Средневековая система образования и университеты

Любая система образования исторична, она тесно связана с эволюцией общества. Определенной стадии развития общества, как правило, соответствует и определенная система образования и воспитания. В каждом обществе существует свой образовательный механизм производства новых форм жизни.

Средние века в нашем сознании ассоциируются прежде всего с тремя их институтами – Церковью, Империей и Университетом. Из них два первых пришли в средние века из античности, и лишь университет рожден именно средними веками.

Раннее Средневековье иногда называют «тёмными веками». Переход от античности к Средневековью сопровождался в Западной Европе глубоким упадком культуры. Не только варварские вторжения, погубившие Западную Римскую империю, привели к гибели культурных ценностей древности. Не менее разрушительным, чем удары вестготов, вандалов и лангобардов, стало для античного культурного наследия враждебное отношение со стороны Церкви. Открытую войну против культуры вёл Папа Григорий I. Он запретил чтение книг древних авторов и изучение математики, обвинив последнюю в том, что она связана с волшебством. Важнейшая область культуры – образование – переживала особенно тяжёлые времена. Однажды Григорий I провозгласил: «Невежество – мать истинного благочестия».

Поистине невежество царило в Западной Европе в V–X вв. Грамотных людей было почти невозможно сыскать не только среди крестьян, но и среди знати. Многие рыцари ставили вместо подписи простой крест. Теодорих Остготский, не умея писать, пользовался для подписи дощечкой, на которой было вырезано его имя. До конца жизни так и не смог научится писать основатель франкского государства знаменитый Карл Великий. Но император был явно не равнодушен к знаниям. Уже в зрелом возрасте он прибегал к услугам учителей. Начав незадолго до смерти изучать искусство письма, Карл бережно хранил под подушкой навощенные дощечки и листы пергамента, и в свободное время с усердием учился выводить буквы. Государь покровительствовал учёным. Карл издал указ о создании школ при монастырях, а затем – капитулярий об образовании, где предписывалось обязательное обучение детей свободных. Это не было выполнено за отсутствием достаточного количества грамотных людей. При дворе была организована особая школа, где готовились люди для управления государством. Карл приглашал к себе со всей Европы образованных людей и ставил их на высокие государственные и церковные должности. Многие из них составляли учёный кружок, названный Академией по названию философской школы древнегреческого философа Платона. Эта академия была чем-то средним между собранием друзей и учёным сообществом, где в свободной беседе, на пиру обсуждались философские и богословские вопросы, сочинялись и читались латинские стихи.

Члены академии носили особые прозвища, в которых ярко проявлялось соединение античных и христианских идей во взглядах Карла и его окружения. Сам Карл имел прозвище Давид, в честь библейского царя Давида, прообраза всех боголюбивых монахов.

По его приказу был возведён собор в Ахене. Он приказал составить грамматику франкского языка, и собирать германские песни. Его двор в Ахене стал центром образования. В специально созданной школе знаменитый учёный и писатель Алкуин (Флакк Альбин, ок. 735–804, англосаксонский учёный, автор богословских трактатов, учебников философии, математики и др.; деятель «Каролингского возрождения», советник Карла Великого, аббат Турского монастыря), который обучал сыновей самого Карла и детей его приближённых. В Ахен приезжали немногочисленные образованные люди со всех концов неграмотной Европы. По примеру древности общество учёных собравшихся при дворе стали называть Академией. Алкуин стал аббатом богатейшего монастыря Святого Мартина в городе Туре, где также основал школу, многие ученики которой позднее стали известными учителями монастырских и церковных школ Франции.

Культурный подъём, произошедший в годы правления Карла Великого и его преемников, получил название «каролингского возрождения». Однако он был недолгим. Вскоре культурная жизнь снова сосредоточилась в монастырях.

Монастырские и церковные школы представляли собой самые первые учебные заведения Средневековья. И хотя Христианская Церковь сохраняла лишь выборочные, нужные ей остатки древней образованности (в первую очередь латынь), именно в них продолжалась культурная традиция, связывавшая разные эпохи.

Но время шло. Растущим городам и крепнувшим государствам требовалось всё больше образованных людей. Нужны были судьи и чиновники, врачи и учителя. Пришёл черёд образования высших школ –университетов.

Специфика средневековой системы образования

Яркой особенностью средневековой культуры является ее письменный характер. Вместо характерного для античности просвещенного досуга (" схоле") появляется ученый труд (" прагматейя"), вместо устной культуры - письменная. Это дает возможность транслировать знания в другие эпохи.

Утверждается культ слова. Еще в Евангелии от Иоанна говорилось, что " в начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог. Оно было вначале у Бога. Все через него начало быть, и без него ничто не начало быть, что начало быть".. Поэтому такое большое значение в средние века имеют проповеди и молитвы. Огромное значение приобретает Текст. Достичь цели, которую ставил перед собой средневековый человек, а именно постичь Бога, это значило всю жизнь читать и интерпретировать один и тот же текст, т.е. Библию. Формируется целая наука толкования священных текстов – экзегетика. Средневековый философ интерпретирует тексты и проповедует на их основе. Отсюда вытекает новое понимание жизни как вечного ученичества. Человек понимал себя как часть целого, т.е. Бога и смысл своей жизни видел в причащении к божественному благу.

