Госпожа, правда? Ещё один. Так. И ещё один.
-Э-э-э…
Рот у меня начал медленно дубеть, а доктор принялся дезинфицировать его, продувая из баллончика, смазывая чем-то, протирая и смазывая снова. Наконец, это ему надоело и он вооружился лупой, наклонился и принялся разглядывать мой рот. Можно подумать, никогда женского ротика в глаза не видел. И в самом деле, у доктора вдруг стал какой-то озадаченный вид. Он даже присел и снова наставил свою лупу. А потом встал и задумчиво уставился на меня. Думал он недолго, потом взял длинную иголку и ткнул меня почему-то в губу.
-Чувствуете что-нибудь, Госпожа? – осведомился он.
-А-га, - подтвердила я. Губа хоть и утратила до какой-то степени чувствительность, но совсем не онемела, не то что язык. Так, а причём губы-то? Кстати, мозги тоже как-то начали неметь, и это отчётливо ощущалось.
-Ну, значит, чуть-чуть подождём, - сказал доктор и отошёл.
Я, практически, уже наполовину отупела, но вдруг заметила, что доктор о чём-то спорит с администраторшей, да ещё и кивает в мою сторону.
-Да ну, что за ерунда! – возмущалась та.
-Так сами взгляните.
-Да чего глядеть, я вам и так верю.
-И что теперь?
-Действительно, что теперь? – повторила администраторша и уставилась на меня. – Пожалуй, погляжу.
Теперь ещё эта дура принялась разглядывать мой рот.
-Ну? – спросил доктор.
-Клеймо, - сказала администраторша. – Нет, что это вообще за ерунда?!
-У! – сказала я и дёрнулась в пределах своих ничтожных возможностей. – Э! У!
Мне показалось, что она сейчас снова начнёт свою дурацкую волокиту. Как же мне надоел уже этот пункт, с позволения сказать, обслуживания!
-Спокойно, - сказала администраторша, – не возмущайтесь, пожалуйста, Госпожа. Сейчас всё сделаем в лучшем виде.
И принялась о чём-то шушукаться с доктором. Нет, они что, обнаглели, вообще? Но шушукались они недолго. Администраторша ушла, а доктор подсел ко мне, улыбнулся и продемонстрировал блестящие полированные щипцы с позолоченными режущими кромками.
-Самый лучший инструмент, - похвалился он и влюблённым взглядом поглядел на своё орудие труда. - Приступим.
Щипцы оказались у меня во рту, но этого места я на данный момент уже вообще не чувствовала. Было такое ощущение, что голова у меня изнутри деревянная, в том числе и большая часть мозгов. Если я и ощущала шевеление докторского инструмента, то больше ушами, чем ртом. Возможно, он на всякий случай перестарался со своей анестезией.
-Ну, вот и готово, - доложил доктор убирая щипцы и открывая банку с замазкой. Загрёб её маленькой лопаточкой и полез внутрь. Это дело у него продолжалось долго. К тому времени, когда он начал набивать мой рот тампонами, я уже начала ощущать некоторое пощипывание и зуд.
-Ну, сильно больно не будет, Госпожа, - сказал доктор снимая расширитель и тщательно закупоривая мой рот куском пластыря поверх тампонов. - Вот так. Только ни в коем случае не раскупоривайте свой ротик, Госпожа, раньше чем через сутки. Иначе я ничего не гарантирую. Нам же не нужно заражение, правда?
-Угу, - подтвердила я через нос. Действительно, только заражения какого-нибудь мне тут не хватало. Я подёргала своими привязанными конечностями, но доктор тут же предупредил:
-Нет, нет, нужно полежать, Госпожа. Минуток пятнадцать нужно полежать, чтобы головка не закружилась. Угу?
-Угу, - согласилась я. Доктору виднее.
Так я и лежала, а во рту пощипывание достигло постоянной величины, и на ней стабилизировалось. Было неприятно, конечно, но болью бы я это не назвала, поскольку, как известно, я справедливая Госпожа, не то что некоторые. Вот неудобство набитый рот доставлял, уж это точно. Но тут уж ничего не поделаешь. Да и голова оставалась до какой-то степени деревянной, в смысле умственной деятельности. Но такого эффекта я как раз и ожидала, если уж заказала операцию с хорошим обезболиванием.
