Внутренние исследования

- Двигайтесь крайне аккуратно, там дальше может быть что угодно. – Сказал высокий темноволосый мужчина средних лет. С ног до головы он был покрыт синим комбинезоном, который был полностью герметичен и не пропускал внутрь даже частицы света. Лицо прикрывал толстый слой защитного стекла, а за спиной у мужчины него висел огромный рюкзак, больше похожий на прямоугольную коробку. По сторонам из нее торчали трубки и цветные провода: красные, зеленые, синие – всех цветов. Сверху была огромная лампочка в виде полусферы. Её размер был едва ли не с голову мужчины.

В руках он держал не менее странный аппарат. Это была небольшая прозрачная сфера, которая умещалась в одной руке. Внутри нее можно было разглядеть несколько светодиодов, моргающих, словно разноцветные светлячки. Маленьким шлангом эта сфера была соединена с рюкзаком.

- Мы не знаем точно, что это: обычная депрессия или острая форма шизофрении, поэтому будьте начеку, парни. Впрочем, как и всегда.

За спиной темноволосого мужчины шли еще три человека. Все были в тех же самым синих комбинезонах и с квадратными рюкзаками. Однако лампочка каждого из них светилась разными цветами. У шедшего впереди всей группы она была красная, у трёх других – зеленая, синяя и желтая.

- Не хотелось бы тут подохнуть.

- Да уж. – Произнес носитель лампочки желтого цвета, слегка усмехнувшись, и тут же сделал нырок в сторону от выпрыгнувшего из ниоткуда волка. Животное было внушительных размеров, около метра в высоту. Шерсть у него местами висела клочками, а там, где её не было, можно было разглядеть раны, на вид, свежие.

Мужчины в секундной панике рассыпались вокруг зверя и стали выжидать. Глаза волка жадно ходили из стороны в сторону, перескакивали с одного человека на другого. Он пытался выбрать себе жертву. Волк приоткрыл пасть и оттуда вывалился огромный язык, с которого тоннами стекала слюна. Уши слегка дернулись в стороны. Затем он немного присел на задних лапах и прыгнул на мужчину, у которого за спиной горела зеленая лампочка. Тот с криком сделал перекат подальше от животного, развернул свой шар красным цветом луча на волка и сдавил его во всю силу. Вслед за лучом света из шара брызнула струя красной жидкости, облив волка. Животное упало и завалилось набок.

- Убил?

Темноволосый мужчина в несколько перебежек достиг волка и направил на него серый луч шара. Из аппарата вышло подобие палки, и мужчина дотронулся ею до лежащего на боку животного. Оно тут же издало протяжный стон. Лапа дернулась в сторону и стала медленно застывать. Из груди волка вышел последний выдох, было понятно, что он мёртв.

- Чисто. Выдвигаемся, пока пациент не проснулся.

- Доктор Измайлов, это была моя первая и последняя попытка зайти сюда. – Сказал молодой парень, за спиной которого светилась зеленая лампа.

- Не сейчас. Поговорим у меня в кабинете, когда закончим.

Группа людей двинулась вдоль улицы. По сторонам виднелись здания высотой в четыре-пять этажей. В каждом из них было множество окон, но ни одно из них не горело и не подавало признаков жизни внутри. На первых этажах строений красовались вывески разных магазинов, но все двери были закрыты и пройти внутрь не представлялось возможным. А в некоторых местах дверей и попросту не было – голые стены, одно окно и магазинная вывеска.

Конца улицы разглядеть было невозможно, как и начала, откуда двигалась группа. Измайлов, человек, за спиной которого горела красная лампа, указал рукой куда-то вперед, затем жестом приказал всем двигаться медленнее и тише.

- Машины? А это что означает? – Спросил кто-то из идущих позади.

- Путь, дорога. Желание менять место. Если выясним, как и куда машины двигаются или должны были двигаться – сможем попытаться вылечить. По крайне мере, так уже выходило раньше. – Ответил мужчина с красной лампой. Он отвел руку назад и достал из бокового отсека квадратного рюкзака маленькую палку. Её длина была не больше ширины ладони, а сама она была насквозь черной. Человек в комбинезоне поднял руку и с сильного размаха вонзил черную палку в землю. Та воткнулась под безукоризненным углом в сорок пять градусов. С того конца, который торчал наружу, стал вырастать небольшой квадрат метр на метр. Он был обращен плоскостью к группе людей.

- Доктор, а это?.. На практике таким не пользовались.

- Экран. Мы называем её пилюлей – она показывает страхи пациента в данном промежутке памяти и тем самым помогает от них избавиться. Только так мы можем постараться спасти нашего Антона Алексеевича от его проблем с психикой. Пилюля может не только дать возможность посмотреть страх, но и убрать его из памяти, как вырезание опухоли. Это позволит стабилизировать его организм.

- А, вот оно как… - Протянул невысокий блондин с горевшей зеленой лампой.

На экране, возникшем из черной палки, все также торчащей из земли, стали проявляться отдельные фрагменты. Люди. Много людей. Толпа людей. Все были настроены против чего-то, поднимая руки в воздух и сотрясая кулаками. Беспорядочные движения среди них были отчетливо видно, камера словно летела над головами тысячи собравшихся людей. Кадр сменился. Было видно грозное лицо человека, против которого встала вся эта толпа. Он слегка отвел взгляд в сторону, посмотрел на одного из своих помощников и щелкнул пальцами – так, чтобы никто из бунтующих внизу не смог увидеть этого жеста. Кадр сменился. Со стороны возникает отряд вооруженных людей. Они выстраиваются в шеренгу и начинают массовый расстрел бунтующих. Буквально через считанные секунды вся толпа бездыханно лежит на земле, а диктатор спокойно спускается с трибуны и уходит в глубь своих солдат предварительно дав указания об очистке площади от трупов.

- Чушь, мы не можем по такому обилию информации узнать его основной страх. Это беспорядочный набор ужасов, которые не дают нам полноценной картины происходящего в его голове. Может он боится быть расстрелянным, а может сам не хотел бы убить кого-то. Или это вообще страх войны, только показанный несколько косвенно. Надо идти глубже. – Вынес вердикт мужчина с синим огоньком на спине.

- Поддерживаю, доктор Браун, идём дальше.

Группа дошла до машин, которые были видны совсем недавно. Транспортные средства, перегородившие дорогу группе, были насквозь ржавыми. У седана, стоявшего немного дальше от двух других автомобилей, и вовсе не было ни одной двери, капот лежал метрах в четырех. Коричневые следы ржавого налета покрывали автомобиль почти целиком: диски исполосованы, крыша прогнила. Кожаной обшивки в машине уже не было: либо её выдрали, либо её начисто разъело весьма сильным веществом. Из-за этого салон тоже был покрыт ржавыми налётами, что создавало картину полного опустошения.

- Что скажешь, Миш? – Подал голос синий огонёк.

- Значит, смотри. Говорю всё только из своей практики и по «методике», если её можно так назвать, которую я изложил в своей книге. Машины – путь куда-то, верно? Их разрушение, стало быть, вполне может означать прерванный путь, либо даже не начатый. Коррозия тут поработала знатно. Это указывает нам, что его психическое расстройство началось довольно давно, но проявляется оно лишь сейчас. Как думаете, втыкать еще палку или пройдемся дальше?

Важный момент – нельзя перегружать мозг пациента палками, иначе это может вызвать необратимые последствия. Бывали случаи, когда после лишней палки люди усугубляли свои психические расстройства, либо получали новые. В итоге, после огромного количества попыток и опыта было установлено, что на одного человека можно применять не более трёх палок – это минимум, который не может вызвать дополнительного расстройства психики. Любое количество больше трёх может привести к заболеванию. Однако были известны случаи, когда использовались более десяти палок и удавалось полностью вылечить пациента без каких-либо последствий.