Любой христианин – это прежде всего ученик от Бога. Поэтому большинство теологов были либо проповедниками, либо преподавателями. Основная масса средневековой теологической литературы написана в жанрах гомилий (проповедей), дидаскалий (учительских назиданий), комментариев, глоссариев. Христианство часто называют религией священных писаний (сакра скриптура).

Школьность средневековой культуры появилась рано. Еще в эпоху первоначального христианства многие античные авторы считали Иисуса Христа основателем одной из школ, " одним из учителей". Лукиан писал, что " христиане поклоняются некоему распятому софисту", а Палладий именовал Христа " архипастырем, архиучителем и архисофистом". Упоминания об учительской деятельности И. Христа сохранились в Новом Завете:

Школьность в средние века приобрела космические размеры. История превратилась в педагогический размер, а Христос – в верховного учителя, его проповеди – " божественные уроки". Жизнь стала иметь смысл лишь как время переделки человека. Все учат друг друга, все проходят жизненный путь – школу:

ученик - подмастерье - мастер,

паж - оруженосец - рыцарь,

студент - бакалавр - магистр.

Подчинена педагогической цели и природа. Весь мир становится учебником, природа – наглядным пособием. Если идеалом античности был гражданин, воин, человек, достигший расцвета (акме – 40 лет), то в христианской средневековой Европе считалось, что человек должен уподобиться ребенку.

Раз мир есть школа, то не общество формирует школу, а школа – мир и культуру. Если в раннем христианстве, по словам Г. Г. Майорова, новой и оригинальной является концепция любви, которая превыше знания и веры, то более поздние христианские авторы сделали акцент на идеях авторитета и учительства, на дисциплине. Дисциплина понимается и как форма организации знания, т. е. как учебный предмет, и как форма контроля со стороны учителя за деятельностью ученика.

Все возможные вопросы и ответы уже известны заранее, ученику остается только повторять поучения учителя. Все это оформляется в различного вида учебники, компендиумы, энциклопедии.

Школьность средневековой культуры принимает самые различные формы. Таковы рыцарство и монашество. Фигура учителя, поклонение ему порождают идею примера, образца, возникают разного рода предписания, каноны, рецепты. Слово учителя не обсуждается, а точно воспроизводится, этим словом клянутся.

" Последний римлянин" Аниций Манлий Торкват Северин Боэций (около 480–524) был одним из самых читаемых и почитаемых в средневековой школе авторов. Он заложил основы схоластического метода, дал латинские эквиваленты категориям греческой философии. Именно Боэций разделил семь свободных искусств, выделенных Марцианом Капеллой, на тривиум и квадривиум, т. е. практически на гуманитарный (грамматика, риторика, диалектика) и естественно-научный (геометрия, арифметика, астрономия, музыка) циклы. Сам он занимался квадривием, впервые дал его теоретическое обоснование и классификацию, написал ряд сочинений по дисциплинам квадривиума (сохранились трактаты по арифметике и музыке). Его трактат " О музыке" изучался студентами Оксфордского университета даже в XVIII в. Боэций считал, что изучение квадривия помогает обострить ум, учит логически мыслить, а самое главное, без него невозможно усовершенствование философских наук, полное и всестороннее постижение божественной мудрости. Дисциплины квадривия –это ступени к высшему знанию, т.е. философии. К истине ведут знания, сфокусированные в дисциплинах квадривия, но постижение ее дает только философия. Таким образом, именно Боэций стоит у истоков процесса складывания характерной особенности средневекового образования – его созерцательности, оторванности от практических потребностей.

Точкой наибольшего соприкосновения тогдашней монастырской культуры с народной была школа. Существовали такие типы школ:

Монастырские:

• внутренние школы для мальчиков, готовившихся к пострижению в монахи;
• внешние школы для мальчиков-мирян.

Соборные или кафедральные – при епископских резиденциях:

• для подготовки будущих священнослужителей:
• для мирян.

Приходские, которые содержались священниками.

Приходские и внешние монастырские и соборные школы посещали мальчики 7 –15 лет. Они изучали чтение, письмо, счет, церковное пение.

Во внутренних школах образование было более широкое. Прежде всего изучался латинский язык. Санкт - галленский аббат Соломон требовал, чтобы младшие ученики приветствовали его латинской прозой, средние – ритмическими стихами, которые сочинялись на слух, а старшие – метрическими стихами, которые сочинялись по книгам. Писали сочинения в стихах и прозе на латыни. Из греческого языка брались азбука, отдельные слова и фразы символа веры, молитв и литургии. Знатоков греческого языка было немного. Риторические приемы не использовались, к Цицерону обращались не часто.

Объем знаний увеличивался. В каждом монастыре существовали мастерские по переписке. Рукописи, вывезенные в свое время Карлом Великим из Италии, широко разошлись по Европе, переписывались, выменивались. Появляются бродячие студенты.

Но главной заботой монастырей была не филология, а богословие. Составлялись и переписывались комментарии к Священному Писанию. Это был период расцвета схоластики.

В начале II тысячелетия начинают действовать новые социально - экономические и политические факторы: возникновение феодального типа города, освоение новых земель, подъем сельского хозяйства, развитие торговли. Стали расширятся торговые связи с мусульманскими территориями. Знакомству с более высокой арабской культурой способствовали и крестовые походы. Начали расширяться знания европейцев в области математики, астрономии, географии, медицины и других наук. В X в. начинается укрепление императорской власти, а в XI в. – папской. Вскоре папство вступает в борьбу с империей. Культурные последствия всех этих явлений весьма значительны.

