Примечание к части

Когда целуешь дьявола

https://ficbook.net/readfic/3750006

Автор: appleness (https://ficbook.net/authors/470735)
Фэндом: EXO - K/M
Персонажи: kaisoo
Рейтинг: R
Жанры: Слэш (яой), AU, Songfic

Размер: Мини, 13 страниц
Кол-во частей: 1
Статус: закончен

Описание:
Его губы горят огнём. Кожа вокруг красная и шелушится. В глазах — пустота, пока он водит непослушными пальцами по пылающему лицу. Тонкая кожица на губах сухая, будто бы Кенсу бродил по Сахаре целую вечность. Но это не так.

Публикация на других ресурсах:
Если для благих намерений, то я не против)

Примечания автора:
И снова Кайсу.
Всем привет.
Вышла недо nc, потому поставлю r.
Bel Heir — Kiss The Devil (Just A Gent Remix).

Примечание к части

Писалось от первого слова до последнего под Bel Heir — Kiss The Devil (Just A Gent Remix).
Не услышала бы песню — не было бы этих Кайсу. Так что настоятельно рекомендую.
Пока не вычитано.

Его губы горят огнём. Кожа вокруг красная и шелушится. В глазах — пустота, пока он водит непослушными пальцами по пылающему лицу. Тонкая кожица на губах сухая, будто бы Кенсу бродил по Сахаре целую вечность. Но это не так.

Он всё ещё не может понять, почему согласился прийти на вечеринку к Бэкхёну. Его категоричное отношение к многолюдным местам, где, помимо толпы незнакомцев, шумно и неуютно, не оказалось для приятеля веской причиной, чтобы отказаться. Два офисных планктона, которые перекидываются парой-тройкой фраз за день, выглядывая из-за перегородки. Их даже нельзя назвать друзьями. Но Бэкхён почему-то берёт на себя роль мамочки и проявляет заботу. По его мнению, негоже оставаться в праздник одному, потому и заталкивает сопротивляющегося Кенсу в салон своей иномарки, приговаривая: «Быстрее, Кенсу, быстрее. Доверься мне, тебе не придётся скучать».

Кенсу сегодня впервые в гостях у коллеги — можно отмечать красным в календаре. Не то чтобы его никогда не приглашали, просто он не любит подобные мероприятия. Впрочем, как и рассказывать что-либо о себе. Прямо как сейчас, когда Бэкхён суетится на кухне, а Кенсу мешает ложкой сахар в чае и пытается продумать ответ на очередной вопрос с подковыркой.

— Знаешь, это Рождество я впервые не буду отмечать с родителями. Наконец-то можно послать самоконтроль куда подальше, — счастливо заявляет парень, раскладывая на столе продукты.

— А я вне дома, — добавляет Кенсу, прежде чем вздохнуть, и, отставив пустую кружку, берётся за разделочную доску и нож. — Что мы сегодня готовим?

— Что мы сегодня только не готовим, — кидает Бён с широкой улыбкой на лице. Кенсу улыбаться совсем не хочется.

Они заканчивают с сервировкой стола ближе к вечеру. Многочисленные блюда с закусками пестрят яркими цветами и разнообразностью. Бэкхён неплохо подготовился, кстати говоря.

Он одалживает коллеге чистую рубашку, потому что свою Кенсу заляпал томатным соком, когда делал нарезку. Кенсу утверждает, что ему не идёт сиреневый цвет, и ему ещё никогда не приходилось носить что-то в этом роде. Его уверенность в том, что белый и серый ему к лицу больше, пропадает, стоит только Бэкхёну открыть рот и начать приводить доводы, чем хорош сиреневый цвет.

— Ладно, ладно, — обречённо поднимает руки парень, сдаваясь. — Я надену.

— Вот и правильно, нужно что-то менять.

Кенсу закатывает глаза сразу же, как Бэкхён оставляет его одного, чтобы переодеться.

Он успевает поменять рубашку, перед тем как на пороге появятся первые гости. Две девушки в сопровождении двух молодых людей. С покрасневшими от холода носами и с бумажными пакетами в руках. Они приветствуют растерявшегося Кенсу, вручают ему то, что захватили с собой для стола, и избавляются от пальто и курток. Кенсу и рад сбежать к Бэкхёну на кухню, чтобы только не чувствовать ту самую неловкость, какая появляется у не особо общительных, когда заводишь с кем-то знакомство. Бэкхён по-доброму улыбается и уверяет, что всё будет хорошо. Его друзья нормальные.
Для Кенсу понятие «нормальности» растяжимое, потому и относится к этому утверждению с долей скептицизма. Пока он не убедится в этом лично, он не поверит чужим словам.

В пакетах — алкоголь, фрукты, шоколад и контейнеры с закусками. По-видимому, намечается грандиозное сборище, раз здесь так много еды. И вправду, народ всё прибавляется и прибавляется. Кенсу готов убить Бэкхёна, который клялся и божился, что в его окружении не так уж и много приятелей. Да, конечно! Почему же тогда в гостиной уже более десяти человек, а звонки в дверь не прекращаются? Или «не так уж и много» — это на самом деле такое же растяжимое понятие, как в случае с «нормальностью»? Кенсу уже ни в чём не уверен.

