Поведение малопонятное и некрасивое

Поведение человека вообще, и отклоняющееся, в частности, представляет не только наибольшую теоретико-методологическую проблему, но и доставляет весьма сложные прикладные задачи.

Тем не менее (с оглядкой на мнение научного сообщества), мы считаем, что феноменологические описания особенностей группового поведения, характеристик социальной активности, регистрация частотных характеристик отклоняющегося (resp. делинквентного, криминального, аддиктивного, виктимного etc.) поведения для решения определенных задач достаточно результативны.

В литературе, посвященной рассматриваемому вопросу, за последнее время появилось много описаний поведения детей групп риска. Но интересующие нас, например, особенности группового поведения детей-бродяг, «беспризорных», характеристики внутригрупповых и межгрупповых отношений, надежным инструментом изучения которых располагает социальная психология, насколько нам известно, не проводились. Отчасти это связано, как нам кажется, с теми же организационными трудностями в области клинико-психологических исследований в этих группах. Поэтому мы считаем это направление в комплексном изучении указанных групп перспективным и важным.

По данным наших наблюдений, например, в ряду некоторых показателей обнаруживается следующее.

Во-первых, особенности группового поведения, во-вторых, особенности поведенческих девиаций, в-третьих, особенности фрустрационных реакций, являющиеся отличительными характеристиками двух групп.

Так в группе детей-бродяг регистрируется (удивительная) неспособность к образованию устойчивых групп. Пользуясь терминологией социальной психологии, группы бродяг можно охарактеризовать как спонтанные, временные группы членства с неустойчивой направленностью³¹. Отличительной чертой групп бродяг является высокий уровень функциональной целесообразности и, по мнению некоторых авторов, не исключено, что на формирование групп оказывают влияние какие-то осознанные действия или традиции, но скорее, структура группы складывается под влиянием законов естественного отбора.³²

Группы риска, напротив, представляют широкое разнообразие моделей, строятся и функционируют по законам, изученным в достаточной мере. Но для нашего сравнения важно отметить, что в отличие от детей-бродяг, подростки с групп риска в своем индивидуальном развитии испытывают значительное влияние со стороны референтных групп, особенно в условиях социальной депривации, при низком уровне требований среды.

Во время нашей работы мы отмечали, что бродяги - это, как правило, одиночки. Максимальное количество человек в группе бродяг достигает 3- 5 человек и то только на время, скажем, организации «гнезда» для зимовья на чердаке. Иерархии в таких группах практически не существует, как и распределения ролей, и управления. В то же время, если бродяга мог временно входить в любую группу сверстников, то долго в ней не задерживался, будучи неспособным включиться в групповые отношения, неспособным усвоить систему групповых ценностей и норм.

В отличие от бродяг, дети и подростки групп риска практически не в состоянии существовать вне групповых отношений, независимо и автономно реализуя различные виды активности вне социальной среды.

Эти особенности косвенно подтверждаются характеристиками деликтов. В группе бродяг подавляющее количество криминальных эпизодов совершено в одиночку, тогда как в другой группе дело обстоит наоборот (см. табл. 9). В своей работе, например, в качестве условного признака для внутренней классификации мы использовали особенность в манере попрошайничать. Если попрошайничество осуществлял одиночка (без признаков «патронажа»), а не группка детей, то этот факт с достаточной достоверностью предсказывал то, что перед нами настоящий «скиталец». К слову сказать, манеры просить подаяние крайне разнообразны, но здесь важно отметить, что еще одним косвенным признаком «истинных скитальцев» является пассивное попрошайничество в отличие от иногда довольно агрессивных вымогательств детей «из семей».

Данные обстоятельства помимо того, что соотносятся с признаками, указывающими на упомянутый синдром бродяжничества, еще являются важными при построении программ и проведения специальных мероприятий, направленных на профилактику, в частности, правонарушений среди несовершеннолетних.

