Студопедия

Главная страница Случайная страница

Разделы сайта

АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника






Когда вы слишком заняты прошлым, вы заняты грязью, могилами, вы — гробокопатель, вы живете на кладбище, вы уже не часть того живого явления, которое является жизнью.






Князь заметил: " Что ты можешь об этом знать? Ты — лишь колесник. Лучше тебе дать мне хорошее разъяснение, иначе ты умрешь".

Князь не мог поверить собственным ушам, что обычный колесник может учить его мудрым вещам. Люди, которые готовы учиться, готовы учиться, откуда угодно. Этот человек готов учиться у мертвых авторитетов, но не у живого колесника. А я говорю вам, что живой колесник лучше, чем мертвый царь, так как он жив. Никто ему не поклоняется, но Бог все еще верит в него, поэтому он жив.

Князь очень разгневался, он сказал: " Лучше тебе дать мне хорошее разъяснение, иначе ты умрешь".

Колесник сказал: " Давайте посмотрим на дело с моей точки зрения. Когда я делаю колесо, если я не очень стараюсь его подогнать, оно отваливается, а если я слишком упорствую, оно не подходит. Но если я ни не очень стараюсь, не слишком упорен, тогда оно подгоняется точь-в-точь. Работа получается такой, какой я и хотел, чтобы она была. Вы не сможете объяснить этого словами, — вы должны знать, каково это".

Колесник говорил: я не знаю об авторитетах и экспертах. Давайте взглянем с моей точки зрения. Да, я — лишь колесник, но я знаю свое ремесло, и кое-чему из него научился. Это мастерство и такое тонкое и деликатное, что его невозможно объяснить словами.

Если вы впадаете в крайности, колесо никогда не выйдет таким, как надо. Вы должны оставаться как раз посередине. И как вы объясните это словами? Спросите канатоходца, — как он может разъяснить вам это словами? Каким образом он идет по канату, натянутому между двумя горами, над долиной, если он упадет, то упадет навсегда и погибнет? Как он идет по канату? Может он рассказать это словами? Он скажет: " Если я слишком сильно наклоняюсь вправо, я немедленно должен выровняться и склониться влево. Если я слишком наклоняюсь влево, тогда я должен наклониться вправо, в противоположном направлении, чтобы уравновеситься".

Это может быть записано, но не натягивайте канат и не отправляйтесь в прогулку по нему, лишь прочитав это, потому что вы никогда не вернетесь назад. Ведь это не вопрос интеллектуаль­ного знания, это вопрос чувствования всем вашим существом: насколько наклоняться? И не может быть ни одной фиксированной формулы — каждая личность отлична. Это будет зависеть от человека, от веса, от роста и от ситуации, от дующего ветра. И это будет зависеть, от внутреннего ума. Вы должны будете это почув­ствовать, вы не сможете иметь фиксированную формулу и следо­вать ей. Вы должны будете научиться этому через мастера. Вы не сможете пойти в колледж и научиться этому.

В колледже вы можете выучиться философии, математике, можете научиться науке, всему, но вы не сможете научиться мас­терству. Мастерству учатся только через мастера, который знает, и, просто наблюдая за ним, вы начинаете чувствовать его. И вы должны настолько ему верить, что если он наклоняется вправо, ваша внут­ренняя суть тоже наклоняется вправо. Если он наклоняется влево, ваша внутренняя суть это чувствует, и вы наклоняетесь влево. Вы стали его тенью, и вы вновь и вновь начинаете.

Колесник сказал: «Давайте посмотрим на дело с моей точки зрения. Когда я делаю колесо, если я не очень стараюсь его подогнать, оно отваливается, а если я слишком упорствую, оно не подходит. Но если я ни очень старателен, не слишком уверен, колесо подгоняется точь-в-точь. Работа получается такой, какой я хотел, чтобы она была».

Вы не сможете объяснить этого словами, вы должны знать, каково это. Я не могу в точности объяснить даже своему сыну, как это делается, и мой сын не может выучиться этому от меня. Вот каков я, 70-летний, все еще делающий колеса! "

О чем он говорит? Он изрекает одну из глубочайших истин: что есть вещи, которым можно научиться только через вашу тотальность, один ум не поможет. Вы можете создать формулу, но тогда вы утратите, так как в каждой меняющейся ситуации вы будете носить мертвую формулу и она не поможет. В любой меняющейся ситуации нужен меняющийся ответ на нее. Это означает, что поможет только сознательность, а не знание. Вы должны нести свет в себе, чтобы в любой ситуации вы могли чувствовать положение, которое есть здесь и сейчас. И вам нет необходимости фиксировать ситуацию в форму­ле, скорее наоборот, — вы должны открывать формулу каждый раз, когда возникает новая ситуация. Жизнь продолжает двигаться, она никогда не повторяет себя и не может повторяться.