Церковные школы игнорировали новые знания как не соответствовавшие духу христианства. Поэтому начинают складываться внецерковные союзы ученых. Именно так возникли медицинская школа в Салерно, юридические школы в Болонье и Падуе. Новое сословие горожан для удовлетворения своих потребностей в образовании создает новый тип учебных заведений – городские школы (магистратские, цеховые, гильдейские). Здесь впервые начали обучать детей на родном языке, обращать внимание на сообщение полезных знаний. Усиливается переводческая деятельность. К началу XIII века был переведен весь Аристотель и арабские комментарии к нему. Переводились с арабского труды по географии, математике, астрономии, медицине. Значительно вырос интерес к дисциплинам квадривия. Медицина и юриспруденция становятся науками. Если раньше они были практической деятельностью (кровопускание, травы, прижигание), то теперь начинает развиваться теория. Это началось в Италии, где уже существовала знаменитая Салернская медицинская школа. Вероятно, и в других городах начинают возникать такие школы, понятным становится появление в XIII в. медицинских факультетов.

Возрождается римское право, причем европейские юристы сразу обращаются к кодексу Юстиниана, т. е. к первоисточнику, а не к глоссариям. Это тоже происходит в Италии (Болонья, Равенна, Павия).

Сословный характер носило также воспитание и образование женщин. Дочери феодалов воспитывались в семье под надзором матерей и специальных воспитательниц. Эта традиция сложилась еще на заре средневековья. Впоследствии женщин нередко обучали чтению и письму капелланы и монахи. Широко стала применяться практика отдавать девочек из знатных семей на воспитание в женские монастыри. Здесь воспитывали и обучали латыни, знакомили с Библией, приучали к благородным манерам. Вероятно, грамотность женщин была шире, чем среди рыцарей. В известной мере это было связано с тем, что католическое духовенство стремилось оказать влияние на светских феодалов через их жен, воспитывавшихся в монастырях в духе религиозности. Не случайно в числе приданого были книги религиозного содержания.

Воспитание девочек, принадлежавших к непривилегированным сословиям, ограничивалось приучением вести хозяйство, обучением рукоделию и религиозным наставлениям.

Таким образом, практика воспитания и обучения, вся педагогическая мысль средневековья были пронизаны духом религиозной идеологии. Педагогики как таковой еще не было, ее в известной мере заменяли мысли о религиозно - нравственном воспитании детей, содержавшиеся в богословской литературе. Отдельные руководства по воспитанию детей высшей феодальной знати начали появляться в XII –XIII вв.

Концепция университета

Средневековый университет несомненно был продуктом именно западноевропейской средневековой цивилизации. В определенном смысле его предшественниками были некоторые учебные заведения классической древности: философская школа в Афинах (IV в. до н. э.), школа права в Бейруте (III–IVвв.), императорский университет в Константинополе (424–1453 гг.). Их организация и программа отдельных курсов напоминают средневековые. Так, например, в Бейруте существовал обязательный пятилетний академический курс с определенными циклами, в Константинополе в одном центре были собраны учителя грамматики, риторики, философии и права. Тем не менее, в античности отсутствовал ряд необходимых предпосылок:

– не существовало универсальной религии – христианства,

– не было необходимости в массовом выпуске специалистов,

– не существовал еще отрыв политической власти от религии, т.е. не было еще светской власти,

­ – не было еще такой специализации знания,

– доминировало сельское хозяйство и др.

С другой стороны, средним векам неизвестно было и то значение университета, которым пользуемся мы сейчас. Для XX века, как правило, университет – это совокупность всех наук в противоположность специальным высшим учебным заведениям. В средние же века термин " universitas" означал не универсальность обучения, а любой организованный союз, всякую корпорацию. Для их обозначения применялись также слова " corpus", коллегия. Эти объединения, таким образом, включали в себя людей с общими интересами и независимым правовым статусом. В Болонье, Падуе, Монпелье существовало фактически несколько университетов, но они считали себя частями одной " universitas". Даже город называли университетом граждан (universitas civium), любой ремесленный цех. Только в XIV–XV вв. университет станет отдельным академическим учреждением. От университетов отличали школы (studium). Они делились на:

генеральные (generale), т. е. не местные, а предназначавшиеся для всех представителей наций, которые благодаря приобретенным ученым степеням имели право преподавать в любом районе христианского мира (facultas docendi ubique terrarum).

studium universale,

studium commune,

studium solempne, т. е. обыкновенные.

Чаще эти школы назывались просто STUDIUM, изредка – Академия. Примерно с XIV века существует эпитет alma mater, т. е. нежная мать (термин заимствован из канонического права и литургического языка). Это во многом связано с тем, что скопление вокруг некоторых школьных центров (Болонья, Париж, Монпелье, Оксфорд, Саламанка и др.) явилось результатом стихийного паломничества во имя науки молодежи из среды горожан, мелкого рыцарства и низшего духовенства. Отсутствие элементарной безопасности и общественных служб, враждебность городских властей и местной церкви заставляли как учителей, так и учеников объединяться в эти ассоциации в интересах взаимной помощи и борьбы за свои права. К XIV веку утверждается общее название – universitas scolarium et magistrorum. К этому времени складывается и концепция университета. Университет обладал целым рядом прав и привилегий:

- право изучать не только семь свободных искусств, но и право (гражданское и каноническое), теологию, медицину. В средневековых университетах существовало, как правило, четыре факультета: младший – подготовительный, он же – факультет семи свободных искусств, артистический; старшие – медицинский, юридический, теологический;

- право получать часть бенефициальных церковных доходов на обучение;

- право обладателя степени из одной школы преподавать в любом другом университете без дополнительных экзаменов (ius ubique docendi);

- особая подсудность для школяров по выбору или перед учителями или местным епископом вместо общей подсудности городским судьям;

- право издавать свои законы, статуты и распоряжения, регламентирующие оплату труда преподавателям, приемы и методы обучения, дисциплинарные нормы, порядок проведения экзаменов и т. д.

