Религия и магия Древней Скандинавии. – Тамбов, 2012-104 с.

Варг Викернес - Религия и магия Древней Скандинавии

www.e-puzzle.ru

Варг Викернес

РЕЛИГИЯ И МАГИЯ ДРЕВНЕЙ СКАНДИНАВИИ

Викернес В.

Религия и магия Древней Скандинавии. – Тамбов, 2012-104 с.

В новой книге норвежского музыканта Варга Викернеса – излагается оригинальная версия происхождения языческой религии Древней Европы на примере древнескандинавских верований и представлена авторская трактовка сюжетов германо-скандинавской мифологии. Для широкого круга читателей, интересующихся древнескандинавской мифологией и культурой.

ПРЕДИСЛОВИЕ

Эта книга представляет собой попытку описания традиций и верований древних европейцев. Я изучал их почти двадцать лет, но могу отметить лишь пару работ на ту же тему, которые по-настоящему помогли мне написать книгу, которую вы сейчас держите в руках. Это «Золотая ветвь» антрополога сэра Джеймса Фрэзера, а также книга под названием «Культ предков в Норвегии» (Fedrekult i Norge), написанная миссионером и историком Отто Эмилем Бирксли. Мне пришлось искать ответы на свои вопросы главным образом в этимологии и текстах первоисточников, а также в старых сказках, традиционных песнях и норвежском фольклоре.

Мои гипотезы, изложенные в этой книге, основываются на том положении, что все племена Древней Европы некогда исповедовали единую религию независимо от того, жили ли они в Европе или мигрировали в Северную Африку, а, возможно, и в различные регионы Азии. Хотя описанные в этой книге божества, мифы и традиции являются в общем скандинавскими, это не означает того, что они являются исключительно скандинавскими. Я описываю общие древнеевропейские верования.

Я полагаю, что читатель этой книги уже знаком со скандинавской мифологией. Теперь же я прошу вас открыться новой информации и допустить, что многое из того, что вам якобы известно, на самом деле неверно. Например, распространённое мнение о том, что Бальдр и Браги – это разные боги, ошибочно; на самом деле это просто разные имена одного божества. Когда вы встретите подобные допущенные мной «ошибки», вам следует принять их на веру и продолжать читать далее, пока не увидите, что моя интерпретация на самом деле верна. Если перевод какого-то слова или имени кажется вам неверным или же является таковым согласно заверениям вашего словаря или лектора, вам следует провести более глубокое исследование и узнать, что об этом говорят другие словари или лекторы. Порой они имеют разные точки зрения. Кроме того, не забывайте, что в древнескандинавском языке не было строгой орфографии, поэтому иногда мой перевод может казаться ошибочным – но его можно считать верным при ином понимании того же слова. Различные древнескандинавские источники оставили нам множество имён, которые порой приводятся в разном написании: например, имя Ná rfi иногда пишется как Nö rvi. Я всегда использую наиболее вразумительный перевод из всех возможных, но я часто привожу и все прочие варианты.

Академический подход предполагает недоверие ко всякой книге, не имеющей ссылок на конкретные источники. Эта книга, вероятно, тоже из таковых, но я должен сказать в свою защиту, что не могу привести источники своих собственных идей, собственных интерпретаций и умозаключений. Для оценки содержимого книги вам нужны всего лишь непредубежденность и здравый смысл – и я надеюсь, что и некоторые академические исследователи тоже смогут его оценить.

Магия и религия Древней Европы является основой нашей культуры и цивилизации. Мы видим её следы во всём, что делаем и строим, во всём окружающем нас, а также и внутри себя. Настало время осознать это и оценить по достоинству.

Варг Викернес, ноябрь 2007 года, Тромсё, Норвегия

1.0 ИЗ СМУТНОГО ТУМАНА ДРЕВНОСТИ

Изображение датского погребального кургана неизвестного автора

1.1 Анимизм

Человек каменного века был не менее разумен, чем современные люди, но практически ничего не знал об окружающем его мире. Всё происходившее вокруг него, включая даже самые обыденные явления, было крайне пугающим или в лучшем случае необъяснимым. Он не знал, почему солнце поднимается и светит в небесах, почему оно садится и исчезает вечером, и даже что оно из себя представляет. Он не знал, почему на небе появляются облака или почему начинается дождь. Он не знал, отчего и как женщины становятся беременными, или почему наступает зима. У него не было никакого представления о времени, о продолжительности часа, дня, недели, месяца или года. Из-за этого он не знал, надолго ли солнце скрывается на западе или сколько продлится зима.

Для человека каменного века самым важным объектом было Солнце. Оно давало ему свет, чтобы он мог собирать себе еду; в совокупности с дождём оно делало природу зелёной и плодородной, даровало множество съедобных плодов; оно согревало его, чтобы он не замёрз до смерти. В те периоды времени, когда солнца не было или оно теряло свою силу, в человека вселялся страх. Что же с ним будет? Вернётся ли солнце, станет ли оно вновь таким же могучим? Он не знал этого. Он не понимал, почему солнце рождается на востоке, летит по небу, чтобы утонуть в океане и умереть на западе. Что вообще может заставить двигаться по небу этот сверкающий шар? Он не видел ничего тянущего или толкающего солнце – следовательно, этим занимались какие-то невидимые воздушные силы. Единственной невидимой воздушной силой, способной вот так передвигать предметы, был ветер. Он мог становиться таким сильным, что вырывал деревья с корнями и разбрасывал их вокруг. Конечно же, он мог передвигать и этот яркий шар в небе!

Ветер был тесно связан с человеческим дыханием, которым тоже можно было передвигать крохотные предметы – такие, как перья и листья. Следовательно, для человека каменного века было естественно предположить, что ветер состоит из летящих в небе духов, и что они управляют движением солнца^[1].

Эти духи были невидимыми и могущественными. Человек полагал, что они в ответе за всё необъяснимое в природе. Они управляли льющимся из облаков дождем, громом и молнией, плодородными силами природы и всем прочим. Человек понимал или, скорее, предполагал, что всё это связано с духами.

Далее он должен был понять, как можно влиять на этих духов, чтобы они вовремя давали ему всё необходимое: в первую очередь, солнечный свет, дождь и плодородие.

1.2 Колдовство

Изучая природу, человек каменного века узнал, что молния бьёт в деревья, порой поджигая их. После молнии в небе всегда раздаётся гром, а огонь очень похож на солнце. Он согревал их и освещал всё вокруг подобно солнцу, даже в самые темные зимние ночи. Следовательно, человек предположил, что огонь был послан с небес на землю, где хранится в деревьях. Проблемой было получить огонь из дерева именно тогда, когда это необходимо.

Когда человек делал различные инструменты из кремня, появлялись маленькие искры. Они падали на землю, подобно падающей с небес молнии. Следовательно, человек предположил, что в небесах происходит то же самое: могущественные духи ударяют огромными камнями друг о друга, а возникшая молния поджигает деревья. В какой-то момент человек понял, что может сделать то же самое. Когда он попробовал это сделать, искры от камней попали на сухое дерево. Затем человек применял своё дыхание (дух!) и раздувал крохотные угольки, которые порой превращались в живой и сверкающий огонь! Эврика! Восторженный и изумленный человек каменного века научился разводить огонь, подражая небесным духам! Это был огромный прорыв, значительно повлиявший на формирование человеческого сознания каменного века. Можно ли так изучить все силы природы?

Он продолжал изучение и узнал, что лягушки начинают квакать незадолго до дождя. Является ли это сигналом от духов или для духов? Повторяя за небесными духами, человек научился разводить огонь, так что для вызова дождя нужно было поймать несколько лягушек и заставить их квакать, обычно при этом убив их. Он так и делал, этот способ работал. После убийства лягушек действительно начинал идти дождь. В конечном итоге всё равно шёл дождь^[2].