Естественно, он знакомится со всеми. А что ещё остаётся делать, когда его прямо-таки пожирают любопытными взглядами. Уж лучше прояснить всё самостоятельно, чем слушать шепотки за спиной или озадачивать Бёна отвечать за него. Кенсу — он не знает, к лучшему ли это — принимают за своего. В его сторону сыплется ещё больше «а почему, а где, а как, а когда» и так далее. Он даже не успевает сформулировать ответ на один вопрос, как уже получает другой. Такая активность со стороны ему не льстит, но улыбка всё же появляется на его губах каждый раз, как только Кенсу слышит своё имя.

Время тянется медленно, словно застывшая карамель, а потом, когда в руках Кенсу оказывается бокал с крепким вином, почему-то наоборот, бежит быстрее, и он за ним совсем не успевает. Квартирка Бэкхёна небольшая, но в гостиной умудряется поместиться целая футбольная команда плюс тренер, медик и замена для игроков. Так шутит один из его приятелей. Кенсу он симпатизирует больше всех, и весь остаток вечера они проводят, устроившись на диванчике и потягивая виноградный напиток из бокалов, будто они аристократы. Их разговоры нельзя назвать смысловыми: обычный трёп о том о сём. Что увижу, то и стану обсуждать. Бэкхён суетится, но при этом не прекращает доброжелательно улыбаться. Именно это Кенсу называет гостеприимностью, именно поэтому он бы вручил себе награду что-то в духе «самый хреновый хозяин в мире». Потому что если бы он принимал у себя кого-то, то вёл бы себя совсем не так, как Бён. Кенсу задумывается на мгновение, и, когда его вниманием снова завладевает Лухань — китаец, который здорово шутит про футбол, он часто-часто моргает. В глазах рябит яркими всполохами цветных полосок: интерьер квартиры, обивка мебели, одежда толпы, ёлка, многочисленные украшения. И внезапно чёрное пятно. Стоп.

То ли хмель ударил в голову слишком сильно и пора остановиться подливать себе вина, то ли Кенсу действительно видел его. Кого конкретно он не знает, но в груди появляется чёткое ощущение тревоги. «Обойди стороной», «игнорируй», «тебе плевать» — и вопреки самому себе ищет глазами это самое чёрное пятно в толпе. Болтовня над ухом не даёт сосредоточиться. Кенсу надеется, что его новый китайский друг не обидится, если он отвернётся от него, а спустя мгновение так вообще поднимется с нагретого места, кидая: «Я в туалет!».

Его ноги будто бы ватные и ведут его совершенно в другую сторону. Бэкхён хлопает его по плечу, спрашивая: «Хэй, ты в порядке?». Кенсу отстранённо кивает и идёт дальше, вглядываясь в каждый силуэт проплывающих мимо людей. На кухне — нет. В ванной — тоже. И в комнате самого Бэкхёна, где он менял рубашку, — никого. Наверное, показалось. Ну, Кенсу на это надеется, потому что думать о том, что перебрал со спиртным и словил глюкан, ему совсем не хочется. Он со вздохом оборачивается и мысленно обещает себе больше не употреблять ничего, кроме минеральной воды. Вдруг за спиной раздаётся шорох. Едва слышный, но Кенсу каким-то чудом обращает внимание. По розовым губам скользит влажный язык, дыхание становится прерывистее и глубже; сначала поворачивается голова, затем — и всё туловище. Если напрячь глаза, то даже в темноте за чуть колышущимися занавесками можно заметить дверь. Кенсу сглатывает и нерешительно шагает вперёд. Его рука на миг останавливается у пластмассовой ручки, но всё же опускает её. Кенсу выходит на незастеклённый балкон, и в его лицо бьёт зимняя прохлада. От неожиданности он прикрывает глаза, а когда разлепляет веки — перед ним то самое чёрное пятно, которое сливается с ночным фоном. Этим пятном оказывается парень лет двадцати пяти на вид. Его тёмные волосы зачёсаны назад, отчего хорошо видно лицо. На нём — тень безразличия и усталости. Тёмные глаза, чуть прищурившись, внимательно рассматривают Кенсу.

— Привет, — произносит незнакомец и втягивает щёки, освещая огоньком тлеющей сигареты кончик носа. Кенсу ошарашенно следит за этим, и, кажется, он потерял дар речи, ибо так и застывает, с приоткрытым ртом и не издав и звука, до того самого момента, пока парень, стоящий напротив, не выкидывает окурок. — Что, так и будешь молчать? Ну ок.

Парень в чёрном делает шаг к нему навстречу, намереваясь протиснуться в дверной проём и, наконец, покинуть это место. Кенсу дёргается, как если бы очнулся ото сна.

— Привет, — тихо начинает он, робко поднимая огромные слезящиеся от холода глаза. — Куришь?
На него смотрят как на умалишённого. Поднятый уголок чужих губ и изогнутая бровь будто бы говорят: «Ты серьёзно, что ли?».

— Сколько ты выпил? — интересуется парень, возвращаясь к перилам. Кенсу пропускает тот момент, когда в его руках появляется сигарета. Темноволосый глубоко затягивается и поворачивается к нему, изучая хмурым взглядом.