Были и другие привилегии, носившие в основном местный характер. Таким образом, перед нами, по сути, идея " ученого цеха". Везде стало складываться общее обозначение " studentes": так именовались не только учащиеся, но все, кто " штудирует", т. е. посвящает себя научным занятиям, учителя и ученики.

Таким образом, эти ассоциации организовывались по образцу ремесленных и купеческих гильдий и стремились добиться корпоративности, т. е. утвержденного высшей властью права иметь общую собственность, избираемых должностных лиц, составленные самими членами ассоциации статуты, печать, собственный суд. Борьба за эти права тянулась долго и новое слово " университет" вызывало такую же неприязнь, как слово " коммуна".

Возникновение университетов

В общей массе средневековых университетов выделяются так называемые " материнские". Это – университеты Болоньи, Парижа, Оксфорда и Саламанки. По мнению некоторых исследователей, это были своего рода факелоносцы и остальные университеты лишь подражали им. Особенно подражали Парижскому университету, который даже прозвали в средние века " Синаем учености". Таким образом, выражение " материнские университеты" имеет два значения:

это были первые по времени университеты;

на новые учебные заведения после провозглашения их университетами автоматически переходили завоеванные материнскими права и привилегии.

Первым европейским университетом традиционно считается Болонский университ, ет возникший на основе Болонской юридической школы. Годом ее основания называют 1088 год. Основателем считается знаменитый правовед того времени Ирнерий, впервые ставший в широкой аудитории читать римское право. Это имело принципиальное значение для тогдашней Европы, где широко распространялся новый тип города – феодальный. Торговля и ремесла нуждались в правовом обосновании своего существования. Именно римское право является универсальным и уже в этом смысле подходило для интегрирующейся христианской Европы. В нем были развиты торговое и вещное право, четко сформулировано понятие частной собственности, т. е. оно являлось именно такой правовой системой, которая соответствовала складывавшемуся товарно-денежному хозяйству. В " возрождении" римского права и использовании его для оправдания и защиты своих политических притязаний была заинтересована и королевская власть, особенно в период своего усиления. Лекции Ирнерия оказались очень популярны и к нему стали стекаться ученики со всех концов Европы.

Но подлинный рост значения Болонской школы начинается с середины XII века. В 1158 году германский император Фридрих I Барбаросса захватил один их самых богатых городов Ломбардии г. Милан и созвал на Ронкальском поле (на р. По, между Пьяченцей и Пармой) сейм с целью навязать североитальянским городам новый порядок управления. В благодарность за помощь со стороны болонских профессоров в этом же году он издал закон, по которому:

- брал под свое покровительство тех, кто " путешествует ради научных занятий, в особенности преподавателей божественного и священного права";

- болонские школяры освобождались от круговой поруки в уплате налогов и от подчинения городским судам Болоньи.

Эти привилегии усилили приток слушателей. По свидетельствам современников к началу XIII века в Болонье обучалось до 10 тысяч человек со всей Европы. У знаменитого болонского профессора Ацо будто было так много слушателей, что приходилось читать лекции на площади. Здесь были представлены почти все языки Европы. Школа стала называться генеральной. Именно в Болонье впервые стали появляться так называемые нации (землячества).

Иной тип объединения представлен Парижским университетом. Здесь объединение начали не школяры, а преподаватели. Но это были не простые преподаватели, а студенты старших факультетов, успевшие закончить подготовительный факультет. Они являлись одновременно магистрами семи свободных искусств и студентами. Естественно, что они начали противопоставлять себя другим преподавателям, школярам – подготовишкам и горожанам, требовать определения своего статуса. Новый университет развивался бурно. Объединение с другими факультетами происходило постепенно. Могущество университета выросло в ожесточенной борьбе с духовными и светскими властями. Основание университета датируют 1200 годом, когда вышли указ французского короля и булла папы Иннокентия III, освобождавшие университет от подчинения светской власти. Автономия университета была закреплена буллами пап 1209, 1212, 1231 годов.

В XIII веке возникает и Оксфордский университет. Как и Парижский университет, он возникает после массы конфликтов с городскими и церковными властями. После одной из таких стычек в 1209 году студенты в знак протеста ушли в Кембридж и там возник новый университет. Эти два университета настолько тесно связаны друг с другом, что часто объединяются под общим названием " Оксбридж". Здесь в меньшей степени были представлены богословские проблемы, зато гораздо большее внимание уделялось естественным наукам. Особенностью Оксбриджа является и наличие так называемых колледжей (от слова " коллегия"), где студенты не только учились, но и жили. Образование в общежитиях привело к появлению такого феномена децентрализованного университета.