Человек также видел, что упавшие с куста ягоды сами превращаются в новый куст. Следовательно, плодородие Земли передавалось через прикосновение. Человек каменного века не представлял, что женщины становились беременными от секса, так что для этого он начинал передавать им плодородие Земли: весной, когда природа наиболее плодородна, хлестал их по заду берёзовыми веточками, подставлял их солнечному свету и дождю. Это, однако, ещё не всё: если нужно было, чтобы кто-то сдержал обещание, его можно было попросить встать на камень или подержаться за него, чтобы и обещание его было прочным как камень. Также можно было взять в руку кольцо, чтобы верность была бесконечной. Можно было даже ловить животное, тыкая копье в обнаруженные следы, чтобы повредить его лапу.

Со временем колдовство становилось всё более изощренным. В конце концов, человек каменного века обладал заклинаниями на все случаи жизни, а сама идея колдовства пронизывала решительно всю жизнь. Когда люди умирали, логично было хоронить их в земле, чтобы однажды они вернулись, подобно посаженным в землю ягодам и семенам. Земля считалась связанной с женским началом, потому что растения появлялись из неё, как дети из женского лона. Чтобы вернуть мёртвого, женщина каменного века должна была прикоснуться к трупу в могиле или к чему-то, связанному с ним. Затем её нужно было осеменить, как указано выше. Когда женщина после этого рожала ребенка, ему давали имя умершего и считали тем же самым человеком. Мертвецы не помнят о своих прошлых жизнях, поэтому предполагалось, что он обо всём забыл в царстве мёртвых^[3].

Солнце исчезало в океане на западе – люди полагали, что после этого оно движется на лодке сквозь подземное царство мёртвых. Затем, завершив свой путь, оно вновь появлялось на востоке. Человек был частью природы, подобно всему прочему, так что он думал, что и ему придётся странствовать в подземном мире после смерти, пересекать на лодке океан или огромную реку, прежде чем он сможет снова родиться благодаря женщине. Он предполагал, что именно это путешествие заставляет его обо всём забыть. После смерти, человека каменного века хоронили на лодке или помещали в могилу, имеющую форму лодки. Иногда, если море было слишком далеко и солнце на закате уходило за горы, его хоронили вместе с лошадью. Мертвецов хоронили на закате в первое воскресенье после следующего за смертью полнолуния, ведь в этот день на пути в тёмное и холодное подземное царство их сопровождали солнце и убывающая (умирающая) луна.

Можно решить, что такие разумные люди, как наши предки, очень быстро поняли бы, что их колдовство не работает, но если колдун убивал лягушек и после этого начинался настоящий дождь, то было нелегко понять, что он никак не связан с заклинанием. Возможно, дождь начинался не сразу, но всё-таки рано или поздно это происходило, а колдун мог убеждать, что именно он его и вызвал. Кроме того, раз уж человек боялся столь многих вещей, то и для непослушания колдунам ему потребовалось бы большое мужество. Что если дождь перестанет идти, солнце светить, а женщины перестанут приносить детей после того, как колдуны перестанут колдовать? Зачем всем этим рисковать?

Стоит также отметить, что колдуны делали много разумного. Они изучали природу и различные природные процессы, всегда учились чему-то новому и постоянно меняли подход к делу. Некоторые вещи приносили очевидную пользу: лекарственные травы, операции на мозге (трепанация черепа), астрономия и навигация, ирригация, увлажнение пересохших полей мокрыми ветвями, посадка семян в почву, применение воды для очистки ран и т.д. Колдуны были учёными и исследователями каменного века!

Последней и, возможно, важнейшей причиной, по которой колдовство с начала существования современного человека дошло до бронзового, а местами и до железного века, несмотря на то, что многие из колдунов, по-видимому, сознавали, что занимаются надувательством, было их желание сохранить свои статус и власть. Колдун всегда был самым умелым, конструктивным и разумным человеком сообщества – ему приходилось таким быть, чтобы оставаться колдуном. Поэтому он более всего хотел сохранять статус-кво.

Изображение норн в искусстве романтизма, Л. Бургер.

1.3 Религия

Начиная с эпохи неолита, всё больше колдунов стало понимать, что они не имеют никакой власти над природными духами. Но вместо заключения о том, что никаких духов попросту не существует, они решили, что для их заклятия колдовство непригодно. Люди по-прежнему хотели, чтобы светило Солнце, весна приходила после зимы, по-прежнему был нужен дождь и рождение детей. Поэтому был применен новый подход: перестав заклинать, колдун сделался жрецом и начал молиться духам, просить их о помощи. Тогда безличные духи, пронизывающие всю природу, обрели человекоподобную форму отдельных божеств. Жрецы обращались к ним с просьбами, а потому им были даны и различные имена. Имена духам давались повсюду, и единственная причина того, что сегодня мы (разные европейские племена) знаем их под разными именами – это тот факт, что к тому времени в разных частях Европы наши языки уже начали расходиться.

В Скандинавии бронзового века дух грома получил имя Þ unaz («гром»), которое к железному веку обрело форму Þ unaR, а в итоге к раннему средневековью превратилось в Тор (Þ ó rr). Этот бог производил гром своим молотом (в первоначальном значении – камнем). Духа молнии назвали Lukan («молния»): мы знаем его под именем Локи (Loki) эпохи викингов. Дух урожая назвали Sibjo («тростник»), в эпоху викингов – Сиф (Sif). Духам леса, дуба, воды, Луны, горы, Солнца, любви и всего прочего дали соответствующие имена. Кроме того, возникли мифы, рассказывающие потомкам о божествах и их проявлениях. Люди учили детей подсечно-огневому земледелию, рассказывая, как Локи однажды срезал волосы Сиф – жены Тора. Это объясняло, почему гром всегда «преследует» молнию, раздаётся после нее. Образовалась целая мифология, знакомящая потомков с природными явлениями и учащая отношению к богам и к жизни.

Сделавшись божествами, духи остались вездесущи. В сознании человека по-прежнему сохранялась идея чародейства, и для религиозного человека было вполне логичным предположение, что человек способен исполнить роль бога, подражая ему и тем самым приобретая его черты и качества. Бывший король-колдун, управлявший событиями мира, стал королем-богом. Он не просто играл роль бога, он и сам был божеством! Все деяния бога так или иначе влияли на мир, так что королю-богу приходилось быть крайне осмотрительным. Ему не следовало касаться земли ногами, так что наши предки часто носили королей на щитах или троне или возили их в повозках. Королю также нельзя было стричь волосы, бороду и ногти – потому что это пресекло бы всякий рост в природе, олицетворением которой являлся король. Ему не позволялось передвигаться по воде во время между весенним и осенним равноденствиями – ведь его утопление могло повлечь и преждевременное увядание природы. В некоторых областях жизнь короля определялась таким числом ограничений, правил, предписывающих ношение одежды, время пробуждения, место для сна и многое другое, что королевская жизнь, должно быть, была сущей мукой.

Колдовство не исчезло с приходом религии – оно влилось в неё, а деревья, цветы, камни, металлы, кусты, травы, животные и птицы, ранее считавшиеся проявлениями различных природных духов, сделались символами произошедших от духов божеств. Колдовские заклинания и традиции превратились в религиозные празднества. А духи и колдуны очень долгое время продолжали существовать бок о бок с богами и их жрецами.

1.4 Омела

Из всех деревьев молния чаще ударяла в дуб, поэтому колдуны считали его самым священным деревом в лесу: он обладал наибольшей солнечной силой. Осенью его листья опадали, и он как будто умирал, но иногда даже зимой в дубовой кроне можно найти немного пышной зелени – омелу. Колдуны считали, что раз омела живёт в кроне дерева, куда чаще всего попадает молния, то она пришла с небес. С небес на землю омелу переносила молния.

Жизненная сила дуба на зиму уходила в омелу – а значит, и само дерево уже было непригодно в качестве источника солнечных энергий. Омела же обретала величайшее могущество! Вся энергия солнца, жизненная сила дуба, древесный дух скапливались в крохотной веточке. И когда колдун залезал в крону дуба и срезал омелу, он обретал всю мощь и энергию солнца. Омелу использовали как лекарство, магический жезл, средство для любовного приворота, для управления огнем и защиты от чужого колдовства.

