Свобода Воли 3 страница

В этом состоит наше глубочайшее одиночество, нам никогда другой человек не станет ближе, чем мы сами себе. Но фокус в том, чтобы как раз сохранялась некоторая дистанция, иначе произойдет слияние и мы опять окажемся в одиночестве. Мир, кажется, представляет как раз процесс выхода из такого рода сингулярности. Сама такая сингулярность не кажется чем-то желанным. Скорее способ, которым происходит общение «фрагментов» в нашем мире слишком грубый и несовершенный. К примеру, можно было бы иметь доступ к опыту всех людей, отождествляясь с ним, как с собственным, тогда все, о чем я говорю, стало бы не просто абстракцией, а частью жизни общества.

В конце концов, если я – везде (как S), то в такого рода «одиночестве» нет ничего страшного. Я имею ввиду одиночество не в бытовом смысле, а в том, что передо мной всегда только репрезентация других людей, а не они сами, и любим мы не человека, а свою любовь и т.д., такое абсолютное одиночество по сути становится его противоположностью – абсолютным единством, но опять, только в концептуальном смысле, в первую очередь надо понять теорию, я не берусь тут говорить о мистическом чувстве переживания этого единства, потому что для меня оно вторично, главнее понимать разумом суть устройства бытия и нашего отношения друг к другу, потому что только такое понимание несет в себе зерно уважения, процветания и мира. А мистическое переживание всегда ненадежно – потому что его трактовать можно по-разному, не всегда такая трактовка ведет к хорошим последствиям. Я имею в виду заблуждения на счет «божьей воли» и религиозные войны.

Небольшая оговорка касательно «света в конце туннеля» и «загробной жизни». Даже если я после смерти обнаружу себя в другом мире, я все равно буду настаивать на том, что никакого переноса сознания из одного места в другое не было, потому что оно просто напросто не материя какого угодно рода, чтобы путешествовать из пункта А в пункт Б. Теоретически может быть перенос какой-то информации из этого мира в другой, копирование информации с мозга на другой вид носителя из другой материи и т.п. Не существует никакой «тонкой» материи, она вся тонкая по определению, кто знаком с физикой элементарных частиц знает, как она невероятна и прекрасна. Чтобы мне остаться мною после разрушения мозга, нужна точная его копия, и чтобы из очень похожей материи, чтобы он так же работал. И если между этими двумя ее видами – в этом мире и другом - нет взаимодействия, то это не делает одну «тоньше» другой.

Итак, такая моя посмертная «копия» будет абсолютно равносильна созданию моего репликанта на Марсе после смерти. Скажем, я умираю, а некая религиозная организация клонирует меня (с памятью и личностью на момент смерти), и этот несчастный (я был плохим человеком) на Марсе субъективно ощущает себя мной, воскресшим или же очутившимся в загробном мире. Наказывать будут его за мои грехи. Если информационные потоки, ответственные за наши индивидуальности, более разветвленные, чем я думаю, и имеют продолжение после смерти, я буду рассматривать их в точности как этот случай.

Должен ли я беспокоиться о своей посмертной судьбе? Ответ – да, но с той оговоркой, что я больше беспокоюсь о том, каким будет мир, когда я его покину. Я верю, что все люди, сейчас или после моей смерти, это я (как S), а значит «грех» для меня и «наказание» за этот грех – увеличение общего количества страдания, моя же задача – не делать зло ближнему, насколько это возможно, ибо никому кроме себя я это зло не сделаю, в конечно итоге. Тот, кто, возможно (но маловероятно) очнется и предстанет перед Богом после смерти моего тела будет в контексте моей философии не в большей степени я, чем все люди, оставшиеся на Земле. Он будет не в большей степени я, чем мой репликант на Марсе в вышеприведенном примере.

Ответ прост – так как я это всё вообще, то мне всё равно, существует после смерти такие процессы или нет, будет ли некто думать, что «он это я» или нет. В любом случае, все, что происходит, происходит «во мне», со мной…Другими словами, моей философии в одинаковой степени не мешает, как кажущаяся обособленность людей друг от друга в этом мире, так и кажущаяся континуальность одной индивидуальности при «переходе» из одного мира в другой, в случае существования такого перехода.