Наконец, явилась администраторша и велела меня отвязывать, а потом даже распорядилась чтобы помощницы доктора помогли мне снова упаковаться в покрывала, чадру и верлиоку. И ни о чём меня не спрашивала, наверное догадалась, что я всё рано сейчас ничего ей ответить не смогу. Хи-хи. Вот и ладно, надоел мне уже этот пункт обслуживания, да и времени сколько потеряла. Наконец меня привели в порядок и прицепили назад мою рабыню. Эта девка теперь уже не хулиганила, напротив, прятала от меня глаза. А как же? Плётку-то она заслужила, сама понимает.
Администраторша проводила меня к выходу, будто я бы и сама его не нашла! Да, и ладно. Но тут рабыни за стойкой принялись нагло хихикать мне вслед. Я хотела снова возмутиться, но администраторша прикрикнула на девок, тут же извинилась, а потом добавила:
-Счастливого пути, Госпожа. Заходите ещё, Госпожа.
-У! - выругалась я. Всё же, достала она меня напоследок. Интересно, зачем это я могу прийти ещё? Второй раз язык вырастет, что ли? Ох, скорее подальше отсюда.
Ну, наконец-то я на улице. Ну и что? Стала я скандалить, или требовать свой язык назад? По себе судят, крысы административные. А я настоящая Госпожа Аннолиуса, да. Уж если чего обещаю, так делаю, а не мечусь туда-обратно. А на улице-то по-прежнему туман. Может, даже ещё гуще, чем был. Создавалось даже впечатление, что наступили сумерки. Я двинулась в неизвестном мне направлении, как вдруг, чуть не налетела на патруль из восьми охранников. В смысле, это они чуть не налетели на меня, поскольку я-то шла не спеша, а они куда-то торопились. Ну и что? Это же не причина, чтобы налетать на Госпожу?
-У! – возмутилась я на них, но эти мерзавцы даже и не подумали извиниться, а скрылись в тумане. Вот, мерзавцы. Только я повернулась чтобы продолжать путь, как появилась ещё такая же толпа охранников, бегущая в том же направлении. Я едва успела отскочить в сторону. Вообще-то, не я должна отскакивать, а такие как они, но мне просто связываться не захотелось, также как и оказаться затоптанной этими дураками. Но на сей раз, охранники не скрылись из виду, напротив, они прицепились ко мне.
-Госпожа, - зацепился за меня начальник, - вы что тут делаете, Госпожа?
-У! - разъяснила я. Что хочу, то и делаю! Какое кому дело?
-Извините, Госпожа, - чуть поклонился охранник, - но вам следовало бы пройти другой дорогой, поскольку…
-У! – заявила я, указала на дорогу, потом на себя, и, в конце концов, на него. – У-у-у! У! У-у. У?
-Ну, понятно, конечно, Госпожа, - неизвестно о чём догадался он, - но, может быть, вам хотя бы выделить охрану, Госпожа?
-У!
-В смысле, да, или, в смысле, нет, Госпожа?
-У?
-Но вы же видите, прохожих почти нет, туман очень густой, мало ли какие злоумышленники при таких делах чего замышляют? Я бы вам всё-таки рекомендовал воспользоваться охраной, Госпожа.
А что? Вообще-то, этот начальник был прав. Погода и впрямь какая-то подозрительная, да и народ почти попрятался. Не хватало мне и вправду нарваться на каких-нибудь грабителей.
-У! – сказала я, показала три пальца и попыталась объясниться жестами. – У-у-у. У. У-у. Угу!
-Э… - сказал начальник, - троих охранников, и чтобы держались позади, на расстоянии видимости, и на глаза не лезли?
Кошмар. В жизни не встречала более понятливого охранника. Я даже заподозрила, не бандитская ли это шайка, вырядившаяся охраной? Впрочем, у этих ребят всё было на месте, да и ограбить меня они могли бы безо всяких предисловий.
-Угу, - подтвердила я.
-Два мониола, Госпожа.
-У?! - сказала я, и за неимением возможности высказаться словами, показала наглецу фигу. Чтобы я, Госпожа Аннолиуса, сама платила наличными за уличную охрану?! А зачем же мы тогда налоги государству платим?