В бронзовом веке дух дуба превратился в божество, известное в те времена в Скандинавии как Balþ uz («сияющее белое тело», «шар»). Во времена викингов его звали Бальдром или Браги. Из мифа о смерти Бальдра мы узнаем, как боги развлекались, пуская в него стрелы и швыряя камни, ведь Бальдр был неуязвим. Его жизненная сила хранилась в омеле. Для древних крайне важна была мысль, что жизненная сила человека может обитать где-то вне его тела. Колдуны могли похищать чужие жизненные силы таким же образом, как они присваивали и силу дуба, срезая омелу после видимого увядания самого дерева.

Животные вроде волков и медведей были опасны даже для человека – такими же смертоносными, как темная и холодная зима. И потому скандинавы считали этих животных воплощениями духа зимы: убивая их, можно погубить дух зимы и помочь лету вернуться с победой. Люди были убеждены, что охота на этих животных необходима для возвращения лета. Кроме того, можно было похищать жизненную силу волков и медведей, чтобы использовать её самому и стать сильнее и могущественнее. Поэтому каждой осенью в преддверии зимы колдуны отправлялись на охоту на зверей зимы. Они убивали их, пили их кровь, ели их сердца и снимали с них шкуры. Такой колдун, называемый berserkr («медвежья шкура») или ulfheið inn («волчья шкура»), хранил собственную жизненную силу в яйце, коробке, дереве, животном или ином предмете, а сам пользовался жизненной силой убитого животного. Он также мог «надеть» силу животного поверх собственной, как броню, становясь практически неуязвимым. По крайней мере, сам он в это верил. В других землях Европы вместо волков и медведей (или наряду с ними) фигурировали прочие животные: львы и леопарды в Древней Греции, вепри в Галлии и Британии. Суть, однако, оставалась той же.

Простоты ради я буду использовать слово «берсерк» в отношении любых колдунов, имеющих тотемное животное.

Мы знаем об этом тотемическом мышлении благодаря мифу о смерти Бальдра, а также сказкам, в которых колдуны или тролли («злые духи») оказываются неуязвимыми, потому что сокрыли собственную жизненную силу где-то очень далеко: например, в яйце, в утке, в колодце или на острове. Прежде чем герой сможет убить противника и спасти принцессу, ему необходимо найти и разбить яйцо.

Миф о смерти Бальдра в искусстве романтизма. Л. Фрёлих.

Миф о смерти Бальдра в искусстве романтизма. К. Э. Дёплер.

1.5 Матриархат

Из-за веры в то, что мужчины не имеют никакого отношения к рождению детей, наши предки в каменном и бронзовом веках жили в матриархальном обществе. Королеву избирали, устраивая разнообразные гонки и соревнования, а также конкурс красоты. На норвежском языке это называется bryllup («свадьба»), а на древнескандинавском – bruð laup («состязания невест»). Королева должна была доказать что именно она – самая умелая и красивая из всех женщин. Необходимо было соткать полотно, сшить шапку и рубашку, и завершить работу, не проронив ни слова, без смеха или плача. Женщина должна была сама собрать шерсть, расчесать и спрясть её, или же выполнить другие задания, доказывающие её мастерство и ценные умения. Победительница становилась королевой не на всю жизнь, а на один год. Чтобы сохранить свой титул, она должна была победить в состязании и в следующем году.

Мы знаем о подобных мероприятиях благодаря мифологии: например, в одном из греческих мифов Парис должен был отдать яблоко той богине, которую он сочтет самой красивой. В скандинавской мифологии есть миф о Скади, которой нужно было выбрать супруга среди богов лишь по виду их ног – и она выбрала того, у кого были самые красивые ноги. Об этой традиции нам говорят и сказки: так, мачеха Белоснежки пришла в отчаяние, когда услышала от зеркала, что она уже не самая прекрасная в королевстве – а значит, не может более оставаться королевой. Самой прекрасной была Белоснежка, которую мачеха решила погубить отравленным яблоком; Белоснежка приняла его с радостью, потому что это яблоко символизировало признание её несравненной красоты. Сказки сообщают нам и другие подробности об этих состязаниях и соревнованиях: согласно сюжету некоторых из них, женщина должна помочь старушкам в рукоделии, чтобы получить великую награду.

В скандинавской мифологии богиня Скади желала отомстить за убитого богами отца (первоначально мужа). Боги согласились взамен дать ей нового мужа. Скади желала самого прекрасного бога, Бальдра, но должна была выбирать себе супруга, глядя лишь на его ноги. Она выбрала пару ног, которые, по её мнению, принадлежали Бальдру – но то оказался Ньёрд. На первый взгляд, этот сюжет противоречит моей теории о том, что королеву избирали за красоту – ведь в этом мифе богиня старается выбрать красивого бога. Дело в том, что в какой-то момент в железном веке, при переходе от матриархата к патриархату, мифы также подверглись изменениям. Изначально именно бог выбирал жену по её прекрасным ногам. При этом бога звали Скади, а богиню – Ньёрд (в бронзовом веке и начале железного их именами были соответственно Skanþ an и Nerþ uz).

Несмотря на матриархальность общества, правили всё же короли – а вот право на власть было связано с королевой: чтобы стать королём и руководить людьми, нужно было жениться на королеве. Разумеется, люди желали иметь способного короля, так что и претендентам нужно было пройти разнообразные состязания и доказать свое превосходство. Лучшим тому примером являются древнегреческие Олимпийские игры одно из четырёх ежегодных соревнований, преследующих цель выявления лучшего. Вкратце, победительница состязания в красоте выходила замуж за победителя «спортивного» соревнования, и вместе они управляли сообществом.

Чтобы сохранять свое положение и власть, королевской чете необходимо было побеждать каждый год и, разумеется, рано или поздно все терпели неудачу, ведь женщины с возрастом теряют красоту, а мужчины – силу. Такая система обеспечивала титул королевы самой здоровой (красивой) женщине, а титул короля – самому сильному и умелому мужчине. Также подразумевалось, что если королева сохранит свой титул, а король его утратит, то в наступившем году новым супругом становился новый победитель. Верно было и обратное.

Не каждый мог участвовать в таком состязании. В Скандинавии участники состязания должны были сделать короля уязвимым, чтобы получить доступ на арену. Король являлся богом, солнечным божеством, а так как жизненная сила солнца хранилась в дубе, а сила дуба – в омеле, все желавшие состязаться с королем должны были придти с омелой, которая и была ключом к соревнованию. Без неё никому не дозволялось претендовать на место короля. В других землях Европы ту же роль играли другие растения (например, лавр в Древней Греции), но принцип оставался неизменным: нужно было принести вечнозеленую ветвь священного дерева, чтобы получить право бросить вызов королю и состязаться за титул.

Теперь мы понимаем, почему в мифе Бальдр был неуязвим ко всякому оружию, кроме стрелы бога по имени Хёд (Hö ð r, «капюшон»), принесшего на арену омелу. Этот ключ он по понятным причинам получил от Локи («молнии») – той силы, что переносит омелу с небес на вершину дуба, где её и нашел Хёд, колдун в капюшоне.