- Не стоит. Вернёмся, если дальше не обнаружим ничего более стоящего. – Доктор Браун приподнял свой шар, свечение от его синей лампочки за спиной немного вздрогнуло.

- Стэн, твой маяк выдал блик! По укрытиям.

Рюкзаки за спиной каждого из членов группы были оборудованы различными устройствами, помогающими в исследовании психики людей. Внутри были и датчики нервных скачков, и измерители жизненно важных процессов в организме человека. Мигание лампы у одного из исследователей означало, что организм пациента стал реагировать на докторов и стараться предпринять действия для их удаления. Пациенты всегда по-разному реагировали на группу исследователей внутри: одни сразу удаляли докторов из себя, другие пытались убить их еще внутри.

Исследователи укрылись за тремя машинами, стараясь выдавать как можно меньше движений и шума, чтобы успокоить организм пациента. За дальней машиной, которую так пристально все разглядывали, остался лишь Максим – самый молодой и неопытный из исследователей, носивший за спиной зеленую лампу. Этот цвет давал понять, что человек в костюме еще совсем новичок и за ним следует приглядывать. Однако сейчас его наставники остались в нескольких метрах дальше за другими машинами.

Прямо над Максом стал слышаться едва уловимый свист, будто насекомые пролетали прямо над его головой с большой скоростью.

- Максим! – Прокричал ему Измайлов, но звук будто тонул. Воздух стал заметно тяжелеть, каждое движение, совершаемое исследователями было в разы медленнее, чем должно было быть. – Уходим. Он… Антон… Его организм… Понял, как выкинуть нас… Сжать!

- НЕ МОЖЕМ… Бросить… Макса! – Выдавливал из себя каждое слово Браун. Говорить становилось всё сложнее и сложнее.

- Вернёмся!.. – Последнее, что успел проронить человек с красной лампой за спиной и нажал на кнопку, находившуюся на шаре в самом низу. Вокруг двух машин и трёх исследователей расплылся поток густого белого тумана. Его радиус был всего несколько метров, что не позволяло захватить с собой четвертого члена группы.

***

Четыре стены, четыре стула и один компактный квадратный стол, стоящий по центру – вот все убранство комнаты. Стены кабинета были окрашены в снежно белый цвет и сложно было бы найти на них хотя бы частицу пыли или грязи. Из стола пробегал всего один проводок, уходивший между двумя стульями в угол комнаты и зарывавшийся в отверстие снизу. Провод тоже был сплошь белый, но на нем уже виднелись вмятины от долгого использования: ходили по нему постоянно. Стулья имели высокую спинку, готовую закрыть макушку даже самого рослого человека в защитном костюме. Взглянув на кресло сзади, вы бы смогли увидеть только чистую белую ткань.

На столе находился огромный цилиндр со множеством веточек, торчащих из него. Чем-то это зрелище напоминало кактус. Цилиндр уходил одновременно в потолок и в пол, поэтому взглянуть на его вершины не представлялось возможным. Сами же веточки были вставлены в специальные разъемы, диаметр которых был слегка больше. Это давало возможность вращать их в различные стороны под все триста шестьдесят градусов. Таким образом осуществлялось управление нервной системой пациента. Из цилиндра также исходило четыре рукояти: по одной к каждому стулу. Рукояти были расположены горизонтально, и они имели довольно внушительную длину, чтобы их можно было схватить двумя руками. Перед одним из кресел прямо на столе располагалась клавиатура со множеством кнопок, но ни одна из них не была помечена. Клавиши были сплошь белыми.

Во всей комнате цветом выделялись только рукоятки, выходившие из цилиндра. Они были окрашены в ярко красный цвет. Сделано это было для того, чтобы ненароком какой-нибудь новичок не схватил рукоять в момент, когда этого делать было нельзя. Вполне возможно, что в таком случае новичка забросит на самый отдаленный уровень подсознания пациента и вызволить его оттуда будет совершенно невозможно. Несколько лет назад один из новых исследователей по воле случае был заброшен в такой уголок сознания. Дальний-дальний угол, о котором даже ничего неизвестно. В каждом человеке есть зачатки тех мыслей, которые он не может понять, то, до чего нельзя добраться. Эти мысли, приходящие из ноосферы, недостижимы для человеческого мозга: он попросту слишком слаб. Однако за последние годы в этом направлении ученым удалось достичь некоторых результатов: так, теперь умственное умножение двухзначных чисел друг на друга стало возможным даже для школьников начальных классов, не говоря уже о более взрослых поколениях.

А человека, заброшенного настолько далеко, не смогли вызволить и по сей день. Пытались заглянуть в тот участок коры головного мозга, однако картинка на мониторе остается черной и нет возможности даже проследить – а жив ли еще молодой новичок, который всего лишь коснулся тогда еще белого рычага.

Комната залилась белым туманом, исходившим прямо из-под стола и на трёх из четырех креслах оказались люди в синих комбинезонах. Они были запыхавшиеся, лица их были одеревенелыми, а глаза будто смотрели куда-то вдаль на невидимую цель. Так прошли долгие секунды немого ожидания, пока человек с еще горевшей красной лампой за спиной не скинул наваждение слегка тряхнув головой.

- Доктор Браун – медленно произнес Измайлов, вытягивая каждое слово. – Доложить результаты внутреннего психического анализа пациента № 29120 Рылова Антона Алексеевича.

- Пиздец.

- Доктор Стэн Браун, доложить результаты внутреннего психического анализа пациента № 29120 Рылова Антона Алексеевича. – Повторно отчеканил Измайлов.

- Докладываю. Время входа – 14: 04. Время выхода – Доктор Браун опустил свое заросшее щетиной лицо вниз и взглянул на часы, вмонтированные в левый рукав синего комбинезона. – 14: 32. Общее время исследования – двадцать восемь минут. Результат исследования выявить невозможно. – Стэн сделал глубокий вздох и на несколько секунд подержал глаза закрытыми: следующая фраза на протяжении последних лет всегда была одинаковой, но сегодня ему придется её изменить – Потери есть: стажёр Максим Сергеевич Гвоздев. Летальный исход – не выяснено.

- Принято. – Измайлов покрутил несколько веточек. – Компьютер, вывести на экран стажёра Максим Сергеевича Гвоздева, идентификационный номер S405, пациент № 29120.

Прямо с потолка вылезли четыре экрана, обращенные к каждому из ученых. Первые несколько минут экран был полностью черным и нервное напряжение каждого из присутствующих уже начинало сказываться. Доктор Браун нервно стучал пальцами по столу, а третий член группы с желтым свечением за спиной все это время просидел со стеклянными глазами и глупым выражением лица. Звали этого молодого паренька Константин Васильевич Парщенко. Он лишь совсем недавно вырос из простого стажера и сейчас его могли официально называть Доктором Парщенко, но в кругах исследователей внутренней психики людей он все равно еще оставался тем самым зеленым огоньком, Костей или Костиком, бегающим за своими товарищами во время исследований по пятам с мыслями «лишь бы не отстать от них». А теперь он смог увидеть, что бы с ним случилось, если бы он хоть на секунду замешкался и отстал от группы. Его нервы были напряжены, ноги нервно стучали то по белоснежному кафельному полу, то по ножкам таких же белоснежных стульев. Со стороны могло и вовсе показаться, что пациентом сейчас должен являться именно Костя, а не кто-либо еще.

На экране начала образовываться картинка. Хотя это сложно было назвать четкой картинкой, казалось, что экран лишь изменил свой цвет с черного на алый красный. Цвет был настолько пронизывающим и зловещим, что заставил сидевших людей слегка поежиться, настолько он походил на кровь. Изображение стало принимать некие черты и люди, за чьими спинами до сих пор светились цветастые огоньки, ахнули разом. Перед ними была изображена внутренняя часть какого-то человеческого органа. По стенам, уже отчётливо выделявшимся в экране мониторов, расползались прожилки вен и артерий. Все пространство было заполнено красной жидкость, по всей видимостью, кровью. Хотя, если учесть, что это лишь работа мозга пациента, то можно было усомниться, кровь ли это.