Большой удельный вес в привлекательности идеи Бога заключается в его роли верховного судьи, он – гарант справедливости и эта его наиважнейшая функция нужна для нашего психологического комфорта, чтобы мы могли себя чувствовать защищенными от произвола, как от чинимого нами друг над другом, так и от возможного произвола «холодного космического принципа». Хотя такую функцию может выполнять не хуже сам этот принцип, если вдуматься. Но некоторым людям, все же, хочется полагаться на сознание, а не на закон.

Если учесть тот факт, что мы видим субъективность в себе, имея при этом объективно лишь «материю», скорее всего, будет логично экстраполировать этот всеобщий закон и на «принцип», которым можно назвать Бога, если абстрагироваться от его «личностности», который, скорее всего, отчасти бессознательный, как и в нашем случае, а отчасти не может не обладать собственной феноменологией. Иными словами, его сознательность может быть следствием такой инвариантности субъективности, когда S существует везде, где есть для этого «условия». Если наш мозг, будучи механизмом, ею обладает, то почему же «механизм Бога» должен быть «темным внутри»? Итак, если в этом есть потребность у кого-то, то можно оставить только «бессознательный принцип» Бога, как мы рассматриваем самих себя и свой мозг в качестве объекта.

Пресловутая любовь, без которой отношения с Богом в христианском понимании рассыпаются, что она из себя представляет? Если вкратце, то это некая динамика, некий «процесс + сопровождающие его переживания» и ничего «особенного». Ведь любим мы человека как некий механизм (например, «механизм садиста» мы явно не любим, или «механизм изменщика»), мы не любим «просто субъект», чистое сознание, так же мы не любим и бездушный мертвый внутри механизм, необходимо соединить одно с другим. Согласно одной из теорий, любовь - это сформированные после контакта ожидания, отпечаток приятного первичного контакта. То есть любовь к человеку - это приятное ощущение, предвкушение от контакта с ним, если бы у нас не было первичного приятного контакта, то не было бы и любви. Нельзя любить того, контакт с кем неприятен, по определению. Такая эмоция со временем приобретает автономию и существует уже как нечто устойчивое, да просто напросто, это условный рефлекс, эмоция, которая возникает как предвкушение контакта с приятным. Тоже самое, что и голод. Чтобы поесть, надо сначала проголодаться, по сути, чтобы хотеть чего-то от человека, надо испытывать недостаток в нем, «голод», а иначе он и не нужен. Так вот, разве это дело - выстраивать отношения с Богом на основе...голода? Это опять просто завуалированное потребительское отношение. Девушки часто жалуются, что «от них хотят только секса» и они правы, ведь для длительных отношений нужно много чего еще, помимо секса. В случае с благодатью, это не более чем «секс с Богом» (уж простите), это не тот элемент отношений, который нужно превозносить, скорее наоборот, это самый обычный «секс», в какой-то степени можно даже постесняться этого, ведь мы не охотно сообщаем о своих оргазмах посторонним людям, не так ли? Я пытаюсь здесь ниспровергнуть «благодать» до такого обыденного уровня, произвести ее обытовление, потому что она не заслуживает ничего большего, она – не больше и не выше наших отношений с другими людьми. Конечно, любовь не сводится к сексу, тут и момент сострадания и альтруизма, мы можем жизнь отдать за любимых людей (как и за мертвую идею «живого Бога»), но в этом тоже, при внимательном рассмотрении, «нет ничего святого», так уж работает наша психика. Я веду к тому, что наши «отношения с Богом» – с воображаемым или реальным – строятся по тому же шаблону, что и с людьми, разница в нюансах.

Когда я говорю «нет ничего святого» - я не пытаюсь все упразднить, унизить и жизнь и Бога и всё на свете, я имею в виду, что когда свято всё, в то же время нельзя выделить что-то «более святое» из общей массы. Это сродни знаменитой фразе Эйнштейна (не дословно): «есть два возможный способа восприятия реальности – либо всё чудо, либо чудес не бывает». Не стоит выделять даже Бога и пытаться уходить от мира и реальности в свои иллюзии, он нам не ближе, чем первый встречный человек на улице, не ближе, чем мы сами себе. Вот, что я пытаюсь сказать. Жизнь требует преобразований и парадигма реальности прежде всего, в новой парадигме наш мир и наша жизнь должны стать нам ближе наших глупых фантазий о других мирах, «будущих жизнях», богах и т.д., даже несмотря на то, что это всё может иметь место быть.

