в доме с привидениями

Интеллектуальный банкет

(ретро-драма в 2-х частях)

Поколение дворников и сторожей

Потеряло друг друга

В просторах бесконечной земли...

Б.Г.

Действующие лица:

Сергей

Глеб

Дмитрий

Валерия

Ирина

Привидения:

Изуверов Аристарх Петрович, граф

Борис Петрович, его брат

Софья Львовна, графиня

Филарет, слуга графа

Действие происходит в конце 80-х годов.

Часть 1

Перед нами - старинный дом позапрошлого века, вернее, одна из его комнат, которая прежде, видимо, являлась гостиной. Об этом свидетельствуют большой дубовый стол и расставленные по бокам стулья. Мебель старомодная, громоздкая, хотя и не лишена некоторого изящества. В глубине комнаты - камин.

Дом - это видно с первого взгляда - давно оставлен хозяевами. Кругом ужасное запустение, пыль, паутина по углам, на стенах во многих местах штукатурка обвалилась и висит клочьями, на полу, на потолке ветвятся узоры трещин. Безотрадное и одновременно живописное зрелище.

К моменту начала действия кругом царит полумрак. Очертания предметов различаются с трудом. Но вот тьма постепенно рассеивается, и мы замечаем, что в комнате, оказывается, находятся какие-то люди. Их странные, плохо различимые фигуры копошатся по углам гостиной, и до нас то и дело доносятся производимые ими звуки: шорох, приглушенные возгласы, покашливание. Вдруг, как по команде, медленной подрагивающей походкой фигуры начинают выбираться на середину комнаты, где мы, наконец, можем разглядеть их как следует.

Пришельцев всего четверо - трое мужчин и одна женщина, все с бледными, восковыми лицами, с взлохмаченными волосами. Одеты они в костюмы XIX века, страшно измятые, кое-где зияющие прорехами да и сидящие к тому же несколько мешковато. Механические, словно запрограммированные движения всех четверых тотчас наводят на мысль, что это не живые люди. В действительности так оно и есть. Перед нами привидения. Да-да, привидения или, другими словами, фантастическим образом материализовавшиеся души тех, кто когда-то давно жил в этом доме.

Первый из них еще далеко не стар (если, конечно, понятие времени применимо к призракам), лет сорока - сорока пяти, однако этого никак не скажешь, глядя на его худую сгорбленную фигуру, на осунувшееся, изрытое ранними морщинами лицо и на седину, обильно усыпавшую голову. Лишь живой пристальный взгляд его пронзительных глаз, сверкающий иногда из-под густых низких бровей, рассеивает первоначальное впечатление дряхлости и немощи. Таким предстает перед нами граф Аристарх Петрович Изуверов, бывший хозяин этих мрачных владений.

Из противоположного угла комнаты вихляющей походкой движется его супруга, Софья Львовна, дама далеко не первой свежести, которая прежде - надо отдать ей должное - все же не лишена была известной привлекательности. Она еще и сейчас могла бы показаться красивой, если бы не такие же, как у графа, ранние морщины и пробивающаяся кое-где в волосах седина.

Чуть поодаль от нее вышагивает брат Изуверова Борис Петрович. Он старше своего родственника, но выглядит значительно моложе, в манере держаться и разговаривать проглядывает светский денди. Лицо его, даже покрытое мертвенной бледностью, кажется холеным, а тонкие щегольские усики и аккуратная бородка клинышком довершают картину.

Последний из четверки - личный слуга графа Филарет, маленький нагловатый субъект с бегающими глазами и неприятной ухмылкой. Он самый молодой в этой странной компании и отличается большей подвижностью, хотя временами бывает и чопорен.

Выбравшись на середину гостиной, кортеж занимает места за столом: во главе, понуро опустив голову, садится граф, по правую руку от него - слуга, сразу же напустивший на себя важный вид, брат и графиня занимают места напротив.

В дальнейшем в их поведении будут происходить изменения: движения со временем станут плавными, исчезнут угловатость, дерганость, они как бы постепенно оживут, приняв облик своих бывших хозяев.

Слуга (графу). Пора начинать, сударь. Вы готовы?.. Не слышу ответа.

Граф (вяло). Да, я готов.

Слуга. Вот и славно! (К остальным) Рассаживайтесь поудобней, господа. Сегодня, как вы, наверно, помните, моя очередь выступать в роли главного судьи. Кто из вас будет прокурором?

Графиня. Я, я! Надеюсь, в этот раз никто не будет оспаривать у меня это право!

Слуга. Ну что вы, графиня! Вы всегда так прекрасно справлялись со своими обязанностями!.. (Брату) В таком случае вам, сударь, придется взять на себя роль адвоката.

Брат. Не понимаю, для чего нам нужен адвокат! Этот субъект безусловно виновен, и никто из присутствующих в этом не сомневается!

Слуга. Конечно, все это так! Но вы ведь знаете, сударь, что эти правила придуманы не нами. Мы, увы, уже не в силах что-либо изменить...

Брат. У меня нет никакого желания защищать этого изверга!

Слуга. Мы прекрасно понимаем ваши чувства, сударь, и все же ничего не можем поделать. Уж потерпите на этот раз, и следующие тридцать шесть лет вы будете избавлены от этой - что греха таить - не слишком приятной обязанности.

Брат. И, тем не менее, я хотел бы заметить...

Графиня. Бросьте, Борис Петрович! У меня, кажется, не меньше, чем у вас, оснований ненавидеть этого типа, однако прошлый раз адвокатом пришлось выступать мне, и помнится, я довольно прилично справилась со своей ролью.

Брат. Не знаю, может быть, вам, Софья Львовна, это совершенно безразлично, а для меня имеет большое принципиальное значение!

Слуга. Господа, прошу вас, оставьте препирательства! Не будем сейчас в который раз выяснять, кто из нас больше пострадал, ибо все мы - в равной мере - в неоплатном долгу перед обвиняемым. И этот долг - неукоснительно - мы должны выплачивать каждые восемнадцать лет. Сегодня наш день! Сегодня мы вновь покинули наши тесные склепы, чтобы выполнить предначертание свыше. Так не будем же тратить время на споры, кому какое место занимать в суде. В конце концов, все мы здесь обвинители, и там, наверху, это знают!

Брат. Что ж, пожалуй, вы правы... Кстати, позвольте узнать, почему наш суд совершается с интервалом именно в восемнадцать лет? За это время все мы, как мне кажется, успеваем несколько подзабыть подробности дела.

Графиня. Как? Неужели вы не помните, Борис Петрович, что именно столько лет было моей несчастной сестре, когда этот злодей попытался совершить над ней надругательство?

Брат. Ах, да! Ей ведь только-только исполнилось восемнадцать.

Графиня. И случилось это на следующий день после ее именин... Как мы горевали тогда! И главное, ведь тогда еще никто ничего не знал. Отчего она умерла. Как это произошло.

Брат. Да, если бы мой дражайший братец перед самой смертью не покаялся в своем грехе, мы бы, возможно, и сейчас еще ничего не знали.

Графиня. Не думаю, Борис Петрович. Господь все равно открыл бы нам глаза.

Слуга (в нетерпении). Господа, мне кажется, мы несколько затянули начало процесса...

Брат. Да-да, пора начинать.

Слуга (торжественно). Итак, прошу тишины... Суд по делу Изуверова Аристарха Петровича, потомственного графа, бывшего владельца сего величественного особняка и всех прилегающих к нему земель, считаю открытым. Подсудимый, встаньте!

Граф. А может, обойдемся без этих глупых формальностей!

Слуга (возмущенно). Сударь! Вы забываетесь! Перед вами представители закона!

Граф. Ладно уж, так и быть, уважу. (Поднимается.)

Слуга. Обратите внимание, господа! Перед вами злодей, обвиняемый во множестве страшных преступлений. На его совести - кровь невинных жертв, разбитые сердца, изломанные судьбы, в обилии пролитые слезы...

Графиня. Послушай, Филаретка, а нельзя ли покороче!

Слуга. Во-первых, не 'Филаретка', а 'ваша честь'! А во-вторых, сударыня, запрещается перебивать судью во время исполнения им его служебных обязанностей!

Графиня, фыркнув, отворачивается.

Итак, я продолжаю. Вся жизнь обвиняемого - цепь немыслимых по своей жестокости злодеяний, за которые он и несет заслуженную кару. Сейчас, с позволения суда, я приступаю к перечню оных, а для этого нам необходимо будет вернуться к самому началу...

