Нормандия

Нормандия (в сев. части Франции, омываемая Ла-Маншем) один из самых счастливых и богатых уголков. Прежде всего, она поражает разнообразием деревьев; во многих местностях этой страны даже поля густо обсажены лесными и плодовыми деревьями. Жители стараются столько разводить плодовых деревьев, что они все более и более вытесняют лесные. Издали иное селение походит на рощу – такими высокими и густыми деревьями окружены они; если бы не колокольни, которые возвышаются над деревьями, путешественник и не подумал бы, что тут скрывается целая деревня. Масса зелени, богатство жителей, блестящее земледелие – вот что бросается в глаза при первом знакомстве с нормандской деревней. Нормандская деревня буквально утопает в массе фруктовых деревьев и в зелени густых, тенистых парков, прилегающих к старинным замкам, которые очень часто встречаются в деревнях. Здесь зелень всюду: бесконечные зеленые пастбища, поля, искусственные луга, которые два раза в год дают траву. Самые маленькие деревеньки соединены между собой прекрасными шоссе.

После массы зеленых деревьев, зеленых лугов, зеленых полей, после этой чудесной зелени, которая всюду преследует нас в нормандской деревне, более всего поражает множество замечательных красивых церквей и замков, которые уцелели от средних веков. Живые изгороди, тщательно содержащиеся канавы, прочные ворота, широкие аллеи и рощи, чудные луга, редко встречающиеся пустоши, здоровые домашние животные – все говорит здесь о благосостоянии. Правда, тут нет особенно восхитительных местностей, тем не менее множество долин, склоняющихся к морю, довольно живописны.

Здешние фермы тоже имеют прекрасный вид: обыкновенно дом фермы стоит посреди широкого двора, обсаженного дубами, ясенями, кленами, вязами, буками. Эти деревья защищают от осенних ветров фруктовые деревья, особенно яблони, которые нормандец охраняет с особенной любовью. Благодаря богатой почве, край этот положительно процветает: нигде нет во Франции таких больших селений, как здесь, нигде не встретите вы такого зажиточного населения.

Среди зелени нормандской деревни резко выделяется серый цвет: серая мостовая, серые постройки, даже костюмы на людях – и те в большинстве случаев серые. Постройки почти все из серого песчаника: расчетливый нормандец редко белит их снаружи и оставляет в натуральном сером виде. Только постройки, предназначенные для сдачи в наем приезжим на летний сезон, имеют более красивый вид; но они встречаются лишь на берегу моря и притом в наиболее людных местностях побережья…

…Благодаря умеренному климату не только в Нормандии, но и во всей Франции нет никакой нужды долго и много топить печку, а потому и дом отапливают или каминами, или чугунными печами; пищу готовят на плите, которая не приноровлена для печения хлеба.

Богатство Нормандии зависит от очень многих причин: от ее счастливого местоположения, от благоприятного климата, от возможности всегда легко и скоро сбывать произведения своей страны, к тому же трудолюбие нормандцев играет тут весьма видную роль. Вдоль Атлантического океана (от Диеппа до Авранша)… тянется морской берег, на котором находится несколько торговых портов. Сена протекает по стране; кроме того, ее орошают и другие, большей частью судоходные реки. Почва в большей части местностей чрезвычайно плодородная; климат влажный и теплый, что особенно хорошо влияет на растительность. Много содействует благосостоянию страны и соседство со столицей: Париж потребляет произведения нормандских мануфактур, рыбу, откормленных быков, масло, домашних птиц.

Хотя земля в Нормандии в высшей степени плодородная, но не везде, а именно несколько более чем половина ее земель отличается действительным плодородием, а в остальной части страны попадаются бесплодные местности. Благосостоянию страны много помогает энергичный, трудолюбивый, предприимчивый характер нормандца и его стремление к приобретению земли. Это – характерная черта французского простонародья, но нигде не является она такой страстью, как в этой стране. Каждый нормандец только и думает о том, как бы увеличить свой клочок земли. Он ухаживает за ним, как за любимым детищем, с неутомимым терпением усовершенствуя каждый неплодородный клочок, старательно очищая его от сорных трав, не жалея удобрения на свое поле.

