Главная страница Случайная страница
Разделы сайта
АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника
Конфликт вины
|
|
Таблица 4-9: Конфликт 5 – конфликт вины
| Конфликт вины | |
| Общее описание Чувство вины возникает, когда человек реально или предположительно причиняет другому боль, или ущемляет чьи-то интересы и права. В контексте этого конфликта, чувство вины, как правило, возникает между эгоистическими и социальными тенденциями. Причиненный ущерб не обязательно должен быть актуальным или вымышленным оскорблением в области межличностного поведения, он может также быть результатом нарушений в интернализованной системе ценностей и норм. Содержание и степень этих интернализованных норм, и как результат чувство вины, подвержены социальному влиянию и культурно обусловлены. Предпосылкой здесь является способность испытывать вину. Это касается не удовлетворения мотиваций, вращающихся вокруг потребности в заботе или стабилизации самооценки, а скорее нагрузки на «Я» в отношении «Других», когда возникает конфликт совести. Каждое посягательство и каждое нарушение социальных тенденций проявляется через чувство вины, вот почему такие нарушения могут быть мотивированы эгоцентризмом и эгоизмом, а также стремлением к независимости и самодостаточности. Это порождает коррективное отношение в отношении фантазии, поведения, защиты или проекции, и т.п. Поступая так, пациент часто обвиняет других с помощью, конфликта, проявляющегося как четкое противоречие между «поиском вины в себе или в других». Конфликтное напряжение такого рода становится ежедневным проявлением. Интересно, что нереалистичные фиксации и обязательства, в смысле постоянной тенденции уклониться от вины, или напротив, тенденции постоянно и покорно принимать вину. Гипер-альтруистическое отношение может возникнуть в контексте формирования реакции против агрессивных и антисоциальных тенденций. Это может проявиться в форме адаптивного поведения, но скорее будет сопровождаться конфликтами. Может быть затруднена дифференциация от конфликтов самоценности. В этом контексте может помочь ведущий аффект: в конфликтах вины, преобладает чувство вины, в конфликтах самооценки более заметно чувство стыда. Для того чтобы быть способным переживать чувство вины, необходим определенный уровень структурной интеграции. Совесть, и таким образом, опыт конфликтов вины, является также субъектом процесса психического развития. | |
| Пассивная форма | Активная форма |
| Общие критерии | |
| Здесь преобладает «виновный тип». Эти пациенты преувеличенно принимают вину как постоянное отношение. У них всегда наготове оправдания для других и они склонны постоянно обвинять себя. Они показывают покорное, (чрезмерно) адаптивное и самоотреченное отношение. Их вина часто компенсируется определенным для себя или принятым наказанием или виной. Благодарность или извинения могут парадоксально вызывать увеличенную самокритику или самообвинения. Ведущий аффект включает в себя чувство вины. Кроме того, могут возникнуть страх потери, наказания и печаль. В контрпереносе возникает чувства жалости, и стремление возражать самообвинениям пациента или переоценивать его. Агрессивные импульсы также возможны. | Типично, чувство вины отрицается или вытесняются и как правило, передаётся другим. Существует бессознательно вызванный «блок» переживанию и допущению собственного чувства вины. Но стоит быть осторожным: это нужно дифференцировать от отсутствия чувства вины, например при антисоциальном личностном расстройстве, имеющем структурные причины. На первый взгляд, эти люди выглядят «хладнокровными», имея в глубине души только свой собственный интерес, и стремятся к власти «необдуманно, без какого либо анализа вины или ответственности». Более или менее преобладающее вытеснение чувства вины приводит к ведущим аффектам гнева в отношении к другим или циничности. В контрпереносе, импульсы быстро начинать конфронтировать с этими людьми, морально осуждать их, или реагировать чувством вины в отношении них. |
| Сферы жизни | |
| Родительская семья | |
| Эти люди чувствуют ответственность за семейные проблемы и трудности и принимают на себя обвинения, обращенные к «козлу отпущения» семьи. Они готовы много делать для семьи и жертвуют ради других членов семьи. Других они быстро прощают, в тоже время, имея тенденцию постоянно обвинять себя. Вина компенсируется назначенным себе или принятым наказанием, жесткость которого часто свидетельствует о подавленном гневе, разочаровании и возмущении. | Ответственность за несовершенство и проблемы ложится на семью или на членов семьи. Чувство вины вытесняется или переключается на других. Нет готовности принять на себя даже часть вины. Родительская семья, так же как и конфликты поколений, часто осуждаются и представляются с позиции правоты и добродетели. |
| Семья и партнерство | |
| Существует склонность принимать обвинения, прощать партнера и детей, и, в тоже время винить себя или даже вспоминать ситуации, в которых клиент автоматически выставляет себя виноватым. Поведение характеризуется подчиненным или даже покорным отношением. | Вина преимущественно лежит на партнере или детях. Негативные действия или поведение «коллекционируются» и выставляются («подсчитываются») при каждом удобном случае. Есть склонность все время заставлять партнера чувствовать себя виноватым. Собственная вина допускается с большим трудом, и если даже так, то немедленно следует пояснение («Да, но...»). |
