Особенности поэтической жизни. «Кафейный» и «журнальный» периоды в литературной жизни 1920-х гг. («Кафе поэтов», «ХЛАМ», «Стойло Пегаса»).

Кафе «Подвал поэтов» было открыто в тесном подвальчике дома № 46 в Газетном переулке (угол Газетного переулка и Большой Садовой улицы). Стены кафе были пёстро расписаны «левыми» художниками. Администратором кафе работал старый театральный делец Гутников. В заведении имелась миниатюрная сцена, на которой выступали с чтением стихов местные поэты, актёры, заезжие литераторы. Кафе было облюбовано местными поэтами-ничевоками во главе с Рюриком Роком. 15 августа 1920 года на сцене «Подвала поэтов» впервые выступил «Председатель земного шара» поэт Велимир Хлебников, в своих скитаниях очутившийся в Ростове. Чуть позже там состоялась премьера пьесы В. Хлебникова «Ошибка смерти» в постановке ростовского театра «Театральная мастерская». В составе труппы работал Евгений Шварц. Хлебников присутствовал на премьере[2].

С 1945 года[3] по настоящее время в помещении подвала находится платный общественный туалет. Причём, что забавно, между входами в мужское и женское отделение расположен маленький бар «На Газетном», не лишённый артистической атмосферы[4].

Известные посетители кафе

Березарк, Илья Борисович (1897—1981) — российский литератор, журналист, театровед, участник литературной группы «Ничевоки».

Вейсбрем, Павел Карлович (1899—1963) — русский советский режиссёр.

Гнесин, Михаил Фабианович (1883—1957) — русский композитор, педагог, музыкально-общественный деятель.

Кац, Мане Лейзерович (1894—1962) — российский и французский художник.

Мар, Сусанна Георгиевна (1900—1965) — русская поэтесса, переводчица.

Рок, Рюрик (1898—1932) — российский поэт, лидер литературной группы «Ничевоки».

Сарьян, Мартирос Сергеевич (1880—1972) — армянский и советский живописец-пейзажист, график и театральный художник.

Хлебников, Велимир (1885—1922) — русский поэт и прозаик Серебряного века, видный деятель русского авангардного искусства.

Шварц, Евгений Львович (1896—1958) — русский советский писатель, драматург.

Цитаты

«Сценка Хлебникова „Ошибка смерти“ превратилась в своеобразный „гиньоль“. В кафе между столиками ходила барышня Смерть в соответствующем условном одеянии, в руке она держала шамберьер — большой хлыст, которым в цирке укрощают лошадей. За столиками среди зрителей сидели двенадцать ее гостей в причудливых полумасках. Конечно, сценическое раскрытие пьесы было не особенно глубоким, но все же спектакль был интересен как первый, кажется, опыт театрального воплощения драматических произведений Хлебникова (только через несколько лет его пьеса „Зангези“ была поставлена в Петрограде художником Татлиным)»[2] — Илья Березарк, «Встречи с Хлебниковым», 1965.

Х. Л. А. М — литературно-артистический клуб — арт-кафе, работавшее в начале XX века в Киеве в подвале гостиницы «Континенталь», на углу Крещатика и улицы Николаевской № 5. Название «ХЛАМ» является аббревиатурой первых букв названий творческих профессий: художники, литераторы, артисты, музыканты.

История клуба

По воспоминаниям историка Юрия Константиновича Терапиано: «В это время в Киев съехалось много поэтов и писателей из Петербурга и Москвы в надежде подкормиться в продовольственно более благополучном Киеве. Кому-то из бывших деятелей Киевского Литературно-Артистического Общества пришла в голову мысль устроить в зале бывшей гостиницы „Континенталь“ эстраду со столиками, для выступлений. Помещение „ХЛАМа“, днем — пустое, стало своего рода штаб-квартирой»[1][2]. На квадратной вывеске-эмблеме «ХЛАМа» был изображён летящий человек в ультрамариново-синем и розово-серебряном пространстве[1].

В данном кафе по вечерам посещали и выступали и: Илья Эренбург, Константин Паустовский, Терапиано Юрий Константинович, Александр Рафаилович Кугель, Николай Николаевич Евреинов, Владимир Моисеевич Ярошенко, Валентин Иосифович Стенич, Виктор Борисович Шкловский, Павел Давидович Герман, Юлий Абрамович Хайт и многие другие. Поэты декламировали свои и чужие стихи за что они получали бесплатный ужин, который состоял из каши, куска хлеба и чая[1]. Как писал Л. Утёсов в своих воспонминаниях: «В Киеве сделали привал, решили посмотреть, как он живёт и как в нём живется. Киев жил так же, как Одесса, — тяжело и голодно. Вечером мы отправились в рекомендованное нам местной интеллигенцией кафе под странным названием „ХЛАМ“, что означало „Художники, Литераторы, Артисты, Музыканты“. В этом кафе, как и в других, ни спаржей, ни омарами не кормили — морковный чай с монпансье. Чёрный хлеб посетители приносили с собой. Самой главной достопримечательностью этого кафе была надпись на фронтоне: „Войдя сюда, сними шляпу, может быть, здесь сидит Маяковский“». Здесь читал свои стихи Мандельштам[3]. Зал всегда был переполнен[4].

