Когда лучшее против хорошего

«Когда в семье только один муж, он вырастает эгоистом».

Мнение феминисток

...Эта женщина пришла ко мне с, увы, банальной, хотя и печальной проблемой, описанной в одном из анекдо­тов сакраментальной фразой — «развод и девичья фами­лия». В нейропрограммировании это именуется «модулем закрытия отношений», каковой, в свою очередь, включает в себя процедуры высвобождения от созависимости, устра­нения остаточной любви, освобождения от негативных чувств и эмоций, возврата вложенного в другого, а также ри­туал прощания (завершения отношений). Но в данном кон­кретном случае я столкнулся с серьезным затруднением еще до обязательного и предваряющего все это формулирования желаемого результата (именуемого еще и «психологический контракт»). Дело в том, что клиентка эта ничего не хотела. Точнее — не знала, чего хотела. В полном соответствии с известной фразой одного из классиков нейропрограммиро-вания, согласно которой большинство людей не знают, чего они хотят, а только лишь смутно понимают, что то, что они имеют, это точно не то, чего они хотят...

Немного «подраскрутив» эту несчастную женщину, я довольно быстро понял, в чем там дело. Нет, не просто в банальной противоречивости нашей щедрой на излишества

и глупости российской натуры — с этим можно было спра­виться, просто жестко поставив клиентку в рамки так на­зываемой мета-модели с семью вопросами хорошо сформулированного результата (если это интересно, чи­тайте другие мои книги). Суть заключалась в том, что у клиентки произошел ну прям-таки раскол личности. На две полярные и яростно противоречащие друг другу части. Одна из которых была категорически за развод. Тогда как вторая сомневалась в необходимости оного — в полном соответствии с идиотской идеей (жертвенным принципом российских женщин): «Вернись, я все прощу!».

Я уже писал ранее в этой книге о том, что буквально в принципе, появление любого стремления с условным зна­ком (+) немедленно порождает оппонирующее ему стрем­ление со знаком (-) (если хотите, как бы по инерции). Беда в том, что результатом здесь всегда является или выступает четкая противоречивость поведения (например, когда, решив заняться фитнесом, мы один день посвящаем неи­стовой физической активности, а далее, едва ли не всю по­следующую неделю, не просто отдыхаем, но буквально вообще не шевелимся)...

Для опытного психотерапевта ситуация, в которой человек некоторое время делает и/или говорит что-то одно, а потом еще какое-то время совершенно другое (циклично-периодично), свидетельствует о наличии жесткого и не­примиримого конфликта частей. И фраза женщины: «Знаете, это как-то странно. Один день я его ненавижу и хочу развода, а другой чуть ли не люблю и жду обратно», сказанная ею после «раскрутки», только подтвердила мои терапевтические подозрения. И как бы разрешила присту­пить к делу.

Как и всегда, я сначала сжато, но емко объяснил клиентке суть проблемы — наличие двух конфликтующих, но вполне осознающих себя как индивидуальности частей

личности. И пояснил, что простым слиянием, как в случае для субчастей, здесь ну никак не обойтись. Потому как «согласие есть продукт непротивления двух сторон» (на удивление точное выражение монтера Мечникова из бес­смертных «Двенадцати стульев» Ильфа и Петрова), а это значит, что нам придется договариваться. Иначе — при чисто механическом слиянии — может получиться такой монстр, что химеры Собора Парижской богоматери пока­жутся на его фоне финалистками конкурса красоты (правда, какого-нибудь Козлопопинска...).

Ну а далее я поставил перед ней два стула, расстоя­ние между которыми она определила сама. Попросил жен­щину вспомнить ситуацию, когда она была полна желания окончательно развестись, ощутить это желание и как бы вы­садить его на любой из стульев (клиентка выбрала правый от нее). Сделать то же самое с ситуацией и ощущением — «вернись, я все прощу!», «высадив» часть, соответственно, на левый стул. И не важно, с открытыми или закрытыми глазами «увидеть», что же такое — точнее, кто же такие — расселось (расселись) напротив.

Довольно скоро после стандартных, облегчающих «видение» «наводок» («Если бы там что-то было, то это было бы маленьким, средним, большим: какой формы, цвета и т. п.») женщина с изумлением обнаружила справа от себя (но перед собой!) некое эфемерное создание, похожее на ангелоподобную девочку в золотых кудряшках. А справа — пингвинообразное существо с полным отсутствием по­ловых признаков.