Если принять такое социальное поведение групп в качестве модели (требует проверки), то в отношении детей-бродяг, на наш взгляд, ближе определение - асоциальное поведение, т.е. уход от любого включения или отождествления с любой социальной общностью, нарушения и дезорганизация связей с социумом. Заметно выраженной характеристикой здесь является безразличие, индифферентность конвенциональным и правовым нормам. Неприятие социальной реальности не означает, однако, враждебность по отношению к ней, что свойственно (по определению) тому, что выражается в термине антисоциальность. К моделям поведения подростков с «поведением риска» можно отнести понятие диссоциального поведения - условно, отражающее самые различные варианты нарушения в социальном функционировании (от просоциальной до антисоциальной направленности).

Необходимо отметить, что бродяги, несмотря на умеренно выраженную интровертированность, определяемую в клинико-психологическом эксперименте, обладают превосходными коммуникативными способностями. При этом их способность к общению, коммуникабельность весьма выражены и нимало не напоминают аутистические модели. Такое свойство, однако, проявляется своеобразно, что может быть описано так. Эти дети могут и умеют общаться, но не только не ищут общения, но по возможности его избегают. В силу личностных особенностей или в результате негативного опыта бродяги крайне осторожны, особенно при установлении новых контактов. Интерперсональные связи таких детей недолговечны и непрочны. Многочисленные попытки устроить таких детей в приюты, приемные семьи даже при крайне доброжелательном отношении к ним и нестесненном режиме содержания заканчивались провалом. В то же время нельзя сказать, что репрессивный режим, например, при принудительной изоляции (следственный изолятор, приемник-распределитель, спецшкола, отделения милиции) для таких детей невыносим. Это может показаться на первый взгляд невероятным, но даже относительно длительное пребывание (более года) в таком режиме не становится для них психотравмирующим. Многочисленные факты свидетельствуют о том, что бродяги столь же легко переносят репрессии, сколь и неограниченную свободу, но выбор при прочих равных условиях останавливают все же на последней.

Дальнейшее сравнение характеристик девиантного поведения подростков двух групп в изучаемой выборке уже на уровне регистрируемых наблюдений показывает еще одни отличия.

Так, например, заметно разнятся особенности потребления психоактивных веществ (ПАВ). Данные нашего анализа в настоящем эссе не претендуют на полноту образцовых наркологических исследований и превосходных работ в области психологии зависимого поведения, и, разумеется, их не подменяют.³³ В нашем описании элементов аддиктивного поведения подростков изучаемых групп в первую очередь, важно определить, существуют ли групповые особенности. Придерживаясь сложившейся в наркологии традиции понимания термина ПАВ, мы выделяем среди этих веществ, прежде всего, группу наркотиков (немедицинского назначения), алкогольную продукцию и группу летучих токсических веществ (ингалянтов).

Основания для такого ограничения предоставляет наша практика. Так, данные опроса, наблюдения, а также данные, полученные из третьих источников, позволяют утверждать, что ассортиментные предпочтения в той и другой группе ограничиваются теми видами ПАВ, которые, как минимум, легко доступны по ценовому диапазону, так и не требующие «громоздкой и сложной» организации сети распространения. По этим причинам за все время наблюдения мы не зарегистрировали ни одного случая потребления, например, кокаина, ЛСД, амфетаминов, барбитуратов, «экстази» etc. Существует еще один важный критерий для распространенности предпочтений в группах - это опьяняющий эффект, вызывающий более-менее повторяющиеся и субъективно переживаемые ощущения (в частности, поэтому мы один-два раза сталкивались с употреблением «грибов», хотя их добыча не столь сложна). Но мы не располагаем экспериментальными данными, полученными в группах «беспризорных» по этому стороне вопроса, поэтому не станем рассматривать многочисленные аспекты проблемы наркозависимости и наркопотребления, а также сравнительные характеристики различных групп наркопотребителей.