1 мая 1919 года в данном кафе Н. Я. Мандельштам знакомится с О. Э. Мандельштамом. Начало романа известного поэта с молодой художницей зафиксировал в своём дневнике литературовед А. И. Дейч: «Появилась явно влюбленная пара — Надя Х. и О. М. Она с большим букетом водяных лилий, видно, были на днепровских затонах»[5].

К концу 1919 года «ХЛАМ» был вынужден закрыться из-за того, что владелец посчитал невыгодным продавать кофе и всякие дешевые продукты.

М. Булгаков упомянул клуб в романе «Белая гвардия» под именем ПРАХ (поэты-режиссёры-артисты-художники).

«Стойло Пегаса»

Задумал кафе Есенин. Проснулась в нем никогда не спавшая крестьянская жилка; ведь кафе не только арена для стихов, это еще и прибыль. Теперь дело оставалось за малым: получить разрешение у Луначарского, а для этого нужно было придумать базу.

В уставе " вольнодумцев" ставились цели и задачи Ассоциации. Они заключались в том, что это ничто иное как " культурно-просветительное учреждение, ставящее себе целью духовное и экономическое объединение свободных мыслителей и художников, творящих в духе мировой революции. Свою цель Ассоциация Вольнодумцев полагает в пропаганде и самом широком распространении творческих идей революционной мысли и революционного искусства человечества путем устного и печатного слова".

На Луначарского, в частности, и революционное правительство вообще, должно было произвести впечатление то, что " из членов Ассоциации должны выходить борцы за идеи истинного революционного творчества во всех областях революционной мысли и революционного искусства".

Далее в уставе было прописано, что " Ассоциация ~ имеет образцовую студию-редакцию с библиотекой-читальней, имеет свое помещение, столовую..."

Впоследствии устав еще подписали М. Герасимов, А. Силин, Колобов, Марк Кривицкий.

24 октября 1919 года под этим уставом стояло:

20 февраля 1920 года состоялось первое заседание Ассоциации, на котором Есенин был избран председателем. Под столовой в уставе как раз и подразумевалось поэтическое кафе. Имажинистам досталось бывшее кафе " Бом" на Тверской, между Большим и Малым Гнездниковскими переулками. Это было кафе клоуна Бома из дуэта Радунский-Станевский Бим и Бом. Радунский был директором цирка Соломонского, а рыжий Станевский держал кафе. От " Бома" осталась мебель и утварь, а за оформление взялся небезызвестный Жорж Якулов.

Ю.Трубецкой писал: " Обстановка «Стойла Пегаса» — резиденции имажинистов — лидером коих и, так сказать, козырным тузом был Есенин, не производила приятного впечатления. Что-то уж много делячества, дурного тона, воробьиной фанаберии, скандальной саморекламы. И их «теоретик» Анатолий Мариенгоф — циркулеподобно шагающий по эстраде, и Кусиков, что-то бормочущий с сильным акцентом, и какие-то сомнительные девицы с подкрашенными дешевой помадой губами и накокаинившиеся «товарищи» полувоенного и получекистского образца". То же вспоминает и Евгений Шварц, только приехавший в Москву: " «Стойло Пегаса» мало чем отличалось от ростовского «Подвала поэтов». То же эпатирование буржуа, в высшей степени для них утешительное. Та же безграничная свобода, при которой все можно и ничем не удивишь, но еще более обескураживающая. Имажинисты позволяли себе все, но никто не удивлялся." 7 (400x300, 18Kb)Сами имажинисты были довольны своим детищем. Никто из них ничего плохого про " Стойло Пегаса" не вспоминал. Как и было заявлено в уставе вольнодумцев в кафе проходили концерты, лекции, чтения, беседы, спектакли, выставки. Есенин на таких вечерах был необычайно жизнерадостен, подсаживался то к одному, то к другому. Пили шампанское, говорил о культурной роли Ассоциации, призывая всех завоевать первые позиции в искусстве. На открытии " с блеском выступил Шершеневич, предлагая тост за образоносцев, за образ. И скаламбурил: " Поэзия без образа - безобразие".