Конфликты в рамках классической аналитической теории развития

Психодинамические конфликты, в контексте развития модели Фрейда, изначально рассматривались как межсистемные конфликты, или другими словами, как конфликты между Эго и Ид, Эго и Супер-Эго, Эго и реальностью. Позднее, межсистемные конфликты были расширены, например появились конфликты между различными компонентными частями Суперэго.

Традиционная психоаналитическая теория пыталась описать небольшое число конфликтов с помощью концепции либидо и агрессии, и приписать их источник к психосексуальным стадиям, и таким образом, прийти к специфическому отношению между побуждающим конфликтом и типом невроза. Сегодня, мы можем сказать, что эта попытка провалилась. По крайней мере, что касается недвусмысленного приписывания симптоматического невроза какой-либо стадии развития (например, обсессивность к анальной стадии). Мы не можем исходить из предположения, что конфликт индивидуации возникает только в так называемой «оральной» фазе, или, также, что агрессия и конфликт автономности проявляются только в «анальной» фазе развития. Похожим образом, «эдипальные» конфликты не ограничиваются только фаллически-эдипальной стадией, но имеют свое начало уже в способности ребенка формировать символы и принимать роли (Dornes, 1993; Hoffman/Hochapfel, 1995; Schussler/Bertl-Schussler, 1992). Даже если предположить, что все мотивационные системы эффективны с начала до конца жизни (Stern, 1995), они развиваются, во-первых в ответ на шаги развития (функции Эго, развитие Я, символизация), во-вторых, мы должны заметить, что определенные мотивационные системы более важны в течение одних специфических фаз развития, чем в других (например, формирование идентичности и конфликты в пубертате). Анна Фрейд (1995) с ее линиями развития была первой, кто пытался дать описание того, как эти мотивационные системы обоюдно влияют друг на друга в течение развития, и их взаимодействию здесь-и-сейчас (раздел 3.3.3), хотя она прочно оставалась на позициях системы либидозно-агрессивных драйвов.

Отношения конфликтов и структуры

Существование внутренних, бессознательных и действующих конфликтов связано с определенными условиями в структуре Эго, без которых такие конфликтные процессы и работа с этими процессами будет невозможной. В случаях чисто Эго структурных нарушений, классические конфликты такого рода вряд ли возникнут на пороге ситуаций, и не возникнут из-за внутренних или внешних триггеров («триггер ситуации»); Duhrssen, 1954/55). Конфликтного стресса объективно значительно меньшей степени, тогда будет достаточно, чтобы, как правило, привести к клинически соответствующим нарушениям. Для патогенеза, конфликт и структура, таким образом, формируют комплиментарные серии и предполагают друг друга. Это также верно для биографического фона действующих конфликтов с одной стороны, структурных конфликтов с другой. Биографические конфликты возникают из опыта конфликтных отношений, повторяющихся типов отношений, которые могут происходить, как и конституционная травматизация. Последствия значительных травм в детстве с большой вероятностью проявят себя как структурный дефицит, или другими словами, как препятствие и отсрочка развития (дефицит).

Невротические дисфункциональные конфликты, таким образом, предполагают следующие констелляции:

• преобладание интернализованных, бессознательных конфликтов, которые приводят к дисфункциональному поведению и опыту и могут включать симптомы,
• способность к базовой регуляции аффекта, и
• способность к базовой регуляции (Fonagy, 2005).

Конфликт и структура являются полюсами в клинически комплиментарных сериях (Mentzos, 1991), можно сказать, что конфликты и структура ведут себя как фигура и фон, или как игра (конфликт), которая разворачивается на сцене (структура): сцена – предварительное условие для игры (Глава 3.6). Ежедневная клиническая практика предлагает множество примеров взаимодействия между структурой и конфликтными условиями. Пренебрежение в детстве может давать постоянный негативный эффект, в том, что будет мешать интегративным решениям последующих задач развития (структура). Оно будет блокировать или делать невозможным равновесие внутри и интеграцию мотивационного развития, так же как и способность преодолевать трудности связанные с ними. Травматическая сепарация в процессе развития, например, смешивается с темой индивидуация – зависимость, с последствиями, в которых мы будем иметь дело не только со структурным дефицитом, но также, одновременно с конфликтными событиями (колебания между зависимостью и чрезмерной автономностью). Тем не менее, речь здесь идет не об актуальных бессознательных конфликтах, а о конфликтной группе обстоятельств, о которых пациент изначально осведомлен (осознанные), и которые мы назовем конфликтными очертаниями или контуром с целью разграничения. Если кратко, то при низком уровне структурной интеграции, все мотивационные системы, конечно, направляются скорее дисфункциональном и противоречивом образом, тем не менее, там нет ограниченного стабильного конфликтного паттерна.

