Витя, 2018 год. Я стоял под дверьми класса и молился богу

Я стоял под дверьми класса и молился богу. Я, советский пионер(пусть в прошлом) — просил у бога помощи! А что мне оставалось делать? Моиходноклассников вызывали по одному, и там они сдавали эти ужасные экзамены!

Рядом со мной переживали родители — не мои, мои как раз несмогли прийти — а родители всех остальных. Некоторые молились, почти непрячась, другие успокаивали себя и друг друга, от чего начинали нервничать ещесильнее. Кажется, они немного ревновали своих детей ко мне, потому что все нашипервым делом бросались ко мне («Семерка!» или «Девятка!»), а уж потом шли кним. Все, кто сдал, не уходили домой, а оживленно галдели, пересказывая другдругу самые острые моменты:

— …А тут он говорит: «И как же звали этого князя!». А я: «Ну, не Владимир, это точно…».

— …Две цифры перепутал — пять и шесть! И семерку за этоставить? Придираются!..

— …А я отвечаю, а сама не понимаю: правильно — неправильно?..

Пока все шло нормально. Ястреб торчал в классе дольше всех, зато единственный отхватил «десятку». Сушка вышла с «восьмеркой» и злилась насебя, что не смогла вспомнить какую-то дату. Когда вышел последний — Саша Харитончик с «семеркой» — я вытер со лба пот и уже собралсяуйти домой, чтобы там тихонько полежать на кровати, отойти… И тут услышал:

— Шевченко! А ты что, экзамен сдавать не собираешься?

Это был удар под дых. Я так переживал за остальных, чтосовсем забыл про себя. Развернулся и на деревянных ногах пошел в класс.Почему-то я был уверен, что завалю.

Вытянул билет и пошел готовиться. Ну, не то чтобыготовиться… Сел и уставился на вопросы. Раз пять перечитал — ничего не понял.Слова все знакомые, а о чем у меня спрашивают?

— Молодой человек! — сказал экзаменатор, строгий дядька вочках. — Вы, я так понимаю, готовы?

«Чего тянуть?» — обреченно подумал я, кивнул и пошел кдоске.

Что было дальше, из памяти вымылось. Помню только, что стояли мотал головой, как заведенный. Ни слова не сказал, только ждал, когда меняотпустят.

— Понятно, — сказал дядька в очках. — Идите.

Я повернулся, но тут наш историк, который сидел рядом сэкзаменатором, неожиданно попросил:

— Витя, подожди за дверью, хорошо?

Я кивнул и вышел.

Там на меня набросились все наши:

— Ну как? — «Десятка»? — «Восьмерка»? — А в «гэ» классе тоже все наши круто посдавали! — Сушка к себе зовет, праздновать! — Так что тебе поставили? — Чего молчишь?

Сушка, которая первая поняла, что дело плохо, рявкнула:

— Так, отошли все! Отошли, я сказала!

Все удивленно, но беспрекословно послушались.

— Чего ты? — шепотом спросила она и погладила меня по руке.

Мне жутко захотелось разреветься.

— Завалил, — прохрипел я.

— Как завалил?

И тут меня прорвало. Я все ей вывалил: и как меняпарализовало, и как я вопросы понять не мог, и как не понимал, о чемэкзаменатор говорит.

Чем больше я говорил, тем больше на себя злился. Я ведь всезнал! Без дураков! Я ведь у всех наших по десять раз экзамены принимал! И туттакой облом!

В общем, когда открылась дверь класса, и историк меня позвалвнутрь, я чуть не послал его к черту. Хорошо, что Сушка все еще держала меня заруку.

В классе меня ждал заинтересованный экзаменатор.

— Значит, — сказал он, — мы с вами, Виктор, в некотором родеколлега?

Я подозрительно на него уставился.

— Мне Николай Иванович рассказал, — пояснил дядька, — что тывсю параллель перед экзаменами натаскивал.

Это был сюрприз. Вот уж не думал, что учителя в курсе нашейподготовки.

Я пожал плечами:

— Ну, не всех… Некоторые не захотели.

— Это, коллега, заметно… А что ж сам-то?

— Перенервничал, — сказал я честно, — мозги заклинило.

Он понимающе улыбнулся. Историк вопросительно смотрел то наменя, то не экзаменатора.

— Давай так, — предложил дядька и снял очки, сразу ставродным и домашним, — билет ты тянуть больше не будешь, а просто я тебя по всемукурсу поспрашиваю?

Не веря своему счастью, я кивнул.

Дядька вернул очки на нос, снова превратился в строгогоэкзаменатора и спросил:

— В каком году был принят Статут Великого княжестваЛитовского?..

…Я вышел только через полчаса, но наши так и не разошлись.Правда, на сей раз никто ко мне не бросился, только Ястреб спросил:

— Ну?

— Девять! — гордо ответил я.

— Урррра! — завопили мои одноклассникии, кажется, их родители.

Точно сказать не могу, потому что тут меня подхватили наруки и принялись подбрасывать к потолку.

Когда я, наконец, снова оказался на ногах, увидел передсобой экзаменатора. Довольный историк маячил за его спиной.

— Поздравляю, коллега, — дядька протянул мне руку.

Я с удовольствием ее пожал. Теперь экзаменатор казалсяродным даже в очках.

— Ты уже думал, куда собираешься поступать? — спросил он.

— Раньше летчиком хотел стать, — честно признался я. — Атеперь… не знаю пока.

— Очень рекомендую подумать о карьере педагога.

Я почесал затылок. Как-то после летчиков — в учителя…Экзаменатор все понял и не стал настаивать. Кивнул на прощание и ушел.

— Чего стоим? — строго спросила Сушкина мама. — У нас домапирожные остывают… греются… Короче, портятся! А ну все за мной!