Графиня. О Господи! Опять то же самое! Я думаю, нет никакой нужды вновь перечислять преступления моего муженька! Все и так их хорошо помнят!

Брат. Вы, Софья Львовна, может быть, и помните, а у меня, простите, склероз! Сто девяносто пять лет - шутка ли!

Графиня. Ах, Борис Петрович, оставьте в покое возраст! Прекрасно знаете, что мне немногим меньше вашего!

Слуга. Сударыня, вы снова нарушаете ведение процесса! Еще одно замечание - и я вынужден буду просить вас покинуть зал!

Графиня. Что?! Это ты мне?! Да как ты смеешь, графский холоп!

Слуга. Вы забываетесь, графиня!.. И, кроме того, никакой я вам не холоп! Аристарх Петрович мне самолично вольную подписали!

Графиня (мужу). Это правда?

Граф. Да было дело по пьяному случаю.

Графиня (слуге). Так почему же ты тогда служил ему до последнего дня? Он же тебя порол на конюшне, дерьмо есть заставлял!

Слуга в досаде отворачивается.

Вот то-то и оно! Холоп ты и есть!

Брат. Софья Львовна, прошу вас, немедленно прекратите этот скандал! Не забывайте, где вы находитесь! (Слуге) А вы, в-в-ваша честь, извольте продолжать!

Слуга. Пусть графиня сперва извинится! Я не намерен тут выслушивать оскорбления!

Графиня. Еще чего! И не подумаю!

Брат. Софья Львовна, не упрямьтесь! Судья прав. Пора уже нам забыть о нашем прежнем положении. Здесь, в загробной жизни, мы все на равных, и господин над нами один!

Граф (иронично). Вы имеете в виду дьявола?

Брат. Не кощунствуйте, обвиняемый!.. И потом, кто вам давал слово?!

Граф. Молчу, молчу.

Графиня (слуге). Ладно, так и быть. Примите мои извинения.

Слуга (подсказывает). Ваша честь.

Графиня (саркастически). Ваша честь!

Слуга. Это другое дело. Я принимаю ваши извинения, сударыня. И попрошу вас впредь не перебивать судью!.. Подсудимый, вы можете пока сесть.

Граф (все так же иронично). Премного благодарен! (Садится.)

Слуга. На чем я остановился?

Брат. На том, что нам необходимо вернуться к самому началу.

Слуга. Да-да, благодарю вас... Итак, обвиняемый Изуверов Аристарх Петрович вел жизнь неправедную, порочную, нарушая законы и божеские, и человеческие. Еще в ранней юности проявил он свой жестокий характер, выказывая непочтение и строптивость по отношению к своим близким, часто унижая слуг и наставников. По достижении совершеннолетия был отправлен в Москву для получения образования, однако все высылаемые ему домашними деньги проигрывал в карты либо тратил на непотребных девиц, в имение же строчил лживые письма с описанием своих мнимых достижений в учебе и с настойчивыми просьбами высылать еще денег. Только после того, как угодил за долги в тюрьму и вынужден был обратиться к родителям с призывом о вызволении, чудовищный обман раскрылся. Это-то и сразило бедных стариков...

Граф. Эй-эй, милейший, уж не хочешь ли ты и смерть родителей списать за мой счет?

Слуга. А как иначе! Не станете же вы отрицать, сударь, что ухудшение в здоровье ваших близких наступило сразу после получения ими известия о том, что их сын, лучший ученик, гордость преподавателей, оказался вдруг за решеткой?

Брат. Да он, беспутник, видно, и по сей день не догадывался о том, каких бешеных денег стоило отцу вызволить его на свободу!

Графиня. Неблагодарный!

Граф. Ладно, не буду спорить. Одной смертью больше, одной меньше - какая разница!

Слуга. Подсудимый, впредь попрошу вас воздерживаться от замечаний. Когда надо будет, вас спросят... А я продолжаю. Ценой неимоверных усилий отцу удалось-таки добиться освобождения своего неблагодарного сына. Однако его старое сердце не смогло вынести такого позора: в том же году он тяжело заболел и умер. Мать пережила его всего лишь на несколько месяцев.

Брат. По сути, это было уже первое из преступлений, совершенных моим братцем!

Слуга. Совершенно верно. Но, что характерно, даже скоропостижная смерть родителей не заставила подсудимого одуматься, и он, отныне владелец графского титула и огромного состояния, перешедших к нему по наследству, с еще большим рвением стал предаваться попойкам и разврату.

Брат. Ваша честь, позвольте мне сделать дополнение. Как адвокат, не могу не отметить, что в период, последовавший за смертью родителей, мой брат как будто стал исправляться, и в этом я склонен усматривать в первую очередь мое благотворное влияние. Перво-наперво я попытался, насколько это возможно, оградить его от общества его бывших приятелей, познакомил с некоторыми полезными людьми, ввел в свет...

Графиня. Борис Петрович, я, конечно, нисколько не умаляю ваших заслуг, однако вспомните, чем все это закончилось. Я имею в виду ту некрасивую историю с вашей бывшей невестой княжной Любомирской...

Брат. Ах, прошу вас, не продолжайте! Мне до сих пор больно вспоминать об этом!.. Ваша честь, нельзя ли будет в перечне преступлений графа как-нибудь обойти вниманием этот инцидент?

Слуга. Полноте, сударь! Как можно! В наших же интересах, чтобы здесь прозвучали все злодеяния обвиняемого. Не забывайте, что мы призваны сюда вершить правосудие!.. Так что позвольте мне продолжить. Итак, благодаря стараниям брата Изуверов-младший в короткое время сдружился со многими видными вельможами, представителями высшего света, и даже сумел понравиться их женам, часть которых, если быть до конца откровенным, уже подумывала о том, чтобы сделать его своим зятем. Но тут новое ужасное событие совершенно потрясло всех и заставило с отвращением отвернуться от графа. Воспылав преступной страстью к невесте своего брата, обвиняемый замыслил очередное злодейство...

Брат (в волнении). Ваша честь, простите, что снова перебиваю... Думаю, вы поймете мое состояние... Разрешите задать подсудимому вопрос, один единственный вопрос, который давно меня мучит. (Графу) Ответь мне, прелюбодей, как ты решился на такое?! Как отважился совратить возлюбленную своего родного брата?!

Графиня. Борис Петрович, мне кажется, вы берете на себя мои полномочия! Позвольте уж мне, как прокурору... Лично я сформулировала бы этот вопрос следующим образом: обвиняемый, признаете ли вы, что своим неблаговидным поступком пытались как-то досадить брату, отплатить черной неблагодарностью за его особое расположение к вам?

Граф. А вы никогда не задумывались, милочка, чем было вызвано это особое расположение?.. Ну, так я вам растолкую. Перед смертью отец по непонятной прихоти завещал мне значительно большую часть состояния. Вот мой братец и обхаживал меня по-всякому, в надежде, что я окажусь щедрее...

Брат. Ты лжешь, подлец!

Граф. Больше того, он даже предлагал мне свою невесту в обмен на половину моего состояния. Его и злит-то больше всего то, что я заполучил ее бесплатно. Я ответил на твой вопрос, брат?

Брат. Замолчи, мерзавец! Замолчи! Ваша честь, прикажите ему замолчать!

Граф. Да что ты так нервничаешь, родственничек? Неужели для кого-то из присутствующих это было тайной?

Графиня. Успокойтесь, Борис Петрович! Не нужно этих сцен! (Слуге) А вы, любезный, не разрешайте обвиняемому клеветать на представителей закона!

Слуга. Но ведь вы сами, сударыня, вздумали задать ему вопрос!.. Ладно, не будем отвлекаться. Итак, Изуверову удалось соблазнить княжну Любомирскую...

Граф. Ну, это еще вопрос, кто кого соблазнил! Эта чертовка так недвусмысленно кокетничала со мной...

Брат. Он нарочно доводит меня!

Слуга. Подсудимый, вам никто не давал слова!.. Так вот, с Любомирской граф обошелся крайне жестоко: утолив свою животную страсть, вытолкнул в одном исподнем во двор, на трескучий мороз, да еще и потешался над ней, стоя с челядью на балконе...

Брат. Подлец! Ах, подлец!

Слуга. После этого прискорбного случая, неделю прометавшись в жару, несчастная княжна скончалась от воспаления легких.

Графиня. Надеюсь, муженек, от этого преступления вы не станете отпираться, как от предыдущего!