— Я? — хихикает До. — Немного. Наверное, немного. Я не знаю. Просто… — в его голове самая настоящая каша, потому нужные слова никак не приходят на ум, и всё вокруг начинает кружиться. Пора бы уже вернуться в гостиную, где куча гостей и китайский друг, которого он бросил, но Кенсу решает, что свежий воздух пойдёт на пользу больше, чем шумная компания. Да и этот парень, облокотившийся на перила и выпускающий дым к небу изо рта… завораживает.

— Ясно, — отвечает он, щёлкая двумя пальцами, чтобы пустить окурок в полёт с седьмого этажа.

Между ними наступает тишина, обволакивающая и успокаивающая. Откуда-то издалека доносится шум с дорог, голоса людей, лай собак — и всё это так незначительно в этот момент. Кенсу чувствует, как душа встаёт на место. Он облокачивается спиной о косяк дверного проёма, веки его прикрываются, а губы расплываются в еле заметной улыбке. Ему хорошо вот так: зимняя свежесть приятно покалывает кожу, чужое дыхание не раздражает слух, а скорее умиротворяет. Сколько минут проходит, Кенсу не знает. Быть может, и до двух не дотянуло. Или уже больше десяти натикало. Ему хорошо, как давно уже не было, — это главное.

Он резко распахивает веки и задыхается от неожиданности, когда чужие холодные руки ложатся на его бока, чуть сжимают, а затем скользят по гладкой ткани рубашки вверх. Гладят шею, останавливаются на щеках.

— Я Кай, — остаётся тёплым дыханием на губах.

— Кай, — шепчет Кенсу, не в состоянии сдвинуться с места. Он лишь очарованно вглядывается в глаза незнакомца, в глянцевых зрачках которых отражается он сам. – Кай, — вырывается чуть громче, когда тот внезапно припечатывает его своим телом к стене и через мгновение… целует.
На губах — мягкость губ, на кончике языка — горечь табака. Влажно и непривычно до дрожи, когда вот так: с напором и в то же время с необычайной нежностью. Тёплым и влажным по подбородку вверх, а потом, прикусив нижнюю, впиться с ещё большей чувственностью. Кенсу может только отвечать, повторяя за чужим языком и губами. А потом чёрное пятно появляется в его голове…

✖ ✖ ✖

Кенсу просыпается от того, что его тормошат за плечо. Ему трудно распахнуть веки, но, когда это получается, свет, льющийся из окна, почти что слепит его.

— Вот это ты оторвался вчера, — поражённо говорит Бэкхён, протягивая ему стакан воды и таблетку. — Это ж надо было так накидаться! Ты отрубился прямо на моей кровати, между прочим, — коллега деланно хмурит брови, а затем, расхохотавшись, добавляет: — Мы тебя всей толпой искали. Было весело. Ты сделал нам праздник, — в его голосе не слышится укора, а потому Кенсу облегчённо вздыхает.

— Голова раскалывается просто, — откидывается он обратно на подушку со стоном, когда выпивает лекарство.

— Ну, так ещё бы! Ты хоть помнишь, как оказался здесь? — Бэкхён присаживается на край кровати и с интересом рассматривает его, наверное, опухшее лицо.

— Не-а, — мотает головой в стороны Кенсу и морщится от очередной волны боли.

Он покидает логово приятеля спустя полчаса. Бэкхён уговаривает остаться его на обед, но Кенсу утверждает, что не голоден, и вообще, ему ужасно хреново из-за похмелья. Какой может быть обед, в самом деле? Дорога домой занимает чуть больше часа, потому что Кенсу решает прогуляться пешком. Свежий воздух немного приводит в чувство. И, хоть ему до сих пор не айс, парень не жалеет о вчерашнем вечере.

В его родном городе, где остались родители, перспектив не так уж и много. Поэтому, окончив университет полтора года назад в столице, он переехал сюда жить. Кенсу нельзя назвать трудоголиком, но чувство ответственности и боязнь подвести других часто заставляли его задерживаться после рабочего дня. В свою небольшую квартирку он возвращался поздно, а потому, кроме как об отдыхе, не мог ни о чём думать. Возможно, поэтому он не завёл себе новых друзей за всё это время. Ему вполне хватало встреч со старыми, когда он приезжал в пору отпуска к родителям. Не то чтобы у него возникла острая потребность в близких людях, но, когда он очутился у Бэкхёна на рождественской вечеринке, понял, что ему так не хватало общения на темы, с работой никак не связанные. Потому да, он ни о чём не жалеет.

✖ ✖ ✖

На работе, как всегда, завал, но, несмотря на это, теперь у Кенсу находится время на разговоры с Бэкхёном. Они частенько обедают вместе или же пьют кофе в коротких перерывах. Они ещё не друзья, но До чувствует, что скоро ими станут. Бэкхён всё чаще намекает на то, чтобы выйти куда-нибудь вместе после рабочего дня. Например, сходить в бар или караоке. Но в последнее время коллега прямо таки открыто намекает, что хочет побывать у Кенсу в гостях. Мол, ты у меня был, я тоже хочу посмотреть на то, как ты обустроился.

— А может, ты там кого-то прячешь? — шутливо щурит глаза Бён и, заметив чужое замешательство, разражается хохотом. — Ну ты и чудик однако, — заключает он и делает глоток из стаканчика с кофе.

