Тема: Джек

Спасибо тебе за звонок, он был очень кстати. Все мы ошеломлены и растеряны. Джек всегда был на моей стороне, он обожал всех своих детей, особенно Алекса, для которого смерть отца стала страшным ударом. Могу только догадываться, каково Алексу сейчас. Сегодня я решила рассказать детям правду: Матильда наверняка что-нибудь подслушает, заволнуется и начнет допытываться, в чем дело. Помню, в детстве мне становилось тоскливо от того, что взрослые не считали нужным посвящать меня в семейные дела. Они переговаривались приглушенными голосами и умолкали, стоило мне войти в комнату. От этого мне становилось тревожно и неуютно, и в конце концов я приходила к выводу, что я в чем-то провинилась.

Неизвестность пугает. Когда я болела, то считала, что Матильда должна знать, что со мной творится, — конечно, за исключением слишком тягостных подробностей. Мне предстояло лечение, от которого я должна была выздороветь, но поначалу только заболела сильнее. От этого растерялась не только Матильда, зато когда у меня начали выпадать волосы, она не удивилась. Шарфы и платки для моей лысеющей головы мы с дочерью выбирали вдвоем.

Я дождалась Матильду из школы, незадолго до чая усадила обеих дочерей в гостиной и попыталась как можно тактичнее объяснить, что произошло. Какой будет реакция, я не могла даже предположить: Дейзи еще слишком мала, чтобы понять, а у Матильды сильна рациональная жилка, которая нередко перевешивает эмоции. Смерть Пушинки психологически подготовила ее к мысли о бренности всего живого. Больше всего я боялась, что сама расплачусь и перепугаю детей.

— Девочки, у меня печальные новости.

Дейзи царапала скатерть, а Матильда пыталась сложить из бумаги «гадалочку».

— Вчера ночью дедушку увезли в больницу, и он умер.

Девочки вскинули головы, а я уставилась на свои ладони, сложенные на коленях, надеясь удержать слезы. Последовала пауза. Девочки пытались переварить информацию.

— А он принесет мне подарок на Рождество? — поинтересовалась Дейзи.

— Нет, Дейзи, вряд ли, — честно ответила я, и она разрыдалась. — Зато подарок принесет бабушка, — торопливо добавила я, и от такой заманчивой перспективы малышка просияла.

Матильда молчала, а я почти слышала, с каким напряжением проворачиваются шестеренки у нее в голове.

— Он попадет на небо? — наконец уточнила она.

— Обязательно. Встретит там Пушинку, и они славно побеседуют.

Уверенность — вот что необходимо детям в таких ситуациях.

— Да нет, что ты. — Матильда посмотрела на меня как на ненормальную.

— А почему бы и нет?

Неужели она уже сомневается в существовании рая?

— Пушинка же не умеет говорить. — Матильда раскрашивала «гадалочку» и продолжала: — Если Бог нас любит, почему люди умирают?

Вызов был брошен. Я решила, что пора поговорить начистоту.

— Все мы когда-нибудь умрем. И не надо этого бояться.

Дейзи прижалась ко мне:

— Мама, не умирай! Я не хочу!

— В ближайшее время умирать я не собираюсь. Поживу до старости, а там вы и сами будете рады от меня избавиться, — объяснила я, старательно изображая беспечность.

Утром я повела Матильду на урок хореографии. Наша миссис Джонсон — типичнейшая, шаблонная таперша. Она сразу завела разговор с Матильдой, и я услышала первый вопрос:

— Сколько тебе лет, крошка?

— Пять, — уверенно заявила Матильда.

— А как ты думаешь, сколько лет мне? — сладко продолжала миссис Джонсон.

— Лет сто, — уклончиво отозвалась Матильда.

Когда я забирала Матильду после урока, она нарочно громко спросила:

— А миссис Джонсон скоро умрет?

Я поспешно переобула ее и потащила в машину. Мне то и дело приходится напоминать себе, что Джек умер. После смерти близкого человека кажется, будто весь мир замер, но уже вскоре становится ясно, что ты ошибся. Жизнь идет по-прежнему — у всех, кроме нас.

Перед сном, после того как девчонки почистили зубы и вдрызг разругались, споря, кто кому первый сплюнул зубную пасту на руки, Матильда зарылась поглубже под одеяло и спросила:

— А я увижу дедушку опять?

— Нет, солнышко. Но ты навсегда его запомнишь. Он будет жить в твоих воспоминаниях, а это самое важное.

— Круговорот жизни, — деловито откликнулась моя дочь и, заметив мое изумление, пояснила: — Это из «Короля-льва». — А потом, достроив логическую цепочку, в ужасе спросила: — Дедушку затоптал Гну?

— Нет-нет, что ты.

— А он сейчас нас видит?

— Может быть. Этого никто не знает.

Позднее, когда я наводила порядок в ванной, мне послышался голос из комнаты Матильды. Я прислушалась и поняла, что она болтает с Джеком по воображаемому мобильнику.

— Деда, очень жаль, что ты умер. Как тебе там, весело? — Она умолкла, притворяясь, что слушает ответ. — Всего одним ударом? Как интересно… Слушай, я позвоню тебе завтра, так что не скучай, ладно?

Я вдруг обнаружила, что Матильда старательно копирует мой «телефонный голос». А рай — это, видимо, такое место, где можно каждый день загонять мяч в лунку одним ударом. Перемывая на кухне посуду и прикидывая, хватит ли мне сил поджарить на гриле овощей себе на ужин, я вспомнила «Короля-льва». А может, умереть от инфаркта — и вправду то же самое, что и погибнуть под копытами табуна взбесившихся антилоп гну?

Я передам от тебя привет Алексу. Спасибо за чудесное письмо, которое ты ему отправил. Он растрогался и прочел его мне по телефону. Наверное, Алекс не ожидал такого потока соболезнований. Письма ежедневно прибывают мешками. Если бы только Джек знал, сколько людей любят и ценят его! Такой уж он был человек — жил играючи, словно наслаждался длинным отпуском. И умер почти мгновенно — не успев испугаться и, насколько нам известно, почти безболезненно. Тяжелее пришлось Сильвии и его детям — они просто не успели морально подготовиться к утрате. В глубине души я завидую быстрой смерти Джека. Хотела бы я уйти из жизни так же, а еще лучше — умереть во сне. Такое бывает? В наши дни смерть во сне еще встречается?

Желаю тебе удачного отпуска с Кевином. Конечно, он совсем измотан — и неудивительно при такой бурной жизни. Вспомни о нас, когда будешь лениво потягивать коктейль и любоваться калифорнийским закатом. Кстати, тебе известно, что там, куда ты едешь, принято аплодировать закату? Всего хорошего!