Граф. Не стану. Был такой грех, чего там. Уж очень она допекла меня тогда. Требовала, глупая, чтоб я на ней женился, грозилась ославить на весь свет. Ан не вышло!

Брат. Ваша честь, пусть он замолчит! Пусть он немедленно замолчит, иначе... иначе я за себя не ручаюсь!!!

Слуга. Я понимаю, сударь, вам тяжело вспоминать об этом. Тем более, что процесс, организованный вами тогда против брата, был проигран.

Брат. Еще бы! Этот негодяй успел обзавестись сильными покровителями! Чего не сделают деньги!

Графиня. Однако ему не удалось избежать нашего справедливого суда! Так что не отчаивайтесь, Борис Петрович!

Брат (со вздохом). Вы правы, сударыня... Продолжайте, ваша честь, прошу вас.

Слуга. Да-да... После выигранного им процесса обвиняемый, спасаясь от людской молвы, вернулся в свое родовое имение и обосновался в нем надолго. Здесь опять граф проявил себя с нелучшей стороны. В очень короткое время он прослыл среди местных жителей жестоким помещиком, который за малейшую провинность подвергал своих крепостных самым ужасным наказаниям, как то избиение плетьми, пытка каленым железом, вырывание ногтей и тому подобные зверства. Так, известен случай, когда граф самолично запорол до смерти двух мужиков, осмелившихся ловить рыбу в его угодьях, а одного, замеченного за воровством сена, бил на дворе в присутствии слуг раскаленными на огне прутьями, а потом приказал повесить на конюшне...

Графиня (морщась). Мне кажется, лучше будет пропустить этот пункт. У обвиняемого есть преступления и посерьезней.

Слуга. Это почему же пропустить, сударыня?! Уж не считаете ли вы менее серьезными преступления, совершенные графом над простыми людьми?! Я, между прочим, тоже из крепостных, и ничуть не стыжусь этого!

Брат. Софья Львовна, судья прав. Сегодня должны прозвучать все подробности этого ужасного дела. Тем более, что похождения графа в деревне, на мой взгляд, не лишены некоторой пикантности... Продолжайте, ваша честь.

Слуга. Кроме вышеперечисленного подсудимый в обществе соседских помещиков часто совершал наезды на близлежащие деревни, учиняя в них разбой и грабеж, забирал с собой сельских девушек и здесь, в имении, подвергал их различным унижениям и издевательствам...

Брат (оживившись). Да, как сейчас помню!.. Ваша честь, позвольте... Дело в том, что я стал невольным свидетелем одного такого случая. Как-то после очередного своего наезда мой братец привез в имении одну молоденькую крестьяночку. Как водится, посулил ей богатые подарки, она, дурочка, и поверила...

Графиня. Ну, и что же он с ней сделал?

Брат. Даже стыдно говорить, сударыня. Сначала напоил допьяна, а потом... Вы не поверите, Софья Львовна... Раздел донага и под пистолетом заставил случаться с кобелем.

Графиня. Фу, какая гадость! И вы, Борис Петрович, видели все это и не пытались ему воспрепятствовать?!

Брат. Да нет, я пытался, но только он и слушать не стал. Такой изверг!

Графиня. Действительно, изверг! А что же с той крестьяночкой-то стало?

Брат. А что с ней станется-то! Проспалась да и пошла наутро ни с чем.

Граф. Нет, братец, тут ты приврал, не отрекайся. Я той девчонке за представление, которое всех вас так потешило, щедро заплатил. Ушла она от меня довольная, даже руки на прощанье целовала.

Графиня. Помолчали бы, обвиняемый! Нашли чем хвастаться! Быдло оно и есть быдло!

Слуга. Я бы попросил вас, сударыня, не выражаться в суде!

Графиня. Да что вы так переполошились, любезный! Я вовсе не вас имела в виду. Продолжайте, пожалуйста. Если мне не изменяет память, дальше речь должна пойти о вас... Или, может быть, вы считаете, что этот пункт лучше опустить?

Слуга (сдерживаясь). Нет-нет, ничто не должно укрыться от суда... Еще одно развлечение придумал обвиняемый, проживая в деревне, и для этого перво-наперво заручился поддержкой одного из своих дворовых, которого впоследствии сделал наперсником во всех своих делах...

Графиня. Позвольте задать вопрос подсудимому. Хотелось бы знать, на чем основывал он свой выбор?

Слуга. Считаю вопрос праздным! Всем известно, что поступки графа часто носили непредсказуемый характер.

Граф. Ну почему же, я отвечу. Мудрить тут нечего, Филаретка. Уж больно мне рожа твоя тогда понравилась. И нахальная же у тебя рожа, надо заметить! Я сразу смекнул: этот не подкачает. И ведь не ошибся, верно?

Слуга. Немедленно замолчите, обвиняемый! Вы никакого права не имеете оскорблять представителя закона!

Брат. Успокойтесь, ваша честь! Стоит ли так расстраиваться из-за пустяков. Продолжайте, мы вас терпеливо слушаем.

Слуга. На чем я остановился?.. Итак, по необъяснимой прихоти - я подчеркиваю это! - подсудимый выбрал себе в напарники одного из крепостных и - опять же по необъяснимой прихоти! - посвятил его в свои темные планы, которые заключались в следующем: вырядившись разбойниками, под покровом ночи совершать злодейские нападения на мирных граждан.

Графиня (слуге, саркастически). Прекрасно! И как же, интересно знать, вы отнеслись к этому предложению?

Слуга (раздраженно). Я что-то не пойму, сударыня, кто из нас двоих обвиняемый?! Ваш вопрос судье сейчас по меньшей мере неуместен!

Графиня. Если вы затрудняетесь ответить на него, так сразу и скажите!

Слуга. Позвольте напомнить вам, графиня, что в отличие от тех, кого вы назвали здесь быдлом, я получил довольно приличное образование. У прежнего своего владельца я исполнял обязанности заведующего библиотекой и прочитал, уж поверьте, не меньше вашего! Естественно, как всякий культурный человек на моем месте, я был крайне возмущен предложением графа. Но я не посмел ослушаться приказа. Ведь он был мой хозяин, а я всего лишь слуга. Надеюсь, вы удовлетворены, сударыня?

Графиня (со скрытым сарказмом). О, вполне! Продолжайте, любезный.

Слуга. Так вот, как я уже говорил, граф решил поиграть в разбойников. Однако надо заметить, что совершал он свои нападения вовсе не ради наживы, а ради того, чтобы подвергать свои жертвы различным унижениям и непотребствам. Так, одного купчишку, голого вываляв с головы до ног в дегте и в пуху, усадил задом наперед на лошадь, связав ему предварительно ноги и руки, и отправил в таком виде в деревню.

Брат и графиня хихикают.

(Бросает на них осуждающий взгляд.) В другой раз, встретив в поле экипаж с двумя дамами - матерью и дочкой, подверг обоих насилию и, голых же, привязав спина к спине, отпустил восвояси.

Графиня. Ах, пакостник!

Брат. Ну, это уж совсем никуда не годится! Дамы все-таки...

Графиня (слуге). И вы тоже, любезный, принимали участие во всех этих бесчинствах?

Слуга. Приходилось, графиня. Но, поверьте, все это я делал с отвращением в душе.

Граф. Охотно верю, Филаретка! Тебе ведь каждый раз доставалась менее приятная часть работы. Пока я, например, забавлялся с дочкой - я имею в виду последний упомянутый тобой случай, - мой верный слуга вынужден был насиловать старуху...

Слуга. Замолчите, подсудимый! Все это клевета! Я, повторяю, был всего лишь исполнителем вашей злой воли!

Граф. Очень старательным исполнителем, надо заметить!

Слуга. Пусть так! Но как вы отплатили мне за мою старательность!.. Я продолжаю, господа судьи. Со слугой своим граф обошелся не менее жестоко. Узнав, что у того есть сестра довольно привлекательной наружности, залучил ее обманом в свой дом и там жестоко надругался, после чего бедная девушка серьезно повредилась в рассудке.

Графиня (слуге). Но где же находились в этот момент вы?

Слуга досадливо отворачивается.

Граф. Рядом со своим господином, конечно. Где ж еще? Держал сестренку за ноги, чтоб не брыкалась.

Слуга. Это ложь! Наглая богопротивная ложь!

Граф. Ох, не гневи Бога, Филаретка! Он все видит!

