Гибель стаи

Стремился к югу птичий клин,

тараня ранний снег…

Внизу наладил карабин

холёный человек.

Он бил, уверенный в успех,

прищурившись слегка…

И что за мания у всех -

угробить вожака?!

Настала ночь.

А клин сквозь мрак

пошёл на новый круг.

Ведь этот птичий молодняк

не знал пути на юг.

Не одолев небесных льдин,

устав в конце концов,

со снегом вместе

птичий клин

упал на озерцо.

И снег его похоронил,

прервав короткий век…

А дома чистил карабин

холёный человек.

Почтить трофей -

со всех сторон,

в охоте зная толк,

как стая чёрная ворон,

летела стая «Волг»!

*****

Осень унесли на крыльях гуси.

Холодом дохнули вечера.

Снегопада медленные гусли

трогают беспечные ветра.

Выйду на берёзовом рассвете:

солнце освещает облака.

Кажется, что не было и нету

на земле прекрасней уголка.

Все обиды преданы забвенью.

Все печали сгинули в тиши.

День проходит, словно откровенье

доброй человеческой души.

*****

Дышал костёр, как человек.

И лес вздыхал, как человек.

Ночь плакала как человек.

А человек молчал.

Он угли шевелил в золе.

Курил. Помешивал в котле.

И низко кланяясь земле,

рубил сушняк сплеча.

Что привело его сюда?

Какая с ним стряслась беда?

И почему один, когда

участья ищут все?

А он всё кланялся огню.

А он всё кланялся костру.

А он всё кланялся земле

в предутренней росе.

*****

Не ограничить берегами

весну, упавшую с небес.

Запахло талыми снегами.

И не узнать знакомых мест.

Светлее даль. Светлее лица…

И кажется - из-под земли

всё время музыка струится,

и превращается в ручьи.

*****

Вот опомнюсь,

когда будет поздно.

Буду снова перечить судьбе.

Но ни солнце, ни ветер, ни звёзды

не укажут дорогу к тебе.

И однажды увижу под вечер –

ты стоишь на открытом холме

и пытаясь пойти мне навстречу,

растворишься в холодной зиме…

*****

Отличные стояли вечера!

Качались луны на плечах тумана.

И цвета голубиного пера

кочевья туч, гонимые моряной,

степенно покидали материк.

Был на исходе лучший месяц лета.

И даже дальний паровозный крик

воспринимался дружеским приветом.

Горячим хлебом пахло от земли.

Седьмое чувство встречу предвещало.

И голос возвращался,

там, вдали,

в раскатистое эхо превращаясь.

И был я просто несказанно рад,

предчувствуя, что сбудутся надежды…

Отличные стояли вечера

на пасмурном балтийском побережье!

*****

А лоси приносят туман на рогах.

От дальнего леса по лугу, по озими

туман наступает, обходит стога.

И люди по пояс в тумане и осени.

Быстрей! Бесполезно запутывать след.

Одно лишь спасенье - в чащобу

от просеки!

И может быть, это - последний рассвет

скользнул по рогам…и куда-то уносится…

Но лес был спасительно тёмен и мглист.

Собаки по следу промчались и бросили…

И тихо хрустит под копытами лист

последним испугом охотничьей осени.

*****

Ударит свежестью солёной.

Нальётся небо синевой.

И мир, до одури зелёный,

зашелестит над головой.

И снова голос птицы певчей.

И снова искорка в крови.

И снова мне намного легче,

и от тепла, и от любви.

*****

Вот ночь. Ни огонька. Ни звука.

Четырёхдневный шторм утих…

Стихи - они простая штука,

коль не выдумываешь их.

И бурым ватником укрытый,

среди ребят – бородачей

сейчас усну я как убитый,

до первых солнечных лучей.

И будет литься,

литься,

литься

безмолвной ночи торжество.

И ничего мне не приснится.

Не сочинится ничего!..

И нет милей, и нет дороже

обетованной той земли!

Стихи?

Стихи родятся позже,

в другую ночь,

в другой дали.

*****

Душа болит.

И тень воспоминаний

тревожит память,

словно слабый бриз.

Меня уносит к молодости ранней,

где «вальс цветов» играет гармонист.

И сельский клуб опять плывёт,

качаясь,

куда-то мимо дома моего.

И кажется, что счастье

не кончалось,

хотя, быть может, не было его.

Но даль была в берёзовых рассветах,

озвученная цокотом копыт...

И девушка посередине лета…

Но вижу по глазам, что я забыт.

Душа болит. Меня тревожит память.

И оглянувшись, слушать я готов,

как гармонист с потухшими глазами

опять для нас играет «вальс цветов».

*****

Какая даль открыта взору

в полях, прошитых сквозняком!

И солнце - выше, выше в гору

над голубым березняком.

Ольшаник охрою обсыпан…

Но строго врезались в пейзаж

строенья городского типа,

трубы железный карандаш!

Во всём - прогресс. Чего же проще.

Сравни сегодня и вчера!

Нас удивляет больше

лошадь,

чем в дни былые -

трактора.

И я стою в весенних гулах,

готов от радости кричать…

Ах, если б молодость вернулась

и стала тихо у плеча,

как будто может повториться

мой путь в родимой стороне,

как будто девочка с косицей

ещё тоскует обо мне.