«Да, — вздохнув, подумал я про себя, — с таким на­строем ты точно слона не купишь...». Вслух же задал явно неожиданный для клиентки вопрос:

— Если бы у этих частей, решающих твою судьбу, были бы 100% акций, то как бы они разделились между этими частями?

— Шестьдесят на сорок, — удивленно ответила женщина. — Нет; не так — семьдесят на тридцать...

— Семьдесят у Пингвина? — уточнил я сам собою напрашивающийся ответ и, дождавшись утвердительного кивка, неожиданно спросил:

— Но ведь они при тебе — эти части, а не ты при них. А семьдесят на тридцать — это явно несправедливо. Как хочешь, но перераспредели между ними эти акции в более справедливой пропорции...

Как оказалось, пред изумленным взором (и за за­крытыми веками) клиентки развернулась крайне интерес­ная картина: нечто, похожее на игральные карты, переместилось от Пингвина к Херувиму (так мы окрестили эти части), после чего первый как-то сдулся и уменьшился, тогда как второй заметно подрос.

— Ну вот; теперь можно уже начинать работу, — с некоторым облегчением сказал я. — В ходе нее вам нужно будет говорить от имени этих частей — как бы взамен их. Как вам легче будет это делать: присаживаясь на соответ­ствующий стул или, так сказать, с места?

— Знаете, наверное, с места, — чуть помедлив, ска­зала клиентка. — У меня такое впечатление, что я их бук­вально слышу.

— Хорошо, — ответствовал я. — Тоща прямо спро­сить Херувима — он все-таки появился первым, — как он относится к Пингвину.

— Он им брезгует; — с удивлением ответила жен­щина. — И при этом боится, что тот настоит и я опять от­кажусь от решения... И снова останусь на бобах... Вдовой при живом муже... Который давно уже спит с другой и со мной живет только из жадности...

— Стоп-стоп, это потом, — прервал я начинаю­щийся страстный монолог раздухарившегося Херувима (напомню — в исполнении клиентки). — Ограничимся кон-

статацией. Теперь как бы поменяйтесь и спросите у Пин­гвина: он-то как относится к Херувиму?

— А он его презирает; — с заметным брезгливым
выражением на лице ответила женщина. — Считает недо­
носком, который погряз в романтических бреднях о высо­
кой любви. В общем, ни в грош его не ставит...

Убедившись, что части действительно яро и ярко оппонируют друг другу (если бы это было не так, интегри­ровать их не составляло бы труда), я продолжил.

— Теперь узнай у Херувима, чего он для тебя хочет?

— Чтобы я бросила мужа, — немного недоуменно ответствовала клиентка.

— А чего хочет Пингвин?

— Чтобы я с мужем осталась, — еще более недоу­менно сказала женщина (типа «Что вы спрашиваете об оче­видном?»). — И, как видите, они непоколебимы...

«Непокобелимы», — ехидно подумал я, но вслух сказал совсем другое.

— Не торопись — может быть, все совсем не так прямолинейно. А чего хочет Херувим, когда он хочет, чтобы ты развелась с мужем? Ну, как бы зачем ему это надо?

— Чтобы я стала свободной, — все более недоуме­вая, молвила женщина.

— А зачем ему чтобы ты стала свободной?

— Чтобы я встретила мужчину своей мечты... А что, это очень даже возможно — мне ведь нет и сорока, и я очень даже ничего!..

«Ну очень даже ничего, — подумал я про себя, оки­нув быстрым оценивающим взглядом ее почти образцовую фигуру в стиле 90-60-90. — Да вот только этого мало...». А далее продолжил.

— А зачем она хочет; чтобы ты встретила мужчину своей мечты?

— Чтобы я обрела свое женское счастье...

— А зачем она хочет; чтобы ты обрела свое женское счастье?

— Чтобы я просто стала счастливой... Слушайте, ну какая она умница! Она просто хочет, чтобы я была счаст­ливой! А я уже даже и забыла, что это такое — счастье...