Благосостоянию жителей помогает и их разумное отношение к труду: где возможно, нормандцы соединяют земледельческий труд с ремесленным, не брезгуют и отхожими промыслами. Вместе с хлебопашеством мужчины нередко занимаются рыбной ловлей, ткачеством, уходят на зиму на заработки в промышленные местности; женщины, не забрасывая хозяйства и отдавая большую часть времени своим превосходно устроенным молочням, по вечерам плетут кружева на продажу, а молодежь, которую не стесняют хозяйственные заботы, уходит в города на фабрики или нанимается прислугой в частные дома. Но есть местности, где находят наиболее выгодным исключительно заниматься одной какой-нибудь отраслью сельского хозяйства. Так, в некоторых деревнях все сельское население исключительно занимается откармливанием на своих тучных лугах скупленного по ярмаркам скота, в других – земледелием, там – приготовлением сыра и масла; есть и такие местности, где фабричная промышленность почти совсем вытеснила земледелие…

…Нормандия считается также одной из самых торговых и промышленных областей Франции. Тут вы найдете и кружевное производство, которое, впрочем, теперь несколько уменьшилось, а прежде, когда кружевами украшались не только женщины, но и мужчины, эта промышленность была в самом цветущем состоянии. Еще в начале ХIХ в. работой кружев было занято множество рук, и во всех местах, где жили кружевницы, устраивали раз в год большое торжество, которое продолжалось целую неделю и где эти работницы играли главную роль. В этих празднествах принимал участие весь народ, и смотреть на них съезжалась вся знать. Украшенные венками из роз, между которыми были привешены коклюшки – знак их ремесла, кружевницы расхаживали толпами по улицам, пели, плясали и веселились. Хотя производство кружев уже не так процветает, но и теперь еще оно далеко не совсем утратило свое значение.

И в настоящее время во многих деревнях женщины заняты плетением кружев; в летние вечера их можно видеть за этой работой перед дверью каждого дома: около старушки бабушки и молодой хозяйки дома нередко сидят девочки 5–6 лет и быстро перебирают коклюшки своей кружевной работы. Веселые личики и розовые щечки девочек, занимающихся этой работой, говорят о том, что они не надрываются над нею в часы, когда должны были бы играть. Девочки с раннего детства, видя мать и бабушку за этой работой, стараются подражать им, и многие из них очень рано втягиваются в это занятие. Нормандские кружевницы из-за этой работы не разрывают связи с семьей, а ведут свое хозяйство, продолжают заботиться о детях и плетут кружева лишь в свободное от хозяйства время. Молодые девушки, менее матери обремененные хозяйством, употребляют уже гораздо более времени на плетение кружев. Такие занятия дома в большинстве случаев избавляют от пьянства. В зимние вечера несколько семейств собираются вместе, чтобы уменьшить расход на отопление и освещение. Если кто-нибудь из них работает очень тонкое кружево, которое может пострадать от дыма камина и от табачного дыма, то все общество отправляется в стойло, которое в Нормандии часто содержат с большей заботливостью, чем людское жилье во многих странах. В этих необыкновенно чистых стойлах устраивается в таком случае мастерская; женщины работают вокруг лампы; их пение и болтовня прерываются звяканьем челюстей животных, пережевывающих свою жвачку.