Это была его идея — заскочить после работы в это кафе. Они устраиваются за столиком у самого окна, чтобы можно было наблюдать за прохожими. Но Бэкхён по неизвестной причине предпочитает наблюдать за Кенсу, и тому становится до жути неловко, когда ловит на себе очередной внимательный взгляд.

— С тобой всё в порядке? — интересуется Бён, вмиг становясь серьёзным. Салфетка, которую он держит в руках, потихоньку превращается в маленькую кучку белоснежных кусочков. — Просто… вид у тебя, скажем честно, не очень.

Кенсу поднимает широко распахнутые глаза на приятеля и изо всех сил старается сделать вид, что не понимает, о чём речь. Сделать этого не получается. Бэкхён, чёрт бы его побрал, оказывается очень проницательным молодым человеком.

— Всё-то ты заметишь, — вздыхает он, всё же сдаваясь под напором сощуренных уже не в шутку глаз. — Не знаю. Мучает бессонница уже какой день.

— Ты обращался в больницу? — коллега выглядит обеспокоенным. — Должна же быть причина. Тебя что-то так сильно волнует?

— Нет, не обращался, — отвечает как-то резко для уже создавшейся атмосферы беседы Кенсу. — Да пройдёт, — отмахивается он и, допив одним глотком остывший кофе, прощается с приятелем.

Оказавшись дома, Кенсу первым делом идёт в ванную, где на полочках уже как неделю обосновались витамины и антидепрессанты. Он закидывает капсулу в рот и, собираясь запить водой из-под крана, нагибается, да только его взгляд цепляется за отражение в зеркале. Кенсу на мгновение застывает. Он разглядывает себя с мыслью: «А я всегда был таким?». Лицо осунулось, под глазами залегли тёмные круги, а глаза не выражают ничего, кроме усталости.

«Должна же быть причина. Тебя что-то так сильно волнует?» — вспоминаются слова Бэкхёна. Кенсу не признался ему, потому что даже себе, если честно, признаваться не хочется.

На первом месте его потребностей теперь — потребность даже не в еде, а во сне. Однако, вопреки своему желанию прыгнуть в постель и заснуть крепко-крепко, он идёт искать книгу из своей небольшой коллекции в гостиной. Главное — чтобы история хоть как-то смогла отвлечь. Кенсу надеется, что тогда ему не будет сниться то, что тревожит с того самого момента, как побывал на вечеринке у Бёна.

Засыпает Кенсу, когда на часах ещё нет десяти. Книга выпала из рук и теперь валяется раскрытой около кровати. Завтра Кенсу будет винить себя в том, что листочки помялись. Он лежит на боку, его голова, торчащая из-под одеяла, покоится на сложенных ладошках. Дыхание его ровное, грудь вздымается медленно. Выражение лица умиротворённое — Кенсу ничего не беспокоит.

✖ ✖ ✖

Его губы горят огнём. Кожа вокруг красная и шелушится. В глазах — пустота, пока он водит непослушными пальцами по пылающему лицу. Тонкая кожица на губах сухая, будто бы Кенсу бродил по Сахаре целую вечность. Ему жарко, хотя одеяло давно откинуто в сторону. Волосы взмокли, и теперь чёлка липнет ко лбу. Безумно хочется пить, но парень никак не может заставить себя подняться и сделать хотя бы пару шагов. Он вовремя вспоминает, что оставил телефон на тумбочке, а потому тянется, чтобы достать его и посветить. На ярком экране «00: 37». Здорово! Ладонь с зажатым в ней телефоном водит из стороны в сторону — никого нет, и Кенсу, издав нервный смешок, вроде бы успокаивается. Это бред, думает он. Никаких привидений и прочей нечисти не существует. Кенсу немного расслабляется, снова возвращая тяжёлую голову на подушку.

Вот так просыпаться: посреди ночи, со сбитым дыханием и учащённым сердцебиением — стало входить в привычку. Ему снится всё один и тот же сон. Это нельзя назвать кошмаром, но после, когда размыкает резко веки и принимает сидячее положение, чувствует себя кошмарно.

Вокруг темно. На иссиня-чёрном фоне появляется пугающим пятном смуглое лицо. Оно приближается с усмешкой на пухлых губах издевательски медленно. Мгновение — и блестящие глаза, в которых Кенсу видит себя, растерянного и готового сбежать в любую минуту, находятся на неприлично близком расстоянии. Это пугает. Многие подумают, ну что здесь такого? Но…

Но Кенсу прямо во сне испытывает ужас, который не позволяет двигаться, оковывая всё тело. И потом, когда проснётся, первые несколько минут — тоже. И так изо дня в день.

Тем не мене сегодняшняя картинка значительно меняется. Кенсу не знает, к лучшему ли такие изменения, обрастающие новыми подробностями, которые сразу же превращаются в очередную загадку. Как бы ни хотел, он не может уснуть заново, а потому только и остаётся, что прокручивать этот момент в мыслях.