- Компьютер, где мы тут, черт побери, можем увидеть стажёра S405!? – Взревел Измайлов и подскочил со своего места. Было видно, что сейчас именно он больше всех остальных переживает за своего коллегу. К тому же, еще и подчиненного. Он был за него в ответе, хотя таковой ответственности и не устанавливалось нормами «Всемирной организации внутреннего психоанализа». Всего за несколько минут внутри пациента Макс стал для Измайлова кем-то родным, частью врачей, где все считали друг друга семьей.

- Провожу чистку сектора. – Прозвучали металлические нотки компьютера, выполнявшего большинство важных функций при внутренних исследованиях.

Жидкость, которую все сидящие в белой комнате уже мысленно прозвали кровью, стала рассасываться. На экране стала видна одна из стенок внутренностей этого живого существа. А на полу под ней в этот момент и находился Гвоздев. Сейчас его синий костюм сложно было не заметить даже через остатки жидкости, плавающей сгустками, как воздушные шары по небу. Синяя форма была выбрана так не спроста. Многочисленные исследования показали, что в своем подсознании люди редко используют исключительно синий цвет. Зачастую сны нам сняться в темных и красных тонах, если это кошмары, в белых и желтых, если это более приятные сновидения. А синий окрас почти отсутствует. Точно так же и в глубоких частях мозга, куда и попадают сотрудники Всемирной организации внутреннего психоанализа.

Видно было, что молодой стажер совсем обезумел от страха, летающего, казалось бы, прямо в воздухе, заставляя каждую прожилку его мускул вздрагивать от мельчайших прикосновений. Он присел и плотно обвил своими синими руками ноги, издавая тихие скулящие звуки. Сквозь колонки монитора эти звуки отдавали оттенками легкого безумия. Одна из ног доктора Брауна затряслась, но он с силой придавил её рукой и постарался унять дрожь.

- Разойтись. – Сказал доктор Измайлов, лицо которого не выдавало теперь никаких эмоций. Все это время он старался как можно более грамотно обдумать дальнейшие действия и теперь он был уверен в том, что им нужно было предпринять.

- Но… - Начал бы противиться Стэн Браун, но осекся, когда встретился глазами с грозно восседавшим человеком, за спиной которого все так же мирно светился красный огонёк.

- Разойтись и снять костюмы. Через два часа у меня в кабинете. И главного специалиста комплекса позовёте с собой. – Измайлов встал из-за стола и направился к двери, находившейся как раз за спиной его кресла.

***

Исследовательская группа во главе с доктором Измайловым находилась в комплексе под 27 номером. Сооружение было погружено под землю на значительную глубину: настолько значительную, что ни Браун, ни Измайлов и понятия не имели, сколько уровней простилается под ними. Их исследовательская группа находилась на сорок втором уровне, если считать, что первый уровень – предбанник и находится всего в десятке метров под землей. На какой именно глубине находился их сорок второй уровень – неизвестно. Сколько ниже уровней – тоже остается загадкой, однако легко предположить, что их как минимум сорок три, потому что лифт, который везет их имеет кнопку 43.

Путь исследовательской группы из предбанника до сорокового уровня не самый простой. Сначала им приходится спуститься по лестнице с первого уровня до четвертого. Затем они на одном из десятка стоящих там лифтов спускаются до десятого уровня. При этом спуск с четвёртого на десятый уровень занимает порядка часа. Затем на десятом уровне перед ними оказывается еще несколько лифтов. И лишь один из них едет прямо до сорок второго уровня. И у него всего две кнопки – 42 и 43. А самое главное, что путь с десятого уровня до сорок второго занимает минуты две. Все, кто начинает свою карьеру в исследовании внутренней психики людей сначала старается понять – на какой же глубине они находятся, однако все логические и математические попытки высчитать расстояние от земли до их рабочего кабинета обычно заканчиваются провалом. Скорость движения лифта рассчитать невозможно – кабина даже не трясется. Современные технологии создали бесшумный лифт, а справиться с гулом холодильника до сих пор не смогли.

Именно над этим гулом сейчас и задумывался еще пока юный доктор Константин Парщенко. Он сидел в своем кабинете, который достался ему ровно в тот же день, когда он стал доктором. Кабинет находился в самом дальнем конце сорок второго уровня и ему приходилось обходить огромные сети коридоров, кишащих людьми в белых халатах. Жизнь комплекса была постоянной – в любое время суток здесь находились полчища людей: техники, следящие за исправностью оборудования, немногочисленные доктора (стать доктором во Всемирной организации внутреннего психоанализа – достижение сложное и почётное), стажёры, бегающие за своими руководителями, словно собачки, и прочий обслуживающий персонал.

Гул холодильника, стоявшего в углу кабинета все так же размеренно вбивался в голову Кости. Его взгляд был устремлен на часы, стоявшие на его столе. Но смотрел он сквозь них, картинка в глазах была рассеянной. Костя думал сейчас лишь о том, каково там внутри человека одному, без рук напарников, которые всегда могли помочь или просто расслабить обстановку невинной шуткой. Он помнил Макса еще тогда, когда они вместе проходили подготовку к тому, чтобы стать настоящими исследователями, докторами. Костя был немного старше, а потому и попал в группу Измайлова раньше. И теперь он – доктор, за плечами которого уже были попытки исследования мозга человека. А Макс всего лишь новичок, который первый раз испытывал свои силы, но судьба так жестоко его за это вознаградила.

«Однако, если он выживет и не свихнется, – думал про себя Костя – то он станет настоящим исследователем и, возможно даже, мастером своего дела. После таких передряг люди не боятся никаких внештатных ситуаций».

Доктор Парщенко наконец-таки сфокусировал гулявший по столу взгляд и присмотрелся к часам.

- Пять минут осталось. Пора к Измайлову. – Он встал из-за стола, накинул белый халат, висевший рядом с его креслом и направился к выходу из своего кабинета.

***

Свистящий звук над головой Макса становился всё более отчетливее, словно приближался прямо к его ушам. Сначала ему показалось, что он услышал издали голос доктора Измайлова, но это было настолько далеко и едва-едва слышно, что он даже не стал вслушиваться. Свист стал еще ближе. Создавалось впечатление, что свистит уже не вокруг, а прямо в ушах Макса.

Спустя секунды он не выдержал и вскочил на ноги, лишь бы избавиться от этого ужаса. Все звуки погасли так же внезапно, как и появились. Кругом стояла тишина. Зловещая тишина.

- Доктор Измайлов? – Макс оглядывался по сторонам, но не смог глазами отыскать своего руководителя. Он подбежал к оставшимся машинам, но в том месте, где все укрывались, остались только небольшие капли белой жидкости, растекавшейся по земле. – Ушли… Ушли! Но!..

Стажера охватила сильнейшая паника. Мозг затуманился, а грудь словно сдавливали тиски силой в десятки атмосфер. Макс с выпученными глазами сделал несколько шагов по направлению к седану и оперся о него рукой, чтобы не свалиться в обморок. Несколько судорожных попыток схватить ртом побольше воздуха, но ноги были уже слишком ватными, чтобы удержать неопытного исследователя в вертикальном положении. Последнее, что Гвоздев успел вспомнить перед своим падением и последовавшим за ним обмороком, это мирный и такой близкий гул холодильника, когда все вместе тихо сидели и пили чай в кабинете доктора Брауна.