У жительниц Нормандии есть еще занятие: очень многие из них принимают на себя обязанности кормилиц; они берут к себе детей из воспитательного дома, другие от частных лиц, третьи сами поступают в дома для кормления детей грудью. Французский ребенок редко проводит дома первые годы своего детства: не только французские служанки, но очень многие зажиточные женщины среднего и высшего круга не держат детей при себе и после первых дней рождения за известную плату отправляют их в провинцию, чаще всего в Нормандию. Трудно представить себе, скольким опасностям подвержены малютки, порученные кормилицам. Эти женщины смотрят на ребенка, как на прибыльную статью дохода, и потому очень многое делается ими только для вида, на случай посещения родителей или родственников. Нередко теплое одеяло и хорошая одежда переходят к собственным детям, даже грудь дается чаще своему, чем молочному сыну, который валяется в лохмотьях и голодный. Кормилица, являясь к родителям за ребенком, обыкновенно уверяет их, что она отняла от груди своего ребенка или поручила его своей родственнице, но большей частью это неверно, и она кормит двоих. Конечно, очень многие женщины и привязываются к молочным детям, как к родным, но немало примеров и другого рода. Говорят, что некоторые, вследствие смерти приемного дитяти, чтобы не лишиться подарков и наград, которые они обыкновенно получают от родителей, когда срок кормления ребенка кончился, не задумываются подменить умершего собственным. Разумеется, это возможно только тогда, когда ребенок отдан в первые дни жизни и когда мать не посещает его.

В Нормандии есть местности, в которых число кормилиц так велико, что они еженедельно отправляются в нескольких повозках для того, чтобы брать или возвращать грудных детей. Повозки, служащие для переезда кормилиц, имеют совершенно особую форму, приспособленную к их назначению. Это длинные кареты с лавками; свет и воздух проходят в них через отверстие, сделанное в верхней части. Кормилицы садятся на длинные лавки по стенам кареты, а к потолку над проходом, оставленным в середине, ремнями привешены дощечки, куда они и кладут детей. Эти колыбели или, проще сказать, дощечки, необходимы, так как женщина, выехавшая из своей деревни в Париж нарочно для того, чтобы добыть ребенка, обыкновенно добывает их несколько и для своих родственниц. Понятно, что кормилица не может всех детей держать на руках и должна класть их на дощечки. Иногда эти путешествия совершаются во время зимней стужи, и женщина, не имеющая никакого понятия об уходе за детьми, распеленывает теплого, согревшегося малютку донага, чтобы переменить белье. Повозка останавливается, кормилицы выходят одна за другой, чтобы перекусить, начинается страшный сквозняк, и раздетого малютку охватывает и пронизывает до костей струя холодного воздуха.

Воспитательный дом, принимающий брошенных детей, одевает их и отправляет в деревни, поручая их тем же кормилицам с платой по 9 франков за первые месяцы; после этого плата начинает постепенно уменьшаться до 7-летнего возраста; с 7 до 12 лет на малютку выдают в год 48 франков. В 12 лет детей отдают куда-нибудь в ученье. Дети воспитательного дома пользуются от кормилиц еще гораздо худшим уходом; доход с них меньше, чем с частных лиц, которые беспрестанно делают кормилицам подарки и платят им гораздо более высокую цену за детей, чем это может сделать воспитательный дом.

По своему характеру нормандец трудолюбив, предприимчив, энергичен; он отлично владеет собой, сдержан, осторожен в своих суждениях и крайне рассудителен. Он с презрением относится к легкомысленной болтовне парижанина, хотя и сам не прочь поболтать в кофейне о происшествиях в своем околотке. Нормандец холодный, расчетливый и самый положительный из всех французов. Он так боится потерять какой-нибудь пустяк из своей собственности, что всегда готов подать жалобу в суд. Для этого ему представляется немало случаев, так как у него много столкновений с самым разнообразным людом: с торговцем скота, которому он перепродает откормленных быков, с купцом, покупающим у него хлеб, сидр, масло, овец и шерсть, с покупщиком лошадей, с фабрикантом, для которого его жена и дочери плетут кружева, а он сам ткет материи. Вечно волнуясь, как бы сбыть свое добро подороже, вечно заботясь об увеличении своих доходов, нормандец сделался недоверчивым и в высшей степени жадным к прибыли. Это однако не мешает пьянству сильно распространяться между ними, как и между всеми французами.