В комнате повисает неловкая пауза.

Слуга (с опаской поглядывая куда-то вверх). Вы же, сударь, сами мне приказали. Или не помните?

Граф. Не спорю, приказал. Но ты ведь мог и отказаться.

Слуга (исступленно). Не мог я отказаться! Не мог! Вы б меня тогда со свету сжили!

Граф (грозит ему пальцем). Ай, не ври, Филарет! Я тебе за это денег посулил. Много денег. Ты и согласился.

Слуга потерянно молчит. Молчат и остальные члены суда.

Первой выходит из оцепенения графиня.

Графиня (слуге). Ну, что же вы? Продолжайте, любезный. Как говорится, кто старое помянет...

Брат. Да-да, продолжайте, ваша честь. Чего там! За деньги на что только не решишься.

Слуга (как бы оправдываясь). Он мне много посулил. Очень много. И вольную пообещал дать... А я за границу мечтал съездить, чтоб учение продолжить. (Всхлипывает.)

Брат. Да полноте, ваша честь! С кем не бывает! Продолжайте.

Графиня. Может быть, на этом стоит поставить точку? Судья, кажется, уже не в состоянии вести процесс.

Слуга (мгновенно преображаясь). Нет-нет, я закончу. Тем более, что дальше речь пойдет о вас, сударыня... Итак, после последнего случая обвиняемый на время оставил свои бесчинства и вместе со слугой предпринял длительное путешествие по Европе...

Графиня. Позвольте вопрос, любезный! К тому времени вы ведь, кажется, уже получили вольную, не так ли? Почему же не воспользовались своим правом и не покинули графа?

Слуга. Вы, сударыня, по-моему, уже обращали внимание на это обстоятельство.

Графиня. Да, но я тогда не услышала ответа на свой вопрос.

Слуга. Что ж, я отвечу. Дело в том, что за границей я был впервые... Я еще не знал тамошней жизни, и присутствие Аристарха Петровича на первых порах было мне просто необходимо.

Графиня. А потом, когда немного пообвыклись, неужели у вас не возникало такого желания?

Слуга. Может, и возникало. Не помню... Все-таки я был очень привязан к хозяину.

Графиня (саркастически). У меня больше нет вопросов.

Слуга (в раздражении). Все ваши вопросы не по существу, сударыня! Создается впечатление, будто вы пытаетесь запутать судью! Впредь попрошу вас воздерживаться!.. Итак, я продолжаю. В Париже, на одном из светских приемов, подсудимый познакомился с семьей графа Ордынского, видного московского сановника, возвращавшегося на родину после заграничного турне. В очень короткое время Изуверову удалось добиться расположения его дочери Софьи, уже несколько засидевшейся в невестах...

Графиня. Клевещите, любезный! Мне в то время было девятнадцать.

Слуга. Ну, положим, не девятнадцать, а двадцать три.

Графиня. Ты лжешь!

Слуга. Побойтесь Бога, сударыня! Положим, обвиняемого вам еще какое-то время удавалось обманывать, но меня-то не так просто провести. Ваша прислуга мне тогда много чего о вас порассказала. Может, поделиться?

Графиня. Не смей! Замолчи! Скотина!

Брат. Софья Львовна, умоляю, успокойтесь! А вас, ваша честь, я бы попросил не злоупотреблять своим положением. Обстоятельства личной жизни графини никакого отношения к делу не имеют.

Слуга. А это как посмотреть, сударь!

Графиня. Молчать!!! Мерзавец!!! Не смей!!!

Граф. Ладно, Филаретка, оставь! О любовных похождениях своей жены я знал еще до свадьбы. Меня это и тогда как-то мало трогало. Я ведь женился не на ней, а на денежках ее папаши.

Графиня (мужу). Ах ты, подлец! Ты еще и издеваешься!

Брат. Софья Львовна, я прошу вас!.. Да не молчите вы, ваша честь, продолжайте!

Слуга. Что ж, уступаю большинству. Так и быть, обойдем этот неприятный момент... На чем это я остановился? А, да! После недолгого ухаживания обвиняемый сделал Ордынской предложение, и та тут же ответила согласием. После возвращения на родину молодые обвенчались, после чего Изуверов отвез нареченную супругу в свое имение и ровно год предавался радостям семейной жизни...

Графиня. Неправда! И месяца не прошло после свадьбы, как он снова взялся за старое. Опять вино, карты, девицы. Как же я уговаривала, как просила его бросить все это, вернуться в семью! Но этот злодей даже слушать меня не хотел. Только смеялся в ответ...

Брат. Я хорошо помню ваше состояние, Софья Львовна. (Слуге) Я тогда как раз приехал к брату, повидаться после долгой разлуки.

Граф. И заодно переспать с его женой. Не так ли, родственничек? Только не вздумай отрекаться! Не забывай о том, что Он (указывает вверх) сейчас следит за нами.

Брат (помешкав). А я и не скрываю этого! Да, Софья была моей любовницей, и я не вижу в этом ничего предосудительного!

Графиня. Может быть, первый раз в своей жизни я полюбила по-настоящему! (Графу) Ты ведь лишил меня такой возможности!

Граф (саркастически). Бедная моя жена! Как ты жестоко обманулась! Мой братец связался с тобой только ради того, чтобы отомстить мне за свою маленькую княжну.

Графиня. Борис, это правда?

Брат (избегая ее взгляда). Мне кажется, наш подсудимый не в меру разговорчив сегодня. С чего бы это, а?

Графиня. Да, действительно! Прошлые разы он все больше молчал, видно было, что винится в душе, а теперь словно с цепи сорвался!

Слуга. Я тоже это заметил. Иногда даже я ловлю себя на мысли, кто здесь кого судит - мы его или он нас?

Брат. Что случилось, братец? Не слишком ли много разоблачений в один день? Может, вы забыли, кто сегодня обвиняемый?

Граф (угрюмо). Нет, я не забыл... Продолжайте.

Слуга (снова напустив на себя важный вид). Господа, прошу внимания! Я приближаюсь к главной части своего рассказа. О подробностях этого последнего преступления графа нам помог узнать только случай, и, тем не менее, именно оно, как мне кажется, явилось главной предпосылкой для сего судебного разбирательства.

Брат. Что-то я вас не совсем понимаю, ваша честь.

Графиня. Ох, Борис Петрович, снова этот ваш склероз! Вспомните, незадолго до того, как сыграть в ящик, мой муженек как будто раскаялся, проклял свою беспутную жизнь и себя самого и просил Всевышнего, чтоб он после смерти назначил ему кару потяжелее за все его прошлые грехи. Вот Бог, видно, и внял его мольбе.

Брат. Ну да! А мы с вами как бы являемся исполнителями его воли, ведь так?

Графиня. Слава Богу, вспомнили! (Слуге) Продолжайте, любезный.

Слуга. Итак, в имении графа появилась младшая Ордынская - Наталья, которая, если не ошибаюсь, проходила учебу где-то в Германии и приехала домой погостить. Ей-то и суждено было стать последней жертвой вероломного убийцы.

Графиня. Бедная моя сестра!

Слуга. Познакомившись с Натальей, обвиняемый тотчас же воспылал к ней бешеной страстью, и с тех пор все его мысли были направлены на то, как завладеть этим юным, неопытным созданием. Но на этот раз граф решил действовать по-иному: напустив на себя вид несчастного, всеми отринутого страдальца, он постоянно жаловался Наталье на свою горькую участь, сетовал на невнимание родственников и в конце концов добился того, что девушка поверила ему, поверила всем сердцем, чем и не преминул воспользоваться злодей. Он сумел внушить бедняжке, что любит ее, что самая заветная его мечта - жениться на ней и навсегда уехать из этих мест, и единственное, что его еще удерживает, это брак с Софьей, который он якобы никак не может расторгнуть. На самом же деле злодей просто стремился сделать Наталью своей любовницей...

Граф (в исступлении). Это неправда!!! Неправда!!!

В комнате снова ненадолго повисает пауза. Все с изумлением смотрят на графа.

Графиня. Эк его пробрало! Надо же!.. Что-то я не припомню, муженек, чтобы ты когда-нибудь пытался расторгнуть наш брак!

Брат (графине). Так бы он и отказался от твоего богатства!

Граф. Все равно это - ложь! Вы исказили мои слова, мои мысли!..

Слуга. Молчите, подсудимый! Вам еще никто не давал слова!

Граф. Не затыкайте мне рот! Я хочу говорить сейчас! Слышите вы, сейчас!!!

