Елизарыч и Дуня

Весна. Распахнутое в городской двор окно 1-го этажа. На подоконнике нежится на солнце ухоженная снежно-белая болонка Дуня. Со стороны двора не торопясь подходит бывалый уличный пес Елизарыч.

Дуня. (радостно) Елизарыч! Как всегда уверенный в себе, понимающий, мудрый. Но бока впалые, бока-то!

Елизарыч. Доброго здоровья, Дуняша! (задумчиво) Радостна ты, радостна сегодня зелень пробивающейся травы, изнемогающей от весеннего томления. Ей нипочем камни и асфальт большого города.

Дуня. Мне тоже многое нипочем, особенно после творога со сметаной! Вкусно было сегодня, очень! Жизнь — это подарок.

Елизарыч. Жизнь — это подвиг. Для понимающих, разумеется: видящих, слышащих, знающих. А для остальных — суета: творог, сметана, кость с мясом... (рефлекторно облизывается)

Дуня. (брезгливо) Кость... С мясом... Лучше котлетки! Я люблю красоту, элегантность, поэтичность. А ты, Елизарыч?

Елизарыч. Я — философ. Меня манят просторы бытия, огромные и непостижимые. Сколь много неизведанного на свалках, в мусорных кучах, просто в заброшенных углах большого города!

Дуня. (сокрушенно) А я все о блюдечках да рюшечках, локонах и бантиках... Мелкая я, нет во мне предприимчивости, смелости, широты. (поникнув головой) Эх, Дуняша!

Елизарыч. (укоризненно) Собака — творение Божье. Не кручинься, расширим мы твои жизненные горизонты. Ну хочешь, сегодня к рынку прогуляемся, мимо столовой, и еще кое-куда.

Дуня. О, соблазнитель! (понурив голову) Не самостоятельная я, и боюсь, и трепещу. И потом — хозяйка моя, Изабелла, меня не отпустит, и ошейник нужен, и поводок, и костюмчик-боди.

Елизарыч. (смеется) Я, что ли, тебя на поводке и в боди поведу? О Послушная и Дисциплинированная? (пауза) О чем ты, (выразительно) Дуня!

Дуня. Ой! (переживает) Глупая я какая, оказывается! И ограниченная. Стереотипная. (пауза) Боюсь я всего нового: помойки, мусорные кучи, столовая, рынок.

Елизарыч. Это — мир! Большой, непознанный, изобилующий, соблазняющий и подстерегающий, учащий и переучивающий. Там косточка, здесь булки кусок, враги, друзья, собаки, кошки, крысы...

Дуня. Ах, крысы! Ну страшно же, Елизарыч, какой ты мужественный, оказывается, и сильный! (восхищенно глядя на Елизарыча) О!

Елизарыч. (снисходительно) Жизнь — хороший учитель. Справедливый, своевременный, иногда жестокий, но порой и снисходительный. Ну, вечером, после творога и сметаны, надевай ошейник, забудь про поводок и боди и — на улицу!

Дуня. А Изабелла? Она же будет беспокоиться, не пустит ни за что. Она любит, чтобы я была на лежанке, или в крайнем случае — на подоконнике, а гулять — только с ней, на поводке, в ошейнике и боди.

Елизарыч. О, женщины! Ну ладно, я могу с ней поговорить, успокою, утешу, наставлю на путь, если понадобится. Мозги у меня имеются, не только лапы и хвост.

Дуня. Что мозги! Изабелла не любит поучений, она независимая и гордая. Царица!

Елизарыч. Царице нужен визирь. Ну, попробую все же, может быть, до чего-то мы и договоримся. Косточки-то у вас имеются, с мясом, например?

Дуня. (морщится) Ф-фу! (пауза) Не знаю, не видела. Сливки, творог, пельмени, сметана — это пожалуйста.

Елизарыч. О, времена! Изнеженна ты, Дуня, избалованна, хотя и хороша собой, не скрою. (сам себе) Ну, пельмени так пельмени.

Дуня. Подходи сюда к семи вечера, прямо к окну. Я буду готова, постараюсь и Изабеллу настроить помягче. Бедняжку ждут испытания.

Елизарыч. Хорошо, сюда, к окну, к семи. Ответственный, рыцарственный, находчивый и предприимчивый. (гордо) Я, Елизарыч! (медленно уходит вглубину двора)

Дуня. (с восхищением смотрит на удаляющегося кавалера)

Конец

«Большая лягушка»

Эта формула дает иногда эффект мистериального преображения как результата подъема в заоблачные выси и благополучного спуска обратно на грешную землю.