Итак, мы знаем, что участникам испытания требовался ключ – зелёная ветвь, чтобы выйти на арену, но нужны были и другие ключи. Король был не только солнечным божеством, но и воплощением всех прочих мужских божеств. В норвежской сказке «Принцесса, которую никто не мог заставить замолчать» (Prinscssen som ikke kunne må lbindcs) её главный герой Аскеладд (Askeladden, «пепел-хромой») смог заставить принцессу замолчать (а значит, и получить право жениться на ней, унаследовав королевство) – только он принес все необходимые «ключи» и тем самым смог сделать прежнего короля уязвимым. Эти ключи таковы: мёртвая сорока, символизирующая жизненную силу Скади; плетёная пряжка, символизирующая жизненную силу Тора, которую он черпает из пояса Мегингьёрд («сила земли»); разбитая тарелка, символизирующая жизненную силу солнечного бога Бальдра – разбитый диск солнца; изношенный башмак, связанный с лесным божеством Видаром – башмаком он убивает Фенрира во время Рагнарёка; пара козлиных рогов, представляющих жизненную силу божества плодородия Фрейра, в древности изображавшегося рогатым; клин, связанный с жизненной силой Локи – молния, раскалывающая камни. В волшебных сказках королева обычно названа принцессой, ведь в эпоху христианства, когда эти и без того «неполиткорректные» истории тайно передавались из уст в уста, трудно было понять и принять такой образ королевы: уже женатой, но разводящейся с королем, чтобы сочетаться браком с победившим его соперником.

Хороший король должен был также быть умелым: уметь разводить огонь, ловить рыбу, находить свежую и чистую воду, приручать лошадей, собирать мёд и заниматься прочими достойными делами. Французские и немецкие сказки, например, собранные братьями Гримм, а также норвежские сказки, собранные и опубликованные Асбьёрнесеном и Му, упоминают немалое число состязаний, в которых герой должен был показать свои умения. Участники соревновались в беге, метании камней, копий и топоров, плаванье, стрельбе из лука и пращи. Они также пировали, скакали на конях и принимали участие в различных играх (сегодня известных как рыцарские), прыгали и боролись, или соревновались в других умениях. В большинстве земель Европы эти соревнования с приходом христианства выродились в легкомысленное развлечение, карнавалы и рыцарские турниры, а в Скандинавии, и в тех землях Восточной Европы, что были христианизированы сравнительно поздно, превратились в безобидное веселье и традиционные детские игры.

В этих состязаниях мужчины демонстрировали не только телесное превосходство: нужно было уметь сочинять изящные, смешные или хитроумные стихотворения, одолеть противника в словесной игре – перепалке. Чтобы стать королём, одной силы было недостаточно – трезвый, быстрый и тонкий разум не менее важен.

Если соревнования заканчивались ничьей, два последних претендента сходились в борцовском поединке, чтобы определить достойнейшего. Некоторые короли правили долгие годы, но естественным образом рано или поздно уступали более молодым и сильным.

Король (новоизбранный или вновь подтвердивший свой титул) должен был пообещать сделать нечто выдающееся за год правления. Такое обещание в Скандинавии называлось bragelø ft – «обещание победителя». Произнеся клятву, король изо всех сил бил мечом по деревянному идолу – этот «шрам» служил напоминанием об обещанном. Если же меч застревал, и король не мог его вытащить, он лишался своего титула. Затем этот меч пробовал вытащить лучший из соперников короля – и в случае удачи он сам становился королём. Впрочем, тогда он должен был исполнить клятву, данную предшественником. Если он не мог вытащить этот меч, тогда это пробовал следующий, и так далее. Мы имеем некоторое представление о такой традиции благодаря британскому мифу о короле Артуре, вступившем в правление Британией после того, как вытащил меч из камня. После этого ему пришлось освободить от врагов Альбион, своё королевство – поскольку таково было обещание первого короля, вонзившего меч в камень.

В эпоху колдовства новый король убивал старого мечом, занимая его место. Без этого нельзя было обойтись – ведь король был управителем целого мира, и его смерть была необходима, чтобы передать жизненную силу новому королю. В эпоху богов на смену этому обычаю пришла символическая смерть божества, происходящая при ударе мечом по идолу. В жертву приносилось божество, а его силы передавались новому королю.

Король был богом, поэтому получал атрибуты богов: корона-нимб была символом бога Солнца, молот (впоследствии скипетр) символизировал бога грома, а меч – бога молнии. Король благословлял подданных, возлагая меч на плечо и передавая солнечные силы. Королева владела атрибутами богинь: горшком, котлом, корзиной или чашей, с помощью которых она заставляла почву плодоносить. Она была богиней, и её чаша даровала изобильность таким же образом, как каждой весной всюду расцветала жизнь: урожайные всходы и рост растений на земле, нерест рыб и прочих существ в море, зачатие детей в женском лоне. Король и королева, бог Солнца и богиня Земли, благословляли королевство, давая ему всё необходимое: солнечный свет, дождь и плодородие.

Поскольку суть зачатия детей была ещё неведома, действие чаши королевы не зависело от короля, она сама по себе могла наделять плодородием королевство. Лишь позже было замечено подобие между солнечными лучами или каплями дождя и спермой, как причиной беременности – но это знание не сильно изменило представление об атрибутах королевы: теперь они просто не могли действовать сами по себе.

1.6 Патриархат

Со временем право на титул королевы стало передаваться из поколения в поколение, от матери к дочери – так что женщины более не состязались за этот титул. Дочь королевы автоматически наследовала его после смерти матери. Сыновья не наследовали ничего, ведь благородная кровь передавалась от матери к дочери. Поэтому, если сыновья желали стать королями, они должны были отправляться в путь и отыскать принцессу, чтобы стать её супругом – как это сделал Аскеладд и прочие герои сказок. Когда стало известным, что женщина беременеет в результате полового сношения, а не от касаний зелёных живых ветвей, солнечных лучей и дождя, общество изменилось сделавшись патриархальным. Теперь уже сыновья наследовали титул короля, а дочери не получали ничего. Кроме того, молодым принцам более не нужно было отправляться на чужбину в поисках прекрасной принцессы или королевы, чтобы спасти её от ужасного короля, роль которого в сказках играли «тролли», «драконы» или «гиганты», а в скандинавской мифологии известного под именем Тьяцци (Þ jazi). Вместо этого принцы могли оставаться дома и жениться так же, как это принято сегодня.

Но обязанности короля с приходом патриархата не изменились – как и во времена матриархата, король отвечал за любые неудачи. В Скандинавии ещё и в эпоху викингов короля, не оправдавшего ожиданий подданных, могли казнить и заменить другим благородным предводителем. Жизнь патриархальных королей регулировалась прежними предписаниями. В действительности значение перехода от матриархата к патриархату было очень несущественным. Значимые изменения претерпела мифология – появилась необходимость её переписать (точнее, пересказать). И это не всегда давалось легко – некоторые мифы обросли такими усложнениями, что сделались непонятными потомкам. Хорошим примером может послужить уже упомянутый мной миф о боге Скади, ставшем богиней, и богине Ньёрд, ставшей богом.

Колдуны, не угнавшиеся за временем и по какой-либо причине не ставшие богами, потеряли в железном веке большую часть своего влияния – они уже были не королями, а всего лишь неким родом знахарей, целителей, которых в эпоху викингов в Скандинавии называли seið mað r («человек обычаев», «человек традиции»), поскольку они сохраняли традиции колдовства. В конце концов, после установления христианства колдуны исчезли совсем – последних, вероятно, сожгла христианская инквизиция. Однако их колдовство выжило в религии – в европейском и в азиатском христианстве. Когда ранние христиане не преуспели в искоренении европейских обычаев, праздников и символов, они просто придали им христианскую форму и присвоили себе.

Изображение колдуна-друида в искусстве романтизма. Неизвестный художник.

2.0 КАЛЕНДАРНАЯ ЖЕНЩИНА

Изображение Бальдра и Нанны в искусстве романтизма. Ф. В. Гейне

2.1 Солнечный календарь

Наш современный календарь состоит из 12 месяцев, в каждом из которых от 28 до 31 дня. Всего получается 365 дней (в високосный год – 366). Календарь скандинавского бронзового века, высеченный на скале в современном шведском Бохуслене в образе женской фигуры, насчитывал 13 месяцев – каждый ровно по 28 дней. Кроме того, в високосном году праздник Нового года длился два дня – в итоге тоже получалось 365 дней (366 в високосный год). По сути, это самый точный из дошедших до нас календарей древнего мира.