Слуга (графу). Да поймите вы, сударь, еще не время! Таков порядок!

Граф. А мне плевать на ваш порядок! Ведь вы же ничего не знаете! Вы мните себя судьями, а вы - никто! Никто! И вы не сможете заставить меня молчать!

Брат. Э-э... ваша честь, я думаю, пусть его говорит. Какая разница, когда.

Слуга. Но ведь этим мы нарушим ведение процесса!

Графиня. Да ладно тебе, Филарет! Не будь таким крючкотвором! Ты же видишь, в каком он сейчас состоянии. Все равно его уже не остановишь.

Слуга (со вздохом). Ладно, будь по-вашему. Обвиняемый, вы можете говорить.

Граф. И скажу! Я теперь все скажу! И так я слишком долго молчал! Хватит!.. Вы думаете, что вы самые умные, что Бог обличил вас властью и что теперь вы можете все! Жалкие тени! Вы так до сих пор и не поняли, что вы - тоже подсудимые! Да-да! Мое наказание не столько в том, что после смерти я подвержен суду, сколько в том, что меня судят недостойные! Я давно это понял. Действительно, жестокую кару придумал Господь! Хуже трудно представить! Но эта кара одновременно и для вас! Вам, так же как и мне, никуда не уйти от своей участи! Вы не обвинители, а жертвы, господа судьи! И все же вам никогда не понять меня! Для вас я был и остаюсь закоренелым злодеем, и вам трудно поверить в то, что даже злодей способен иногда на высокие чувства... Ведь я тогда полюбил эту девочку, полюбил всей душой... Может, это звучит нелепо. Как же! Насильник, бандит - и вдруг такое!.. И, тем не менее, это так. В те дни я как нельзя больше жаждал очищения. Мне нужно было только выждать, дать Наталье возможность разобраться в нахлынувших на нас чувствах. Но моя необузданность сыграла со мной злую шутку. Я мечтал как можно скорей воссоединиться с возлюбленной не только душой, но и телом, поэтому в ту ужасную ночь и решился тайно проникнуть в ее покои. Я понимал, что совершаю опрометчивый поступок, что своим неожиданным появлением у нее в столь поздний час лишь вспугну девушку, больше того - посею страх и отвращение в ее душе, и все же ничего не мог с собой поделать. Дождавшись, когда служанка, готовящая Наталью ко сну, выйдет из комнаты, я без стука вошел к ней. Девушка в ту минуту сидела у зеркала спиной ко мне. На ней был только легкий пеньюар, не скрывавший, а, казалось, еще больше подчеркивавший ее наготу. Я словно обезумел. От волнения у меня прервалось дыхание и потемнело в глазах, и я, чтобы не упасть, вынужден был прислониться к двери. Тут она оглянулась и, увидев меня, вскочила с места. Как сейчас помню ее глаза, удивленные и какие-то молящие. Наталья, видно, не сразу догадалась о моих намерениях. Лишь когда я сделал к ней шаг, раскрыв объятия, она вскрикнула, отшатнулась. Я попытался прижать ее к себе, но девушка вдруг с такой яростью стала вырываться из моих рук, что я, как ни старался, не смог ее удержать... Потом удар, падение, кровь. И слабый вскрик. Он до сих пор стоит у меня в ушах... Боже! Как глупо все получилось! Я склонился над ее распластанным на полу телом. Я еще ничего не понял, думал: она притворяется, хочет меня попугать. Я осторожно приподнял ее голову. Глаза Натальи были закрыты. Она как будто спала. В неудержимом порыве я прижался губами к ее губам и... Это ужасно! Я не ощутил даже легкого дыхания. Губы ее были холодны как лед. Как скоро оставило их земное тепло!.. Тут только я заметил кровь на ее виске... Господи! Я не убивал ее! Не убивал!!! Виной всему была случайность. Я понял это чуть позже, когда, подняв глаза, увидел над собой угол стола, также окрашенный ее кровью. Видно, падая, она ударилась виском об этот угол. Бедняжка! Бедняжка! Я был вне себя!..

Брат. Однако, братец, это не помешало вам, оставив труп девушки на полу, скрыться в своей комнате, придав ночному происшествию вид несчастного случая!

Граф. Но ведь это и был несчастный случай!

Графиня. Да, но не без вашего участия! Не ворвись вы этой ночью в спальню сестры, ничего бы не произошло!

Граф (обреченно). Не надо. Ничего больше не говорите... Да, я конечно же виноват в ее гибели.

Слуга. Ну вот, подсудимый, вы наконец-то признали свою вину!

Граф. Я давно признал свою вину. Я сделал это еще при жизни, в тот час, когда молил Бога о возмездии... Теперь это же самое осталось сделать вам!

Графиня. Что?! Нам?! Я вас не понимаю, граф! В чем нам виниться?!

Слуга. Обвиняемый, видно, бредит.

Граф. Нет, я в здравом рассудке. Хотя, конечно, от всех этих воспоминаний впору сойти с ума!.. Так вы не знаете, в чем вам виниться?.. Что ж, придется мне вам напомнить. Впервые за столько лет. Прежде я молчал, потому что считал этот суд справедливой мерой. Теперь я так не считаю!

Брат. О чем это он, право? Вы что-нибудь понимаете, графиня?

Графиня (брату). Да молчите вы Бога ради!.. Может быть, вы нам объясните, муженек, что означают эти ваши недомолвки?

Граф. Охотно. Тем более, что от вас, как я понял, правды все равно не добиться. Вы, наверно, думали: если все это время я молчал, значит, мне не ведома истинная причина моей смерти. Придется мне вас разочаровать, господа. Умер я вовсе не от истощения сердца, как это было записано в медицинском протоколе подкупленных вами врачей, а от яда.

Графиня. От яда?! Что за бред!

Граф. Да-да, графиня, от яда. Медленного, но верного яда, который каждый день добавлял мне в еду мой верный слуга по наущению моего родного братца и моей дорогой супруги.

Длительная пауза.

Ну, что вы на это скажете? Снова будете кричать, что это ложь?

Слуга (не поднимая глаз). Я думаю, господа, что отпираться бесполезно. Мы все здесь перед лицом Всевышнего, и, если графу все известно, значит, такова была его воля.

Графиня (в исступлении). Да! Да, муженек! Я решила тебя отравить и подбила на это брата! И знаешь, почему? Я догадалась о причине гибели моей сестры! Еще тогда догадалась!

Брат. Зачем брать всю вину на себя, графиня? У меня тоже было достаточно оснований желать смерти этого типа.

Слуга (брату). О какой вине вы говорите, сударь? Это было возмездие за все преступления графа. Нашими действиями руководила воля Господня.

Граф (с усмешкой). Эй, кто там из вас толкует о возмездии! Оставьте, господа! Корысть - вот то единственное, что толкнуло вас на преступление. Да-да, вы просто охотились за моими денежками, потому и отважились на это убийство... Но только вы просчитались! Крупно просчитались! Вспомните библию. 'Поднявший меч от меча и погибнет'. То же случилось и с вами. Снадобье, которое вы раздобыли для меня, обладало очень сильными ядовитыми парами...

Слуга. Не верьте ему! Он лжет!

Граф. Я лгу? Тогда чем же вы объясняете то, что так скоро оказались здесь? Ведь все вы скончались в одно и то же время, с разницей всего лишь в несколько дней. Первым вслед за мной отправился ты, Филаретка. Ты каждый день, бедняга, дышал этой отравой, когда подмешивал ее в мой утренний кофе или в суп за обедом... Следующим был ты, мой драгоценный братец. Ты покупал яд у старика-еврея и, не послушавшись его наставлений, открутил крышку, чтобы понюхать содержимое заветной баночки, а потом еще несколько раз повторял эту процедуру... И последней этот свет оставила ты, моя дорогая женушка, став жертвой своего чрезмерного любопытства. Ты долго уговаривала своего любовника показать пузырек с ядом, и тот, наконец, уступил твоим настойчивым просьбам. Тебе, всю жизнь страдавшей болезнью легких, этой малой дозы оказалось вполне достаточно... Ну, как, мне удалось убедить вас, господа?

Графиня. Откуда вам все это известно, муженек?

Граф. Господь просветил меня. Он открыл мне глаза на весь этот глупый фарс, именуемый вами судом.