Даже если понимать природу любви так...прозаически, от этого она не становится менее значимой, поэтому, если какие-то экзальтированные мистики какую-то благодать ощущают, то и флаг им в руки, не стоит из этого раздувать сенсацию и слишком это превозносить, а тем более комплексовать, если сам подобного не ощущаешь, поэтому-то буддисты довольно холодно к этим проявлениям относятся, они сбивают с толка, потому что задача не войти в измененное состояние сознания, а перешагнуть через него, заглянуть дальше эмоций и их динамики, как можно ближе подойти к источнику, к «системному коду», к S.

Еще одним примером хотел бы подчеркнуть, что субъективный момент «общения с Богом» не стоит слишком утрировать, а скорее, стоит весьма иронично к нему относиться. Итак, что если сам Дьявол сможет прикинуться Богом и все пойдет так, что адепт его полюбит, но он и знать не будет, какой кошмар он полюбил? Вся его субъективность и гроша ломаного не будет стоить, как окажется, потому что мы не знаем ничего о «вещи в себе», а познаем только различные ее явления в нашем феноменальном пространстве. Это может быть и Бог и черт с одинаковой вероятностью. Как собственно и в жизни бывает, что человек, которого мы любим, преподносит неприятный «сюрприз», так кого мы любим тогда? Получается, что мы всегда любим лишь собственный ментальный образ человека, но не его самого, как он есть. И это неоспоримая истина. Переведем это на «отношения» с Богом и поймем, что в них нет ничего абсолютно реального, а только наши собственные образы и опять происходит обытовление этого мистического опыта.

Более того, если говорить о человеческой страсти, то по понятным причинам внешность нам крайне важна, ибо ставки слишком высоки – выживание вида. Представьте, что все люди были бы как манекены - одинаковые фигуры, без пола, без лица, о какой любви могла бы идти речь? Кругом ваша копия, абсолютно все, и если у вас возникает влечение к одной из них – то возникает и ко всем остальным. В нашем случае существует «триггер» - внешность. Что бы это мог быть за триггер в таком мире? Степень духовной близости тут не подойдет, потому что мы можем быть гораздо ближе со своим другом, чем с «любовью всей жизни». Внешность для нас субъективно – это «геометрия», это всего лишь трехмерная пустая текстура, ничего больше, а сама эмоция любви - определенная динамика в лимбической системе и сопровождающая ее приятная феноменология, что тут «святого»? Да ничего! Нежность, сострадание, забота – тоже аспекты нашего взаимодействия, они не более «возвышенные», чем любые другие. Если человек так примитивен, так низок, то о каких реальных и возвышенных отношениях с Богом может идти речь, на базе чего?

Что касается многочисленных случаев, когда страшные люди, вроде бы «игнорируя» красоту, заключают браки и искренне любят друг друга, могу отметить, что это имеет свои эволюционные корни. Если бы люди образовывали пары только красивые с красивыми, то мы бы давно вымерли, потому что количество красивых и просто симпатичных людей от силы 20 %. Значит, те гены, которые способствовали бы субъективному восприятию оставшейся части друг друга как «привлекательными», должны были иметь эволюционное преимущество над генами «приверед», поэтому носителей таких вариантов генотипа больше, т.е. «страшных» людей больше, и поэтому мы до сих пор здесь, а не в списке вымерших видов.

Росло число людей - носителей тех вариантов генов, которые позволяли им «видеть» красоту там, где ее нет. То есть мы имеем то, что имеем – страшные сношаются со страшными, плодят страшных и, тем не менее, они кажутся друг другу более менее привлекательными. Дело в генах, а не в более возвышенной духовности.

Есть правда один аспект глубокой любви и сострадания - это чувство единства, ведическое «tаt twam asi», это завораживает, поэтому я приверженец открытого индивидуализма, как можно любить кого-то еще, если мы все замкнутые миры - атомы, с неприступными стенами...а вот если мы - одно и тоже?

Что такое красота вообще и почему она так сильно влияет на наши жизни?