***

- Да не может быть. Макс? Остался в подсознании пациента? Стэн, ты отродясь не умел разыгрывать. – Перед доктором Брауном стоял его давний друг, а вместе с тем один из рядовых специалистов Всемирной организации внутреннего психоанализа в области электроники, Павел Круглов. Он занимал самый низкий пост в организации и в его задачи входила, преимущественно, перепайка проводов и установка дополнительного ПО в компьютеры сотрудников. Работа непыльная и есть возможность подсмотреть за личной жизнью в компьютерах ведущих докторов и специалистов организации. Павел был, своего рода, сплетницей. Он знал про каждого из работающих в их комплексе людей какую-либо тайну. У кого-то эти тайны были больше, у кого-то совсем незначительные, но шантажировать он мог бы любого. Если бы это ему было нужно, конечно же.

С исследовательской группой Измайлова Павел познакомился уже давно. Некоторое время назад в рабочей комнате группы произошел мелкий сбой и Круглов потратил тогда несколько дней, чтобы раздолбать белую стену, вытащить оттуда мелкий и неприметный проводок и припаять два оборвавшихся конца. Как провод порвался – до сих пор остается непонятно. Крыс там быть не могло, а оборудование, поставлявшееся для организации, было наивысшего качества. Лучшее, если можно так выражаться. Все остались после того случая при таком мнении, что, сколько бы лет не шел прогресс, косяки человека все равно остаются. В то время доктор Браун очень усердно помогал Павлу с раскопкой белых стен, чтобы найти поломку, после чего они и стали периодически общаться.

- Макс. Остался. В пациенте. – Медленно и уверенно проговорил Стэн своему собеседнику.

- Матерь Божья… - Круглов схватился обеими руками за голову и полностью растрепал и без того плохо уложенные волосы. – Что будете делать? Какие указания дал главный специалист? Что Измайлов?

- Не загружай, у нас через… - Стэн бросил беглый взгляд на левую руку, но он уже был не в комбинезоне, а наручных часов он не имел. – Твою ж. Сколько времени сейчас?

- Шестнадцать ровно. Во сколько собрание?

- Через пол часа.

- И всё же, что вы собираетесь делать? Что вообще делается в таких случаях?

Это был тот вопрос, которого Браун так опасался. Стэн был из тех, кто переживает за любую чужую жизнь. За пятьдесят лет своей он понял, что она слишком бесценна у любого человека. И события его молодости это очень отчетливо показали.

- Согласно уставу, члены исследовательской группы, оставшиеся в подсознании пациента, по решению голосования могут быть либо вызволены исследовательской группой, либо подлежат стиранию. Но вытаскивать из сознания пациента человека – задача слишком непростая.

Круглов не смог ничего сказать. Он попросту сел в углу коридора, в котором они сейчас находились и нервно рыскал руками в своем грязном халате. В заднем кармане брюк он, наконец, нашел сигарету. Одну сигарету. Они выдавались сотрудникам комплекса поштучно раз в месяц.

- Огонь есть?

Стэн протянул ему тяжелую металлическую зажигалку, после чего и сам опустился

***

Кабинет Измайлова отличался от тех, в которых работали доктора, не имеющие статуса руководителя группы. Он был раза в три больше. Когда в кабинет руководителя входил человек, который еще ни разу в нем не был (чаще всего – это новые стажеры и редкие гости с других уровней комплекса), то чаще всего ему казалось, будто он вошел в гостиную огромного особняка. Этот кабинет имел всё – на полу была устлана огромная шкура медведя: сложно было определить, настоящая ли она, однако глаза у животного были сделаны настолько правдоподобно, что казалось, будто в них застыл лик ужаса от неотвратимости кончины. Окрас комнаты был преимущественно в темно-зеленых и коричневых тонах.

На одной из стенок располагалось огромное количество дипломов и других наград. Все они были в золотистых рамках. Таким образом, Измайлов пытался показать всю важность его заслуг. Его достижения за последние годы были и вправду впечатляющи. И вот теперь всю его репутацию может омрачить пропажа члена его исследовательской группы. Он понимал всю важность данной ситуации, ему было искренне жаль, что Макса, вероятно, придется подвергнуть процедуре стирания, однако, в то же время, он злился на этого юнца. Одной потерей человека он мог лишиться и этого огромного кабинета, и всех присвоенных ему статусов и привилегий. Его могли попросту вышвырнуть с работы, а это было для него самое страшное. Как и для каждого из сотрудников Всемирной организации внутреннего психоанализа.

Мысленные потуги доктора Измайлова сбились едва слышным гулом из дальнего угла его кабинета. Холодильник. Ну конечно же, как он мог о нём забыть.

Доктор встал из-за своего стола, занимавшего львиную долю кабинета, и направился к небольшому белому ящичку. Холодильник был совсем небольшой, не выше его пояса. Измайлов нагнулся и медленно приоткрыл дверцу, пытаясь отыскать что-нибудь съестное. Однако, к его удивлению, холодильник был почти пуст. Еду сюда были обязаны поставлять специальные сотрудники ежедневно, но сегодня, походу, его кабинет решили обойти стороной. Испугались зайти во властную обитель руководителя и натоптать его дорогие ковры? А теперь Измайлов натопчет сотрудников, потому что урчание в животе, наверное, было слышно уже и на других уровнях.

Послышался стук в большую дубовую дверь кабинета.

- Войдите. – Негромко произнес Измайлов, предварительно заняв место за своим креслом, которое было обращено лицом ко входной двери.

В комнату прошел главный специалист комплекса, высокий рослый мужчина, лет шестидесяти. На самом деле ему было уже восемьдесят шесть, но он очень внимательно следил за своей внешностью и здоровьем. Он преодолел в два шага все большое пространство кабинета и уселся прямо напротив Измайлова, сложив в ожидающей позе руки на столе. Он склонил голову, прядь седых волос сползла ему на лоб.

- Что скажете, Михаил? Только без формального пустословия, ваш доклад, написанный сразу по выходу, я прочитал очень внимательно. – Специалист опустил голову и взглянул на Измайлова уже исподлобья.

- Дмитрий Валерьевич, я могу лишь добавить, что моей вины в сложившейся ситуации нет. Я все делал по уставу организации и считаю…

- Миша, - прервал его специалист, - я не прошу тебя выгораживаться. – Дмитрий убрал руку под стол и нащупал маленький круглый прибор, приклеенный на двухсторонний скотч. Затем он достал из своего халата небольшую черную коробочку и опустил прибор туда, после чего плотно её закрыл. – Поговорим без прослушивающих приспособлений. Сын, я тоже не хочу, чтобы тебя уволили. Скорее всего, после этого я бы и сам ушел в отставку. - старший Измайлов задумчиво посмотрел в потолок после чего тяжело вздохнул.

- Мне нечего добавить, пап. Макс был всего в нескольких метрах от нас. Но весь воздух вокруг начал становиться густым, словно мы плавали в йогурте. Я включил сферу, чтобы спасти всех, начал открываться выход, но Макса заволокло в это густое пространство. Он был недостижим для нас. Не знаю, как такое могло случиться. Я уже столько лет хожу в экспедиции, но такого уже и не припомню.

Измайлов-старший, выслушав сына, вздохнул и сказал:

- Всё нормально, Миш. Я не дам высшему руководству уволить тебя. А паренька мы или спасём, или… Сделаем то, что должны.

***

Во главе стола теперь сидел Дмитрий Валерьевич Измайлов – главный специалист комплекса. Человек ответственный и крайне предусмотрительный. Он всегда старался следить за мелочами, будь это незакрытая дверь, вещь, лежавшая не на своём месте, либо же убранное подслушивающее устройство. Делал он это далеко не в первый раз. И за время своей работы даже изобрёл специальную коробку-имитатор. Она имитировала голоса разговаривающих между собой Дмитрий и Михаила Измайловых. Таким образом, он по сей день мог сдержать от всех тайну, что другой Измайлов – его сын. Догадки ходили по комплексу давно, но реально об этом не знал никто.