Брат. Полегче, братец! Пусть даже все, что вы рассказали нам, - правда, пусть мы действительно стали жертвами своей неосторожности - это не дает вам права называть наш суд фарсом! На нас возложена ответственная миссия, и не кем-нибудь - самим Всевышним!

Граф. Слишком много чести для таких, как вы! Разве может суд считаться справедливым, если судьи - сами преступники! Нет, я не признаю такого суда!

Графиня (мужу). Значит, вы считаете, что мы не в праве судить вас? Удобная позиция, ничего не скажешь! Тем более, если заранее известно, что прощения все равно не будет!

Граф. А я и не нуждаюсь в вашем прощении. Единственная, кто могла бы даровать его мне, - та бедная девочка, с которой я обошелся так жестоко. Но я знаю, что это невозможно.

Графиня. Да, граф, боюсь, вам не на что надеяться. Прах Натальи по настоянию матери был перевезен в ее родной Екатеринбург. Душа ее сейчас далеко отсюда... Но, я уверена, если бы даже она находилась где-нибудь поблизости, то вряд ли бы захотела встретиться с вами.

Граф. Вы правы, графиня, как это ни печально. Наталья бы никогда не простила меня. Я прервал ее жизнь в самом расцвете. И все же... все же порой я еще надеюсь на чудо. Иногда мне даже кажется, что вот сейчас, сию минуту, я услышу легкие шаги, шорох платья, распахнется дверь - и в комнату войдет она...

Словно в ответ на слова графа, где-то рядом, за пределами дома, слышен шум подъезжающей машины. Хлопает дверца. Смех, неясные голоса, которые становятся все ближе, все отчетливей. Привидения застывают на месте, прислушиваясь.

Слуга. Кажется, к нам гости.

Брат. Кто бы это мог быть? Сюда давно уже никто не заглядывал.

Слуга. Вы не будете возражать, господа, если я схожу посмотрю?

Брат. Ну конечно, не будем! Интересно все-таки...

Слуга удаляется.

Графиня. Помню, во время прошлого суда к нам тоже заходили какие-то люди - в нелепой одежде и с оружием.

Брат. Вы путаете, графиня, это было не в прошлый, а в позапрошлый раз. А может, даже в поза-позапрошлый.

Графиня. Ой, да какое это имеет значение!.. Помню, все они были в военной форме с какими-то странными опознавательными знаками в виде звезд.

Брат. Да, это были солдаты. Насколько я понял из их разговора, шла какая-то война...

Графиня. Неужели снова с французами?

Брат. Нет, кажется, с немцами.

Графиня. Странно. Немцы были всегда такими выдержанными, культурными. Даже не верится... Но сейчас ведь, надеюсь, не война?

Брат. Как знать, как знать!

Возвращается слуга.

Слуга. Там трое молодых людей и две девушки. И прибыли они на каком-то странном сооружении на колесах, несколько напоминающем нашу двуколку, но только почему-то без лошадей.

Графиня. Господи! И чего только не придумают!

Граф (слуге). Что они собираются делать?

Слуга. Кажется, они собираются остановиться здесь на какое-то время.

Графиня. Как? Прямо в доме? Этого еще не хватало!

Брат. Ну почему же! Мне, например, всегда бывает интересно, если к нам заглядывают гости. От них можно узнать много нового о том, что сейчас творится на свете.

Граф. Тише! Я, кажется, слышу шаги... Сюда идут.

Брат. По-моему, нам пока лучше укрыться и понаблюдать за ними.

Графиня (брату). Вы полагаете, они могут нас увидеть?

Брат. Не исключено. Тем более, насколько я знаю, наш вид действует на живых... м-м-м... несколько удручающе.

Графиня. Вы, наверно, хотели сказать - устрашающе?

Брат. Ну, не преувеличивайте, графиня!

Слуга. Они уже близко. Уходим.

Привидения поспешно прячутся.

В следующую минуту, освещая себе дорогу горящими спичками, в комнату, осторожно ступая, входят Сергей и Глеб. Обоим на вид не больше двадцати пяти.

Первый - Сергей - высокий, крепкого сложения, явно из породы лидеров. Это чувствуется в его манере держаться, разговаривать, читается в чертах лицах, которые, пожалуй, могли бы показаться красивыми, если бы не несколько портящая их печать властности и непримиримости, в неторопливых, размеренных движениях уверенного в себе человека.

Второй - Глеб - почти полная его противоположность. Он на полголовы ниже Сергея и немного уже в плечах, во внешности нет ничего примечательного, разве что слишком длинная прическа под хиппи да меланхоличный блеск в глазах, так не вяжущийся с открытой улыбкой, нередко мелькающей на его лице, и быстрыми, немного суетливыми движениями балагура и заядлого спорщика.

Сергей. Так... коридор, вроде, закончился. По-моему, мы в какой-то комнате.

Глеб. По-моему, тоже... (Чиркает новой спичкой.) О, да тут настоящие хоромы! Гляди, какие огромные!

Сергей. Хорошо жили буржуи... А там что?.. Ну-ка посвети, Глеба.

Глеб (восторженно). Серж! Провалиться мне на месте! Это мебель! Настоящая старинная мебель! Вот стол... И стулья.

Сергей. Небось, все прогнило?

Глеб. Да нет, крепкие еще... Выходит, мы с тобой в гостиной... Эй, а там что за подвал? Сюда, сюда свети!.. Ха! Камин! Надо же!

Сергей. Тягу проверь.

Глеб (просовывает руку с горящей спичкой в каминную трубу). Нормалек!.. Слушай, мне здесь нравится! Нет, правда, местечко что надо!

Сергей. Ничего место. Сыро вот только. Как бы насморк не схватить.

Глеб. А мы костерок разведем. Прямо здесь, в камине. Накроем стол, усядемся чин-чинарем... Вот увидишь, Серж, все будет как в лучших домах Лондона и Парижа. Надо вот только дровами запастись, чтоб не бегать каждый раз.

Сергей. Да оно, конечно, неплохо. Только вот дым с дороги видно будет.

Глеб. Ну и что! По этой дороге раз в год если кто и проедет, то хорошо. Сам же видел - ни одного населенного пункта в округе.

Сергей. А если туристы какие-нибудь припрутся?

Глеб. Да что им тут делать!.. Но если даже и припрутся, что в этом плохого!

Сергей. А то ты не знаешь!.. Машина у меня уж больно приметная.

Глеб. Думаешь, хватились уже?

Сергей. Не должны, вроде. Хозяин в командировке. Только на будущей неделе объявится.

Глеб. Так что ж ты паникуешь?

Сергей. Ну, знаешь, мало ли что...

Глеб. Отгони подальше в кусты. Что с ней сделается!

Сергей. Ладно, не учи ученого.

Глеб. Да ты не сомневайся, Серж! Этот особнячок - как раз то, что нам нужно. С дороги его почти не видно, сзади лесок, ну и вообще... все условия.

Сергей. Главное, чтоб нашим девочкам понравилось... Нет, а классных мы себе телок подцепили! Верно, Глеба?

Глеб. Мордашки смазливые.

Сергей. А какие попы! Какие ножки! Ух, так и тянет потрогать!

Глеб. Эй-эй, старик, аккуратней! По-моему, ты ускоряешь события.

Сергей. Да ни хрена! Зря я, что ли, сюда тащился! Да я не я буду, если не завалю сегодня одну из них!

Глеб. Ты имеешь в виду Лерочку?.. В таком случае у тебя имеется соперник.

Сергей. Это ты про очкарика?.. Не смеши меня, Глеба! С очкариком, если что, разговор будет коротким. Один раз в ухо, два по печени - всего делов-то!

Глеб. Нет, Серж, это как-то несолидно.

Сергей. А что! В другой раз не будет вязаться не в свою компанию!

Глеб. Да пойми ты, балда, при девочках нельзя! Спугнешь птичку, тогда пиши пропало... Нет, очкарика надо убить морально. Понимаешь, о чем я?

Сергей. Ну, это уж по твоей части. Учти, Глеба, я в твоих заумных базарах участия не принимаю! Вот они где у меня, эти твои базары! (Проводит рукой по горлу.)

Глеб. Зря ты так, старик. В некоторых случаях - заметь, в некоторых - лучше действовать не кулаками, а интеллектом. А сейчас, как мне кажется, и есть тот самый случай.

Сергей. Ладно, делай как знаешь. Потерплю...

Глеб. Да уж потерпи. Пойми, я ведь не только для тебя стараюсь. Помнишь наш уговор? Тебе - Лерочка, ну а мне - та, что останется.