В нашей выборке из потребляемых алкогольных напитков доминируют «пиво» (то, что продают под этим названием торговцы), алкогольные смеси (коктейли), «крепленые вина», «водка» и фальсификаты этилового спирта (стеклоочистители «Льдинка», «Красная шапочка»). В алкогольном ассортименте практически не встречаются натуральные вина, коньяки и т.п., да и вообще, натуральный продукт. Из наркотических и сильнодействующих препаратов доминируют препараты конопли (в основном марихуана, а употребление гашиша нетипично для обеих групп), опиаты (в основном «героин» в виде готового раствора, приобретаемого у сбытчиков)³⁴, эфедринсодержащие (т.н. «джеф»), реже кодеинсодержащие («Коделак») препараты, а также их суррогаты, фальсификаты и аналоги. Из летучих токсических веществ долгое время «популярностью» пользовался универсальный клей «Момент», а впоследствии обувной клей «Карат» (оба с высоким содержанием ацетона), а в начале и середине 90-х - бензин. Из медицинских препаратов эпизодически использовался «Димедрол», как в чистом виде, так и при смешанном потреблении. Ассортимент перечисленных ПАВ практически не менялся на протяжении всего периода наших наблюдений. А из отошедших в прошлое видов ПАВ, мы, кроме клея «Момент», отметим т.н. «ханку».

Изучение особенностей ассортиментных предпочтений в группе бродяг показывает незначительное (как долю, так и уровни) потребление наркотических и сильнодействующих препаратов при значительном преобладании уровня потребления летучих токсических веществ и алкоголя. Следует сказать, что факты столь редкого потребления наркотиков среди детей-бродяг резко расходятся с общепринятым мнением. Но даже и среди подростков групп риска уровни и распространенность наркопотребления если не ниже, то, по нашему мнению, не превышают средние показатели по городу в целом. Некоторые характеристики представлены в таблицах 5 - 7, которые получены на целенаправленной выборке из 623 человек и отражают данные о потреблении в течение года, предшествовавшего фиксации результатов.

Таблица 5

Уровни потребления в группах (алкогольная продукция)

Таблица 6

Уровни потребления в группах (наркотические вещества)

Таблица 7

Уровни потребления в группах (токсические вещества)

Как видно из данных таблиц в обеих подгруппах с возрастом нарастает потребление алкоголя и падает потребление ингалянтов, причем в группе бродяг не так выражено как, в группах с «поведением риска». В отношении характера наркопотребления толерантность к наркотикам в группе бродяг мы бы охарактеризовали как более устойчивую. Наших данных недостаточно для объяснения причин такой устойчивости. Но опыт показывает, во-первых, что, несмотря на то, что эксперименты с потреблением различных видов ПАВ, безусловно, осуществляются, как в той, так и в другой группе, но в силу каких-то причин, период таких опытов довольно непродолжителен (максимально - год различных проб, чаще - несколько месяцев), а во-вторых, героин, практически не находит распространения среди бродяг. Пробы из перечня инъекционных наркопрепаратов у бродяг ограничивались в основном употреблением «джефа». Тогда как и список, и репертуар моделей наркопотребления среди детей и подростков группы ПР гораздо шире. Среди них (из числа наших подопечных) зарегистрированы как случаи отсутствия пробы, случаи однократного употребления, так и случаи смерти (три смертельных исхода) от передозировки опиатами (героин).

При опросе и анамнезе проясняется также возраст первой пробы ПАВ. Данные, приведенные в таблице 8, собраны на целенаправленной выборке из употребляющих ПАВ на момент исследования.

Таблица 8

Возраст первой пробы различных видов ПАВ и доли потребителей, %

Как видно из таблицы, преобладающий возраст первой пробы алкоголя в группе бродяг в среднем - 13 лет, в группе риска - 14. Проба наркотиков в группе бродяг осуществляется в среднем в 15- 16 лет, а в группе риска - 14. Данные таблицы говорят о том, что проба токсических веществ бродягами в среднем происходит в более раннем возрасте - 7- 10 лет (в группе риска - 12).