Гордостью Испании является университет в Саламанке (1227г). Об основании его окончательно было заявлено в грамоте короля Альфонса X в 1243 году. В XIII веке возникает и масса других университетов:

• 1220г. – университет в Монпелье (привилегии университета получил, правда, лишь в конце XIII века).
• 1222г. – Падуанский (в результате ухода школяров из Болоньи).
• 1224г. – Неаполитанский, т. к. сицилийскому королю Фридриху II нужны были опытные администраторы.
• 1229г. – Орлеанский, Тулузский (местные власти соблазнили школяров тем, что можно слушать запрещенного Аристотеля и рассчитывать на стабильные цены на вино и продукты питания).

Много университетов появилось в XIV–XV вв.:

• 1347г. – Пражский.
• 1364г. – Краковский.
• 1365г. – Венский.
• 1386г. – Гейдельбергский.
• 1409г. – Лейпцигский.

К 1500 году в Европе существовало уже 80 университетов, численность которых была самая разная. В парижском университете в середине XIV века обучалось около трех тысяч человек, в пражском к концу XIV века – 4 тысячи, в краковском – 904 человека.

Учебный процесс в средневековом университете

В средние века не было отделения высшего образования от среднего, поэтому в университетах и существовали младший и старшие факультеты. После изучения латыни в начальной школе школяр (scolarius) в 15–16, а иногда даже в 12–13 лет поступал в университет на подготовительный факультет. Здесь он изучал " семь свободных искусств" (septem artes liberales), состоявшие из двух циклов – " тривиум" (trivium - " перекресток трех путей знаний": грамматика, риторика, диалектика) и " квадривиум" (quadrivium – " перекресток четырех путей знания": музыка, арифметика, геометрия, астрономия). Только после изучения " философии" предоставлялось право поступать на старшие факультеты: юридический, медицинский, богословский.

Посмотрим на примере подготовительного факультета, что представлял собою процесс обучения.

Учебные занятия в университете были рассчитаны на весь учебный год. Разделение на полугодия или семестры появляется лишь к концу средневековья в германских университетах. Правда, учебный год делился на две неравных части: большой ординарный учебный период (magnus jrdinarius) с октября, а иногда с середины сентября и до Пасхи, а также " малый ординарный учебный период (ordinarius parvus) с Пасхи и до конца июня. Учебный план, однако, составлялся на весь учебный год.

Основных форм преподавания было три.

Полное, систематическое изложение учебного предмета, по программе, изложенной в статутах, в определенные часы называлось lectio. Эти лекции делились на ординарные (обязательные) и экстраординарные (дополнительные). Дело в том, что в средние века школяры не слушали курс какой-то определенной науки, скажем, курс философии или римского права и т. п. Тогда говорили, что такой-то преподаватель читает или такой-то студент слушает такую-то книгу. Роджер Бэкон в XIII веке сформулировал это так: " Если некто знает текст, он знает все, что относится к науке, о которой толкует этот текст". Одни книги считались более важными и обязательными (ординарными) для учащегося, другие – менее важными и необязательными (экстраординарными). Различие лекций обусловило и разделение преподавателей на ординарных и экстраординарных. Для ординарных лекций, как правило, назначались утренние часы (с рассвета и до 9 часов утра), как более удобные и рассчитанные на более свежие силы слушателей, а экстраординарные читались в послеобеденные часы (с 6 до 10 часов вечера). Лекция продолжалась 1–2 часа. Перед началом лекции преподаватель делал краткое вступление, в котором определял характер работы над книгой и не гнушался саморекламой. Главная задача преподавателя заключалась в том, чтобы сличить различные варианты текстов и дать необходимые разъяснения. Статуты запрещали студентам требовать повторения или медленного чтения. Школяры должны были являться на лекции с книгами. Это делалось для того, чтобы заставить каждого слушателя непосредственно знакомиться с текстом. Книги же в то время были очень дороги, поэтому школяры брали тексты напрокат. Уже в XIII веке университеты начали накапливать рукописи, копировать их и создавать собственные образцовые тексты. Аудиторий в современном смысле слова долго не существовало. Каждый преподаватель читал определенному кругу своих учеников в любом нанятом помещении или у себя дома. Болонские профессора одни из первых стали устраивать школьные помещения, а с XIV века города стали создавать общественные здания для аудиторий. Так или иначе, школяры, как правило, группировались в одном месте. В Париже это была улица Соломы (Фуар), названная так потому, что студенты сидели на полу, на соломе, у ног учителя. Позднее появилось подобие парт – длинные столы, за которыми умещалось до 20 человек. Кафедра стала устраиваться на возвышении, под балдахином.

Repetitio – это подробное объяснение отдельного текста с разных сторон, с учетом всех возможных сомнений и возражений. В Парижском университете чаще это была проверка всех относящихся к определенной частной проблеме источников по различным рукописям и просмотр соответствующих комментариев в различных сочинениях. В германских университетах они проходили в форме диалога между учителем и учеником. Учитель задавал вопросы и по ответам судил об успехах ученика. Была и еще одна форма – повторение части прочитанного. В это же время готовились к диспутам.

Одной из самых распространенных форм преподавания был диспут (disputatio). Руководство университетов придавало им очень большое значение. Именно диспуты должгны были научить школяров искусству спора, защите приобретенных знаний. В них на первое место выдвигалась диалектика.

