Гатчина.

Замер парк под нашествием снега

в ожиданьи морозных деньков.

И печальней от серого неба,

и от жёстких морозных оков.

Но на белую чистую площадь,

как бы вынырнув издалека,

бьёт копытом воскресшая лошадь,

да искрятся глаза седока…

*****

Рассветный час

ударил нас

блистающим лучом,

и сразу лунный лик угас,

и словно белый чёлн

поплыла рощица берёз,

качаясь в синеве,

и загорелись сотни звёзд

в воспрянувшей траве.

Как сновиденье,

как обман,

исчезли облака

и солнце выпило туман,

как кружку молока.

Бросая фразу лишь одну

на языке простом,

пастух гнал стадо в тишину

и рвал её кнутом…

*****

Вновь повеяло холодом, снегом

от притихших полей и болот.

Не замедлила с буйным набегом,

загуляла метель у ворот.

Двор сугробами чистыми устлан.

И маячит дымок над трубой.

И седьмое какое-то чувство

предвещает мне встречу с тобой.

Снег уляжется. Ветер примолкнет.

Птицы добрую весть разнесут.

Мы пойдём новогоднюю ёлку

выбирать в просветлённом лесу.

*****

Ночь развела мосты,

угнала в парк трамваи,

вошла бесшумно

в пустоту аллей.

И дышит мне в лицо

прохладой мостовая,

пустынной улицей

летит косяк огней.

Осенний город спит.

Спят даже пароходы,

во сне ослабив цепи якорей.

Нева в холодных

маслянистых

водах

качает

отраженья фонарей.

Лишь темноту и тишину

тревожит

реклам замысловатая заря.

Да дворники,

на снежных баб

похожи,

с раскрашенной страницы

букваря.

Песня

Отошёл последний теплоход

и повёз на Валаам туристов…

Невысоким голосом,

но чистым

девочка на палубе поёт.

Песню на Неве,

как в колыбели

раскачало.

И само собой -

все не удержались, и запели,

уплывая в вечер голубой.

Где-то за Ивановским порогом

повторили снова: «Там вдали…»

Песня коротка.

Но с ней о многом

вспомнить мы

и пережить смогли.

А потом примолкли.

Долго, долго

слова здесь никто не обронил…

Может быть в глухой степи

за Волгой

точно так же плавились огни.

Только было время боевое.

И металось пламя в полстраны…

И, как мы, поникла головою

девочка, не знавшая войны…

Вдруг пахнуло горькою прохладой.

За кормой растаяла земля…

И далёко

далеко, за Ладогой

зажигалась новая заря.

Русская печь

Печь калёная, печь хвалёная.

Можешь сесть на неё,

можешь лечь.

Чуть осевшая, побелённая,

с занавесочкой

русская печь.

Захвораешь ли ты,

устанешь…

А в студёных ночах глухих,

только ухо к трубе приставишь,

слышишь -

кто-то читает стихи.

С резким треском

и гулким пеньем

искры, кутаясь в дым,

парят.

А когда догорят поленья,

разгорится в печи

заря.