-Хи-хи, - сказал начальник. - Хотите сказать, за государственный счёт, Госпожа?
-У!
-Ну, это понятно, конечно, только ведь знаете, за государственный счёт государственные служащие и работают больше в государственных интересах, чем в интересах клиента. А вот, если клиент в частном порядке делает взнос на нужды…
-У! - перебила его я и покачала пальцем перед его носом: - У-у.
-Ну, как скажете, Госпожа, - согласился начальник, и скрылся в тумане, оставив троих своих охранников за моей спиной. Ага, испугался. Надеюсь, до всех подразделений службы блюстителей своевременно довели последние решения комиссии по борьбе с коррупцией.
Я последовала дальше, а охранники пристроились на почтительном расстоянии позади. Нет, как приятно иногда сознавать, что твои права, как Госпожи Аннолиуса, уважают, а саму тебя даже и побаиваются. И правильно. В обществе должна присутствовать чёткая субординация, иначе это… Чего-то это, иначе…
Чего случится иначе, я забыла. И даже рассердилась на себя. Нашла, на что растрачивать свои умственные усилия! Уж о таких проблемах я думать не обязана. Это пускай думают те, кто… Кто… Кто должен думать, это я тоже забыла, мало того, забыла также и о чём должен думать этот самый, про кого я забыла. Нет, мозгам нужно отдохнуть. Уж эта анестезия! А чего я анестезию ругаю? Не будь её, как бы мне сейчас больно было! А так, просто рот одубел. Такое впечатление, что ниже носа дубовое бревно подвешено. Хорошо ещё, одубение на нос не распространилось, а то, как бы я у-кала? А я вообще ни с кем разговаривать не обязана. Это они пускай спасибо скажут, что я с ними говорила. Хотя… Разговаривать-то я не обязана, но чего-то я ведь обязана? Да, действительно. Не бывает в обществе персон, которые ничего не обязаны. Конечно. Ведь все права даются не просто так, а за то, что ты выполняешь свои обязанности перед обществом. Следовательно, у меня тоже должны иметься некие обязанности, и о них нужно срочно вспомнить. Потому что иначе… Что, иначе? А! Иначе нарушается социальная справедливость! Вот, помню же! А нарушение социальной справедливости приводит к подрыву взаимной толерантности социума, что, в свою очередь, приводит к… К… К… Э… А! К непредсказуемым последствиям! Вот, к чему это безобразие приводит. Э? Что это за белиберду я сейчас прокрутила в голове, а? Нет, что за бред в голову лезет, и откуда он лезет, вообще? Я такой бред в свою голову точно не вносила. Это всё внешние происки. А внешние происки оказывающие влияние на внутренние эндокринные процессы… Какие процессы? Это ещё что за слово такое? Эндо… Забыла уже. Такого слова-то и на свете нет, а в моей голове откуда? Ага. На свете нет, значит, у меня в голове темнота, а в темноте чего только не заведётся, хи-хи. Меня просто в восхищение привела собственная логика мышления. Я хотела даже сосредоточиться на этом и полюбоваться собой изнутри, как вдруг, за что-то зацепилась. Это ещё что?
А это всё та же бестолковая рабыня натянула свою цепь. Вот ведь, что за глупая девка? Первая обязанность рабыни на улице, - следить за цепью, чтобы не дёргать Госпожу, да и саму себя за собственный ошейник. И если элементарная обязанность… О! Я вдруг вспомнила о своих обязанностях! Ха-ха! Мозги явно начали вставать на место. Я ведь Госпожа Аннолиуса, и моя прямая обязанность, - заботиться о рабынях. А я-то и забыла, что эта девка уже достаточно провинилась сегодня и давно заслужила порку плёткой. А, может, она и дёрнула меня, чтобы об этом напомнить?
Я принялась разыскивать на себе плётку, как вдруг, меня дёрнули ещё раз. Я даже и возмутиться не успела, как уловила, что на меня надвигается очередная толпа охранников, и побольше, чем две предыдущие толпы вместе взятые. А я почему-то оказалась на середине улицы. Разбираться мне было некогда, я едва успела отскочить к обочине и освободить дорогу. Нет, что происходит? Эти блюстители тут что, учения устроили? Или вообще, военный парад в тумане?