В каждом месяце было ровно 28 дней и четыре недели, так что воскресенье всегда приходилось на первый, восьмой, пятнадцатый и двадцать второй день любого месяца. Соответственно, второй, девятый, шестнадцатый и двадцать третий дни приходились на понедельник и так далее. День Нового года был сам по себе, не считаясь воскресеньем, понедельником или каким-то другим обычным днем.

Неделя складывалась из семи дней, потому что колдуны могли разглядеть лишь семь небесных тел, считавшихся наиболее важными природными духами, а впоследствии ставших богами: это были Сунтон/Сунна (Солнце), Манан/Мани (Луна), Тиваз/Тюр (Марс), Воданаз/Один (Меркурий), Туназ/Тор (Юпитер), Фрауйон/Фрейя (Венера) и, наконец, Хаймадальтаз/Хеймдалль (Сатурн). В месяце было четыре недели, потому что у луны было четыре фазы: лунное затмение – возрождение, новая луна – рождение, полная луна – жизнь и убывающая луна – смерть.

Древние верили, что боги и духи живут бок о бок с ними, следовательно, каждый месяц считался домом одного из богов, которого приветствовали в первый день этого месяца. Короли и господа приветствовали богов, а королевы и жёны господ – богинь.

Может показаться, что названия тринадцати месяцев древнего календаря невозможно или по меньшей мере очень трудно восстановить. На самом деле это легко – они изложены в скандинавской мифологии: разумеется, в качестве «домов» или «жилищ» божеств.

Дома богов (на древнескандинавском):

1. Valaskjá lfr («дрожь избранного/падшего») – дом бога Вали.

2. Himinbjö rg («небесная гора», изначально «тайная гора») – дом бога Хеймдалля (изначально гермафродита).

3. Landví ð i («земля лесов») – дом бога Видара.

4. Sø kkvabekkr («глубокий ручей», «погружающийся ручей») – дом богини Саги.

5. Þ rú ð heimr («мир силы») – дом бога Тора.

6. Breið ablik («широкий всплеск, вспышка») – дом бога Бальдра.

7. Nó atun («верфь») – дом бога (богини) Ньёрда.

8. Glí tnir («сверкающий») – дом бога Тюра, называемого также Форсети.

9. Folkvangr («народный луг») – дом богини Фрейи.

10. Alfheimr («белый мир») – дом бога Фрейра.

11. Glað sheimr («мир сияющего света») – дом бога Одина.

12. Þ rý mheimr («мир шума») – дом богини (бога) Скади.

13. Ý dalir («тисовая долина») – дом бога Улля, также называемого Хёдом.

Дома богов (праскандинавская реконструкция названий):

1. Walaskelbijo – дом бога Walan.

2. Hemenaberga – дом бога-гермафродита Haimadalþ az.

3. Landawaí duz – дом бога Widanaz.

4. Sinkwabankiz – дом богини Sagon.

5. Þ ruþ ohaimaz – дом бога Þ unaz.

6. Braidoblika – дом бога Balþ uz.

7. Nowatuna – дом богини Nerþ uz.

8. Glí tnijaz – дом бога Tí waz, также называемого Furasitan.

9. Fulkawangiz – дом богини Fraujon.

10. Albahaimaz – дом бога Fraujaz.

11. Gladashaimaz – дом бога Woþ anaz.

12. Þ rí mahaimaz – дом бога Skanþ an.

13. Í wadalaz – дом бога Wulþ az, также известного как Hadnuz.

Скандинавский календарь начинался не с первого января, а с дня Нового года, расположенного между тринадцатым и первым месяцами; он считался расположенным за пределами прочих миров – не в доме божества, не в саду духов и не в царстве мёртвых, а между осенью и зимой, между жизнью и смертью. В бронзовом веке этот день назывался Medagardaz. В скандинавской мифологии он называется Mið garð r («срединный сад»).

При описании древних традиций и праздников я использую древний календарь, чтобы мои объяснения не потеряли смысл. Неделя начиналась с воскресенья – с восхваления силы Солнца, дарующей и сохраняющей жизнь. Часто при этом ели блюда круглой формы (например, пироги и прочую круглую выпечку), в которые зачастую добавляли овощи, фрукты и мясо посвящённых Солнцу животных. Воскресенье начиналось на закате субботнего солнца (около девяти часов вечера), следовательно, тогда же начиналось и празднование, которое часто длилось до воскресного рассвета. Работа в воскресенье считалась святотатством – этот день нужно было посвящать отдыху, музыке, поэзии и увеселениям.

Пятница была днём любви и, естественно, богини любви. Вторая пятница каждого месяца была пятницей недели рождения, а значит, особенно благоприятным днём для свадьбы. Эта пятница, тринадцатый день каждого месяца, также считалась даём рождения божества. Дни рождения всех тринадцати основных богов праздновались каждый год: по очереди, по одному в каждый месяц.

Суббота – последний день недели – посвящалась Хеймдаллю, богу принципа «что посеешь, то и пожнёшь». Это был не праздник, а день, когда нужно хорошенько вымыться, прибраться в доме и приготовиться к следующей неделе и священному воскресенью, вступив в него чистым и без всякого груза вины на душе.

2.2 Таинства

Первым празднеством года был день Нового года, более известный как английский Хэллоуин («вечер посвящения») или гэльский Самайн («конец лета»). Колдуны, а впоследствии боги (т.е. священные короли) и те, кто желал занять их место, одевались как разные существа из царства мёртвых. Они постились и делали из своей одежды как бы чучела висельников. Они ранили себя копьём, чтобы кровоточить, размазывали по телу пепел или белую глину, чтобы выглядеть как мертвецы, надевали маски и приносили в жертву корову или быка на погребальном кургане, чтобы кровь стекала на землю и в могилу, в царство мёртвых. Затем они дули в рог, а в бронзовом веке – в сигнальную трубу, чтобы подать знак к раскрытию царства мёртвых. После они отправлялись к большим дуплам в деревьях, горным пещерам, ямам, а чаще всего – к погребальным курганам. Всё это считалось входами в царство мёртвых. В могильной тьме их ожидала женщина, облитая кровью принесённого в жертву животного и одетая как королева смерти. Затем они должны были взять хоть какой-нибудь предмет из захоронения предков и выйти с ним наружу.

В скандинавской мифологии немало рассказывается об этом пути – одно из подобных путешествий совершил и Хеймдалль. Сперва следует немного рассказать об этом таинственном божестве. Изначально он был духом Мирового Древа, растущего на могильном кургане, а в бронзовом веке стал божеством по имени Haimadalþ az («мировое древо», «древо над ложем»). Его также называли Иггдрасиль («требующий почтения» или «ужасный конь»). Он действительно сперва был деревом, но не любым, а жертвенным деревом. Крона его помещалась в небесах (в Асгарде), ствол стоял на могильном кургане (в Мидгарде – ведь именно сюда приходили в день Нового года), а корни уходили в царство мёртвых (Хель), в курган. Следовательно, он проникал во все миры. В эпоху мифологии Хеймдалля считали стражем между небесами и Землей, жившим на конце радуги – над Северным полюсом. Он был способен открывать проход во все миры, подув в свой рог Гьяллархорн («острый рог», «рог с пронзительным звуком»).