Таким образом, мы можем нарисовать пространственную линию, от субклинического конфликтного напряжения (личностные характеристики человека, каким образом он переживает и управляется с конфликтной мотивацией), благодаря невротическим конфликтам (повторяющиеся, дисфункциональные, межличностные и интрапсихические паттерны), до конфликтного в случаях менее интегрированных структурных уровней. Термин «контур» описывает общее позиционирование (очертание здания включает существование крыши и стен) и в смысле конфликтного очертания, обращается к общему и неточному признанию паттернов: существует конфликтная группа обстоятельств, которые, тем не менее, под более глубоким анализом неспособны показать специфическое и стабильное выражение. Это может быть смоделировано при помощи образа «сэндвича» и будет проиллюстрировано при помощи примера конфликта самооценки.

Рисунок 3-2: Уровневая модель: Конфликтная тема самооценки в отношении к структуре

Каждый человек желает быть признанным и ценным, также как и ценить других. Культурная и индивидуальная социализация, в каждом случае приводила к соответствующим индивидуальным решениям и внутренним паттернам, которые снова и снова приводили к конфликтному напряжению (например, ежедневные оскорбления депрессируют чувство самооценки, и так далее) и которые могут изначально управляться адаптацией.

При невротических конфликтах, биографически-непригодные или односторонние «жесткие» решения развивают (дисфункционально), например активную излишнюю компенсацию, активный тип переработки конфликта. В ситуациях, которые адресованы вышеупомянутым сферам самооценки, это повторно приводит к похожим паттернам преодоления со свойственными аффектами (нарциссическая ярость; обесценивание других).

При низком уровне структурной интеграции стабильной Я-системы не существует, конфликтный контур самооценки в сравнении объект-оценкой колеблется, и временами довольно резко между грандиозностью и обесцениванием, или чувством непригодности и идеализацией, и часто из-за незначительных триггеров. Жесткие унижения другого человека могут служить защитой против страха сепарации и т.п. Мотивационные стремления конфликтных очертаний тогда больше не могут приписываться стабильным конфликтным паттернам.

Конфликтное напряжение, паттерны, и контур являются межличностными (например, боль переживаемая через других), так же как и интрапсихическими событиями (идеи, фантазии, чувства, такие как фантазии о потере зуба). В ситуациях существенного или значительного стресса связанного с жизненными событиями, значительное число людей развивает заметный мотивационный конфликт, против фона их собственных паттернов опыта и поведения (конфликтное напряжение). Эти вызванные стрессором конфликты должны быть дифференцированы от невротических, повторяющихся конфликтных паттернов. Следующий пример может служить прояснением: пациент Х демонстрирует паттерн адаптивной переработки конфликтной темы «потребность в заботе - самодостаточность» (позднее ставшей очень важной в его жизни). После серьезного заболевания раком, все, что этот человек теперь хотел, так это пассивно получать заботу. В клинической ситуации, исследователь наблюдает обилие конфликтного поведения, хотя анамнез не выявил следов невротического переживания конфликтов и поведения!

Повторяющиеся конфликтные паттерны опыта и поведения, с одной стороны в триггер-ситуациях приводят к симптомам. С другой, если они сильно представлены, то показывают конфликтную личность, которая может даже привести к личностному расстройству (например, зависимому расстройству личности). Раньше это называлось «неврозом характера», но сегодня, в соответствии с МКБ-10, диагностируется как личностное расстройство. Еще раз, структурные критерии стоит принимать в расчет! Обсессивная личность, таким образом, содержит не только конфликтную личность (невротическую), где неадаптивные решения, например конфликт «контроль – подчинение», приводит к клинически соответствующим нарушениям опыта и поведения человека (с отсутствием явных симптомов), но также личностному расстройству, которое показывает преимущественно структурный дефицит.