Теперь Кенсу знает наверняка, он находится в доме Бэкхёна. Ищет кого-то, часто мотая головой из стороны в сторону, пока не натыкается на балконную дверь. Его тянет туда, будто магнитом. На балконе стоит человек. Обладатель того пугающего лица из предыдущих снов. Сейчас Кенсу понимает, что ничего в этом лице пугающего нет. Оно, наоборот, красивое до невозможности. Увидь он человека с такой неземной внешностью где-нибудь на улице — точно бы засмотрелся, пока не запнулся бы обо что-нибудь. Человек приближается к нему быстро, Кенсу не успевает моргнуть. И вдруг между ними происходит то, отчего он невольно прирастает к полу: поцелуй.

Кенсу в который раз тянет пальцы к губам. Они горячие, будто его целовали совсем недавно, секунды назад. И, как он помнит, это ощущение близости ему понравилось. Сейчас же ему странно и страшно. Он никогда не думал о парнях в таком роде. Он-то и о девушках не особо часто думает, если честно. Не то чтобы Кенсу страдает гомофибией. Ему, в принципе, всё равно. Каждый имеет право на личную жизнь, как он считает.

Вот, допустим, у Кенсу её совсем нет. И от этого становится грустно. Он всё же поднимается на ноги и бредёт, шаркая тапками, на кухню, чтобы поставить чайник. Выпьет кофе — всё равно уже не уснуть.

✖ ✖ ✖

За неделю почти ничего не меняется. Сны так же его преследуют каждую ночь. Однако теперь Кенсу просыпается вовсе не из-за страха. Он просыпается из-за того, что вызывает самое сильное чувство стыда. Он просыпается из-за желания. И как бы Кенсу не противился искушению, которое вызвано тем самым поцелуем с незнакомцем, он всегда сдаётся. Кенсу знает, что слабохарактерный, и ему пора уже задуматься о том, чтобы эту ситуацию исправить. Потому что это ненормально. Ненормально хотеть какого-то там незнакомца до каменных стояков. Что он испытывает теперь каждую ночь. Это ненормально, потому что раньше его мучила эрекция лишь по утрам, и то настолько редко, что он считал себя ущербным. Зато сейчас… Кенсу надоело справляться с этой проблемой самостоятельно. Ему противно от того, что он позорно дрочит в душе, а иногда и в постели, на поцелуй с парнем. Всего лишь поцелуй. С парнем, блять!

Это более чем ненормально, но сейчас, не в силах уговорить себя проигнорировать это, он тянется к резинке белья и немного оттягивает её. Оглаживает холодными пальцами чувствительную кожу, вздрагивая, когда подушечки пробегаются по лобку и, наконец, касаются набухшей головки. Кенсу всегда начинает массировать головку первым делом, а только потом водит смазанной собственной слюной ладонью по всей длине. Иногда сжимает яйца, отчего потом, закончив, стыдится самого себя. Кончает он бурно и прямо в трусы, издавая громкий протяжный стон. Его дыхание приходит в норму не сразу, он долго валяется неподвижно, несмотря на то, что ему следует помыться и поменять бельё. Он засыпает под утро с мыслью — Бэкхён снова будет доставать его своими советами. Как его всё это достало.

✖ ✖ ✖

Все в офисе расслаблены, потому что сегодня пятница. Все в предвкушении выходных. Только не Кенсу. Работа — это то, что помогает хоть немного отвлечься. Он думает, что совсем слетит с катушек наедине с собой. Прошлой ночью ему приснился голос. Кто-то произнёс этим низким бархатным голосом всего одно слово — «Кай». И теперь Кенсу только и думает об этом имени и, естественно, голосе. Его уверенность в том, что его обладатель — тот, кто приходит в сновидениях каждую ночь, беспричинная, но довольно таки крепкая.

А ещё Кенсу не покидает мысль, что это каким-то образом связано с рождественской вечеринкой. Потому он обращается к Бэкхёну, беззаботно жующему крекер, во время обеденного перерыва.

— Ты знаешь кого-нибудь по имени Кай? — начинает он издалека.

— Ну, героя сказки Андерсена, — хмыкает коллега после недолгой паузы. Наверное, он ожидал, что Кенсу разразится хохотом, но ничего такого не происходит. Тот лишь ещё больше хмурит брови и, прикрыв глаза, принимается массировать виски. — Нет, не знаю. А что?

Кенсу и не сомневался, что его спросят об этом.

— Да просто, — как можно более непринуждённо кидает он и отворачивается к своему компьютеру, покраснев до кончиков ушей. Боже, он стал параноиком и втягивает в это других.

К концу дня Кенсу всё никак не может сосредоточиться на работе. Мысли его крутятся вокруг собственных снов. Неужели он на самом деле сходит с ума? Если это так, то Кенсу даже не удивится. Потому что он знает, что это проделки дьявола. С ним явно играет чертовщина. Как-то он читал на одном сайте, что есть такие существа, которые вторгаются в чужие сны и призывают человека к пороку. Так вот, это его случай. Последние полчаса он роется в интернете в поиске экзорциста. Если бы ему сказали, что он будет заниматься подобными вещами буквально месяц назад, Кенсу бы рассмеялся прямо в лицо этому выдумщику. Но сейчас… Сейчас он готов на всё, лишь бы ему помогли избавиться от этой напасти.

Когда они прощаются на крыльце высокого здания, Бэкхён напоследок кидает: «Не планируй ничего на вечер», однако Кенсу слишком озабочен своей проблемой и не придаёт этим словам никакого значения.