— Очень хорошо, — автоматическим ответствовал я стандартной фразой психотерапевтов. — А теперь побла­годари Херувима за честные ответы и обратись к Пин­гвину... А чего хочет он, когда он хочет, чтобы ты осталась с мужем?

— Ну чтобы все было надежно и стабильно...

— А зачем он хочет; чтобы было надежно и ста­бильно?

— Чтобы ничего не случалось плохого и все было хорошо — пусть даже и не очень...

— А зачем ему, чтобы не было плохого и все было хорошо — правда, пока что-то не очень?

— Чтобы я была довольной и... Слушайте, он гово­рит, что ТОЖЕ хочет, чтобы я была счастливой!..

— Ну так и флаг ему в руки, — чуть уже устало ска­зал я и продолжил.

— Так, теперь они понимают; что на самом деле оба — и Херувим, и Пингвин — хотят для тебя одного и того же: счастья. Но вот только немного по-разному. Как бы идут к одной и той же вершине по разным склонам горы...

— Да, да, да! — с невесть откуда взявшимся энту­зиазмом вскричала женщина. — Знаете, у меня такое впе­чатление, что они впервые увидели друг друга. И что-то друг о друге поняли...

«Все можно сливать, сиречь интегрировать», — по­думал я и продолжал то, что теперь являлось уже только лишь ритуалом.

— Попроси Херувима еще более внимательно по­
смотреть на Пингвина и сказать, какие в нем есть два по-

ложительных качества.

— Упрямство, — почти сразу выпалила клиентка, — и еще какая-то основательность.

— Отлично, — молвил я. — А теперь спроси Пин­гвина о том, какие позитивные качества он видит в Херу­виме.

— Энтузиазм и любознательность, — опять-таки быстро ответила женщина, после чего со сдержанным смешком добавила, — вот только довольно поверхност­ные...

— Тем более, — менторским тоном сказал я. — И потому спроси Херувима, пригодились ли ему основатель­ность и упорство.

— Еще как... — тихо вздохнула клиентка. — Я бы тогда точно смогла...

Что именно она смогла бы, я уточнять не стал, но продолжил.

— А Пингвину, с его безусловно позитивными, но несколько тяжеловесными качествами могли бы пойти на пользу энтузиазм и любознательность?

— Конечно, — солидно сказала женщина. — Кто ж от такого откажется...

— Тоща, — скомандовал я, — поставь ладони па­раллельно друг другу и позволь частям обменяться ресур­сами...

Некоторое время она сидела молча с замершими ру­ками, а потом внезапно напряглась, потом расслабилась и далее просто ушла в себя. Одновременно ее руки вздрог­нули и ощутимо сдвинулись друг к другу.

— Вот-вот; — обрадовался я. — А теперь просто по­
зволь своим рукам мелкими честными движениями начать
приближаться друг к другу. В то время как части, обмени­
ваясь энергией и информацией, будут создавать в про­
странстве между ладонями нечто третье. Упорное, но

любопытствующее; основательное, но полное энтузи­азма... И когда...

— Там женщина... — зачарованно глядя в про­
странство между руками, молвила клиентка. — Почти
такая, какой я хотела быть всю свою сознательную жизнь.
А что мне с ней теперь делать?

— Во-первых, понять, способна ли она принять чет­кое и взвешенное решение в этой ситуации?

— Еще как, — вздохнула женщина — В ней теперь такая сила и основательность...

— А во-вторых, ориентируясь на желание этой жен­щины и бережно держащих ее рук, введи данный образ в свое тело — туда, куда хотят твои руки... А после наблю­дай, как все это интегрируется, отчетливо осознавая, что тогда и только тогда, когда интеграция новой части закон­чится до удовлетворяющего и исключающего возврат уровня, тогда и только тогда твое бессознательное позво­лит тебе открыть глаза и вернуться в здесь и теперь (к этому моменту клиентка уже была в довольно глубоком спонтан­ном трансе)...

...Они развелись через месяц. Так быстро потому, что холодная и даже изысканная непреклонность моей кли­ентки, не позволила ее гулящему мужу даже пикнуть в ответ. А еще через полгода случайно (чуть ли не в метро) встретившийся ей мужчина, который неслучайно оказался мужчиной ее мечты, сделал моей клиентке предложение, от которого она не смогла отказаться.