| Работа/профессиональная жизнь | |
| Ведущие позиции избегаются и пугают. Похвала и признание воспринимаются не как поддержка, а скорее вызывают неприятные переживания и смущают, порождая чувство небезопасности. Подъем по карьерной лестнице и успех не редко приводят к симптомам (страх, психосоматика и т.п.) и иногда к понижению до позиции занимаемой прежде. Есть тенденция обвинять в первую очередь себя, даже за ошибки совершенные другими, и часто, сносить упреки за ошибки коллег или начальников. Падение собственной результативности объясняется скорее несовершенством или бездействием, чем объективно плохими условиями работы или чрезмерными требованиями. | Против чувства вины преимущественно выставляется защита, что часто вызывает высокомерное или эгоистическое поведение. В крайнем случае, это может приводить к безрассудному поведению в отношении к другим с нарушением границ. Чтобы скрыть собственные ошибки, есть склонность складывать ответственность на других. В собственном некорректном поведении и неудовлетворительной производительности обвиняются другие. Ошибки «подсчитываются» и с осуждением приписываются коллегам. Собственное бездействие и ошибки признаются с большим трудом и часто, только частично. Критика постоянно отражается. |
| Социальный контекст | |
| Собственные ошибки «стремительно» признаются. Вина постоянно принимается. Эти люди частенько высмеиваются другими, на них смотрят свысока и часто пользуются ими. Часто находится социальное окружение, при этом предпочитаются группы, в которых может быть «отработано» чувство вины. | Социальный контекст нужен для приписывания вины. Защита против чувства вины приводит к само собой разумеющемуся принятию «социального преимущества», до степени неправильного использования или эксплуатации. Некоторые действия находятся «почти за пределами закона» («Я тут ни причем»), но без переступания черты криминального поведения. |
| Собственность и деньги | |
| «Брать и давать», так же, как и владеть являются очень конфликтными действиями для других людей, так как они побуждают к ответственности и как следствие к боли. Подарки и похвала могут быть приняты только с нечистой совестью, и скорее приводят к чувству небезопасности и желанию немедленно отплатить. Часты подарки и «шутки» в отношении других, отказ от своей доли (части) или передача ее другим, чтобы убедиться в минимальности своих субъективных «ошибок». | Собственные интересы и собственническое поведение воспринимается как оправданное «Меня не за что винить». Предпринимаются попытки получить больше других. Люди все время охотятся за поведенческими «сделками» («Это их собственная вина»). Тем не менее, существует тенденция часто чувствовать ущербность, обман, или заблуждение («Это их вина»). |
| Тело/сексуальность | |
| Забота о теле и его потребностях, включая сексуальность, является весьма проблематичной для многих людей, выросших в атмосфере подчеркнутой вины. Только разум имеет значение, а с физическим следует бороться и преодолевать его. Как следствие, телесные нужды, особенно сексуальные порождают чувство вины, приводящее к попыткам искупить его. Нередко это приводит к пренебрежению основными телесными потребностями и к неадекватному отношению к здоровью. | Попытка активно преодолеть связанную с телом ответственность и вину может приводить к эксплуатации собственного тела, при этом собственная ответственность отрицается или передается другим («Табачная индустрия виновата в моей никотиновой зависимости»). Предпринимаются попытки отложить сексуальные потребности в освобождающей от вины манере. Таким же образом, сексуальное поведение, преступающее границы приписывается другим. |
| Заболевания | |
| Заболевания переносятся с покорностью. В отношении к своим заболеваниям эти пациенты не замечают и тривиализируют акты противозаконных действий или ошибки врачей. Заболевания рассматриваются как следствие собственных неправильных действий или как логически следующее наказание. Инвазивные медицинские процедуры переносятся с готовностью, и пациенты редко жалуются. Неудовлетворение выражается с большим трудом. В отношениях врач-пациент доминирует послушание и подчинение. Все правила строго выполняются. В больнице с этими людьми легко. Они извиняются за свое существование и за работу, которую возложили на персонал больницы. | Заболевания переносятся очень плохо. Часто, другие делаются ответственными за их собственные заболевания. Врачи часто обвиняются в совершении ошибок и постановке неверного диагноза. Собственное плохое поведение (например, недостаток сотрудничества) или поведение, которое пагубно отражается на здоровье тривиализируется или отрицается. В больнице, такие люди привлекают внимание, так как с ними трудно справиться. Они требовательны к среднему медицинскому персоналу, заявляют свои права так, как будто это самое важное в мире, часто в ущерб другим пациентам. Их называют «трудными» пациентами. |
Конфликт вины: пассивная форма
Описание случая: неудача в достижении успеха
Пациентка 36 лет искала психотерапевта из-за своего сильно депрессивного настроения, бессонницы, «мысленной жвачки», чувства вины из-за безработицы, головокружения и тахикардии. Она была признана больной, и потому неспособной работать, получала лечение антидепрессантами, назначенными ее врачом.