Наибольшее заблуждение и не только среди обывателей представляет мнение о чуть ли не тотальной наркозависимости «уличных детей», даже во многих исследовательских работах, на наш взгляд, необоснованно появляются такие голословные утверждения. Проблемы этих детей гораздо серьезней и сложней, чтобы вносить в них еще и такой «миф». Полемизируя с воображаемым оппонентом, скажем, что если 3- 4% бродяг, употребляющих «джеф» от трех раз в полгода и чаще при годичном наблюдении - это «эпидемия наркомании среди уличных детей и подростков», то, воля ваша, мы говорим о разных вещах. Мы понимаем и повторим, что окончательные оценки могут быть получены только после специальных и комплексных исследований. Но выскажем тезис, который мог бы быть включен в них для проверки. По нашему мнению, бродяжничество, связанное с нарушением влечений (симптоматический ряд - гипертимность, гипомании, компульсии, импульсивность, гиперактивность etc.) и употребление ПАВ, имеющих эффект, схожий с действием нейролептиков, взаимно исключают друг друга. Та стеничность, с которой дети бродяги действуют в невероятно экстремальной среде, казалась нам ненасыщаемой. Апатичный и вялый «пьеро» плохо соотносится с образом «неутомимого странника». И именно с этим, в частности с особенностями аффективной сферы, мы связывали склонность детей-бродяг даже среди инъекционных ПАВ, требующих относительно непростых манипуляций, выбирать те, которые обладали подстегивающим, психостимулирующим эффектом («джеф»).

Некоторые данные при изучении элементов криминального и делинквентного поведения также показывают некоторые различия и специфические особенности (табл. 9). Индекс делинквентности, не исчерпывающий, разумеется, таковую характеристику, получен в результате отношения количества эпизодов к количеству обследуемых (N) в группе.

Таблица 9

Некоторые характеристики криминального поведения (N=115, возраст 11- 16 лет)

Как видно из таблицы преобладающее большинство криминальных эпизодов в обеих группах связано с осуществлением краж, тогда как в группе бродяг регистрируется значительно меньше преступлений против личности. При этом отмечается тенденция к более выраженному рецидивирующему криминальному поведению в группе с «поведением риска».

Виктимологические аспекты девиантного поведения вообще учитываются крайне редко. Чаще всего их рассматривают в исследованиях в области криминальной психологии и экспертной практике, входящей в предмет юридической и медицинской психологии.³⁵ Но для наших задач, эти аспекты представляются важными хотя бы потому, что и в этом вопросе существуют полярные взгляды. Крайние точки зрения отражаются в двух мнениях. Некоторые склонны видеть в таких детях только угрозу в виде преступников, другие - только невинные жертвы злодеев и обстоятельств. Чаще всего такие крайние позиции могут свидетельствовать о профессиональной деформации, тогда как жизнь представляет более сложные варианты.

Для нас важно в делинквентных и виктимологических аспектах деятельности и поведения выделить обстоятельства, при которых статус «жертвы» или «преступника», определяется через интерперсональные отношения в социальных взаимодействиях. Тогда становится не столь удивительным то, что в наших наблюдениях фиксируется как относительно высокая выраженность «делинквентности» (во многом за счет преступлений против личности), так и относительно высокая «виктимность» (табл.10) в группе риска. Результаты вряд ли являются столь неожиданными, как можно было ожидать, поскольку в этой группе включенность в социальные отношения и интеракции по данным наших наблюдений выше, чем в группе бродяг. Но эти характеристики дополняют наше предположение о различных механизмах внутри изучаемого «феномена».

Таблица 10

Некоторые виктимологические характеристики, (N=90, возраст 11- 16 лет)

Особенности поведения подростковых группировок, как уже сказано, предмет отнюдь не новый. Более того, даже, несмотря на возникновение новых условий, новых повреждающих факторов, нельзя сказать, что формируются какие-то специфические для этой группы девиации поведения, механизмы которых не были бы прежде описаны медиками, психологами, криминологами. Значительную проблему, существующую в отношении детей и подростков в настоящее время, на наш взгляд, представляет массивность и тотальность дизонтогенетических факторов, среди которых особое внимание привлекают личностные предиспозиции, структурно-личностные особенности, характерологические черты.