Потому он выглядит чересчур озадаченным, когда на пороге его квартиры толпятся двое: Бэкхён и Лухань, его китайский друг.

— Думал, что я пошутил? — с гаденькой улыбочкой интересуется Бэкхён, расстёгивающий пуговицы на пальто. Хань, уже успевший скинуть парку, протягивает набитый снэками пакет хозяину квартиры, а сам берёт в руки две упаковки с банками пива.

— Где у тебя кухня? — спрашивает он, осматриваясь, и, так и не дождавшись ответа, идёт в правильном направлении.

До Кенсу только сейчас доходит, что Бэкхён перешёл все границы.

— Мы не друзья, чтобы ты так свободно мог заявляться ко мне, — выходит уж слишком грубо, и он тут же поднимает испуганные глаза на коллегу.

— Пф, это дело поправимое, — ни капельки не обидевшись, парирует Бён и проходит на кухню, оставляя приятеля злиться в одиночестве.

Кенсу нагоняет его спустя пару секунд и останавливает, мягко дёргая за рукав толстовки.

— Прости, Бэк, — начинает он виноватым голосом. — Просто нервы не к чёрту. Меня всё так же мучает бессонница.

— Да не парься. Всё хорошо.

Они располагаются в гостиной, потому что кухня уж слишком маленькая по размерам. Да и неправильно как-то встречать пусть и нежданных гостей на кухне, по мнению Кенсу. Он, конечно, не такой идеальный хозяин, как тот же Бэкхён, и гостеприимность явно не его конёк, но всё же. Лухань, оказывается, только и может, что говорить о футболе, а Бён не стесняется его всячески затыкать и переводить тему, когда тот забывается. Китаец, на удивление, не обижается.

— Простите, — кивает он головой, извиняясь. — Я фанат, это не лечится.

И впервые за долгое время Кенсу позволяет себе расхохотаться. Его смех искренний и звонкий. Наверное, стоит поблагодарить Бэкхёна за то, что скрасил его вечер.

Когда по всей квартирке раздаётся трель дверного звонка, Кенсу округлившимися глазами смотрит на Луханя. Тот пожимает плечами и переводит всё своё внимание на банку с пивом. Шестую по счёту, кажется. Бэкхён разговаривает по телефону на кухне, и оттуда доносятся громкие возгласы. Скорее всего, он с кем-то ругается. Кенсу идёт открывать, хоть и никого не ждал к себе так поздно. Он не удосуживается поинтересоваться, кого принесло, и распахивает дверь сразу же, как только проворачивает ключ в замке.

Кенсу бы обязательно заорал, если бы не неприятный ком в горле, который он с трудом проглатывает. Незнакомец, который ему до боли знаком, поднимает уголки губ и ведёт бровью, мол, может, ты уже впустишь меня. Бэкхён как раз выплывает из кухни, пряча телефон в карман.

— О, ты пришёл! — радостно заявляет он, как только видит высокого парня в чёрном пальто. — Знакомься Кенсу, это Чонин, мой друг. Я дал ему твой адрес, ты не против?

Кенсу хватает на кивок. Его язык будто прилип к нёбу, а ноги залили бетоном. Он ошарашенными глазами наблюдает за тем, как гость снимает верхнюю одежду, избавляется от обуви, наступая носками на пятки, и поправляет в зеркале, висевшем на двери, причёску. Его шок проходит, только когда они движутся в сторону гостиной, где наверняка заскучал Хань. Чонин садится напротив хозяина квартиры. Он улыбается Бэкхёну благодарной улыбкой, когда тот протягивает ему баночку с пивом. Хань, по ходу, уже знаком с ним, потому что задаёт несколько вопросов общего содержания. Как дела? Что нового? Как учёба? Чонин отвечает красноречиво. Хорошо. Да всё по-старому. Сойдёт. Да уж, с таким только в разведку идти. Кажется, это китайца не расстраивает, и он принимается спорить с Бэкхёном, который высказался против корейской национальной команды по футболу.

Это очень странно, но Кенсу не может оторвать взгляда от нового знакомого. Ему до сих пор не верится, но это правда. Перед ним его ночной кошмар и искуситель в одном лице. Тот, которого он боялся, а затем желал безудержно. Так желал, что готов был продать душу дьяволу. Даже прямо сейчас он готов заключить сделку. Злой рок ли это или проделки судьбы, ему плевать.

Поэтому, когда их запас алкоголя кончается и они решают, кто же пойдёт в магазинчик в соседнем доме, к добровольцу Чонину присоединяется и Кенсу. Они спускаются по ступенькам в кромешной тьме, и Кенсу умудряется запнуться о собственные ноги, неуклюжий. Если бы не Чонин, вовремя успевший схватить его под локоть, он бы точно сломал пару позвонков. Паренёк едва слышно благодарит своего спасителя и мысленно корит себя за свою неосторожность. До того самого магазинчика они идут молча, слушая лишь тяжёлое от ходьбы дыхание и шум ночного города. Кенсу имеет возможность рассмотреть Чонина на близком расстоянии, когда они ходят меж стеллажей. Заметив на себе любопытный взгляд, тот оборачивается и вопросительно изгибает брови.

— Тебе есть что сказать, не так ли? — чуть слышно говорит он, но Кенсу всё равно вздрагивает и тут же отрицательно мотает головой. Чонин хмыкает и принимается дальше разглядывать ассортимент пива в холодильнике.