Всем известно, что красивых людей мало. Чем это объяснить? Все очень просто, чтобы получилось красивое лицо, в нем все должно быть сбалансировано, от и до, но как получаются лица? Известно, что этот процесс стихийный, происходит смешивание генов отца и матери в случайном порядке и чаще всего получается «не очень», потому что гармония, присущая красоте – статистическая редкость, эта гармония тоже случайна и поэтому редка. Это основа. Представим (еще раз) ситуацию в прошлом - люди стали в одночасье оставлять потомство только красивые с красивыми, увеличивая шанс на появление красивых детей. Что бы произошло? А вот что – мы бы вымерли, потому что нас и так было мало, люди едва пережили ледниковый период.

Главный вопрос – почему красивое кажется таковым? Тут тоже ответ лежит на поверхности. На фоне слепленных «наугад» лиц, красивое лицо выгодно и сильно выделялось и манило своей гармонией. Наши гены, отвечающие за восприятие внешности, так устроены, что мы ищем в лице признаки «нормальности» прежде всего – отсутствие асимметрии, уродства, а когда находим их, что-то «срабатывает» и запускаются эмоции влюбленности. Но эмоция – это количественный параметр, наш мозг должен «зацепиться» за что-то, что «выкрутит» эти эмоции на полную катушку, чтобы сила влечения была максимальной. Но это «нечто», конечно, должно быть написано на самом лице, и если «нормальное» лицо вызывает слабый позыв к действию, то «красивое» лицо как раз и есть тот набор параметров, который эволюционно связан с всплеском эмоций. Все проще некуда. Если редкое – значит красивое, если не уродство (оно тоже редкое). А это самое редкое и есть то, что получается статистически реже всего – гармония черт лица между собой и сама «изящность» этих черт в отдельности. Так красоту можно определить объективно и описать ее, но словами только до определенного предела. Потому что это область непосредственного зрительного восприятия и «язык» красоты в деталях также непереводим в слова, как звук в цвет.

Из общей «серой массы» мозг выделяет редкие комбинации, и чем они более уникальные и гармоничные – тем сильнее продуцируется эмоция влечения. Так происходит по той причине, что эмоции не работаю по принципу «да – нет», им нужна степень и в нашем случае степень их силы тем больше, чем больше редкость, а вместе с тем и красота, лица. Итак, в общей форме красота - это спектр силы эмоций, который связан со статистическим распределением/дисперсией некой произвольной формы. Это строгое абстрактное математическое определение, под него подходит бесконечное количество конкретных форм.

Говоря о Боге, то и дело упоминают любовь, но, как я говорил, мы умеем любить только другое существо, себе подобное, а не некий Абсолют. И подчас это чувство или его отсутствие толкает нас к краю, я пожалуй дерзну дать краткую инструкцию, как им пользоваться». Любовь похожа на здание, которые вы строите с нуля. Если вы потеряли любовь, вы, конечно, много потеряли, здание разрушено. Придется возводить новое. Много ли людей умирают от того, что их дом рушится? Да, и такие есть, но любовь...к ней так не относятся, когда люди теряют любовь, они ощущают себя так, словно им «разбили сердце» или «вырвали кусок души»...так трагично и пафосно. Но это не так, в их мозге не образуется киста, а в сердце некроз. У них просто начинается ломка, надо просто время, чтобы вернуться в состояние до роковой встречи. В этом суть расставания - если мы теряем что-то, мы просто возвращаемся в тот момент, когда у нас этого не было. Ведь, к конце концов, у нас в самом деле могло этого не быть. Чем наше теперешнее «после», когда мы потеряли возлюбленного, отличается от того гипотетического «после», если бы у нас его никогда не было? Ничем, кроме физиологической ломки! Память виновата в боли. Но память - это фикция. Это просто информация, записанная на нейронах головного мозга. Любая память – виртуальная, по сути. Не будет разницы, внушу я вам под гипнозом, что вы расстались с человеком, которого у вас никогда не было, или вы действительно переживали бы боль реальной утраты. В обоих случаях это будет «просто информация». И боль будет та же. Выход есть - лечить «ломку». Дать себе и своему разуму время, чтобы восстановить прежнее физиологическое состояние и работоспособность. После чего можно начинать строить новое «здание любви», ведь именно так мы размножаемся? Не только роды - боль, не только потерять ребенка - боль, но каждый раз строить новое здание в надежде что оно устоит - боль.