Организм - анатомо-физиологический субстрат личности (Корсаков С.С.)

Наши описания, разумеется, были бы негодными без обязательного экспериментального психологического обследования. Против подобного требования, вообще, мало, кто возражает, и не стоило бы заострять на этом внимания, если бы не несколько обстоятельств. Как уже было сказано, принцип комплексности на практике особенно в индивидуальной работе зачастую обретает весьма подвижные границы, чаще в сторону сужения. И хотя человек в целом - это «плюс- минус бесконечность», реальная жизнь накладывает известные ограничения (иначе в бригады врачей-реаниматологов следовало бы включать психолога, социолога и философа). Спор о границах необходимого и достаточного уровня комплексности, кажется, принципиально не имеет конца и по существу разрешим только в виде промежуточных согласованных мнений в профессиональных сообществах, зафиксированных в нормативных актах (стандартизирующих и регламентирующих), и только в отношении конкретных прикладных задач. Относительно лучшим образом (с оговорками) дело со стандартами обстоит в экспертной практике, в частности, в области комплексной судебной психолого-психиатрической экспертизе.³⁶

Работа с детьми-бродягами в подавляющем большинстве случаев сводится к решению задач, требующих неотложного вмешательства - накормить, переодеть, оказать доврачебную помощь, установить наличие связи с опекунами etc. (на этом уровне работы «жидкость из глаз» называется «слезами»). Ни о какой регулярной и последовательной работе с детьми, пока они бродяжничают, не может быть и речи. Поэтому, в частности, организации, планирующие или заявляющие проведение каких-то образовательных, досуговых и прочих программ с уличными детьми, на наш взгляд просто не понимают, с кем они имеют дело, либо спекулируют, либо то и другое. При работе с бродягами в силу характера контактов с ними в основном требуется применение экспресс-методов как в диагностике, так и в коррекции. Тогда как в отношении детей групп риска, «ищущих социальные альтернативы», возможна планомерная реализация, в том числе, и образовательных (воспитательных) программных мероприятий, и более тщательная диагностика.

В том и другом случае, не умаляя значение развернутых психологических измерений, и изучения, скажем, личностных конструктов, социального интеллекта, локуса-контроля или копинг-стратегий нас, прежде всего, интересует симптомологический и синдромологический анализ и выделение ведущих факторов из ряда «органика - личность - среда». Дальнейшие шаги - дифференциальная диагностика, уточняющие исследования, определение терапевтических и коррекционных мишеней в построении индивидуальной работы - зависят уже от полученных результатов. Наилучшим образом таким задачам отвечают методы медико-психологического исследования (включая нейропсихологические методики), в котором возможно определить наличие и выраженность нарушений, сохранные стороны, провести структурно-динамический анализ эмоционально-волевой, интеллектуально-мнестической, потребностно-мотивационной сфере личности.

Применение такого подхода особенно эффективно при индивидуальной работе, но и при массовых обследованиях мы можем провести дифференциацию групп этиопатогенетических факторов.

Исследование с использование группы экспериментальных клинико-психологических методик³⁷ на целенаправленной выборке из 97 человек показало характерную для обеих подгрупп выраженную в относительно равной мере поврежденность эмоциональной сферы и интеллектуальной организации. В этой части исследования результаты также сравнивались с данными, полученными в контрольной группе, которую составили 36 подростков («домашние» дети из обычных семей, учащиеся общеобразовательных школ, гимназий).

Показатели, указывающие на нарушения в эмоциональной сфере, в какой-то степени указывают на нервно-психическую отягощенность, но не дают оснований для дифференциального диагноза. Так как нарушения эмоциональной сферы входят в состав всех психических патологий, а интеграция поведения включает и регуляцию со стороны интеллекта, тесно связанным с мнестическими процессами, нарушения которых также являются маркерами психических дисфункций и расстройств.