Тут я заметила, что в этом месте уже имелось некоторое количество прохожих, но их всех оттирали на края дороги охранники, которых вдруг оказалось совершенно несуразное количество. Похоже, для чего-то пытались освободить среднюю часть улицы и, понятное дело, все зеваки этим лишь заинтересовались. Никто дальше не шёл, всё уставились в сторону явно приближающегося шума. Впрочем, это был не то чтобы шум, скорее уж глухой звон, скрип и шарканье многочисленных ног.
Только я успела устроиться поудобнее, прижавшись к углу здания, как в тумане начали прорисовываться очертания идущей колонны, а шарканье и бряканье недвусмысленно говорили о том, что этой колонной является толпа арестованных личностей. Уж конечно, это был не торговый караван. Торговые караваны всегда входят в город при ясной погоде, а на их пути заранее собирается множество народа. А уж в нынешние неспокойные времена прибытие каравана было бы событием, о котором заранее стало бы известно каждому. И тут же я убедилась, что не ошиблась, поскольку сквозь туман замаячили первые ряды этих самых арестованных личностей. Личности были выстроены двумя колоннами и оказались накрепко закованными девушками в бело-серых арестантских рубахах и красных головных платках. Это как раз не было странным. Любая миниуни в Аннолиусе обязана быть завязанной в красный платок, будь это хоть рабыня, хоть Мона, хоть арестантка. Странным было то, насколько серьёзно эти девицы были упакованы. А закованы они были не во что иное, как в Аннолиусские «скрипучки», да ещё в не слабом их варианте. Аннолиусская скрипучка весьма серьёзная вещь, и чтобы оказаться в неё закованной, нужно постараться. Впрочем, в скрипучку можно угодить и безо всякой вины, как и в любое другое устройство применяемое как для усмирения девушки, так и для защиты её прав, понятное дело. У этой штуковины, вообще-то есть и другие названия, например «скрипочка», а также «раскладушка» и даже «погремушка». Вероятно, наиболее правильное название «скрипочка», поскольку прототипом скрипучки явно была колодка, именуемая в народе «женской скрипкой», - фигурная деревяшка из двух половинок защемляющая шею и руки пленницы, при этом каждая рука располагается в своём вырезе, одна впереди другой. В результате, поза, в которой вынуждена находиться пленница этой колодки, отдалённо напоминает позу девушки играющей на скрипке. Кстати, и сама колодка напоминает скрипку, да часто ещё и красится под этот самый инструмент, а иногда даже изготавливается из ценных пород дерева и, соответственно, полируется и покрывается лаком. Но это редко, это у каких-нибудь богатеев, которым больше заняться нечем, как только изготавливать для своих девок игрушки за несколько сотен мониолов.
Я полагаю, фигурная форма здесь применяется не из эстетических соображений, а из соображений экономии веса, не в ущерб прочности и надёжности. Скрипка обычно достаточно толстая, примерно с женскую ладонь, чем, опять же, похожа на упомянутый инструмент. Она широкая в районе шейного отверстия и более узкая спереди. Очень может быть, что и два отдельных выреза для рук придуманы из стремления заузить колодку в передней части. Так, или иначе, но последовательное расположение рук у девушки закованной в скрипку позволяет ей меньшую свободу позы, чем в случае применения классической прямоугольной колодки, в которую руки защемляются перед лицом в сложенном вместе положении. Скрипку пленница не может слишком задрать вверх, а, тем более, сильно наклонить вниз, потому что в этом случае вырезы начинают выкручивать запястья, особенно у той руки, которая находится спереди.
Очень может быть, что создатели Аннолиусской скрипучки никак не могли решить, какая же поза колодницы лучше, со сложенными вместе ладошками, или с руками в отдельных вырезах. С одной стороны, девушка в классических колодках находится в основной позе рабыни: - руки сложены спереди, спина чуть согнута, лицо и глаза опущены, с другой стороны, девушка закованная в скрипку сильнее защемлена и ограничена в движениях, а разве не для этого колодки вообще существуют? Это, конечно, тоже спорный вопрос. Зафиксировать девушку можно гораздо проще, достаточно простого куска верёвки в умелых руках. Не для того же придуманы бесчисленные приспособления для связывания, заковывания и защемления пленниц, чтобы всего лишь банально лишить их свободы движений, правда? А как же эстетический, психологический и сексуальный элемент?