Когда Хёд убил Бальдра стрелой из омелы, Хеймдалль вызвался вернуть его. Живые не могли попасть в царство мёртвых, но бог смерти Один («мысль», «разум», «дух», «ярость»), очевидно, мог. Итак, Хеймдалль переоделся Одином, открыл врата в царство мёртвых и тихо вошел. В этой истории он известен нам под именем Хермод (Hermó ð r, «исполнитель роли Одина, духа»). Приняв облик Одина, он мог оседлать его коня Слейпнира, скакать на котором мог лишь Один – это параллель к троянскому коню, известному нам из греческой мифологии. Далее Хермод сумел прокрасться мимо огромного пса, сторожащего вход, а также мимо великанши, охраняющей мост через реку забвения. Хермод старался не шуметь, но она всё равно сказала ему, что он нашумел больше, чем несколько армий мертвецов, прошедших по мосту до него. Несмотря на свою маскировку, он по-прежнему был жив, поэтому, разумеется, шумел сильнее мертвецов, как ни старался. Он скакал девять ночей, пока не добрался до цели и не попросил богиню мёртвых Хель вернуть Бальдра в мир живых. Она отказалась, но Бальдр и его жена Нанна («стремящаяся», «находчивая», «работящая») передали ему два кольца и одеяло – дары, которые Хермод должен был возвратить живым богам.

Бронзовые сигнальные трубы из Дании. Использовались для открытия врат в подземный мир (могильного кургана).

В другом мифе богиня Идун (Í ð unn, «устремлённая», «стойкая», «трудолюбивая», «прилежная», «исполнительная»; или же «повторяющаяся работа»), жена Браги (Bragi, «слава», «первый», «победитель»), из-за козней Локи унесена йотуном Тьяцци («шумный») в царство мёртвых, в Йотунхейм («мир голода»). Идун – это другое имя Нанны, жены Бальдра, а Браги – это другое имя Бальдра. Если знать об этом, значение мифа проясняется. В мифе о смерти Бальдра сердце Нанны разрывается напополам от горя, когда она видит его мёртвое тело. В этом мифе, напротив, сама она была похищена. Это может казаться немного странным, но всё крайне логично: Бальдр умер, когда омелу отделили от дуба! Именем Тьяцци зовут не Хёда, убийцу Бальдра, а саму омелу. Это становится очевидно, ведь Тьяцци также звали Болторн (Bö lþ orn, «плохой росток», «плохая ветвь», «болезненный шип»). Он является плохим ростком – священной ветвью, хранящей жизненную силу Бальдра, когда сам дуб становится безжизненным. Когда её срезали, эта ветвь убила Бальдра и унесла Идун в царство мёртвых.

Тьяцци также зовут Ёрмунганд (Jö rmungandr, «движущийся скот», «могучая палка», «движущийся посох») – разумеется, этот змей Мидгарда и сын Локи – молнии, принесшей омелу на Землю. Из мифа о Торе и змее мы знаем, что Ёрмунганд был сброшен в бездну после того, как Тор ударил его молотом по голове. Изначально древнескандинавское слово «молот» означало «камень» – именно камень небесные духи использовали для того, чтобы породить молнию. Они посылали энергию солнца на Землю с молнией, бившей в деревья. В мифе о Тьяцци Локи прилип к нему, потому что ударил его палкой, которая тут же застряла. Локи был небесным огнем, загоревшимся на дереве после попадания молнии. Именно из-за Локи был убит Бальдр, а Нанна умерла от горя. Омела была срезана с дуба колдуном (Хёдом, «слепцом», не верившим в богов, а вместо этого продолжавшим колдовать), потому что Локи дал ему жизненную силу дуба, омелу – следовательно, Локи и должен был её вернуть. Локи, подобно Хеймдаллю не способный пройти в царство мёртвых, позаимствовал «птичье оперение» у Фрейи («свободная», «любовь»). Как и Хеймдалль, Локи пробрался в царство мёртвых под чужим обличьем – там он встретил Идун, превратил её в орех и отнес назад домой.

Известен ещё один миф, описывающий обрядовое содержание празднования кануна Нового года. Это миф о великане Трюме (Þ rý mir, «гром», «удар»), похитившем молот Тора и спрятавшим его глубоко под землей, в Йотунхейме. Трюм – ещё одно имя Тьяцци, чей дом называется Трюмхейм. В этом мифе сила солнца изображена в образе самого молота – предмета, передающего солнечные энергии с небес на землю. Хеймдалль советует Тору и Локи переодеться в женские одежды, притворившись Фрейей и её служанкой, чтобы добраться до Йотунхейма и найти молот. Бог смерти свободно мог проходить в подземный мир – могла и Фрейя: она была богиней земли, а преисподняя находилась в земле, в её лоне. Божества всегда принимали облик бога смерти или Фрейи, чтобы найти под землей солнце или силы солнца и вернуть их.

Один каждый год помещал свой глаз в могилу, в колодец прошлого, чтобы черпать из него мудрость. Это может казаться странным, но его глаз был солнцем, Бальдром, теряющим силу каждую осень и вынужденным проводить зиму в царстве мёртвых. Другими словами, один глаз Одина всегда находился в мире живых, а другой – в мире мёртвых. Благодаря этому он мог свободно перемещаться между мирами и считался проводником душ умерших в Хель. Очень многие боги принимали облик Одина, чтобы добраться до Хель, поэтому многие мифы на самом деле повествуют не о нём – многие путешествия совершал не он, а боги, принимавшие его обличие и имя.

Здесь стоит вспомнить миф об Одине и великане Суттунге (Suttungr, «новые заботы», «молодая болезнь»). Один превратился в змея и прополз в дыру в Хнитбьёрг (Hnitbjö rg, «построенная с гвоздями гора»), где жил Суттунг. Одину был нужен его мёд, сваренный из крови мудрейшего человека на свете. То была не рукотворная гора, сбитая воедино гвоздями, а курган, внутри которого находился корабль. Он встретил там дочь Суттунга, очень упрямую и жесткую Гуннлёд (Gunnlö ð, «приглашение к драке»). Один умилостивил её колдовством. Мёд хранился в трех сосудах: Одрёрир (Oð rœ rir, «возбуждение разума»), Сон (Só n, «слава», «расплата») и Бодн (Boð n, «приглашение», «предостережение»). Один провел с Гуннлёд три ночи и каждую ночь выпивал мёд из одного сосуда. Допив всё, он превратился в птицу и улетел. Суттунг увидел его, обернулся орлом и бросился в погоню. Когда они прибыли в Асгард («сад духов»), Суттунг разделил участь Тьяцци: боги разожгли огонь и подпалили его перья. Суттунг упал на землю и был убит богами.

Бог (т.е. король), прошедший этим путём, уже принял облик Одина, но чтобы суметь попасть в царство мёртвых, он должен был сопровождать мертвеца – иначе не было предлога туда войти. Следовательно, бог принес срезанную омелу, тело Бальдра, и применил её как ключ к вратам Хель. В этом мифе ключ изображен червем – что указывает на Болторна или Ёрмунганда. Та же омела была использована как магический жезл при усмирении Гуннлёд. Та успокоилась, потому что увидела жезл (омелу – тело Бальдра) и поняла, что у Одина есть повод здесь находиться.

Встреча Одина с Гуннлёд описывается ещё в одном мифе – но там её зовут Ринд (Rindr, «канал в земле», «ров»). В этом мифе Один отправился в Хель на поиски сына, способного отомстить за смерть Бальдра. Сперва ему пришлось участвовать в состязаниях за невесту и победить Хёда, мужа Хель, которого здесь зовут Улль (Ullr, «шерсть», «укрывать», «окружать»). Лишь после этого Один мог попытаться склонить её к любви, но у него ничего не вышло. Он пробовал угрожать, но и это не помогло. Наконец, подобно Хеймдаллю, Локи и Тору, ему пришлось одеться в женское платье. После этого он взял её силой, от чего Ринд забеременела и родила Одину сына Вали (Vá li, «избранный», «падший»).

Приняв всё это во внимание, нетрудно становится постичь смысл песни об Одине из «Речей Высокого»: он повесился на жертвенном древе (Хеймдалле/Иггдрасиле) и висел так девять ночей без воды и пищи, а затем упал в могилу, где обрел руны (тайны). Болторн также научил его девяти заклинаниям (песням).