Самым распространенным методом проведения диспутов был предложенный Пьером Абеляром метод pro et contra, sic et non (за и против, да и нет). Каждые две недели один из магистров держал речь по возможно более широкой теме и в заключение называл тезисы или вопросы, которые должны были стать предметом спора, затем в течение нескольких дней собирал со школяров все " за" и " против". Самым любопытным и самым торжественным был проходивший на подготовительном факультете диспут " о чем угодно" (disputatio de quodlibet). Темы диспутов были самые разнообразные:

Диспут, проведенный Маттео Акваспартой в XIII веке на тему " делается ли необходимое существование благодаря знанию этой вещи или может быть объектом интеллекта то, чего нет? ", отразил борьбу между двумя философскими направлениями – номинализмом и реализмом.

Нужно было доказать или опровергнуть аристотелевский силлогизм " Все люди – животные. Сократ – человек. Следовательно, Сократ – животное".

Целый день мог идти диспут о том, может ли быть оставлена проповедь слова Божьего по запрету светской власти.

Можно ли связать заклинанием демонов и силы тьмы?

Допускается ли поединок и турнир по каноническим законам?

Разрешались и шуточные вопросы, но не предосудительного характера, хотя с точки зрения нашей морали они и могут показаться таковыми:

• О верности наложниц священникам.
• Вполне серьезно обсуждалось отношение к такому сюжету: поп навестил дочь булочника, но вынужден был спасаться от конкурента, забежал в свиной хлев. Туда вошел булочник и спросил: " Кто там? ". Поп в ответ сказал: " Никого кроме нас".
• Может ли быть больше одного ангела в одном и том же месте?

Университетские власти стремились на диспутах к академизму. Запрещались резкие выражения, крики и оскорбления, но тем не менее диспуты действительно часто переходили в сражения магистров и школяров. Не спасал и дубовый барьер.

По окончании обучения студент выдерживал экзамен. Его принимала группа магистров от каждой нации во главе с деканом. Студент должен доказать, что читал рекомендованные книги и участвовал в положенном количестве диспутов (6 у своего магистра и 3 общеуниверситетских). Интересовались здесь и поведением школяра. Затем его допускали к публичному диспуту, на котором полагалось ответить на все вопросы. Наградой была первая степень бакалавра. Два года бакалавр ассистировал магистру и получал " право на преподавание" (licentio docendi), становясь " лиценциатом". Спустя полгода он становился магистром и должен был прочесть торжественную лекцию перед бакалаврами и магистрами, дать клятву, устроить пир.

Таков в самых общих учебный процесс в средневековом западноевропейском университете. Несмотря на все свои недостатки, средневековый университет все же давал возможность получить неплохое образование. В университетах обучались такие известные деятели культуры, как Пьер Абеляр, Петр Ломбардский, Фома Аквинский, Дунс Скотт, Вильям Оккам и др. Средневековые университеты были сложным организмом, стоявшим в центре культурной жизни Европы и чутко реагировавшим на все перипетии социальной и классовой борьбы. Именно в университетах разгорелась борьба между номинализмом и реализмом, через университеты в Западную Европу проникали материалистические тенденции аверроизма, а в XIII веке Парижский университет стал ареной ожесточенной схватки между аверроистом Сигером Брабантским и столпом ортодоксальной схоластики Фомой Аквинским. Многие школяры жили в соответствии с советом, который давал в XIII веке своим ученикам известный преподаватель из Оксфордского университета Эдмунд Абингдонский: Учись так, как будто тебе суждено жить вечно; живи так, как будто ты должен умереть завтра".

Таким образом, первые университеты возникали самостоятельно, без вмешательства церковных и светских властей. Нередко они превращались в очаги распространения свободомыслия и еретических идей, связанных с городской культурой и бюргерской оппозицией феодальному строю и католической церкви и уже хотя бы поэтому сыграли огромную роль в духовной жизни феодального строя. В них концентрировалась и наука того времени. Велика роль средневековых университетов в развитии городской культуры, светской по характеру. Они способствовали интернациональному культурному общению, затрудненному в средние века всем экономическим и политическим строем жизни.

Но к XV–XVI вв. университетская схоластика и вся система средневекового университетского образования, строго регламентированная, подчиненная теологии, оторванная от жизни стала тормозом для дальнейшего культурного и научного развития. Гуманисты резко отрицательно относились к старому университетскому образованию и быту. Возникновение и развитие опытной науки, потребности зарождавшегося капиталистического производства требовали полной ломки средневековой системы образования, а университеты, за редким исключением, упорно придерживались старой системы, были враждебны опытной науке. Расцвет естествознания XVII–XVIII вв., вызвавший к жизни многочисленные академии, научные общества, протекал, в основном, минуя университеты.

Сходство с ремесленным цехом

Исследователи по истории средневековых университетов основательно настаивают на сходстве строя университетов как корпораций, составлявшихся в видах научных интересов, со строем ремесленных цехов. Ученое производство или ремесло облеклось в такие же регулированные формы, как и любое ремесленное производство: общее собрание членов под председательством известного главы, известная дисциплина и известная последовательность градаций в среде членов. Градации школяров, бакалавров и магистров или докторов соответствовали цеховым градациям учеников, подмастерьев и мастеров (Lehrling, Geselle, Meister). Желающий обучиться мастерству должен был поступить в обучение к определенному мастеру (магистру). После приблизительно двухлетнего изучения начальных основ ремесла мастер представлял своего ученика другим мастерам для испытания, выдержав которое ученик становился подмастерьем (бакалавром). Бакалавр продолжал учиться, но в то же время начинал, под руководством своего мастера, и другим преподавать элементы приобретенного им знания, браться за самостоятельную работу, чтобы приобрести навык выполнения более трудных задач. Затем, после двухлетней же приблизительно деятельности в качестве подмастерья – бакалавра, новое испытание в присутствии мастеров делало его способным получить дозволение учить или стать мастером науки. Немудрено, что, например, во Флоренции ревизия университетских статутов поручалась той же комиссии, на которую возложены были контроль и ревизия статутов разных ремесленных ассоциаций. С подробностями относительно промоций, то есть возведения в ученые степени, и со значением каждой степени в отдельности для хода университетской учебной жизни мы познакомимся ниже.