Жизнь это боль. Но зло ли это? Если говорить о зле, то весь мир тогда порождение больного разума, кошмарный сон, бред, ад, чистилище. Даже если и так, в этом должен быть какой-то смысл, пусть и выходящий за границы доступных нам категорий мышления и восприятия. В чем он - вопрос второстепенный для нашей практической жизни. («Комплексность» такого «смысла», строго говоря, означает его отсутствие для нас, но полное отрицание трансцендентного может навести на мысль о его отсутствии, а это не одно и тоже – непостижимость и несводимость состояний сознания в разных планах бытия и их отрицание.) Необходимое зло уже не зло, по определению. Зла нет вообще. Это фальшивая категория нашего разума. Это удобная каждодневная бытовая категория. Но его нет в глубоком смысле слова. Просто посмотрите на жизнь и примите ее такой, какая она есть, другой она быть не может и не могла бы. Мы можем найти в себе силы встать и идти дальше, зная, на что идем, и куда это может завести нас. Пусть это будет не легкая прогулка, а тяжелый переход. Но мы бы не были тут, если бы этих сил у нас не было. Каждый человек мог бы стать самоубийцей, если бы не верил в свои силы. Потому что рациональных причин послать все к черту и просто уйти со сцены будет примерно поровну с доводами этого не делать, во многих случаях. Остается сказать, хорошо, что мы отчасти иррациональные. Так ли это «хорошо» - другой вопрос…

Вернемся снова к Богу. Вечный нерушимый принцип бытия, он непременно есть и ему необязательно быть личностью изначально. То есть он может быть сознательным в самом широком смысле слова, даже если под такого рода «сознанием» понимать некое превосходящее все и вся состояние в нирване. Часть Бога, скорее всего, бессознательна, это его «подсознание», его и наш – Источник. Но что касается личности в узком понимании, Бог - просто не может быть ею, личностное бытие - это неполноценное бытие. Опять таки, мы как личности тоже можем ударить себя в грудь и сказать «я – Бог» (что я и делаю, однако говоря «я это всё», имею в виду конечно я как S), только не личность является Богом, в этом вся тонкость, она лишь «пристанище божественности», как и любая другая «обитель субъективности». Божественность в этом смысле – тот уравнительный принцип, который все, как бульдозер, выравнивает на один уровень. Даже наша, знакомая нам структура личности, – это некоторый информационный принцип и он, наряду с другими такими структурами (например, такими, как животный разум), известными нам и не известными, в каком-то смысле первичен и вечен. Ведь, чтобы существо было сознательно, оно должно обладать этой самой структурой. Стиральная машина и Солнце не живые, их структуры не рождают опыт. Пусть есть некие гипотетические структуры более сложного порядка в «ноуменальном мире» - но они будут вторичны по отношению к своей матрице и принципам ее обеспечивающим, как, скажем, мы вторичны к материи. Даже получив полный контроль над материей, мы не превзойдем ее примата над нами.

Представим, что этот мир единственный, а некая высокоразвитая раса объявила себя богами, будет ли это справедливо в этическом плане? Если нас обеспечивает один и тот же принцип и мы с ними – его производные разного порядка, такие существа не имеют метафизической власти над нами, какую имеет христианский Бог (согласно догме). Точно так же и мы не можем иметь власть над животным миром, потому что сама жизнь, как таковая, субъективность, исходит не от нас. Такая власть – сущий произвол, поэтому господство Бога (в традиционном смысле) над людьми кажется мне оскорбительным в той же степени, как произвол, который может творить человек над слабыми и беззащитными животными. Божественный произвол более преступен, так как Бог должен творить людей из себя намеренно, чтобы потом играть нашими судьбами. В конце концов, это абсурдно и невозможно по определению, ведь производя из себя людей, он фактически становится ими (и он не может этого не знать), а значит, себя же самого подвергает и всем мукам. Будь наша Вселенная своего рода «симуляцией», имей она сознательный дизайн, едва ли бы мы видели такой унылый мир. Все вокруг явствует о том, что мир развивается слепо, пусть и по схеме, но без руководства свыше.