Они выходят из помещения с двумя пакетами. Кенсу попытался возразить, что этого много, но взгляд, который на него кинули, заставил заткнуться в ту же секунду. Ночной морозный воздух бодрит, и Кенсу чувствует себя немного лучше. Он почти трезвый. Почти. И его не отпускает одна идея. Если он не решится сейчас, то потом уж точно не сможет этого сделать.

Стоит им зайти в уголок, не освещаемый луной и фонарями, Кенсу останавливается.

— Что такое? — оборачивается Чонин, идущий впереди.

— Я хочу… — Кенсу делает шаг навстречу, — хочу попробовать кое-что, — его голос тихий, но решительный. Он сам удивляется своей инициативности.

Чонин внимательно смотрит прямо в его глаза несколько десятков секунд. До выдерживает этот тяжёлый взгляд и, когда ему утвердительно кивают, приближает лицо к чужому слишком быстро, чтобы передумать. Юркий язык облизывает губы, и он подаётся вперёд, крепко обхватывая шею Чонина одной рукой. На случай, если тот попытается отстраниться. Конечно, они в разных весовых категориях, и темноволосый парень сильнее его, но… плевать. Кенсу так хочется. Он позволяет себе дотронуться влажными губами чужих губ. Со стороны Чонина нет никакого сопротивления, а потому Кенсу толкает язык в его рот и целует так, что голова кружится. В скором времени инициативу перехватывает сам Чонин: предварительно опустив пакеты прямо на землю, хватает маленькое лицо Кенсу в свои большие ладони и целует с ещё большим напором. Кенсу от неожиданности стонет прямо в его распахнутые губы. Его целует сам дьявол, он уверен.

Когда они отрываются друг от друга, дыхание их частое и прерывистое. Их взгляды встречаются, и наступает молчаливая пауза.

— Так значит, это был ты, Кай, — шепчет Кенсу, пальцами вцепившись за ткань на чужом пальто. — Тогда, у Бэкхёна, в ночь Рождества.

Чонин уже привычно для Кенсу хмыкает.

— Я думал, ты меня не вспомнишь.

✖ ✖ ✖

Они спешат к Бэкхёну и Луханю, которые остались в квартире Кенсу совсем одни.

— Вы где так долго пропадали? — Бён недовольно глядит на них, скрестив руки на груди.

— Мы ходили в другой магазин. Этот оказался закрыт, — как ни в чём не бывало пожимает плечами Чонин. Если бы Бён обратился к Кенсу, то тот бы так мастерски соврать не смог, однозначно. Бэкхён фыркает, едва не закатывая глаза.

— Ладно, у меня полчаса всего лишь. Моя мне все мозги вынесла по телефону.

Вот это новость! Кенсу и не знал, что у того есть девушка. Интересно, чего он ещё о нём не знает. Хотя, сейчас его волнует совсем не это. Чонин хватает его за запястье на самом входе в гостиную и аккуратно тянет на себя. Кенсу носом утыкается в его твёрдую грудь и вздрагивает, когда уха касается вкрадчивый шёпот.

— Надеюсь, сегодня ты не напьёшься до беспамятства. У меня на тебя планы.

Низ живота моментально скручивает, и приятные мурашки поднимаются от поясницы к шее. Его бросает в дрожь, и дыхание сбивается. Да господи, Кенсу вообще готов завязать с алкоголем раз и навсегда, если понадобится!

Конечно же, он благодарен Бэкхёну, но сейчас Кенсу хочет, чтобы его девушка устроила ему ещё одну истерику по телефону и друг, забрав с собой Луханя, уехал домой. Потому что ловить на себе многообещающие взгляды Чонина и оставаться спокойным получается, скажем честно, с трудом.

— Кстати, Чонин, — обращается к нему Бён. — Ты сдал зимнюю сессию? Я помню, ты не мог справиться с одной ролью.

— Сдал, — хоть Чонин и отвечает на вопрос Бэкхёна, смотрит он на Кенсу. — Сейчас всё нормально.

— Что за роль? — пьяно интересуется Хань.

Чонин лукаво улыбается и не сводит блестящего взгляда с хозяина квартиры.

— Кай, сын самого дьявола. Это постановка не такого уж известного режиссёра, но, чувствую, её ждёт успех.

Кенсу забывает, как дышать.

Бэкхён с Ханем наконец решают отправиться по домам. Кенсу облегчённо выдыхает.

— А ты, Чонин? — поднимает на него глаза китаец. — Разве ты не с нами?

— Я закажу такси. Мне ещё дорога моя жизнь, чтобы ездить с нетрезвым водителем.

Он ловит на себе взгляд Бэкхёна. Тот смотрит так, будто всё понимает.

— Кому ты врёшь, поганец, — шепчет Бён на ухо другу, когда они прощаются. — Кому ты врёшь.

✖ ✖ ✖

Кенсу не успевает закрыть дверь за гостями, как его припечатывают к этой самой двери. Чонин сам проворачивает ключ на два раза, а затем, резко развернув Кенсу, запускает длинные пальцы в его волосы.