Хотя, балансируя на грани статистической значимости, можно предположить, что некоторые признаки в группе бродяг указывают на патохарактерологическое развитие личности и выраженность паттернов диссоциального поведения, а в более разнообразных моделях поведения групп риска более выражена тенденция к формированию антисоциального поведения и дисгармонический тип дизонтогенеза. Иными словами, в группе бродяг определяется достаточно признаков, указывающих на нарушение развития личности, а дифференциация поведенческих расстройств затруднена. Тогда как в группе риска наоборот - сложней разграничить тип дизонтогенеза, а выделяется достаточно признаков, указывающих на определенный тип нарушения поведения.

Но, как было сказано, хотя нарушения поведения и личностные расстройства практически не встречаются в изолированном виде, все-таки это два класса расстройств. При этом, согласно Baumann U., Perrez M.³⁸, в отличие от лиц с нарушением развития, у которых не сформированы навыки и умения действовать, а также в отличие от лиц с социальной компетентностью, располагающих многими альтернативами, лица с нарушениями поведения характеризуются либо отсутствием альтернатив действия, либо неадекватными альтернативами.

Представленные выше социометрические характеристики, данные наблюдения за поведением и результаты эксперимента в сумме составляют, пожалуй, главные и существенные признаки, позволяющие выделить типологические характеристики двух групп. И в этом случае, по нашему убеждению, существенные признаки в группе бродяг настойчиво указывают на преобладание личностных расстройств (учитывая возраст, - нарушения личностного развития), а в группе детей с «поведением риска» - нарушения поведения.

Помимо сниженных показателей интеллектуальной организации в изучаемых группах и сниженных показателей эмоциональной устойчивости, обнаруживаются также различия по фактору Q2. В этом факторе отражается оппозиция - социабельность (зависимость от группы, шире - групповых норм) и самодостаточность (независимость). В группе бродяг этот показатель статистически значимо выше (Q2=6, 66±1, 88) (самодостаточность, независимость), чем в контрольной группе (Q2=3, 97±1, 80) и незначительно выше, чем в группе с поведением риска (Q2=5, 48±1, 71) (p ≤ 0, 01).

Самый высокий показатель фрустрационной напряженности (фактор Q4, 16PF) определяется в группе бродяг, а самый низкий - в группе с поведением риска. В основной группе показатель интровертированности (вторичный фактор QI) выше, чем в контрольной группе (без статистической значимости).

Особенности фрустрационных реакций в группах состоят в том, что в группе бродяг обнаруживается относительно устойчивая (высокая) толерантность при внешних препятствиях, но которая резко снижена в ситуациях обвинения. В способах реагирования и поведенческих моделях в ситуациях обвинения преобладают самозащитные реакции (высокая значимость обвинений и готовность к ним). В формировании потребностей, направленности и личностных установок выражено преобладание мотивов избегания. Особенности реакций в ситуациях обвинения у бродяг обусловливаются высокой их значимостью и проявляются в пассивной оборонительной позиции с болезненным самоутверждением и самооправданием. На патохарактерологический тип расстройства мотивации, обусловливающего дезинтеграцию поведения, указывает высокий уровень импульсивности в деятельности и относительно высокая частота обращений к теме иррациональных отношений в группе бродяг. В симптомологическом анализе частотные характеристики обращений к темам показывают преобладание потребности в избегании опасности.

В группах с поведением риска особенности поведенческих реакций в фрустрирующих ситуациях препятствия заключаются в доминировании импунитивного направления (M), т.е. в тенденции ухода от определения причин, ответственности за возникновение ситуации. Это свидетельствует о том, что чаще всего ситуация препятствия не вызывает напряжения или конфликта, расценивается как нейтральная или малозначащая. Безобвинительные реакции, лежащие в основе толерантного поведения в критических ситуациях, по мнению ряда авторов³⁹ расцениваются как дезадаптивные. Но содержательный характер реакций указывает на подавление импульсов самообвинения, снижение самокритики и фиксации на потребности к преодолению или выхода из тревожащей ситуации. В потребностном блоке определяется доминирование темы аффилиации.