Сергей. Вижу, ты всерьез решил приударить за этой светленькой? Ну, давай-давай!

Глеб. Это ты мне говоришь 'давай'? Нет, Серж, это пусть она дает!

Сергей громко хохочет, довольный шуткой.

Ну что, пошли?

Сергей. Пошли. А то наши телки нас уже заждались.

Глеб. Да, Серж, вдруг девочки снова начнут добадываться, кто мы да откуда...

Сергей. А, натреплешься что-нибудь! У тебя это хорошо получается. Про машину только ничего лишнего не вякни.

Глеб. Разве я похож на сумасшедшего?..

Уходят.

На сцене снова появляются привидения.

Слуга. Что будем делать, господа? Эти молодые люди, насколько я понял, собираются занять наш зал суда и устроить здесь что-то вроде застолья.

Графиня. Какая наглость!

Брат. А, собственно, графиня, что в этом такого? По-моему, так пусть себе веселятся. А мы понаблюдаем за ними.

Графиня. Да, но, мне кажется, тут затевается что-то неприличное... Оргия... разврат...

Брат. Помилуйте, Софья Львовна! Что уж такого ужасного усмотрели вы в этой вечеринке? Помнится, и я в молодости позволял себе иногда расслабиться, распить бутылочку в кругу друзей, слегка пофлиртовать...

Графиня. Неужели вы ничего не поняли, Борис Петрович?! Это не обычная вечеринка! Замышляется насилие! Эти молодые люди преступники!

Брат. По-моему, вы преувеличиваете, сударыня. Доверьтесь моему опыту, никакие они не преступники. Они такие же, какими были когда-то мы...

Графиня (возмущенно). Ну уж нет, Борис Петрович! Я честная женщина и не желаю, чтобы меня равняли с какими-то проходимцами!

Брат (отвешивает ей шутливый поклон). Как вам будет угодно, сударыня.

Слуга. Господа, господа, не забывайте о главном! Наш суд еще не закончен!

Графиня (слуге, в раздражении). Ой, да бросьте вы ради Бога! Какой там, к черту, суд! Сейчас не время заниматься ерундой!

Слуга. Что?! Как... как вы можете называть наш суд ерундой?!

Графиня. А как еще его прикажете называть!

Граф (со смехом). Браво, жена! Первые умные слова за ночь!

Брат. Софья Львовна, будьте добры объясниться!

Графиня. А что тут объяснять! Если верить тому, что говорил здесь мой муженек, получается - мы действительно играем в какую-то странную игру!..

Брат (свистящим шепотом). А кто вас заставляет верить, графиня?!

Графиня. Конечно! Легче всего закрыть на все глаза и делать вид, что ничего не случилось!

Брат. Мне непонятна ваша позиция, сударыня! Не станете же вы отрицать, что граф действительно совершил все те преступления, за которые должен быть осужден!

Граф. А кто, Борис Петрович, будет судить нас за наши преступления?

Слуга. Нет, так мы ни до чего не договоримся!.. Поймите, господа, как бы то ни было, но наш суд должен быть завершен! До утра осталось совсем немного! Не забывайте, что ровно в пять мы должны вернуться в свои склепы! Таков порядок!..

Графиня (слуге). И как же вы любите во всем соблюдать порядок, любезный!

Слуга. Я выполняю волю Господа!

Брат (слуге). Так выполняйте же ее, черт возьми! Ведите процесс! В конце концов, кто из нас судья!

Слуга. Но как же мне его вести, сударь, когда вы никак не можете договориться?!

Брат. Сударыня... Софья Львовна, может быть, нам действительно забыть на время о разногласиях...

Графиня. Что ж, Борис Петрович, если вам в самом деле безразлично то, что здесь должно произойти...

Брат. Что бы здесь ни происходило, графиня, нас с вами это не касается! Мы явились сюда вершить суд и во что бы то ни стало должны его закончить!

Графиня. Вот уж не думала, сударь, что вы такой формалист!

Слуга (графине). Так я могу продолжать?

Графиня. Мне все равно.

Брат (слуге). Продолжайте, продолжайте!

Граф. Кажется, вы опоздали, господа. Наши гости возвращаются. Слышите шаги?

Привидения прислушиваются.

Слуга. Действительно... Что же теперь делать?

Брат. Ума не приложу.

Графиня. Может, напугаем?

Брат. Не смешите, графиня!

Графиня. Но что-то ведь надо делать!

Все в недоумении переглядываются.

Граф. Мне кажется, самое разумное сейчас - удалиться и не мешать этим пришельцам из внешнего мира... Тем более, что мы все равно ничем не можем им помешать. Мы - тлен, смерть, а они - жизнь. Как говорится, дорогу жизни, господа!

Слуга. Но как же наш суд?

Граф. Суд подождет... Или вы можете предложить что-то более разумное?

Слуга (со вздохом). Смиряюсь с обстоятельствами.

Привидения снова прячутся.

В комнату входят уже знакомые нам Сергей и Глеб, несущие по огромной охапке хвороста. За ними, беспрестанно чиркая спичками и ойкая, когда огонь обжигает им пальцы, следуют Валерия и Ирина.

Валерия - высокая, красивая девушка, из тех, кто сразу обращает на себя внимание. Несмотря на броскую внешность, она начисто лишена вульгарности - напротив, в ее взгляде, движениях, словах порой угадывается скрытый аристократизм и некая романтическая отрешенность.

Ирина также недурна собой, но явно проигрывает рядом с Валерией. Она проста в общении, иногда резка, при случае не лезет за словом в карман, и вообще намного подвижней, смешливей и как-то 'приземленней' своей подруги.

Замыкает шествие Дмитрий с двумя большими сумками в руках. Его необычайная худоба, нервность движений, а также большие роговые очки на носу выдают типичного интеллигента, человека немного не от мира сего.

Всем трем, включая девушек, не больше двадцати.

Глеб (девушкам). Ну-ка посветите сюда... Все, кажется, пришли. Разгружайся, Серж.

Ребята сваливают охапки хвороста на пол. Засунув одну из них в камин, Глеб с помощью спички и клочка бумаги пытается развести костер.

Ирина. Где же обещанная гостиная? Я что-то пока ничего не вижу.

Глеб (Ирине). Потерпите, миледи.

Через минуту в комнате ярко полыхает огонь. Он придает обстановке оттенок таинственности и фантастичности.

Ну, как?

Валерия. Великолепно!.. Ир, ведь правда же, хорошо?.. Дима, а тебе нравится?.. Действительно, и стол, и стулья, и камин. Все старинное... Похоже, время обходило эту комнату стороной. Здесь все так же, как было сотню лет назад.

Глеб. Что ж, вполне вероятно. Мы с Сержем по дороге заглянули в две соседние - там полнейший развал.

Валерия. А может, эта комната находится под охраной каких-нибудь темных сил?.. Как все-таки хорошо, мальчики, что вы привезли нас сюда! Я так люблю старые дома! Особенно вот такие, где давно никто не живет.

Ирина. В старых домах, между прочим, часто потолки обваливаются.

Валерия. Да ну тебя, Ирка!.. Интересно, сколько лет всем этим вещам?

Глеб. Судя по стилю, этот дом построен в середине прошлого века.

Дмитрий. Может, даже и раньше. По всей видимости, это позднее барокко, а оно пришло в Россию еще в восемнадцатом веке.

Ирина. Если это так, я ни за что на эти стулья не сяду! Они же развалятся от ветхости.

Дмитрий (пробует мебель на прочность). Не думаю. Это дуб. Мебель из него самая крепкая.

Ирина (Дмитрию, иронично). И все-то ты знаешь, профессор!

Валерия. Ладно, давайте распаковываться.

Девушки накрывают на стол. Парни им помогают.

Представляете, мы будем закусывать как самые настоящие дворяне! В гостиной, при свете камина! Сударыня, прекрасная погода, не правда ли? Сударь, вы не могли бы подать мне вот этот прибор? Ах, вы так любезны!.. Нет, какие же мы все-таки молодцы, что завернули сюда!

Глеб. Сержу спасибо! Он первым этот дом заметил.

Сергей. Я его сперва даже не разглядел за деревьями. С дороги только крыша чуть видна. Что это, думаю, там за хибара прячется? Дай-ка ближе подъеду! А здесь, оказывается, целый дворец!

Валерия. Никогда не думала, что под Москвой есть еще старинные особняки. Ведь наверняка про этот дом никто ничего не знает.