Сколь же она велика — наша удивительная спо­собность раскалывать элементы собственного Я на проти­воположности, которые потом с упорством маньяка начинают бороться друг с другом за право обладания нашим Телом и Душой, как бы перетягивая на себя одеяло. Причем порой с такой воистину нечеловеческой силой, что одеяло это — реальный и важный фрагмент нашей жизне-

деятельности — буквально разрывается на два лоскутка, под которыми уже и не заснешь, и не согреешься... Почему так происходит, в двух словах объяснить сложно (да и не нужно), поэтому ограничусь критикой и информацией к размышлению.

В нейропрограммировании мы исходим из абсо­лютно бесспорного факта, согласно которому ежели где-то что-то прибавится, то тогда точно где-то что-то убудется (весьма вольная формулировка закона сохранения материи). Воспримите сие как шутку, ибо в данном случае речь идет, конечно, не о нем (законе сохранения), а о том, что, как свет невозможен без тени, ночь без дня, радость без печали (и т. д. и т. п.), так и любое наше позитивное намерение обязательно вызывают или порождают своего антипода. А если уж быть до конца честным, то антипод этот был у вас всегда, иначе с чего бы это только сейчас вы наконец-то озаботились дости­жением того, что вроде давно хотели? В том-то и дело, что такие вот полярности, которые еще Ф. Перлз метко окрестил «собака — сверху» и «собака — снизу» (первая обычно рвется вперед, тогда как вторая очень убедительно объясняет, почему именно это делать как бы и не стоит) — есть бук­вально суть, естество нашей жизни. То, почему, по большому счету, мы добиваемся в ней очень малого... Так вот, с по­мощью нижеописанной психотехнологии вы как бы сли­ваете две любые полярности воедино, добиваясь пусть несколько более медленного, но тем не менее уверенного движения вперед.

Кстати, великий (но не ужасный) Р.Дилтс /10/ во­обще утверждает, что для достижения целостности чело­веку нужно «слить» (интегрировать!) кучу полярностей, например:

То, насколько это нужно лично вам, решайте сами, а пока приведу краткий алгоритм психотехнологии слияния конфликтующих частей.

1. Определите противоположности, с которыми вы будете работать. Некую область, в которой способы поведения, состояния и/или убеждения часто и охотно ме­няются на противоположные.

2. Используя стулья или собственные руки (кото-рые нужно поставить так, как если бы вы держали та­релки) и последовательно получая доступ к каждой из противоборствующих частей, «ссадите» их в собствен­ные ладони или «рассадите» на стульях.

3. Выступая от имени каждой из СЕС, опишите, как эти части относятся друг к другу. Если кротко и с лю­бовью, немедленно их сливайте. Если же нет, приступайте к уговорам и переговорам.

4. Уточните цели каждой из частей, последова­тельно поднимая их до высокого уровня разделяемых обоими ценностей (типа «счастья», «эффективности» и т. п.). Убедите их, что они стремятся к одному и тому же, вот только с разных сторон.

5. Определите 2-3 очень ценных качества, прису­щих каждой из частей, и убедите их в целесообразности этого обмена.

6. Осуществите слияние частей, поставив ладони параллельно друг другу, когда, в результате обмена энер­гией и информацией, они сами собой притянутся друг к другу, образовав нечто третье.

7. Если это третье вас (или вашего клиента, если вы работаете не с собой) устраивает, введите получив­шийся «интегративный продукт» — новую СЕС (часть более высокого уровня) в тело и оцените результаты.

Р. Дилтс, один из классиков «нейропрограммирования», справедливо заметил, что основная техника возвращения целостности своего «Я» обычно выполняется несколько поверхностно. Во многом - вследствие поверхностности же ее представления. Поэтому я привожу здесь полный его (Р. Дилтса) вариант описания техники объединения ча­стей, который годится как для объединения частей, так, кстати, и для конфликтующих убеждений и даже проблем. Данная психотехнология Р. Дилтса представлена здесь мною в виде инструкции клиенту и в самом общем виде: для «побуждающей» и «тормозящей» частей. При этом я сознательно заменил термин «возбуждающая» на «побуж­дающая» часть - исходя не из теории возбуждения и тор­можения, но из семантики и смысла /10/.