Год назад она вернулась в свой город. Она упомянула две причины: во-первых, ухудшившееся здоровье ее 90-летней бабушки; во-вторых, отказ в прохождении квалификации в иностранном университете, так же как и в прошении на позицию в университете. Это произошло из-за университетского лектора, с которым она работала ассистентом, и который очень поддерживал ее в карьерном росте, из-за чего сам был в конфликте. Как следствие, он сдался и уже меньше поддерживал ее. Ей казалось, что она испортила отношения с университетским лектором (фантазии о нарушении межличностного поведения). Она считала, что у нее «мания величия», и чувствовала, что ей, как дочери горняка, не позволительно продвижение по карьере.
Мать была очень важна в ее жизни. Ее родители, будучи из рабочего класса, были очень амбициозны и завистливы по отношению к богатым людям. Они оба работали, так что часто оставляли дочь с бабушкой и дедушкой. Бабушка и дедушка были любящими, но в тоже время очень строгими. Она не хотела возвращаться к родителям, когда те приезжали, чтобы забрать ее домой (иногда ей вообще не хотелось жить). В ответ на ревностное, завистливое и эгоистическое отношение родителей к жизни, дочь развила отношение альтруистическое и социально совестливое. Будучи замечательной студенткой, она могла получить степень по теологии и социальным наукам. Она постоянно винила себя за отвращение, которое испытывала к матери и тяжело упрекала себя, когда были на то причины.
Тогда и возник конфликт между ней и её начальником. Она заняла позицию в своем городе значительно ниже своей квалификации. Конфликт с начальником возник позднее, когда он воспользовался ее квалификацией в свою пользу и пренебрег ей в отношении с другими. Она пыталась постоять за себя, и в тоже время презирала себя за конкурентное отношение, которое приводило к обесцениванию себя. Она думала о себе как о «невыносимой», уступала, пыталась приспособиться и жертвовать собой, с другой стороны, она помогала своим эгоистическим коллегам продвигаться по карьерной лестнице.
В своем переносе, она видела поддержку терапевта. В контрпереносе, она вызывала чувства жалости и благодарности, вместе с потребностью поддерживать ее в ее профессиональных способностях как значимого и компетентного коллегу.
Так как ее любимая старая и хрупкая бабушка заболела, а её родители не могли её посещать из-за своего собственного состояния здоровья, она быстро взяла на себя все заботы о семье. Себе она объясняла это тем, что родители равно нуждались в помощи. С партнером, она жила скорее в безжизненных (включая сексуальность) отношениях. Она не осмеливалась менять свою профессиональную позицию, хотя её и просили принять руководящую роль. Она была недоверчива и скептически относилась к таким назначениям. Она создавала впечатление хорошо ухоженной, но недостаточно женственной. Она почувствовала облегчение после того, как ей предложили психотерапию, но в тоже время страдала от чувства вины, так как были другие люди, которым было хуже, чем ей.
Конфликт вины: активная форма
Описание случая: Потребность в отношениях
60-летняя пациентка искала психотерапевта благодаря рекомендации своего врача общей практики. Врач побудил её начать психотерапию, и изначально отправил к неврологу.