- Господа. Вопрос имеет крайнюю важность, поэтому я хочу, чтобы сейчас высказался каждый из всех, кто здесь присутствует.

За столом, помимо Измайлова старшего и младшего, сидели Костя Парщенко, Стэн Браун, Павел Круглов и безымянный наблюдатель из головного комплекса. Третье лицо было необходимо при обсуждении вопросов особого значения. Только с его разрешения могла быть произведена процедура стирания, либо же, только наблюдатель может дать добро на повторное погружение в пациента за потерявшимся новичком. Комплекс часто присылал различные службы или комитеты для помощи, но на уровни исследовательских групп такие наблюдатели попадали очень редко.

Сотрудник головного комплекса резко отличался по своей одежде от всех присутствующих. На нам были темно-синие джинсы, футболка с рисунком, значение которого никто не мог разобрать. Это было изображение большого герба. В центре были английские буквы F, C и M. Герб был выполнен в форме шара, по его диагонали проходила синяя линия. Но удивляло всех то, что над этим круглым гербом красовалась корона. Вид у стороннего наблюдателя был неважный: он явно без особой страсти оказался вырванным из своей повседневной жизни в головном комплексе. Однако взгляд его был жестким, что почувствовал каждый из остальных присутствующих.

Павел Круглов тут оказался по воле головного комплекса. Они прослушали жучок, на котором Стэн рассказывает юному технику о ситуации в целом, поэтому решили, что участвовать в обсуждении должны все, кто знает корень проблемы.

- Начинайте. – Произнес наблюдатель отрешенным голосом. Его наплевательское отношение читалось в каждом взгляде и движении.

- Павел Игоревич Круглов. Младший технический специалист Всемирной организации внутреннего психоанализа. Идентификационный ном…

- Оставьте. Сразу к делу. - Прервал Павла решительный голос Измайлова старшего. Наблюдатель одобрительно кивнул в сторону главного специалиста.

- Я считаю, что Максима Сергеевича Гвоздева нужно вытаскивать. Молодые и знающие кадры важны для организации, не так ли?

- Настолько умные, что не смогли выйти из подсознания со всей группой? Дальше. – Главный специалист поймал настроение наблюдателя и в его голосе тоже начали проявляться нотки безразличия.

- Стэн Браун. Юнца надо вытаскивать. Я считаю, что вина лежит на всех, кто оказался здесь, оставив будущего доктора организации в подсознании. У меня всё.

Следующим встал со своего места Измайлов младший. Он был краток:

- Подлежит стиранию.

Глаза Брауна и Парщенко округлились. Они с негодованием посмотрели на своего непосредственного руководителя, но не нашли в себе сил сказать что-нибудь. Из них будто выбили почву из-под ног, и они стремительно падали в самую пропасть.

После краткого доклада руководителя экспедиции, своё слово решил вставить и наблюдатель:

- Итак. Подводя некий итог, я вижу, что голосование сводиться до двух голосов за освобождение и одного голоса за стирание. Я, как сотрудник головного комплекса, воспользуюсь своим правом голоса. Максим Сергеевич Гвоздев подлежит стиранию. Двое против двух. Дмитрий Валерьевич, решение принимать вам.

На лбу Измайлова старшего проступили капли пота. Как бы невзначай он вытер их, после чего поднялся из кресла руководителя экспедиции.

В нём были совершенно противоречивые чувства. С одной стороны – жизнь молодого и перспективного доктора, с другой – родного сына. После нескольких секунд, показавшихся для главного специалиста вечностью, он всё же смог сказать своё слово:

- Подлежит стиранию.

***

- Доктор Браун…

- Молчи, Костя, молчи.

Оба исследователя сидели прямо на голом полу возле кабинета Стэна. Парщенко опустил голову на колени, а руки запустил в волосы. Он был просто поражен таким бессердечием руководителя их группы. Раньше молодому доктору казалось, что Измайлов – воплощение чести и отваги: он всегда выручал своих товарищей, попавших в беду во время исследования. Но его поступок на собрании никак не мог уложиться в голове.

А Браун хоть и был более опытен, чем Парщенко, но в голове у него тоже все перемешалось. При этом, хоть ему и было обидно, что его человек, с которым он так долго работал, поступает столь подло, Стэн все равно пытался найти выход из сложившейся ситуации. Сидеть сложа руки было нельзя.

- Костя. Есть одна мысль.

Молодой доктор слегка приподнял голову с колен и исподлобья взглянул на Стэна заплаканными глазами.

- В общем, мы можем отключить пациента, в котором застрял Макс. Постараемся обесточить аппаратуру.

- А… Это возможно? – Неуверенно спросил Парщенко, но было видно, что в нем вспыхнула искра надежды.

- О подобных случаях мне слышать не приходилось, однако в своё время я прочитал массу литературы о внутренних исследованиях. Сейчас многие из тех книжек, скорее всего, даже найти нельзя. В одной из них была любопытная статья, в которой приводился термин «Коллапс». Не спрашивай меня, почему именно это слово используется, однако смысл его следующий: при отключении пациента от системы происходит полное освобождение от действий внутренних исследователей. Означает это то, что все наши проверочные механизмы, лекарства и все, что мы оставляем внутри, высвобождается вместе с сознанием пациента. При этом тот получает возможность владеть своим разумом… Ну, становится человеком, собственно. Из этого я сейчас и сделал вывод, что Макс тоже может быть побочным элементом подсознания Антона и его оттуда попросту выбросит.

Костя встал с пола и со всей гордостью в голосе произнес:

- Когда?

***

Браун и Парщенко решили, что исполнят поставленную для себя цель – спасение Гвоздева – уже на следующий день. Медлить было нельзя, иначе Макса сотрут прежде, чем доктора доберутся до палаты пациента. Но всё было не так просто: они понятия не имели, на каком уровне комплекса находятся пациенты. А исследования всегда проводились через огромную техническую сеть, из-за чего было совершенно не важно, где находится человек, внутрь которого собираются исследователи.

- Паша, мы должны знать, где находятся пациенты, ты меня понимаешь? – Браун придавил Круглова рукой к стене так, что тот не мог выскользнуть и убежать.

- Стэн, точно не знает ни один из сотрудников наших уровней. Могу лишь предполагать…

- Услышь меня наконец. Мы должны спасти Макса, он не виноват в том, что его там бросили.

Круглов отчаянно вздохнул и сказал:

- Недавно я чинил компьютер нашего главного специалиста.

- Измайлова? Который Дмитрий. – Осведомился стоявший всё это время рядом Костя.

- Да, только не перебивай, пожалуйста. Я нашел у него частичный план нашего комплекса. Я уверен, что он лишь частичный, потому что там были обозначен лифты, но куда они вели, указано уже не было. Хотя, мне до сих пор кажется, что этот план – чепуха, которую рисовал Измайлов от скуки.

- С чего ты взял? – Спросил Браун.

- А ты бы поверил своим глазам, если бы увидел неполный план комплекса, обрывавшийся на триста четвертом уровне?

Браун отпустил Круглов и, пошатываясь, отошел от него на несколько шагов, затем запустил руку в карман своих штанов и извлёк оттуда сигарету и зажигалку. Руки нервно тряслись, из-за чего он никак не мог закурить. Поборов наконец своё волнение, он втянул в себя едкий дым, едва язычок пламени коснулся сигареты.

- Триста четвертый… - Без эмоций проговорил Костя.

- Вот я и думаю, что это чушь. Не может же тут быть столько уровней? – Задал вопрос технический специалист, но он остался без ответа.

- Где находятся пациенты? – После минутной тишины произнес Браун.

- Если судить по этому плану, то начиная с сотого и заканчивая сто пятидесятым уровнем.