Если вы чувствуете, что жизнь повторяется, только из-за того, что вы не можете почувствовать новое, настолько вы мертвы. Но она никогда не повторяется. Облако, которое вы видели этим утром, никогда уже не появится на небе, этого не может быть. Солнце, которое встало этим утром, не встанет снова, так как вся вселенная будет другой завтрашним утром. Она безбрежна, и все изменяется.

Все продолжает меняться. Ничто не старо, кроме человеческого ума. Это единственная старая вещь, единственный в мире музей, коллекция окаменелостей, кладбище. А все другое ново. Просто гляньте! Отбросьте человеческий ум! Сможете ли вы найти в мире что-нибудь старое? Все изменяется, даже Гималаи: они продолжают изменяться, говорят, что они растут, подрастают на фут каждый год.

Все продолжает меняться: меняются океаны, меняется земля, даже континенты продолжают двигаться. Сейчас ученые открыли тот факт, что континенты весьма подвижны. Когда-то Африка была соединена с Индией. Когда-то Цейлон должен был быть совсем рядом с Индией, иначе обезьяна Хануман не могла бы туда перепрыгнуть. Тогда там была лишь маленькая речушка между ними, лишь ручей. Сейчас ученые доказали, что континенты движутся, они продолжают изменяться; все изменяется, ничто не является статичным.

Сообщают, что Эддингтон сказал, что в своей жизни он пришел к пониманию того, что есть одно человеческое слово, которое абсолютно неправильно, — это покой, так как никакого покоя нет. Все продолжает двигаться, ничто не находится в состоянии покоя и ничто не может быть в покое, так как жизнь — это поток. А если жизнь — это поток, тогда этот колесник прав, так как он говорит, что ни о чем нельзя сказать, с каждым новым колесом это по-разному: разное дерево, разный экипаж, разные ситуации, разные дороги, и это нужно сознавать, это нельзя выразить словами.

Он говорит: я не могу этого сказать, я не могу научить этому даже собственного сына! И это действительно трудно — научить вашего собственного сына.

Слышали вы когда-нибудь, что Будда мог научить своего сына? Слышали вы когда-нибудь, что произошло с сыном Чжуан-цзы?

Что случилось с сыном Лао-цзы? Это очень трудно — отцу учить своего сына, так как их эго всегда антагонистичны. Это очень трудно, так как сын всегда борется с отцом, он хочет что-то доказать: что он лучше, чем отец. Он думает, что отец — просто старый дурак. И отец не может поверить, что его сын может чему-либо научиться: он — просто сын, и он останется сыном. Даже если сыну 70, а отцу 90, он думает, что тот всего лишь малыш. Это очень трудно — найти точку соприкосновения между отцом и сыном, мост невозможен, почти невозможен.

Этот колесник говорит, что не может научить даже своего сына, — того, кто так близок к нему. Он не может сказать, что он имеет в виду, и поэтому он здесь, 70-летний и все еще делающий колеса. Он говорит: мне уже пришло время, уходить на покой. Я уже стар. Тело утомилось, и я больше не могу работать, но что делать? Никто не способен научиться искусству, и я все еще делаю колеса.

Помните, что суфии — единственные, кто использовал эту исто­рию самым прекрасным образом, так как они всегда обучают посред­ством ремесла, — и только суфии. Они обучают через ремесло.

Ремесло может быть любым: ремесло плотника или колесника, ремесло художника, сапожника или кого угодно. Суфии обучают через ремесла: сначала вы должны научиться у мастера ремеслу, а тогда он научит вас и внутренним вещам. Почему? Это кажется абсурдным!

В течение 10 лет ученик учится тому, как шить туфли, а потом, через 10, или 12, или даже 20 лет, когда он становится совершен­ным мастером пошива туфель, мастер начинает учить его о внут­реннем мире. Это кажется пустой тратой времени, но это не так, ибо суфии говорят, что дело не в том, что вы учите, дело не в субъекте, а в том, как вы учитесь.

Если вы научились, как учиться, тогда вам могут быть немед­ленно даны внутренние ключи. За 10 или 20 лет жизни с мастером и обучения тому, как делать туфли, ученик впитывает дух и чем больше он впитывает дух мастера, тем больше он становится совершенным сапожником.

Духовности вообще не касались, о ней не говорили — просто учились впитывать. И кое-что будет сделано: то, что мастер чувст­вует подходящим или то, в чем он искушен. И к тому времени, когда он чувствует, что вы теперь впитываете, что вы впитали искусство, тогда он научит вас внутреннему миру, тогда он приведет вас к дверям храма, тогда он скажет, что теперь он может вручить ключ. А если вы не можете выучиться даже пошиву туфель, как вы можете выучиться божественному?