— Как долго я ждал этого, — на выдохе произносит он и впивается в губы напротив. Кенсу прижимается ближе и с пылом отвечает на поцелуй. Они ласкают друг друга языками, руками и стонами. Чонин отстраняется от Кенсу, бедром почувствовав его возбуждение. В глазах его — дикое желание.

— В спальне… — Кенсу, сглотнув, выдыхает. — Давай сделаем это в спальне.

Чонин не медлит и секунды, уверенно хватая Кенсу за руку.

— Показывай, где она.

Они со смехом падают на кровать, сразу же возобновляя поцелуи. Чонин нетерпеливо стягивает с Кенсу его толстовку и на мгновение застывает, восхищёнными глазами рассматривая чужое тело с россыпью родинок на бледной коже. Он пытается сцеловать каждую, но Кенсу за волосы тянет его на себя и губами ведёт по подбородку вверх, чтобы через миг впиться в пухлые губы.

Кенсу не знает, как называется это безумие, но ему хорошо. Хорошо до сорванного голоса и пульсации в паху. И не важно, что это их вторая встреча в реальности. Он обещает себе подумать об этом потом.

Пальцы Чонина оказываются в его влажном рту совсем скоро, а потом и в нём самом, когда они избавляются от всей одежды. Боль, которую испытывает Кенсу первые минуты, притупляется благодаря тому, что вторая свободная ладонь Чонина принимается ласкать его опавший член, распаляя желание с новой силой. Когда Кенсу вновь твёрдый, он понимает, что ему начинает нравиться это ощущение. Чонин растягивает его ещё несколько минут, а потом, отстранившись ненадолго, вкладывает в его ладонь шелестящий пакетик и просит:

— Надень его мне.

Он стоит на коленях, и его колом торчащий член упирается прямо в лицо Кенсу. Последний не может отказать себе в удовольствии и, подняв глаза на любовника, языком касается головки. Чонин задыхается судорожным вдохом. Кенсу такая реакция устраивает, и он, обхватив у самого основания член парня, накрывает его губами, принимаясь аккуратно посасывать головку. Он не заглатывает глубоко, потому что делает минет впервые и боится, что не справится. Поэтому, когда Чонин начинает подаваться бёдрами навстречу, он останавливается, с характерным звуком выпуская напряжённый орган изо рта.

— Прости, — наклоняется к нему Чонин и, большим пальцем стерев слюну с подбородка, целует прямо в губы. На секундное замешательство Кенсу он отмахивается: — Не парься по этому поводу, ладно?

— Хорошо, — соглашается тот, прежде чем снова начать целоваться.

Кенсу и не замечает, когда снова оказывается накрытым сильным телом. Он носом ведёт по чужому плечу, привыкая к чужому запаху. Его ноги широко раздвигают, пальцами впившись в худые бёдра. Чонин устраивается между и касается головкой растянутого входа. Кенсу от приятных ощущений сжимается, и едва слышное «а-ах» срывается с его покрасневших губ. В него входят аккуратно, перед этим попросив расслабиться.

— Не бойся, — шепчет Чонин и оставляет поцелуй на его влажном от пота виске. Он снова толкается, и Кенсу наконец чувствует его внутри. Его голос хриплый, и он только и делает, что повторяет: «Чонин, Чонин, Чонин». Его ладони гладят напрягшуюся спину, спускаются на ягодицы и сжимают с силой, намекая на продолжение. Чонин оказывается послушным мальчиком, начиная потихоньку двигать бёдрами.

Они меняют позу, стоит Кенсу привыкнуть к новым ощущениям. Чонин сам поднимает его и ставит на колени. Обхватывает за живот и тянет на себя. Когда ягодиц Кенсу касается влажная головка, он нетерпеливо мычит и задом прижимается к паху Чонина. Его заполняют снова спустя мгновение. Ладонь Чонина с плоского живота скользит вверх, к груди, и он, надавив сильнее, заставляет любовника выпрямиться. Кенсу спиной чувствует горячую грудь Чонина, на затылке — его частое дыхание, на губах — мягкие подушечки пальцев, которыми Чонин водит по контору, а потом и вовсе проталкивает меж губ. Кенсу принимается облизывать их с ненормальной увлечённостью. Звонкие шлепки и их надрывные выдохи раздаются в тишине тёмной комнаты. Это продолжается недолго. Кенсу всё же упирается ладонями в матрас и даже не пытается сдержаться, кончая прямо на чистые простыни. Движения Чонина становятся резче и чаще. Его хватает на пару минут, а затем, вовремя вынув член из Кенсу и сняв резинку, изливается прямо на его спину.

Им лень идти в душ, а потому его футболка служит в качестве полотенца. Они забираются под одеяло, и Чонин обнимает притихшего Кенсу со спины.

— Ты и вправду дьявол, — бормочет Кенсу, борясь со сном.

— Я знаю, но тебе это нравится, — улыбается Чонин, утыкаясь носом в изгиб чужого плеча.

— И не поспоришь, — говорит тот, прежде чем зевнуть. Глаза его прикрываются, и вскоре дыхание Кенсу становится размеренным, потому что он засыпает.

Кенсу спит спокойно и ни разу не просыпается до самого утра.

Теперь все его ночи будут такими.

Если, конечно, Чонин позволит.

Не забудьте оставить свой отзыв: https://ficbook.net/readfic/3750006