Необходимо понять, что эти таинства оформились во времена, когда человек не знал, что женщины беременеют от совокупления. Мифы об Одине, встретившем Гуннлёд/Ринд, изначально должны были выглядеть иначе. Они наверняка были изменены при переходе от матриархата к патриархату. Эти изменения были небольшими – изначально должно было говориться о встрече с богиней, у которой бог (т.е. король) просил позволить вернуться Бальдру, постигая тайны жизни благодаря её песням (заклинаниям). Он сам же и возрождался в фигуре Вали – избранного, необходимого для мести убийце Бальдра. Покинув могильный курган, лоно богини земли, он возродился в образе Вали с солнцем, поднявшимся в первый день нового года, в месяц Вали – Valaskjá lfr («дрожь избранного/падшего»). Вали родился – дрожа и крича, он вошел в этот мир из царства мёртвых. И в возрасте всего одного дня от роду он смог выследить и убить Хёда, отомстив за смерть Бальдра.

Изображение из Венделя. «Два колдуна в ритуальном танце» один из них, возможно, является рогатым богом Вали, а другой – Хёдом/Фенриром, одетым в волчью шкуру.

На самом же деле после драматического рождения неофита посвящённые мужчины отправлялись в лес для охоты на Хёда/Улля, осеннюю и зимнюю тьму. Они поступали логично – убивали животных, считавшихся духами зимы. В Скандинавии это были медведь и волк, а в других регионах Европы убивали прочих, а иногда и этих тоже. Такая религиозная охота продолжалась девять дней. Именно эти девять дней Один висел на жертвенном древе, именно за девять дней он добрался до Хель. Одежды посвященных оставались висеть на деревьях, а сами они, голые и незащищённые, рыскали по лесу, имея при себе лишь копья, дубины, щиты, луки и стрелы. Сумевшие убить искомое животное похищали его жизненную силу и становились берсерками.

Об этом мы узнаём и из мифа о Вали и Нарфи (Ná rfl, «труп», «мертвец»), сыне Локи. Вали оборотился волком и разорвал Нарфи на части, а его кишками привязал Локи к трём камням. Локи в данном случае символизирует духа зимы. А Нарфи (тело самого Локи) терзают короли, которым необходимо добыть кровь, сердца и мех убитых медведей и волков, чтобы стать берсерками и преодолеть смерть. Они помещали останки животного (по меньшей мере, кишки и, возможно, кости) в курган, где располагали их на камнях. Поэтому в мифе Локи приходится быть запертым в пещере под древесным сводом (жертвенные деревья на могильных курганах) и лежать там подобно мертвецу до самого Рагнарёка, когда он, наконец, освобождался и вместе с Хёдом/Уллем нападал на богов. Кстати, такое предположение объясняет и наличие стольких медвежьих скелетов и черепов в пещерах доисторических людей.

В греческой мифологии встречается другой пример этого культа смерти: Геракл («слава избранных», «гордость избранных») убивает Немейского льва и носит его шкуру, которая защищает его и делает неуязвимым.

В Скандинавии божество Скади возглавляло процессию охотников, преследующих Хёда/Улля – поэтому мы также знаем его под именем Ондургод (Ö ndurgoð, «бог процессии») и Ондурас (Ö ndurá ss, «дух процессии»). Охота длилась девять дней, и чтобы выжить, охотникам приходилось просить пищу и еду у любого встречного. Ничего не дать такому отряду считалось крайне постыдным, и отказавшим часто мстили впоследствии. Охотники зачастую убивали их скот, уничтожали их орудия труда и даже поджигали дома – у них было на то полное право.

Изображение из Венделя. Возможно, это скачущий в Хель Хермод, охотящийся на зимних духов Вали или же просто воин, участвующий в игре.

Во всех мифах, касающихся Хэллоуина, боги возвращаются из царства мёртвых не с пустыми руками: Хеймдалль/Хермод приносит два кольца и одеяло от Бальдра и Нанны, Локи превращает Идун в орех и возвращает её домой, Тор забирает свой молот, а Один обретает руны. Но мы не знаем точно, в какое время им удаётся возвратить всё это; и мы знаем, что им приходится ждать, прежде чем возвратится Бальдр.

В древности мертвецов часто хоронили в сидячем положении, вместе с их лучшими вещами: оружием, золотом и прочими богатствами – люди верили, что мёртвым всё это необходимо, чтобы пересечь мост через реку забвения и войти в Хель. Но уже когда они достигали цели, эти ценные предметы им больше были не нужны, так что живые входили в курганы, чтобы забрать их. Они собирали эти предметы и прятали их в лесу ко дню зимнего солнцестояния.

Из-за того, что эти люди перерождались в образе богов (Вали), если не были богами до того, им не позволялось стричь волосы и ногти, пока зима не была убита (до Йоля и грядущего Рагнарёка). Если бы они остригли волосы или ногти, это бы навредило росту всех деревьев и растений, а боги потеряли бы всю силу.

На девятый день месяца Valaskjá lfr охота завершалась и охотники убивали медведя. Это была Медвежья ночь – конец религиозной охоты на Хёда/Улля. Теперь его считали мёртвым и изгнанным в Хель. Победа над духами зимы отмечалась пиром, на котором обычно ели медвежатину или волчатину – в зависимости от того, кого сумели поймать.

На 25-й день, после захода солнца 24-го дня месяца Himinbjö rg, начинался Йоль и праздник зимнего солнцестояния. Королева или хозяйка трижды обходила вокруг дома по движению солнца, держа в руке жезл, ветку сосны – древа Хеймдалля, и приглашала всех альвов (т.е. духов умерших). Курганы часто возводились так, чтобы на рассвете дня зимнего солнцестояния солнечный свет проникал в самые его недра, пробуждая альвов, подобно тому, как Фрейр будит семена в почве, посылая солнечные лучи, как приглашение богине Герд (Gerð, «огороженное поле»). Альвы (первоначальное значение этого слова – «белый») приходили с Хеймдаллем – богом, возрождавшимся в образе Вали в первый день каждого года. Он брал дары, полученные от мёртвых т.е. найденные в кургане), и в ночной тишине возвращал их живым (т.е. переродившимся умершим). Эти предметы считались подарками альвов (духов мёртвых), ведь они пришли от мертвецов – умерших родственников живых людей. Так, возродившиеся мертвецы вновь приобретали свое имущество – вещи, которыми обладали в прошлых жизнях.

Если живые по какой-то причине не заслуживали этих даров, исполнявшие роль Одина возвращались к курганам и оставляли предметы у входа.

Духов мертвецов называли альвами («белыми»), потому что мёртвых хоронили в белых одеждах, а семена после зимы возвращались в образе белых луговых цветов или всходов, но прежде всего потому, что альвы освобождались от чувства вины, пересекая реку забвения. Направляясь в Хель, они забывали всё – все ошибки своей жизни. Бальдра называли «белым богом», потому что он невинен, но Хеймдалля называли так же: он одет в белое, подобно мертвецу, а после проведенного в Хель времени приобрел мертвенный цвет. Тогда у него были длинные волосы, борода и ногги, потому что ему нельзя было их срезать с самого Хэллоуина. Процессию альвов возглавлял Хеймдалль – ведь это ему Один однажды поручил улучшить человеческую породу на Земле. Хеймдалль посетил трёх невест (прабабку, бабку и мать) и стал отцом троих сыновей: Трэлла («раб», изначально это слово обозначало «бегун»), Карла («свободного человека») и Ярла («благородного», «мужчины»). Лишь последнего Один счёл достойным и велел Хеймдаллю учить и тренировать его, присматривать за ним и его семьей. Каждый год на зимнее солнцестояние Хеймдалль посещал Ярла и его род, прибывая из своего дома над Северным полюсом, чтобы отметить их успехи и достижения.