" Люди древности взяли все, что они действительно знали, с собой в могилу, поэтому то, что вы там читаете, господин, — это лишь грязь, которую они оставили после себя".

Об этом нужно помнить, это одно из самых глубоких изречений: люди древности взяли все, что они действительно знали, с собой в могилу.

Когда умирает Будда, все, что он знает, исчезает вместе с ним. Так это и должно быть, это путь, которым идут вещи. Вы можете этого не хотеть, но дело не в ваших желаниях. Все, что знает Махавира, исчезает из этого мира, когда он умирает. Нет, это не может быть донесено писаниями, это не может быть донесено ученым.

Слова будут повторять и запоминать, записывать, им будут поклоняться, но они — просто пыль, брошенные, мертвые вещи, могилы. Вы можете сделать из них храмы, прекрасные храмы и поклоняться, и продолжать поклонение, но то, что знает Будда, исчезает вместе с ним, так как это знание неотделимо от Будды, это его существо, оно едино с ним, оно — это он сам. Когда он исчезает, его сознание уходит в бесконечное — река впала в океан. Вы можете поклоняться этому высохшему руслу, где когда-то была река, но ее там больше нет. Вы можете творить храмы, паломни­чества, но это не очень пригодится.

О чем говорит этот колесник? Он говорит о том, что нужно искать живого мастера, всегда искать живое, так как здесь — только живое, только жизнь проникает в мир материи. А когда Будда исчезает, он просто исчезает со всем, что он знает. Вот почему Будды всегда спешат учить, всегда спешат дать, найти того, кто может научиться, так как в тот миг, когда они исчезают, все, что они знают, тоже исчезает. И это должно быть открыто снова, это не подобно науке.

Наука — это традиция, религия — индивидуальна. Если Ньютон что-то открыл, оно здесь и будет, записанное в книгах, в библио­теках, и этим может воспользоваться Эйнштейн. В действительно­сти без Ньютона не может быть Эйнштейна, — он должен стоять на плечах Ньютона. Он может противоречить Ньютону, но он стоит на нем, тот его база. Все, что открывает Ньютон, остается частью человечества, всегда, вот почему наука продолжает расти, прогрес­сивно набирая все большую и большую скорость. Но религии всегда исчезают вместе с тем, кто их открыл. Вы не можете стоять на плечах Будды, нет! Нет никакой возможности! Вы должны становиться на собственные ноги — снова, и снова, и снова. Это личное открытие, это не может стать традицией. Это трудно, но и прекрасно, так как это не может быть позаимствовано. Это всегда свежо и ново.

Это как любовь: Маджнун и Лейла любили, Ширин и Фархад любили, Ромео и Джульетта любили, но вы не можете стоять на их плечах и любить дальше. Любовь не может быть накапливаемой вещью: когда вы влюбляетесь, все должно быть открыто вновь; когда вы влюбляетесь, это почти так, как если бы никто перед вами не влюблялся.

Любил кто-нибудь раньше или нет — не имеет значения, вы любите вновь, открытие снова новое. Каждый влюбленный входит в храм любви свежим. Не осталось никаких следов прежних влюбленных, их любовь исчезла вместе с ними, и это хорошо, иначе даже любовь станет просто традицией, хорошо проложен­ной дорогой с картами. И если вы идете по пути любви, где уже прошли миллионы, по нему не стоит идти: он стал супердорогой, рыночной вещью, собственностью, — и тогда это уже не храм. Но когда вы любите, вы любите впервые! Это не повторение чьей-то любви, это вы. Бог через вас любит в первый раз снова. Это парадокс, я говорю: " снова в первый раз". Выявляется таинство. Вот какова религия, молитва, медитация.

Нет, вы не можете следовать за мертвым, вы можете быть лишь в присутствии живого. И вы должны впитывать. Когда вы входите, это будет в первый раз. И это хорошо, что когда Будда исчезает, все исчезает вместе с ним. Вы должны снова найти путь, это вечная игра в прятки и поиски. Бог снова прячется, и вы должны снова его открыть, иначе, раз Будда открыл его, мы можем поместить там плакат " Здесь живет Бог" — и все кончено! Любой, кто хочет, может войти. Нет!

Он снова прячется, и помните: он очень изощренный игрок — он прячется уже где-то в другом месте. Вот почему старая техника становится бесполезной: нужно открывать снова и снова новые средства, так как Бог прячется в новых местах. Он находит новые пещеры и всегда освобождает старые. Он говорит: теперь с этим покончено, с этой пещерой покончено, теперь пусть поклоняются здесь, но меня здесь не будет!






© 2023 :: MyLektsii.ru :: Мои Лекции
Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав.
Копирование текстов разрешено только с указанием индексируемой ссылки на источник.