Много лет она наблюдалась у терапевта, гинеколога и хирурга по поводу соматических заболеваний. Ее жалобы частично были психосоматическими: «проблемы в спине, дефицит эстрогенов, простуда, боль в коленях», и другие. Назначенные ей 12 различных препаратов, оказались недостаточны, она обвиняла врачей в том, что они слабо старались для нее, по сравнению с их частными пациентами, и что они не хотели ей помогать, так как она была на государственной страховке. Из-за назначенных препаратов, можно было предположить полипрагмазию. Более 20 лет назад она была на психотерапевтическом лечении по поводу тревожного расстройства (страх смерти). Она бросила лечение, равно разочарованная как врачами, так и психотерапевтом. Сейчас она жаловалась на такие различные недомогания, как панические атаки, страх недержания мочи, страх других людей, депрессивное настроение, онемение, суицидальные тенденции. Наиболее заметными среди всех ее жалоб, были её отношения с мужем. Годами он не присоединялся к ее желаниям близости и нежности и отвергал ее. Шесть лет у них не было сексуальных отношений. Её гнев на него был легко заметен, и означал, что поведение ее мужа, больше всего виделось главной причиной её онемения и бесполезности её существования.
Она родилась в Данциге, и, будучи ребенком, вместе с родителями в конце второй мировой войны, должна была уехать в Кайл. Она выросла и пошла в школу там. В 1953 году она переехала в пригород Рура, окончила школу и стала продавцом. В течение разговора, она особенно подчеркивала ее близкие отношения с отцом, который был строгим и послушным последователем католической морали. Она испытывала большую потребность в близких отношениях с ним, которую он не мог дать. Она винила его за свою большую нуждаемость. Ее отец умер 10 лет назад; мать умерла около года назад. Мать была твердой женщиной, отвергала её и часто била. Она винила мать за унижения, но в тоже время, страстно желала большей близости с матерью. Будучи ребенком, она боялась умереть, и спрашивала мать: «Могу я лечь к тебе в кровать»? У неё было две сестры. Одна на два года старше, другая на два года младше. Однако с обеими она имела очень слабый контакт.
Свои отношения с мужем она видела главной проблемой. Она была уже в браке 25 лет. Перед свадьбой, она была влюблена в другого мужчину. Она любила его всю жизнь. Незадолго до того, как они должны были отправиться в ЗАГС, этот мужчина ее бросил. Она никогда не любила своего настоящего мужа. Она чувствовала себя виноватой за то, что вышла за него, заменив им того, что сбежал. Она обвиняла мужа в том, что он совсем не ухаживал за ней или лишь делал это только в самом начале, за то, что не давал ей нежности и не блистал дружественностью, не поддерживал ее, не разговаривал с ней, и годами не занимался с ней сексом. Их отношения были скучными и унылыми. Гнев и упреки в адрес мужа, заняли большую часть разговора, хотя ее муж обеспечивал ее, работал в стандартные часы и также поддерживал детей.
В ходе беседы пациентка с чувством вины, рассказала о прошлых, очень близких и любящих, даже сексуальных отношениях со священником, и, в конце концов, призналась в текущих отношениях с мужчиной алкоголиком. Этот мужчина был очень непостоянным в отношении нее, временами очень любящим, но временами грубым и агрессивным. Во время терапии она закончила эти отношения. Для нее, вина за отношения с этим мужчиной лежит на её нелюбящем муже.
В браке родились трое детей, два сына и дочь. Она не чувствовала удовлетворительного признания от своих детей, хотя и много делала для них. Например, она много заботилась о сыне, который попал в автокатастрофу на мотоцикле и долго находился между жизнью и смертью. Тем не менее, он не был ей благодарен. У нее были особые проблемы с младшей дочерью. Они не разговаривали почти 10 лет, потому что дочь обвиняла ее в том, что мать не достаточно смотрела за ней, а только следовала своим интересам.
Только её отношения с другим мужчиной, которого она воспринимала с чувством вины, были оформлены таким образом, что она чувствовала признание, любовь и ценность. Ее семья, наоборот, не могла развить подобные чувства к ней.
В переносе, пациентка желала родительской фигуры, которая заботилась бы о ней интенсивно и серьезно, но особенно в признающем и любящем духе. Терапевт испытывал вину, когда не отвечал на такой запрос. Если он фрустрировал нужды пациентки, она реагировала страхом потери и депрессивным настроением, которые усиливали чувство вины терапевта. Выделяя некоторые позитивные аспекты ее жизни, как например, радость, которую она испытывала будучи членом хора, не могло изменить её фундаментально негативного отношения к своей жизни. После 30 часов терапии (примерно 1 год) она прекратила лечение с обвинительным письмом. Терапевта она сочла ненадежным, так как он отменил сессию по причине болезни. Последующие попытки связаться с пациенткой письменно, не смогли преодолеть ее гневного раздражения на терапию.
|
|