Чтобы не препятствовать посещению дома Хеймдаллем, на зимнее солнцестояние нужно было не запирать двери. Чтобы бог не отправлялся в путь на пустой желудок, хозяева дома оставляли миску каши на столе в гостиной. Кроме того, этой ночью в доме не позволено было находиться животным – чтобы собаки (и другие звери) не начали лаять и шуметь и не разбудили людей, когда Хеймдалль войдёт. Хорошим детям (ведь человечество считалось детьми Хеймдалля) доставались дары альвов, а плохим – пепел из могилы. Хеймдалль знал, кто хорош, а кто плох, потому что видел весь мир со своего небесного трона над Северным полюсом, а благодаря своему чудесному слуху мог слышать, как растет трава. Он видел и слышал всё.

Существовало множество традиций, связанных с кануном Йоля. Для разведения огня той ночью необходимо было использовать семь разных видов древесины – по одному на каждый день недели. Колее того, необходимо было есть мясо зверей, связанных с плодородием (например, кабана), и спать на полу, позволив альвам расположиться в постелях. Люди не трогали декоративную еду, ведь она предназначалась мёртвым (альвам), а остатки её не ели до 11-го дня месяца Sø kkvabekkr (этот день назывался «конь Хель»).

Между зимним солнцестоянием и днём Эльдбьёрг (Eldbjø rg, «огненное спасение») духи мёртвых, а также Хеймдалль, Локи, Скади, Тор и Один бродили всюду, посещали все деревни и фермы, сражаясь с духами зимы. Тени Хель и Хёда/Улля (духи зимы) поднимались вместе с альвами (духами мёртвых), призванными из могилы. В ночи боги бежали или скакали на конях с громкими криками и воплями – теперь уже не нагие, а одетые в белые уборы и меха, с мечами или горящими факелами в руках, чтобы сразиться с духами зимы. Мужчины и женщины таким образом проживали свои мифы: разжигаемые в лесу костры – это то же самое пламя, что развели боги, чтобы сжечь перья Суттунга и Тьяцци и убить тем самым зимних духов. Участникам этой процессии также нужно было давать воду и пищу, как и на девятый день после Хэллоуина. На седьмой день месяца Landví ð i происходила последняя битва богов и теней. Это событие называлось Рагнарёком и сохраняется в современности как Новый год первого января.

Открывался проход между небесами и Хель, через который духи мёртвых могли проникать в мир и сходиться в битве со своими тенями на поле, называемом Вигрид (Vigrið r, «скачка мёртвых», «взвешивание мёртвых»). Хёд уже был убит, а медведь мирно дремал в берлоге – так с кем же они сражались?

Хёд был таинственным волчьим и медвежьим божеством, зимним духом, а на Рагнарёк получал имя Фенрир (Fenrir, «скованная напасть»). Его также называли Манагарм (Má nagarm, «пожиратель Луны»), Говорят, он был слеп, но на самом деле его образ описывает колдуна, одетого в мантию и капюшон или широкополую шляпу. Этот колдун влезал на дуб в день осеннего равноденствия и срезал омелу, убивая Бальдра. Ему нужна была эта ветвь, чтобы править миром, но религиозные люди обвиняли его в том, что из-за него пришла зима. Древние верили, что делая это, он убивает лето!

Хёд тоже восставал из мёртвых, когда их всех призывали на Йоль, и устремлялся на поле битвы – сражаться с Одином и прочими богами.

О Рагнарёке мы знаем из мифов: в этой войне каждая сила восстала против своей противоположности. Одина убил Хёд, принявший здесь облик гигантского волка Фенрира, т.е. берсерков. Тор убивал Ёрмунганда (омелу), но, отравленный ядом червя, мог лишь отступить на девять шагов и умирал сам. Светлый бог Фрейр («свободный», «любовь») сражался с тьмой, с Суртом («чёрным»), но не имел оружия и погибал в бою. Это был свет, показавшийся на зимнее солнцестояние в могильном кургане – но вскоре с движением Солцна снова уступающий место тьме. Локи и Хеймдалль (молния и дерево) сходились в бою и уничтожали друг друга, оставляя лишь пепел. Тюр («луч») сражался с могучим псом, сторожащим вход в Хель – и они тоже убивали друг друга. Самым важным героем этой драмы становился Видар, убивающий Хёда/Фенрира и мстящий тем самым за смерть Одина. Он наступал тяжелым ботинком на огнедышащую пасть волка и разрывал её пополам, хотя и сам опалял ногу.

Танец с мечами более поздних лет. Изображение из «Истории северных народов» Олафа Магнуса.

На этом празднике взрослые делились на две группы. Одна, возглавляемая королём, должна была представлять собой альвов и вечнозеленый лес, не сдававшееся зиме лето. Они одевались в белые платья или юбки, украшенные ветвями священной ели Видара. Другая группа, под предводительством принца, изображала тени и тьму, зиму, пытавшуюся покончить со всяким теплом и жизнью. Одеты они были в меха и чёрные платья или юбки. Духи природы изначально считались обоеполыми, поэтому изображавшим их мужчинам нужно было носить платья, а женщинам – мужские рубашки.

Армия лета вооружалась факелами, саксами^[4], серпами или косами, а армия зимы швыряла в них золу. Битва называлась танцем мечей – целью ритуала было обеспечение победы лета над зимой. Если в этом символическом сражении побеждали силы зимы, зрители кричали на них, швыряли в них разные предметы и могли даже вмешаться, чтобы лето всё-таки восторжествовало. Несмотря на символичность битвы, лето было обязано победить, ведь даже символическая победа зимы стала бы катастрофой. Такова реальность, когда ты веришь в волшебство...

Свою жизненную силу берсерки прятали где-то вне тела, и когда воины лета срывали их медвежьи и волчьи шкуры и топтали их – они убивали духов зимы, но не вредили изображавшим их людям. Это было убийство Хёда/Фенрира Видаром.

Этот праздник назывался Рагнарёком, что переводится как «исток, развитие, свидетельство, причина, конец или судьба сил». Это не сумерки богов, как считают многие в наши дни, а очищение и обновление, происходившее каждый год в строго определенное время. Не случайно эта битва всегда начиналась в субботу – день божества очищения.

После Рагнарёка наступал восьмой день месяца Landví ð i, день Эльдбьёрг («огненное спасение»). То был последний день Йоля, в который полагалось выпить, произнеся тост во славу солнца, и возрадоваться, ибо солнце спасено. Благодаря людскому колдовству и ритуалам солнце скоро должно было вернуть себе жизненную силу. Королева (или хозяйка) три раза обходила дом против движения солнца с жезлом, веткой можжевельника – посвящённого Одину растения, чтобы мёртвые вернулись туда, откуда пришли. Она выпивала немного пива из чаши, а остатки выливала в огонь. Затем она произносила формулу: «Мой огонь вот такой высоты, но не выше и не жарче», чтобы огонь не смог стать чересчур сильным. Другие садились на пол, и, держа руки за спиной, пили (или пытались пить) пиво из стоящей на полу чаши. Чем больше выпьешь, тем большую удачу и счастье обретешь в наступающем году. Тем же, кто проливал пиво, больше пить не позволяли и им приходилось удовольствоваться уже выпитым.

Одиннадцатый день месяца Sø kkvabekkr назывался «конь Хель» – в этот день от хутора к хутору передвигалась процессия с факелами, символизирующими очищающий огонь. Это делалось для очищения дома и выдворения всех оставшихся в нём духов – последнее очищение после Йоля. Теперь наконец-то можно было доесть блюда-украшения, сделанные перед Йолем для мёртвых. Также считалось, что в этот день медведь переворачивается в своей берлоге, и именно тогда Хель, богиня смерти, изменяет решение и позволяет Бальдру возвратиться: потому что видит, как Бальдра оплакивает весь мир: снег тает, капает слезами, создавая повсюду множество ручейков. Отсюда и название Sø kkvabekkr – «глубокий ручей», «углубляющийся ручей». Хель посылала из царства мёртвых в мир живых коня, несущего весть, что Бальдр действительно вернется. Разумеется, солнце не могло вернуться, пока не начинал таять снег, а это как раз и происходило в последний месяц зимы.

Двадцать второй день этого месяца назывался «Днём всех сердец» – считало