Глеб. А это хорошо, что не знает! Так бы сделали из него второе Шереметьево. Любуйтесь только на расстоянии, а внутрь - ни-ни. Если ты, конечно, не иностранец какой-нибудь... А тут - совсем другое дело! Ни тебе контролерш на входе, ни экскурсоводов! Входи, располагайся, закусывай в свое удовольствие на манер наших далеких предков! Красота!

Сергей. Если бы сюда еще и то, что они хавали, совсем бы хорошо было!..

Ирина. Да-а! Вот сказал бы мне кто-то час назад, что сегодня ночью я буду закусывать в каком-то заброшенном доме, да еще в обществе двух малознакомых парней, ни за что бы не поверила!

Глеб (Ирине). Неисповедимы пути Господни!.. А что, миледи, у вас есть основания нам не доверять?

Ирина (Глебу). Нет, почему же, милорд! Просто мы уже столько времени вместе, а ничего не знаем о вас.

Глеб. Но ведь и вы нам ничего о себе не рассказали!

Ирина. А что рассказывать! Мы студентки. Учимся в политехе. В Москве первый раз.

Глеб. Обе, значит, приезжие. А откуда, если не секрет?

Ирина. Не секрет. Я из Новошахтинска. А Лера... кажется, из Саратова, да?

Валерия. Из Свердловска.

Глеб. Далеко же вы забрались! Не страшно? Родные-знакомые хоть есть тут?

Ирина. Родных нет, зато знакомых - пол-института. Почти все общежитие!

Глеб. Что же вас в Москву-то потянуло?

Ирина. А то, что всех, то и нас!.. Что я там видела у себя, в своем захолустье!

Валерия. Нет, а мне мой город нравится! Просто я по натуре непоседа. Люблю путешествовать, знакомиться с новыми людьми. Я еще в детстве мечтала: вот закончу школу и махну куда-нибудь далеко-далеко...

Глеб. Понятно... Ну и как вам столица? ЦУМы, ГУМы, небось, уже все обследовали?

Валерия. И не только! Мы еще в Пушкинском музее на выставке французской живописи были!

Глеб. Понравилось?

Валерия. Еще бы!.. А позавчера нас Дима по булгаковским местам возил.

Ирина. Димка местный, так что он у нас заместо гида.

Глеб. По булгаковским местам, говорите? А в доме на Садовой были?

Ирина. Это где все стены исписаны?.. Были, конечно. Даже автограф оставили.

Валерия. А вот на Новодевичье кладбище мы не попали. Там, оказывается, вход только для экскурсионных групп.

Глеб. И знаете почему? На Новодевичьем 'герои вчерашних дней' похоронены. Такие саркофаги отгрохали! Куда до них булгаковской могилке!.. Да, видно, не сподобился Михал Афанасьич, не заслужил!

Ирина (Глебу, недоверчиво). А ты сам что же, был там?

Глеб (Ирине). Запомните, миледи, в Москве нет такого места, куда бы я не мог попасть. На Новодевичье? Пожалуйста! В Дом кино на ретроспективу Бунюэля? Но проблем! Могу даже на Таганку на того же Булгакова пролезть! 'Мастера и Маргариту' видели? Нет?.. А я уже четыре раза посмотрел. И в старой, и в новой постановке.

Валерия. Интересно, Глеб, и как это тебе удается?

Глеб. Ничего хитрого в этом нет. Просто у меня пол-Москвы знакомых. Хотите, и вас куда-нибудь проведу?

Валерия. Ловлю на слове... Ну что, у нас уже все готово. Прошу садиться.

Глеб. Все да не все!.. (Роется в сумке.) Ну конечно! Главное-то мы забыли!

Ирина. Что вы имеете в виду, милорд?

Глеб. То, без чего не обходится ни одно приличное застолье... Подождите минутку. Я сейчас. (Быстро идет к выходу.)

Сергей. Погоди, Глеба, я с тобой. Проверю, как там машина.

Уходят.

Ирина. Димочка, а почему ты все время такой мрачный?

Дмитрий. Я уже говорил: не нравится мне эта затея. Бросили ребят, понеслись неизвестно куда! И неизвестно с кем!

Ирина. Взял бы да остался. Тебя, между прочим, никто силком не тянул.

Дмитрий. Да надо было!

Ирина. Ой, не смеши! Так бы ты и остался! А кто же нашу Лерочку сторожить будет? Чтобы с ней ни дай Бог ничего...?

Валерия. Ирка, прекрати!

Ирина. А что я такого сказала! По-моему, на курсе уже ни для кого не секрет, что Дима ходит за тобой как привязанный...

Валерия. Слушай, если ты сейчас же не замолчишь...!

Ирина. Ну, Лер, ну что ты! Я же ничего такого не имела в виду. Я просто так сказала, чтоб Димку растормошить. А то он сидит дуется непонятно из-за чего...

Валерия. А, в самом деле, Дима, что тебе не нравится? Лично я никакого криминала в нашем поступке не вижу.

Дмитрий. Но ведь вы даже не знаете, кто эти парни!

Валерия. Нормальные парни! И давай, больше не будем об этом! В конце концов, я свободный человек и ни перед кем не собираюсь отчитываться!

Ирина. И я, между прочим, тоже! Так что, Димочка, оставь свои нотации при себе.

Дмитрий. Вот увидите, добром это не кончится.

Ирина. Ой-ой-ой! Испугал! Тоже мне, моралист нашелся!

Валерия. Хватит вам! Они уже возвращаются.

Дмитрий. Легки на помине!

Входят Сергей и Глеб.

Сергей. А вот и мы!

Глеб. И, заметьте, не с пустыми руками!

Ставят на стол по бутылке вина.

Ирина. О, это как раз то, что надо!.. Ну что, садимся?

Всеобщее оживление, смех. Все рассаживаются за столом. Глеб начинает откупоривать бутылку.

Сергей, все забываю спросить. Какой марки у тебя машина?

Сергей (заметно смешавшись). Какой марки?.. Ну, это... Как его?..

Глеб. Какая вы недогадливая, миледи! Это же 'Чайка'!

Сергей (обрадовано). Да, точно, 'Чайка'!

Ирина (Сергею). Ну, ты даешь! Забыть марку собственной машины!

Глеб. Вообще-то, это машина его папика. Серж иногда берет ее покататься.

Ирина. Понятно... Папик, наверно, крупная шишка, да?

Глеб. Академик.

Ирина. Вот даже как!

Глеб. А что вас, собственно, удивляет, миледи?

Ирина. Да я ничего... Я просто...

Глеб. Ладно, у нас еще будет время узнать друг друга поближе. А сейчас подставляйте бокалы!.. (Разливает вино.) И давайте выпьем!.. А за что мы выпьем?

Сергей. Может, за встречу?

Глеб. Нет, это тривиально.

Ирина. А, между прочим, у Леры вчера был День рождения!

Глеб. Серьезно?.. По-моему, прекрасный повод!

Валерия. Нет-нет! Давайте поднимем первый тост за дом, который всех нас приютил!

Глеб. Ну что ж, не возражаю! Как говорится, мир дому сему!

Все поднимают стаканы.

Медленно гаснет свет.

Конец 1 части.

Часть 2

Время и место - те же. Действие возобновляется с того самого момента, на котором было прервано в 1 части.

Глеб. Что приумолкли?

Ирина. Глупо, конечно, но мне все время кажется, что кто-то стоит у меня за спиной.

Глеб (Ирине). Миледи, вы очень впечатлительны.

Ирина. Ой! Слышите?.. Шорох... Вот опять!..

Все прислушиваются.

Сергей. Показалось.

Ирина. Нет, не показалось!

Дмитрий. Это, наверно, летучие мыши.

Ирина. Фу, какая гадость! Терпеть их не могу!

Глеб (страшным голосом). А может, и не мыши. Может, это привидения!

Ирина (вздрогнув). Да ну тебя! Дурак.

Всеобщее оживление.

Глеб. Интересно, а кто-нибудь из вас верит в привидений?

Ирина. Ты это серьезно?

Глеб. Абсолютно.

Ирина. Да ну!.. Чушь собачья!

Дмитрий. Присоединяюсь.

Ирина. А ты сам-то веришь?

Глеб. Я для себя еще этот вопрос не решил.

Валерия. Вы знаете, а я, кажется, верю.

Глеб. Что значит 'кажется'?

Валерия. Ну... мне