- А узнать по номеру, на каком этаже находится необходимый человек, возможно?

- Если не ошибаюсь, там был указательный список рядом.

- Пошли.

Браун кинул еще тлеющую сигарету прямо на пол и вместе со своими коллегами направился в кабинет главного специалиста. Стэн знал, что в эти минуты идет ужин и Измайлова (старшего, разумеется) еще не было в кабинете. Сейчас можно было попытаться узнать, где искать Антона.

Кабинет, как и должно было быть, оказался пуст. Дверь открыл Круглов при помощи универсального ключа. Позже можно будет сказать главному специалисту, что где-то произошло короткое замыкание, а его источник был прямо под ковром в кабинете Измайлова. Паша уже не раз так отмазывался, когда ему нужно было что-либо узнать в чужом кабинете. Правда, чаще всего это были бесполезные сведения, которые он продавал другим за сигареты или лишний бутерброд после обеда. Однако сейчас это были данные, если и не подписанные, как «совершенно секретные», то уж точно не каждый глаз должен был их видеть.

Рабочее место Измайлова старшего было почти точной копией кабинета руководителя исследовательской группой, но имело чуть больше изяществ. Например, лампы были не люминесцентными, а накаливания. Причем свет от них исходил очень теплый, что создавало определенный уют в кабинете. Стэн невольно задумался, что он был бы не прочь работать в таких условиях: белые стены и такого же цвета свечения лампы его уже порядком доконали.

Круглов стоя колдовал над кнопками. Костя расположился в кресле Измайлова, вертя в руках ручку, взятую со стола. Браун нервно расхаживал вдоль стенки и грыз ногти. Его нервы были на пределе, а сигарета, выданная в этом месяце, была скурена несколько минут назад. Еще никогда у него не было такой острой необходимости в повторной дозе никотина.

- Есть. Номер вашего пациента?

Костя выпрямился на кресле, запустил руку в карман брюк и извлек оттуда бумажный сверток.

- Ты записал? – Браун вскинул бровь в легком удивлении.

- Мне припомнилось, как Измайлов при одном из заходов спутал номер пациента, и мы попали не в то сознание. Вы тогда были на больничном, вроде. После этого мне показалось, что надо…

- Кончай речи, диктуй.

- Два, девять, один, два, нуль.

Круглов выхватил у него листок и принялся искать на мониторе необходимые цифры. Он не смог сразу запомнить их со слов Кости.

- Двадцать девять – это комната, или что-то подобное, точно не скажу. А вот сто двадцать – уровень.

***

Спуститься на сто двадцатый оказалось совсем не сложно – трёх мужчин, которые ничем не отличались одеждой от других сотрудников, трудно было в чём-то уличить. Они спокойно прошли сети коридоров на разных уровнях, чтобы дойти до нужных лифтов. Стэна не удивило сходство каждого уровня с другим, а вот Костя был в небольшом изумлении, когда прохаживался по местам, точь-в-точь как их родной сорок второй уровень. Круглову, видимо, было вообще все равно, слишком равнодушно он отнесся к одинаковым коридорам. Возможно, это оттого, что все эти коридоры он не раз перебирал в поисках проводов и знал, что устроены они функционально и просто. Зачем же тогда на разных уровнях придумывать что-либо иное?

- Нам нужна цифра двадцать девять. Запомнили? – Уточнил Браун, когда они втроём спускались с девяносто девятого на сто двадцатый уровень. Был интересный факт, именно с девяносто девятого уровня лифт шел на все этажи, с сотого до сто пятидесятого включительно, поэтому они не имели еще возможности оценить, как выглядят помещения для пациентов.

Молчаливые кивки были ответом на вопрос Брауна.

Дверь лифта распахнулось и перед тремя сотрудниками сорок второго этажа предстала захватывающая и пугающая одновременно картина. Они попали в зал, достигавший небывалых размеров. Помещение было настолько огромное, что, будь оно еще и пустое, человек бы все равно вряд ли увидел противоположную стену.

Но испугались трое взрослых мужчин не размеров комнаты, а её содержимого. Повсюду были стеклянные капсулы, соединенные проводами и шланами. От каждой из них исходил мутный зеленый цвет и он, казалось, периодически мерцал.

Сама комната была такой же белой. Лишь только капсулы и некоторые провода отличались цветами, всё остальное сверкало ослепительной белизной. Но к этому уже привыкли все и давно. Так было во всем комплексе. Белый цвет – цвет чистоты. Ясности помыслов. Или же пустоты. Здесь каждый выбирал его значение сам для себя.

- Их тут не меньше тысячи… - Выдавил Круглов.

- Идём. – Отозвался на его возглас Браун и уверенным шагом двинулся к первому ряду капсул. В каждом ряду было по десятку капсул в высоту и около двадцати в ширину. Количество рядов подсчитать было, к сожалению, невозможно.

- Двадцать девять. Нам кажется, повезло. – Неуверенно произнес Костя.

Остальные промолчали.

Стэн взглянул на первые капсулы, до которых он чуть ли не добежал. Стекло было полностью прозрачным и никаких символов не имело. За ним можно было лишь видеть переливание зеленой жидкости. Браун, как и его коллеги, до сих пор не был уверен, что за этим стеклом и мутной жижей находятся люди, но других вариантов у них не имелось. Мысли путались, потому что всю свою жизнь Стэн посвятил этой работе. Он лечил людей, чтобы они смогли потом вести обычную, здоровую жизнь. Но это было больше похоже на неудачный фильм ужасов, где над людьми проводятся опыты. Зачем организации нужно столько «пациентов»? И уж тем более, зачем их «лечить»?

Осмотрев капсулу Браун обнаружил за ней небольшой черный блок. Он напоминал коробку. Из неё и выходили многочисленные провода и две серые трубки. По ним выкачивалась и закачивалась внутрь капсулы эта жидкость, как показалось Круглову, но он не стал выносить эту мысль из своей головы. Сейчас это было неважно.

На блоке управления, как для себя назвал черную коробку Стэн, краской были выведены цифры. Блок этой капсулы был обозначен номером 14. Доктор рывком переместился к капсуле, находящейся справа и увидел цифру 13.

- Наш пациент будет сверху, на втором ряду. – Произнес Стэн. Круглов и Парщенко молча наблюдали за его действиями. Страх парализовал их и временно лишил возможности рационально мыслить. – Над двенадцатой капсулой. Вот она.

Все трое повернули голову в её сторону. Ничем не отличалась от остальных, но именно там и находилась цель их вторжения в место, где быть им не положено.

Костя недоверчиво взглянул на капсулу и произнес:

- Всё бы хорошо, но добраться туда как? Рукой до нее мы может и достанем, но я не уверен, что… - Молодой доктор сам прервал себя на полуслове, когда увидел Пашу с огнетушителем в руках.

- Устройство помещений всё-таки почти такое же, - с улыбкой сказал Круглов. – Кидать?

- Это единственная возможность. Механизм, который их опускает или поднимает, мы тут будем искать вечность. – Ответил Стэн и отошел подальше от капсулы, но на такое расстояние, чтобы сразу подхватить пациента.

Огнетушитель рассек воздух словно брошенный со скалы валун, после чего с шумом разбил стекло, отделявшее людей от свободы. Однако жидкость из капсулы не разлилась на пол, насос загудел и с силой втянул в себя всю зеленую субстанцию. Но человека, находившегося внутри, не засосало и он мешком повалился вниз.

Стэн и Костя подхватили пациента и с ним же помчались вглубь помещения, минуя ряды одинаковых капсул.

***

Все вместе они пробежали не меньше пятидесяти рядов с капсулами и вконец обессиленные от бега остановились, чтобы отдышаться и осмотреться.