Сходство с купеческой гильдией

Что же касается причин, вызвавших образование школьных корпораций, то в отношении к некоторым, в особенности университетам, сходство этих корпораций с купеческими гильдиями оказывается еще более близким, чем сходство с цехами. Сходство это с особенной ясностью наблюдается в истории Болонского университета. Город оказывал защиту только своим собственным гражданам; чужестранцы, пришлые люди, должны были сами позаботиться о себе, постараться создать для себя гарантии спокойного существования.

Первое известие об отношении школяров к городу Болонье и об их жизни в городе сохранилось в старинном стихотворении, воспроизводящем те приветствия, с которыми болонские власти, горожане и школяры обратились к императору Фридриху I Барбароссе, когда он в 1155 году стоял лагерем под Болоньей. Император полюбопытствовал узнать от школяров, каково им живется в Болонье. Один из магистров от имени всех школяров ответил, что, в общем, им живется недурно, – худо только то, что горожане за долги одного школяра арестуют любого другого школяра, и что они, школяры, просили бы императора принять их под свое покровительство. Отсюда справедливо заключают, что уже в первой половине XII века привлекаемые в Болонью возраставшею славой тамошних преподавателей юриспруденции пришельцы из всех стран могли объединяться в землячества, и что это именно обстоятельство и могло дать повод болонским гражданам арестовать любого чужеземца за долги его земляка. И вот, по просьбе школяров, посоветовавшись с князьями, император издает закон, воспрещающий арестовывать одного за долги другого и ограждающий школяров от возможного пристрастия со стороны городских судей созданием для них особой привилегированной подсудности.

В упомянутом стихотворении дело представляется так, что император тотчас же, непосредственно после ознакомления с заявлением школяров, издал закон в их пользу. Такой закон, действительно, был издан Барбароссой, но не раньше как в 1158 году в Рейхстаге на Ронкальских полях. Он носит название «Authemtica Habita» и включен в 13-й титул IV книги юстиниановского кодекса (слово «Authentica» означало на языке средневековых юристов новеллу, т.е. новый, изданный после юстиниановской кодификации, императорский закон, а слово «Habita» есть начальное слово в этом законе, как и вообще императорские, а равно и папские, законы принято было называть и цитировать по первым словам, с которых они начинаются).

Начало привилегий университетам

Привилегия Фридриха сделалась основой для массы позднейших грамот, дававшихся университетам императорами и другими государями. Привилегии сделались гораздо более обширными и разнообразными; но не только в Болонье и в других университетских городах Италии, а даже в возникших гораздо позднее университетах Германии господствовала идея, что наука принадлежит целому миру, что штудирующие собираются в данное место со всех концов миpa и образуют здесь собою общину чужеземцев, в противоположность местной городской общине.

В Болонье эта противоположность была выражена более резко, чем где либо; школяры-туземцы, то есть болонские граждане, долгое время стояли вне болонской университетской корпорации, да и в позднейшее время, когда противоположность между школярами-чужеземцами (scholarea forenses) и школярами-туземцами (echolares cives) ослабла, следы ее сохранились в том, что имена тех и других заносились в особые матрикулы. Вообще же квартирный вопрос, всегда остававшийся наиболее острым именно для пришлых в университетском городе людей, имел, как мы увидим, первостепенную важность в истории всех университетов.

Привилегия Барбароссы была дарована тем, которые «предпринимают путешествия ради научных занятий». Но так как предпринимать путешествия с научной целью могли не только учащиеся, а и учащие, и в итальянских городах сделалось даже обычным приглашать или просто переманивать составивших себе репутацию профессоров из другого города, то можно было бы ожидать, что профессора, по крайней мере пришлые, войдут в школьную корпорацию, тем более что в средневековых университетах вообще нелегко было провести границу между учащими и учащимися.

На самом деле мы видим нечто иное. Профессора, даже и пришлые, поскольку они получали оседлость и права гражданства, например, в Болонье, были отрезанным ломтем от школьной корпорации, которая и называлась в Болонье университетом школяров (universitas scholarium). Школяры играли роль нанимателей, входивших в договорное соглашение с теми лицами, лекции которых они желали слушать и под руководством которых желали заниматься, относительно гонорара и помещения для аудитории. В корпоративном же строе жизни школяров профессора тем менее могли участвовать, но город стал обыкновенно брать присягу у профессоров в том, что они никакими способами не будут содействовать выселению или переселению школяров в другой город. А пepeceлeние или угроза переселения служили обыкновенно для школяров самым острым оружием, самым действенным средством к тому, чтобы отстоять свои интересы и добиться желательных уступок со стороны города.

С этой точки зрения, давшие означенную присягу профессора, должны были представляться такими людьми, от которых нельзя ожидать поддержки корпоративных интересов. Сами переселения, означавшие в сущности перенесение университета из одного города в другой и наблюдаемые даже на повороте от Средних веков к Новой истории в позднее основанных германских университетах, были ясным выражением идеи, что община чужеземцев, не привившаяся к одному городу, ищет для себя более подходящую почву в другом месте, где она также останется общиною чужеземцев.