Нормандки отличаются необыкновенной деятельностью, живостью, гордым, независимым характером и большим природным умом. Муж мало входит в домашнюю жизнь, но не прочь показать, что он всему делу голова, что все дело держится только им одним. Нормандка терпеть не может дрязг из-за мелочей; она не требует от мужа признания ее прав на словах, оказывает даже все знаки наружного к нему уважения, восклицая при его появлении: «а вот наш хозяин», но всеми делами ворочает сама и, делая мужу уступки в мелочах, в важных делах всегда поставит на своем. Самый колкий упрек, который делает здесь одна соседка другой, выражается в словах: «вами, кажется, моя милая, совсем помыкает ваш муж», или: «я никогда не позволю командовать над собой мужчине, как это может случиться с другими». Женщина здесь занимается детьми, смотрит за хозяйством, раздает дело батракам, хотя при этом хозяйка, чтобы не уронить авторитет мужа, показывает вид, что все это исходит от него.

Несмотря на свою скаредность, сухость и расчетливость, что заставляет нормандцев желать им лишь одного ребенка (два уже много), они оказываются нежными родителями. Любовь и нежность отцов и матерей к своим детям особенно усилились в последнее время. Теперь детей балуют здесь несравненно больше, чем прежде, дарят им игрушки, пичкают сластями. Но, так как это люди нравственно неразвитые, сухие, эгоистичные и до скаредности расчетливые, то эти характерные черты кладут свою печать и на воспитание: заболеет ребенок – к нему редко позовут доктора, а если корова или лошадь потеряет аппетит, немедленно бегут к ветеринару и платят ему за визит большие деньги. Та же расчетливость проглядывает и в отношении детей к родителям. Если престарелые родители не имеют своих собственных средств и не могут более работать, дети смотрят на них как на лишние рты, как на людей, заедающих чужой век, и очень часто обходятся с ними возмутительно грубо…

…Несмотря на близость к Парижу, нормандские женщины еще далеко не утратили своего национального костюма, но его довольно трудно описать: что ни деревня, то другой наряд. Но из какой бы местности ни была нормандка, ее наряд выделится перед всеми. Прежде всего в их костюме замечательные головные уборы, в различных местностях самой разнообразной формы, всегда высокие, часто напоминающие огромную бабочку с распростертыми крыльями, или какую-то странную птицу, махающую крыльями. Большей частью нормандский головной убор состоит из трех частей: основания, поля и громадных лопастей. Он прикрепляется к волосам или завязывается лентами у подбородка; во многих местах он убран цветами, лентами и кружевами. В большинстве случаев он состоит из кисеи или другой материи и в некоторых местностях оканчивается кверху выгнутым рогом; к нему пристегнуты лопасти в мелких складочках, которые падают до талии. Остальной костюм – корсаж, передник, шелковая или шерстяная мантилья, представляющая не что иное, как длинный кусок материи, обшитый оборками. Часто на груди висит цепочка и крест на ленточке; на руках надеты длинные перчатки и в руках большой цветной зонтик. Какого бы покроя ни было платье, юбка настолько коротка, что видны башмаки и чулки разноцветные или со стрелками. Нормандки довольно красивы, имеют свежий, здоровый вид и прекрасный цвет лица.

Мужской нормандский костюм чрезвычайно прост; чаще всего вы встречаете людей, одетых в блузу из синего или серого полотна. Эта блуза одета прямо на рубашку; из-под нее видны широкие штаны; другие ходят в штанах и жилете, накидывая сверху сюртук из синего или серого полотна с пуговицами и карманами. На голове колпак, суживающийся кверху и конец которого обыкновенно свешивается на одну сторону. Нередко этот колпак заменяется фуражкой.