Любой конечный Бог, а личность всегда конечна, будет обязан своему существованию чему-то еще, что над ним. Я веду свою мысль к тому, что любой воображаемый Бог будет конечен и подчинен общим для всего бытия принципам. Он даже может быть творцом мира и душ, но сами души должны быть проявлением того же вечно пребывающего принципа, чьим проявлением является и он сам, он лишь «откроет двери», чтобы жизнь наполнила формы, созданные им, и он сам наполняется из того же источника, который действительно не имеет меры, вечен, неизменен, общий для всех и т.д. Все существа на самом глубоком уровне – одно единственное существо (я в это верю), такой Бог лишь придумывает самому себе аватары.

«Бесконечный индивидуализированный Бог» невозможен логически. Нельзя никакое «я» (в смысле эго) расширить до бесконечности, «я» - это работающая над определенной задачей временное (или временн о е) ограниченное образование. Оно – всегда процесс во времени и пространстве. Бог должен быть тем «местом», где все «я» сходятся, или откуда они исходят. Если наши «я» имеют эту часть в Боге/нирване, значит, мы, наша подлинная природа, тождественна божественной. То есть любое количество «я» - это копии одного и того же, которое «пребывает неподвижно» и «вне времени и пространства». Наше «я» - одна из матриц, под названием «человек», а то, что «оживляет» нас – это «непосредственно Бог», у нас нет отдельных своих душ, есть только одна (S). Словом, любое существо, сколь угодно большее человека – всего лишь существо, не Бог в абсолютном смысле, но любое существо - явление действительно чего-то абсолютного.

Чтобы даже чем-то наслаждаться, нужно быть конечной замкнутой системой. Представьте некий мозг размером со стадион, в нем хранится информация обо всем на свете, он бессмертен и состоит из…темной материи, его также невозможно разрушить никаким способом. Тем не менее, его нельзя назвать Богом, это супер развитое и супер счастливое существо, Бог не конечен по определению. Вопрос - как в бесконечном «мозге» Бога может идти процесс получения удовольствия? Да вообще любой процесс? Это абсурд по определению. Там могут идти множество относительно независимых параллельных процессов, но тогда мы в каком-то смысле, каждый из нас, можем быть этими «отдельными» процессами, а все вместе (через единство S) мы и будем «образовывать Бога».

Бесконечными могут быть только принципы организации разума и материи, причем «внутренние» свойства материи (не каузальные роли, как-то: притяжение, волновая функция и т.п., а идеалистическая суть материи) и есть свойства разума, эти принципы и есть «Бог», но это не личность, еще раз повторюсь, в бесконечности не могут протекать никакие процессы, да и зачем им эта бесконечность? Она нужна лишь как фон для процессов, которые конечны. Мы - не вершина мироздания и либо мы разовьемся в «бога», либо некие сверх существа уже есть и причем не обязательно в этой Вселенной.

Сознание относиться к телу, как огонь к горящему топливу, углям, веткам и т.д., сознание – не индивидуально, оно везде одно и тоже, мы - реализация принципа, и наше индивидуальное сохранение - это возможный бонус, но он не необходим. Как только мы перерастем страх смерти и поймем, что мы уже бессмертны, потому что мы – «всё во всём», нам не понадобиться никакой Бог, а все что нужно будет - так это начать жить как разумные, наконец, существа, а не как обезьяны. Однажды, во время беседы о достижениях современной техники, Бернард Шоу сказал: «теперь, когда мы уже научились летать по воздуху, как птицы, плавать под водой, как рыбы, нам не хватает только одного: научиться жить на земле, как люди...»