Управление университетскими корпорациями

Authentica Habita еще ничего не знает об университете школяров и о ректорах университета. Самое большое, о чем можно заключить из содержания этого закона, – есть существование ко времени издания его мелких земляческих союзов, не обеспеченных в спокойном существовании и в спокойных занятиях наукой. Привилегия Барбароссы должна была дать толчок дальнейшему развитию корпоративного начала: привилегия дарована всем пришельцам, желающим заниматься наукой в чужом городе, и всем же нужно было сплотиться для охраны этой привилегии и вообще для отстаивания общих интересов от возможных посягательств со стороны горожан. Привилегиею создается особая подсудность для школяров перед учителями их, или перед местным епископом по выбору школяров (вместо общей подсудности городским судьям).

Но вскоре мы видим ректоров и других должностных лиц школьной корпорации: и юрисдикция, и поддержание дисциплины, и установление статутов оказываются в руках этой университетской организации, причем и сами учителя оказываются в подчинении ректора, выбираемого школярами и из среды школяров же. Тут, очевидно, идея университета как ученого цеха, с мастерами во главе, – идея, несомненно воспроизводившаяся в парижском и в большей части других университетах, – встретилась с идеей гильдии как ассоциации чужеземцев, пришлых людей, озабоченных изысканием средств к спокойному существованию на чужбине, и не только встретилась (это можно сказать и о других университетах в которых так называемые нации играли важную роль), но и подчинилась этой последней идее.

Правда, и в Болонье собственно учебное дело было, так сказать, царством магистров, – в школе магистры царствовали или управляли (отсюда средневековое выражение: magistri regents – магистры-регенты, или управляющие, как синоним магистров преподающих или читающих (magistri legentes): они читали лекции, руководили репетициями, дискутациями и вообще практическими упражнениями; они производили испытания и испытанных представляли компетентной власти как способных и достойных получения ученых степеней. Но они подчинены университетским статутам, выработанным корпорацией школяров и регулирующим между прочим такие предметы, как расписание лекций и упражнений и даже надзор за аккуратностью в исполнении преподавательских обязанностей, подчинены затем судебной и дисциплинарной власти ректора-школяра, выбранного корпорацией школяров.

В Париже, по образцу которого развились порядки большей части других университетах, мы, конечно, не видим такого преобладания учащихся над учащими: здесь все управление университетскими делами находилось в руках магистров, и никогда школяры не обладали правом ни избирать, ни быть избираемыми на университетские должности даже и в пределах «нации», так что идея ученого цеха здесь вполне торжествовала. Савиньи называл поэтому парижский строй аристократическим, а болонский демократическим. Позднейшие исследователи, впрочем, предостерегают от искушения доводить это различие до резкой противоположности между устройством болонским и парижским. Положим, болонский университет назывался и называл себя университетом школяров (universitas scholarium), а парижский – университет учителей (universitas magistrorum); но и в Париже едва ли не чаще говорили об «университете магистров и школяров», или даже просто об университете школяров. Во всяком случае чувство корпоративной связи между учащими и учащимися парижского университет было не менее сильно, чем между членами болонского университета, точно так же, как это чувство было сильно между членами всякого ремесленного цеха, несмотря на разницу степеней, занимаемых ими в цеховой организации.

Поэтому-то, как замечает Кауфман, школяры парижского и других однородных университетов, сложившихся по одному типу с парижским (например, в Оксфорде, Орлеане, Тулузе), не усматривали в своей организации учительского давления, и Болонья никем и никогда не воспевалась как прибежище академической свободы – в противоположность Парижу. В Болонье, правда, иногда в очень юном возрасте начинали изучать юриспруденцию; но это были обыкновенно болонцы же, местные граждане, которые, собственно говоря, к университету даже и не принадлежали.

Использованные источники:

1. Рутенбург, В.И. Университеты итальянских коммун / В.И. Рутенбург // Городская культура. Средневековья и начало нового времени / Сборник статей под ред. В.И. Рутенбурга. – Ленинград: «Наука», 1986.

2. Средневековая система образования и университеты» / Режим доступа: http: // www.gklass.nsu.ru: 8100/gum/medieval/univer-f.htm

3.Институцифлизация европейского знания» / Режим доступа: http: // ccssu.crimea.ua/internet/Education/notes/notes11/n01113.html

4. Режим доступа: https:// www.sa-un.biysk.ru

5. Режим доступа: https:// www.worldhistory.com

6. Режим доступа: https:// www.news.battery.ru

7. Западная философия. «От истоков до наших дней: Средневековье». Джованни Реале и Дарио Антисери. «Петрополис» Санкт – Петербург, 1995.

8. Ненси Сирейси «Средневековый университет: факультет медицины» // Alma Mater, № 11, 1997, стр. 42 - 44

9. Гордон, Лефф. Средневековый университет: факультет свободных искусств Лефф Гордон // Alma Mater. – № 9.– 1997. – С. 34 – 38.

10.Морау, Питер. Средневековый университет: карьера выпускников. Питер Морау // Alma Mater. – № 8. – 1997.– С. 36 – 40.

11. Вандермеш, Питер А. Преподаватели / Питер А. Вандермаш // Alma Mater. – № 8.– 2000.– С. 45 – 50.