Как бы там ни было, Аннолиусская скрипучка представляет собой несомненный технологический шедевр в упомянутой области. Состоит она из шести частей, потому, название «раскладушка» тоже вполне уместно. Центральная, шейная часть скрипучки состоит из двух продольных половин с зауженными как у скрипки концами, запирается двумя крючками, а по краям имеет половинчатые ручные вырезы. К этим торцам пристыковываются поперечным образом ещё две секции, в одной из которых такие же вырезы с обеих сторон, а в другой один из вырезов двойной, а второй одинарный. Наконец, по краям стыкуются, также поперечным образом, короткие концевые секции, закруглённые снаружи и с половинчатым ручным вырезом внутрь. Вся эта конструкция фиксируется между собой направляющими стержнями, а запирается на крючки расположенные по боковым стенкам. Поставленная на торец, полностью собранная скрипучка, почти что достигает по высоте груди девушки среднего роста, при этом её вес ещё не является чрезмерным для пленницы со средним уровнем физического развития. Впрочем, скрипучка не всегда используется в таком виде, чаще она собирается с использованием только части секций, в целом же конструкция позволяет множество вариантов использования. Например, развернув одной стороной вперёд, руки девушки можно зажать в сложенном вместе положении, развернув другой стороной, зажать по одной, как в скрипке. Можно также зафиксировать руки по обеим сторонам шеи, как в узком положении, так и в широком. Этой колодкой можно также сковывать нескольких девушек вместе их же собственными руками, поскольку ручных вырезов здесь четыре, три одинарных и один двойной. Можно сковать девушку и несимметрично, одну руку в ближний вырез, другую, с обратной стороны, в дальний. Наконец, используя только торцевые секции, без центральных, можно собрать тяжёлую ручную колодку.
Понятное дело, такая конструкция требует достаточно тщательного исполнения, с подгонкой секций друг к другу в любом варианте сборки. Но как бы уж там хорошо не была изготовлена скрипучка, она всё равно будет поскрипывать своими сочленениями, особенно если окажется надетой на строптивую пленницу, которая станет брыкаться и вырываться, что, конечно же, бесполезно, особенно если крючки колодки ещё и зафиксировать замочками, а секции стянуть шнурами, лентами или даже металлическими накладками.
А название «погремушка» тоже оправдано, поскольку почти всегда колодка снабжается скобами для подвешивания колокольчиков, бубенчиков или же любых других побрякушек. А уж бренчит эта штука на совесть, особенно если она собрана на полную длину. Кстати, одиночная девушка закованная в скрипучку представляет определённую опасность для окружающих, и даже для охраны, если та неопытная или бестолковая. Такая длинная вещь как скрипучка достаточно сильно размахивает своими концами, особенно задним, которого пленница не видит, и даже при желании плохо контролирует. А уж если специально, то пленница запросто может сделать вид, будто оступилась, качнуться вбок и так звездануть по голове какого-нибудь глупого охранника, что мало не покажется. Что интересно, охранники часто сами подставляют под удары скрипучек своих же неопытных коллег. Известно же, что человек способен учиться лишь на собственном горьком опыте.