Все ученые в мире из кожи вон лезут, изучая мозг. Исследуют тончайшие нюансы его работы и делают это весьма успешно, однако попытки создать концепцию, объясняющую как «мозг рождает сознание» обречены на провал - и вот почему. Можно провести вполне корректную аналогию мозгового кодирования, скажем, зрения, с кодированием видеоряда на компьютере. Когда человек видит белый треугольник на черном фоне, то в зрительной коре возбудятся строго определенные нейроны строго определенным образом, это будет пространственно - временной кодировкой изображения. Что-то похожее, хотя и гораздо более примитивное, будет происходить и в видеокарте, кодирующей изображение на мониторе. Так вот, процессы в видеокарте сами по себе не имеют смысла, если они не кодируют заранее определенным (в данном случае самим человеком) образом изображение, выходящее на экран. Тоже самое можно сказать и о кодировке мозга, не в нейронах рождается восприятие (самый элементарный уровень сознания), не нейроны во всей своей совокупности «видят» мир, они только кодируют его и...передают на «экран», этот самый «метафизический экран», как я его называю, и есть наше сокровенное существо, это наше сознание, это тот «потенциал готовности к восприятию чего бы то ни было», то, что на этом экране отобразится, напрямую зависит от «железа», от того, человеческий мозг это или мозг муравья. Природа этого экрана тоже в каком-то смысле «материальна», только эта «материя» совсем другого рода, это «изначальная материя». Да в принципе, в этом даже нет такой великой необходимости, сознание может быть незримым принципом, этот «экран», как и «душа» может быть только гипостазированным понятием, а на самом деле природа сознания может заключаться в самой возможности его наличия при тех или иных процессах в материи. Тогда такая вездесущая «возможность» еще более бесконечна и неограниченна, чем этот «экран», тождественность каждой части которого я пытаюсь «доказать».

Смысл в том, что мозг кодирует процессы, а сознание - просто функция восприимчивости, сознание – пустое, как пространство, это то, что в восточной философии называется «наблюдатель», то есть мозговая активность может быть и без сознания, мозг может быть удивительно сложной и прекрасной машиной (какой он и является), но «внутри» может быть при этом совершенно «темно» и безжизненно, для того чтобы быть живым, нужен элемент «жизненности». Жизнь не выводится из не - жизни. Она может существовать только сама в себе, сама от себя, изначально, мне кажется, это настолько невероятно простой и самоочевидной аксиомой, не понимаю, как это упускают, просто подумайте о том, что вы живые, потому что вы живые и не почему больше, никакая косная материя не «родит» сознание.

Я вовсе не пытаюсь создать какую-то фикцию «души» своим «экраном», сознание не отделимо от тела. Можно дать такое определение, подходящее к данной теме, что материя - это просто информационная «договоренность»: электрон «договорился» с протоном, что они будут притягиваться по определенному закону и т.д., внутри они пустые, материя существует только из взаимодействия, это не субстанция, а действие прежде всего! Вся материя - это динамика взаимоотношений, но вопрос в том - а что, собственно, с чем вступает в отношения? Если они пусты внутри, то эти отношения нужны для чего-то третьего, что не входит в систему отношений двух материальных объектов (два объекта – это минимальное количество для отношений). Внутри две частицы слепы, им не ведомо, что они взаимодействуют, значит, чтобы им быть в принципе, должен быть кто-то, в чьем воображении этот процесс протекает, иначе о его существовании бессмысленно говорить, в мире должен существовать «изначальный субъект», не сводимый к объекту, то есть то, что по определению одарено восприятием. Выглядит сумбурно, но сейчас поясню на примере. В вашем сне объекты так же «материальны», как и наяву для вас, ведь во сне вы идете по полу и не проваливаетесь, ваш образ «взаимодействует» с воображаемым полом, это своего рода «договоренность», но именно вы - источник «материи» вашего сна, вы как субъект раздваиваетесь - одна ваша часть идет по полу, другая ваша часть становится этим полом. Субъект и объект имеют один источник. Не будет того, кто видит сон, не будет и сна и его объектов. А реальность сродни коллективному сну.

Материя - это только один из планов, пластов бытия, без нее невозможно сознание (по крайней мере человеческое). Опишу процесс, протекающий в нейроне (весьма упрощенно). Происходит возбуждение маленькой группы клеток - вы видите на черном фоне белую точку. Так вот, нейрон может жить своей жизнью очень долго, но пока к его телу не придет пороговое возбуждение, он не сработает, он как бы выстреливает импульс в ответ на возбуждение, и именно в этот момент вы видите. Но дело в том, что если представить нейрон на небольшом масштабе, то это будет просто точка, которая на миг загорелась и погасла, подарив вам восприятие, это только условие, в поле вашего сознания «живет» материальный нейрон, но на самом деле он вам «снится», он состоит только из идеи самого себя. Бытие порождает идею того, как некая условная точка (нейрон), возбуждаясь от света, будет давать ощущение этого света. Миниатюрные нюансы этого процесса не играют роли в самом процессе восприятия, как открытие множества ионных каналов, эти процессы обеспечивают саму волну возбуждения, которая, в свою очередь является условием восприятия.