Пациент был весьма молодым парнем лет двадцати и выделить в нем что-то особенное было сложно. Его тело словно пропитала зеленая субстанция, сделав кожу такого же цвета. Волос на нём не было совсем: голова, руки, ноги, все отдавало отблесками света.

- Ну и как его разбудить? – Проговорил, отдышавшись, Круглов.

Браун без ответа на вопрос Паши постучал несколько раз по щекам пациента. Его веки дрогнули, а губы слегка скривились. Последовали еще несколько серий шлепков, после чего пациент открыл глаза и уставился на трёх стоявших перед ним мужчин.

- Кто вы? – Очень тихо произнес он. Его голосовые связки слишком долго находились в бездействии и ему сложно было издавать хоть какие-либо звуки.

- Доктор Браун, доктор Парщенко и технический специалист Круглов. Мы сотрудники Всемирной организации внутреннего психоанализа. – Отрапортовал Браун.

Глаза пациента округлились, и он стал беспомощно перебирать руками, пытаясь отползти как можно дальше. Его влажная кожа хлюпала по полу при каждом рывке. Костя стоял, поежившись – ему было не по себе от вида картины уползающего голого человека. Человека. Осознав значимость этого слова молодой доктор бросился к пациенту, укрывая его своим белым халатом и поговаривая «все хорошо, ты в безопасности», и «тебе нечего бояться».

- Я не буду рабом! Я не вернусь в неё. Не вернусь. – Сквозь слезы проговаривал пациент.

- Меня зовут Костя, всё хорошо. Никто не собирается никуда тебя возвращать. Ты Антон, верно?

- Да… Наверное… Так меня звали… Когда-то…

Эти слова словно пепел оседали в мозгу Брауна, Круглова и Парщенко.

Спустя долгие минуты, которые постепенно превращались в часы, Антон приходил в себя. У Кости под брюками оказались подштанники, которые он отдал Антону. Браун бережливо надел на него майку без рукавов, которую он сам носил под рубашкой. Пациент еще долгое время не мог стабильно разговаривать, но как только дар речи начал к нему возвращаться, поток мыслей было сложно остановить:

- Не верьте им. Никому не верьте. Ни единому слову. Какой сейчас год?

- Триста пятый, конечно. – Ответил ему Браун как можно более спокойно. Он боялся спровоцировать у пациента внезапную вспышку агрессии.

- Триста пятый от чего? – В глазах Антона застыло выражение искреннего удивления. Никто не сомневался, он и вправду не знал, какой сейчас шел год.

- Как от чего. От создания организации, конечно. – Ответил ему Парщенко.

- Нет-нет, от Рождества Христова какой?

- Чьего рождества? – Оцепенело застыл Костя.

- Иисус, - ответил ему Браун, - я читал о нем еще в свою молодость в запрещенных нынче книгах. Плохо помню, но он вроде был сыном бога. Или что-то в этом духе. До прихода организации люди верили в религию, которую он исповедовал. Правда я забыл её название…

- Христианство. – Перебил Брауна Антон, который уже, по-видимому, приходил в себя.

- Да точно. Вы были доктором до попадания в капсулу?

- Я был христианином.

***

То, что рассказывал Антон не укладывалось в головах сотрудников организации. Многие его слова сразу воспринимались в штыки, но он продолжал рассказывать.

Первое, что было отвергнуто как явная ложь – Антон жил на поверхности. Всех поразил этот факт. Всемирная организации внутреннего психоанализа расположена под землей. И никто, никогда не был на «земле» (так сказал им пациент, но этот термин все трое для себя отвергли). Жилые помещения находились на самом первом уровне, который назывался предбанником (Антон рассказал им, что когда-то предбанником обозначалась комната, связующая комплекс и поверхность между собой). Этот уровень представлял из себя большое количество комнат, в которых проживали сотрудники комплекса. Каждый день они добирались из предбанника до своего уровня. В предбаннике было всё – цеха по производству пищи, медицинские комнаты и прочие необходимые для жизни удобства. Там люди рождались, там женились и там же умирали, чтобы потом их тела использовали как удобрения для растений. Это всё было сущей обыденностью для каждого сотрудника организации, и никто понятия не имел, что из предбанника можно было выйти наверх.

- И что там, «на земле»? – С недоверием спросил Браун. Он хоть и был уже достаточно опытный и образованный, но родился все равно задолго после того, как люди перестали жить на поверхности.

- Там… Солнце. Луна. Звезды… - С сожалением произнес Антон.

- Солнце? В растительном отделе у нас лампу так называют. Ну знаешь, огромную лампу. Нет, я конечно слышал о звездах, но это что-то фантастическое, нереальное.

- Звезды? – Парщенко был все в большем и большем удивлении.

- Кость, почему ты не читал научные статьи при обучении? В них обо всем этом говориться. Когда мы входим в подсознания пациентов там всё это материализуется, ты просто не задавался вопросами. Мы живем на «планете». Вокруг нас вращаются «звезды». – Браун произносил эти термины, делая на них значительный акцент.

- Вообще-то мы вращаемся вокруг… - Начал было Антон, но вовремя остановился. Он не хотел услышать еще десяток вопросов. Пока что эта тайна останется для сотрудников нераскрытой.

- Так, триста пятый, говорите. – Продолжил Антон. – Давайте я расскажу, что помню, а дальше будем думать, что делать.

И он начал рассказывать. Предварительно упросив Костю отдать ему сигарету, которую доктор получил совсем недавно.

Антон рассказал всё с самого начала. Случилось это в 2065 году. Катастрофа. К ней привели множественные последствия, которые сейчас были никому не интересны. Войны, переходящие в массовый голод. Борьба за ресурсы. Государства (термин, о котором, опять же, знал только Браун) распадались. Была тотальная истерия всего населения. Но в 2065 люди нашли альтернативное топливо. Изменившее всё.

Человеческая энергия. Учёные одного европейского университета заметили, что человек излучает определенный вид волны. Их назвали Эмоциональными волнами. Об их природе было мало чего известно. В основном все догадки уходили к тому, что при возникновении новой мысли в человеческом мозгу он также испускает эмоциональные волны. Лес рубят – щепки летят. Так Антон старался объяснить принцип появления волн. Так этот принцип объясняли ему. К 2065 году были значительно истощены нефтяные и газовые ресурсы и нахождение такого источника чистой энергии было сущим чудом. Пока до общественности не донесли, что добыча этой энергии подразумевает отключение человеческого мозга. Следующие годы все публичные исследования эмоциональных волн были прикрыты, но учёные, как и управляющая государствами элита, не собирались бросать все наработки. В итоге, были созданы подпольные электростанции, работающие… На людях.

Когда Костя это рассказывал, на его лице начали появляться слёзы.

- Как в этом был замешан ты? – Спросил его Круглов.

- Я стал добровольцем, с которого добывалась энергия. Я жил в России. Если быть точнее, то я и моя семья просто… Существовали. Мы не доедали, как и большая часть населения. Нам было неимоверно тяжело. Ну, я как отец семейства не смог отказаться от тех денег, которые предлагала организация моей семье за то, что я стану раздатчиком.

- Вас так называли? – Спросил его Браун.

- А как зовут сейчас?

- Пациенты.

Антон усмехнулся.

- В 2070 я стал раздатчиком и… Следующее, что я помню, как я оказался голый, в непонятной зеленой субстанции здесь. Хотя нет, помещали меня в такую же жидкость, правда капсула была не такого вида.

Следующие минуты прошли в томительном молчании.

- Что еще ты помнишь? – Этот вопрос висел на губах каждого из сотрудников организации, но озвучить его решился только Паша.

- Мало чего. Я знаю, что, когда меня помещали в капсулу, жизнь на поверхности еще была. Но я допускаю, что со временем люди спустились вниз. Есть ли какое-либо место, о котором вы, может быть, не знаете ничего? Или в этом роде.