Но наиболее существенным отличительным показателем является индекс уровней психической адаптации (ПА), который, как показано в работах Березина Ф.Б. (1988), прямо связан с «соотнесенной фрустрационной напряженности» (СФН). Автор рассматривает СФН в качестве многомерного понятия, интегрально описывающего адаптационный процесс, и определяется как соотношение значений по факторам Q₄ (суммарный эффект последовательных фрустраций, эргическое напряжение) и C (показатель устойчивости системы интегрированного поведения). Модифицированная формула (Мамайчук, 1991) включает в себя показатели (OD) и (M) реакций (тип реакции с фиксацией на препятствие безобвинительное направление реагирования). По данным наших и других исследований⁴⁰, предложенная модификация более чувствительна и вместе с тем согласованно с СФН указывает на уровни психической адаптации (дезадаптации).

Наиболее низкий уровень психической адаптации в данном исследовании определяется в группе детей-бродяг. Значения обоих показателей свидетельствуют о наличии стойких нарушений ПА в группе риска. Тогда как в группе риска психическая адаптация имеет неустойчивый характер, в контрольной группе - эффективный (табл. 11 и 12).

Таблица 11

Зависимость ПА с СФН (Березин Ф.Б., 1988) и ПД (Мамайчук И.И., 1991)

Таблица 12

Различия в уровнях психической адаптации (p ≤ 0, 05 - *)

Кроме того, данные дискриминантного анализа относят СФН к наиболее веским классифицирующим переменным, во-первых, подтверждая классификацию, основанную на экспертных оценках (корректность классификации - 97%), и, во-вторых, в эксперименте указывая на этот индекс, как на предиктор деструктивного поведения (табл. 13).

Таблица 13

Вклад показателя СФН в классификацию групп в дискриминатном анализе

На наш взгляд, внимание заслуживают и некоторые результаты корреляционного анализа, в ходе которого выявляется различный характер связей индекса психической адаптации со структурно-личностными чертами. Так в группе бродяг эта связь такова, что психическая адаптация тем более устойчива, чем выше показатели гипертимности (А+) и чем ниже показатель интеллектуальной организации (В-). Тогда как в группе детей с «поведением риска» рост показателя устойчивости психической адаптации прямо соотносится с ростом показателя эмоциональной устойчивости (С+), социальной смелости (Н+) и показателем самоуверенности (О-).

Утверждать, что в группе бродяг мы сталкиваемся с «горем от ума», нам не позволяют принципы корреляционного анализа, но в качестве предположения о причинно-следственных связях этому можно выдвинуть следующее объяснение. Психическая адаптация помимо прочего, согласно Березину Ф.Б., означает способность адаптивно реагировать на требования среды. Интеллектуальная организация личности входит в многокомпонентный регуляторный блок поведения. В группе детей-бродяг результаты анализа могут быть проинтерпретированы так. Психическая адаптация, а, следовательно, и успешность адаптации социальной в группе детей-бродяг не только не требует высокого интеллекта, но и страдает от его наличия⁴¹. Наблюдения за образом жизни детей-бродяг, который, мягко говоря, весьма специфичен, показывают, что в экстремальных условиях агрессивной среды способность к рефлексии или сохранность критики часто являются препятствием в адаптации. На увеличение скорости реакции в критических ситуациях, по-видимому, прямо влияет свертывание некоторых характеристик сознания (ср.: военные психозы, нарушения влечения, импульсивность и компульсивность), автоматизм.

Здесь мы могли бы выдвинуть осторожное предположение. В экстремальных условиях (в условиях повышенных требований среды, по Березину Ф.Б.) отсутствие результатов обучения моделям поведения просоциальной направленности для успешной социальной адаптации личности гораздо полезней, чем недостаточное обучение⁴².

Но, исключая последние рассуждения, интерпретируя приведенные данные в сочетании с социометрическими характеристиками, данными анализа особенностей поведения, мы приходим к следующим выводам. В группе детей-бродяг системообразующим фактором нарушений поведения являются личностные предиспозиции, тогда как в группе детей с «поведением риска» совокупность и разнообразие данных согласованно указывают на преобладание социальных факторов, участвующих в развитии отклоняющегося поведения.