А эту вот колонну пленниц явно сопровождал достаточно опытный эскорт. Уж эти девки напрочь были лишены возможности хулиганить, поскольку вдобавок к скрипучкам, они ещё и были закованы в тяжёлые ножные кандалы, соединённые толстой цепью с передней скобой колодок. Это тоже достаточно практичный метод, в случае если группу опасных преступниц необходимо перегнать на небольшое расстояние. А уж тот факт, что все эти девки шлёпали по дороге босиком, убедительно свидетельствовал о том же. Да если так вот вести девок хотя бы половину дня, они несомненно испортят свои ноги так, что может, и вылечить будет невозможно. Да и выдержать на себе скрипучки в сочетании с такими ножными кандалами вряд ли можно более пары дней, не говоря уже о том, что положить спать колодницу можно лишь используя специальные приспособления для разгрузки шеи в лежачем положении. Практикой проверено, забитые в колодки девушки достаточно скоро начинают падать в обморок, а это чревато серьёзными повреждениями тела. Понятно, что если девушку необходимо держать в колодках несколько дней, нужно располагать её в сидячем положении, исключающем возможность опасных падений, поскольку, согласно законодательству, никому не позволено…
Тут я разглядела, что проходящие мимо пленницы были ещё и скованы цепями друг с другом, как последовательно, так и попарно поперечно, благо, скобы на концевых секциях колодок были такими большими, что вмещали сразу три концевых звена толстых цепей, от кандалов, от передней соседки, и от боковой напарницы. А к задней скобе, задранной высоко вверх, крепилась лишь продольная цепь, спускающаяся к следующей девушке, зато здесь же ещё и был подвешен громадный, попросту гигантский колокольчик, скорее даже маленький колокол, поскольку он был размером с ладонь, и звякал, цепляясь за цепь, соответствующим своим размерам звуком. А, помимо того, каждая пленница ещё была в кляпе-уздечке с красным шариком во рту и, кажется, в ошейнике из чёрного металла, но шея в вырезе колодок плохо просматривается, так что, насчёт ошейников я могла и ошибиться. Но вот, что меня особенно удивило, так это отсутствие арестантских колец в носах у этой компании. Я даже принялась вертеть головой, чтобы суметь присмотреться к каждой колоднице на предмет окольцованности носа, как вдруг возникла досадная помеха. Вероятно, некоторым зевакам показалось мало зрелища проходящих мимо пленниц, и они принялись забегать вперёд, пытаясь обогнать колонну, и при этом не заботясь об удобствах приличных зрителей. Меня даже достаточно сильно толкнули, и как раз в тот момент, когда я, кажется, заметила что-то интересное. Я даже и осмыслить не успела, что именно, как меня пихнули и заслонили вид. Вот ведь…
Осмыслить я точно не успела, в голову запало лишь ощущение, что я не успела разглядеть что-то крайне важное, правда, непонятно для кого. Нет, что там могло быть интересного, в какой-то отдельной девке, в районе её носа? Сам нос не по циркулю, что-ли? Да какое мне дело, вообще, до этого всего? Вот то-то и оно! Во мне гвоздём засел неразрешимый вопрос, а что важного-то могло там быть, при таких делах? А в том, что оно было, я была просто убеждена. Вот, толкнули бы меня на секунду позже, и всё было бы в порядке. Я бы эту самую важность успела разглядеть, осознать, и благополучно позабыть к этому времени. Конечно! Именно так всё и было бы, а вот теперь я всю жизнь успокоиться не смогу от этого невыясненного вопроса. Ведь как противно устроены наши головы, а?! А ведь ещё секунда, и я даже спину той девки не сумею различить среди других, прочих. Поскольку теперь мимо меня уже проходил хвост этой процессии, и…
И я резко бросилась вслед за колонной, толкая тех самых зевак и дёргая за собой цепью рабыню. Мне мешались все кому не лень, как я ни проталкивалась вперёд. Теперь я уже и в искомой спине не была полностью уверена, поэтому, чтобы разглядеть это самое, ну, то, что я хотела разглядеть, хотя и не знала, что, следовало забежать вперёд, почти до головы колонны. Тут даже не столько мешались зеваки, сколько охранники, которые специально толпились на пути, пытаясь отвадить публику от стремления бежать следом. Надо думать, операция по перегону неизвестно куда этой вот группы колодниц была секретной. В результате, всё получалось наоборот, как всегда и получается у таких профессионалов, как наши блюстители. Похоже, они достигли противоположного результата, только распалив любопытство публики, судя, хотя бы, по мне. А меня гнало вперёд ещё и ощущение, что я всё-таки сумею это самое разглядеть, стоит только посильнее поднажать, погрубее толкаться, а хорошо бы ещё и ругаться на встречных-поперечных путающихся под ногами. Но ругаться я, по понятным причинам, не могла, также как и объясняться или просить добром освободить путь. Понятное дело, если бы я крепко