Доктора Брауна осенило:

- Головной комплекс! – Чуть ли не вскрикнул он, но вовремя притих, вспомнив, где они всё это время находятся.

- Возможно, что там люди живут, а не существуют, как вы здесь. Насколько я понимаю, рабы здесь не только мы, там в капсулах, но и вы. Потому что живете в неведении. Вам не рассказывают историю, чтобы вы здесь всё не испортили. И они ведь чертовски правы. Пока доктора, или как вас там называют, делают свою работу, у оставшихся людей есть энергия, пища, наверное, даже развлечения. Что вы делаете в свободное время? Боулинг? Кино? Может быть, тренажерный зал?

- Бегаю по кабинетам, пытаясь найти информацию, которую на сигареты обменять можно. – Сказал Паша.

- Ем или сплю… - Промямлил Костя.

- Раньше читал, а теперь… Черт! Да я же просто вечерами сижу в кресле в своем кабинете и смотрю в дверь, ожидая, что кто-нибудь войдет с поручением для меня. Почему я этого не замечал? – Доктор Браун был явно подавлен такому количеству обрушившихся на него откровений.

- Ладно, - внёс свой голос в застывшую тишину Антон, - зачем я вам понадобился?

- Что ж. – Произнес Браун и рассказал всю историю, случившуюся с их коллегой от самого начала и до конца.

- Я не знаю, как это могло произойти, и как вообще можно попадать в человеческий мозг. Походу, эта область науки была освоена позже…

Внезапно, с обеих сторон узкого коридора, где все жались к капсулам, появились люди. Они были облачены в бронежилеты, незнакомую всем белую форму, но она была словно исписана волнами. Казалось, будто на неё в разных местах оседала пыль. На ногах были черные военные сапоги с огромной подошвой. Лица были скрыты под белыми масками, скрывающими всё лицо кроме глаз. С каждой стороны двигался всего один боец с автоматом наперевес, но было слышно, что они уже заполнили большую часть коридоров вокруг кучки людей, совершенно сбитых с толку.

- Вы правы, позже, господин Рылов. Пройдёмте с нами. – Произнес один из бойцов басовитым и слегка охрипшим голосом.

***
- Константин Васильевич Парщенко. Идентификационный номер… А, впрочем, оставим формальности.

Костя лежал в кушетке, которая располагалась прямо по центру комнаты. Рядом находился небольшой столик, за которым сидел говоривший человек. Костя не мог видеть интерьер комнаты, потому что шея его была обездвижена и лишь краем глаза он мог заметить тот самый стол и плечо человека, сидящего за ним. Кроме этого в поле зрения попадалась лишь небольшая часть тёмно-зеленых обоев.

- Костя. Ты знаешь, где ты?

- Нет.

- Меня зовут Лирий. Я представляю головной комплекс. Но я хочу говорить с тобой откровенно, поэтому оставлю все названия, к которым ты так привык. Я представитель последнего оставшегося на планете человеческого поселения.

- Последнего… - Повторил за ним Костя.

- Да, так и есть. Если не считать комплексы, в одном из которых до недавних пор работал и ты.

- Я уволен?

- Не перебивай. Я хочу лишь рассказать тебе правду. Ты был доктором. Это тоже ложь. На самом деле, твоя должность называлась «ремонтный рабочий D-класса». D-класс – персонал, который не жалко. В древности это были рабы, если тебе угодно. В твои задачи входила починка раздатчиков, тем самым поддерживая циркуляцию энергии в человеческое поселение.

- Антон говорил правду…

- Да, он многое сказал абсолютно верно. Но он не знал подробностей того, что произошло уже после его согласия стать раздатчиком. Конечно, энергия, вырабатываемая из эмоциональных волн, давала очень немало. Я бы сказал, очень много. Гораздо больше, чем атомные электростанции. Однако и поддерживать грамотное использование эмоциональных волн было куда сложнее. Через какое-то время мы поняли, что человеческий мозг не всегда выдерживает такие нагрузки. Он эмоционально истощается, что, проще говоря, приводит к стрессам, шизофрении и ряду других психических расстройств. Тогда мы начали изучать этот вопрос: пытались понять, как вас «починить». И через долгие годы мы нашли способ. Входить прямо в мозг раздатчика и отлаживать его гайки изнутри. Ты бы знал, насколько поразительные результаты это принесло.

Лирий ненадолго замолчал, потом сделал глубокий вдох и продолжил:

- Антон успел рассказать вам, что земные ресурсы истощились. Практически полностью. Мы не могли больше добыть ни капли нефти, ни кусочка угля, ни…

- В каком году… - Начал спрашивать Костя, но понял, что почти не может говорить. Слова застревают в горле. Через силу ему удалось продолжить – Всё началось?

- Не знаю, что тебе это даст, но так уж и быть, я отвечу на твой вопрос. Мы ведь договорились, что будем честны. Антон тебе указал даты – две тысячи шестьдесят пятый год, две тысячи семидесятый. Но вдумайся, если в двухтысячном ресурсов было еще много, то почему за пол века они вдруг разом истощились? Правильно, к тому времени их всё еще было навалом. Да только государства нашли гораздо более дешевый и эффективный топливный ресурс – человека и его эмоциональные волны. Реальная катастрофа произошла в 2496. Когда природных ресурсов и вправду не осталось. Все ушли под землю. Люди жили как крысы, пытаясь обеспечить себя фермами на той энергии, которая производилась от раздатчиков. К счастью, капсулы обеспечивали процесс анабиоза и люди внутри них совершенно не старели. Это позволило нам протянуть еще около ста лет. Но земля больше не могла нас держать…

- То есть? – Костя уже знал ответ на свой вопрос, но все равно боялся его услышать.

- Да Кость, мы странствуем в космосе. Сейчас идет ровно триста пятый год с момента нашего взлета с Земли.

- Так вот почему лифты совсем не тряслись, - усмехнулся Костя, - они находятся в космосею

- Не всегда. Ты еще не застал это время, но иногда мы приземляемся на другие планеты, чтобы пополнить невосполнимые запасы воды. Это единственное, что мы не можем создавать. Из ниоткуда воду не возьмешь.

Костя за прошедшие сутки перетерпел такого, что осознание того, что он летит в бесконечные звездные дали, уже нисколько не испугало его. Наоборот, он даже немного расслабился.

- Что же дальше, Лирий?

- Процесс анабиоза у пациентов действует не совсем идеально. Отладить его мы до сих пор не смогли. Как только человек выходит из эллириевой жидкости, - Костя сразу вспомнил ту зеленую субстанцию, из которой они вытаскивали Антона, - он чувствует себя точно так же, как при погружении. Но через несколько часов он умирает от старости. Тебе лучше не видеть, как это происходит. К чему я веду, у нас стало на одного раздатчика меньше. А это недопустимо.

Глаза Кости округлились. Вот, что было уготовлено ему. Вечная жизнь в зеленой жиже за тонким стеклом, отделявшим перспективного некогда доктора от свободы.

***

- Не расходиться, держаться как можно ближе ко мне. Если почувствуете даже легкое головокружение, сразу хватайтесь за мой костюм. Или за рюкзак. Не важно. Главное, вы должны оказаться как можно ближе.

Вокруг была зеленая поляна без единого куста или хотя бы небольшого деревца. Солнце только встало и еще даже не начало припекать. Легкий ветерок шевелил траву в такт, известный лишь ему самому.

- Михаил Дмитриевич, взгляните! – Отозвался человек, за спиной которого пылал яркий желтый свет.

На траве была лужа. Небольшое скопление зеленой жидкости.

- Не знаю, что это значит, но всем быть настороже. – Сказал Измайлов и вся группа двинулась на восток, прямо в сторону восхода Солнца. Такого большого и могущественного Солнца.