Главная страница Случайная страница
Разделы сайта
АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника
Проблемы участия в семейных спорах третьих лиц
|
|
Третьи лица - предполагаемые субъекты материальных правоотношений, взаимосвязанных со спорным правоотношением, которые являются предметом судебного разбирательства, вступающие в начавшийся между первоначальными сторонами процесс с целью защиты своих субъективных прав либо охраняемых законом интересов.[613]
Важной задачей на стадии подготовки брачно-семейных дел является разрешение вопроса о вступлении в дело третьих лиц.
Необходимость привлечения третьих лиц не вызывает сомнений, когда, например, спорящий супруг с целью уменьшения состава имущества, подлежащего разделу, и последующего фактического закрепления его за собой ссылается на принадлежность вещей своим близким (родителям, братьям, сестрам и др.). Всесторонняя проверка данного обстоятельства невозможна без участия в деле родственников. Поэтому суд или судья обязан уведомить их о производстве по делу и разъяснить им право предъявления к спорящим супругам иска о признании права собственности. Лицо, предъявившее такой иск, вступает в процесс в качестве третьего лица с самостоятельными требованиями на предмет спора и пользуется всеми правами истца (ст. 37 ГПК РФ).
В целях повышения эффективности защиты прав и интересов несовершеннолетних в брачно-семейных процессах необходимо привлечение третьих лиц.
Так, Суд Шалинский районный суд Шалинского района Свердловской области, рассмотрев в открытом судебном заседании гражданское дело по иску Социально-реабилитационного центра для несовершеннолетних «Надежда» Шалинского района к В. о лишении родительских прав и взыскании алиментов[614], решил В. ограничить в родительских правах в отношении ее детей дочери В. А. 06.08.1996 г.р., сына В. И. 12.02.2000 г.р., поскольку ответчица уклоняется от воспитания своих детей. Суд решил передать детей органам опеки и попечительства для решения вопроса их дальнейшей судьбы.
К проблеме вступления в дело третьих лиц нельзя подходить однозначно, так как по некоторым судебным семейным делам, в целях повышения эффективности защиты прав и интересов несовершеннолетних, участие третьих лиц просто необходимо. В этой связи возникает вопрос о том, что делать суду в том случае, если присутствие третьего лица, заявляющего самостоятельные требования, целесообразно ввиду обеспечения защиты прав несовершеннолетнего, а само третье лицо отказыва ется вступать в процесс.
Исходя из этого, представляется необходимым на законодательном уровне определить круг судебных семейных дел, по которым привлечение граждан в качестве третьих лиц, заявляющих самостоятельные требования на предмет спора, должно происходить по инициативе суда, прокурора, органов опеки и попечительства независимо от согласия указанных лиц. Например, возможно было бы по инициативе суда привлекать граждан, наделяя их статусом третьих лиц, заявляющих самостоятельные требования на предмет спора, по делам об установлении отцовства, когда в ходе судопроизводства выясняется, что иск был предъявлен ненадлежащим истцом (лицом, которое считает себя отцом ребенка) и этот ненадлежащий истец не согласен на свою замену.[615] В данном случае привлечение третьего лица в процесс позволило бы не только определить действительного отца ребенка, но и правильно в дальнейшем разрешить вопрос о взыскании алиментов.
Ветчинкин В.О., студент ЮУрГУ
Проблемы использования электронного документа КАК ИСТОЧНИКа ДОКАЗАТЕЛЬСТВ В ГРАЖДАНСКОМ ПРОЦЕССЕ [616]
С развитием технологий, особенно актуально в последние несколько десятилетий, остро стал вопрос о сохранении подлинности документов, поскольку с использованием средств электронной, факсимильной и иных видов связи и передачи информации стало возможно изменить содержание письменного доказательства кардинальным образом или же просто сделать невозможным его восприятие. Аналогичная проблема существует и при передаче информации по каналам связи. При этом дополнительную трудность создает то, что простым визуальным исследованием видоизменение доказательства суд установить не сможет, для этого потребуются специальные знания.
Указанное обстоятельство позволяет сделать вывод о том, что в целях определения достоверности представленного документа, которое было получено путем передачи через электронные каналы связи, возможно исследование в рамках судебного заседания данного документа с привлечением специалиста, а так же истребование, в целях обеспечения надлежащего качества консультации специалиста, документ непосредственно на техническом устройстве, по средствам которого был получен изучаемый документ[617]. Конечно, это может вызвать известную сложность в плане технической реализации, однако позволит избежать предоставления недопустимых доказательств и введение суда и участников процесса в заблуждение (как умышленно совершаемое, так и нет).
Согласно п. 2 ст. 160 ГК РФ при совершении сделок допускается использовать в случаях и в порядке, предусмотренных законодательством или соглашением сторон, в том числе и электронно-цифровую подпись (ЭЦП). Представляя собой определенный цифровой код, она является персональной и выполняет те же функции, что и ее материальный аналог[618].
06 апреля 2011 года вступил в силу Федеральный закон № 63-ФЗ «Об электронной цифровой подписи», который закрепляет определения, особенности применения средств электронного заверения, а так же основные моменты разрешения возникающих противоречий. Так, согласно ст.3 указанного закона, электронная подпись - это реквизит электронного документа, предназначенный для защиты данного электронного документа от подделки, полученный в результате криптографического преобразования информации с использованием закрытого ключа электронной подписи и позволяющий идентифицировать владельца сертификата ключа подписи, а также установить отсутствие искажения информации в электронном документе[619].
В том же законе, в ст. 5, устанавливаются условия признания электронной подписи в документе равнозначной собственноручной подписи. Для этого необходимо соблюдать ряд условий:
1. Сам сертификат ключа, который относится к применяемой электронной подписи, на момент использования не утратил силу и действует.
2. Подлинность сертификата подтверждена и не вызывает сомнений
3. Сама подпись соответствует тем сведениям, которые указаны в сертификате ключа подписи.
Таким образом, можно сделать вывод о необходимости детального регулирования данной стороны гражданского оборота. Из существующего в нашей стране материального и процессуального права явно следует, что электронную подпись и вообще гражданский оборот по средствам электронной, факсимильной или иного вида связи пытаются зажать в уже существующие рамки формы договора и перечня доказательств, используемых при разрешении конкретного спора между контрагентами. Между тем суды, которым приходится все чаще и чаще сталкиваться с подобными ситуациями, вынуждены искать новые пути для обхода данных пробелов в законодательстве и вынесению справедливого решения[620].
Возникает необходимость в процессуальном законодательстве снять все ограничения в отношении возможности использования электронных документов и сведений в качестве доказательств. Данное предложение может быть реализовано по средствам включения в ГПК РФ статьи, аналогичной по своему содержанию ст.89 АПК РФ «Иные документы и материалы» и в тексте как статьи в ГПК РФ, так и путем изменения ст.89 АПК РФ прямо указать на возможность использования электронного документа.
Так же, в гражданском процессуальном законодательстве должны быть закреплены правовые гарантии достоверности информации, полученной с помощью современных научно-технических средств, ответственность за фальсификацию такого рода информации, процессуальный порядок исследования соответствующих источников в судебном заседании. Практическая (техническая и финансовая) сторона вопроса также должна быть решена для эффективного использования электронных документов в качестве доказательств в суде.
Гайсин А.Ш., студент Южно-Уральского
государственного университета
Сравнительно-правовой анализ реформы надзорного производства в гражданском процессе [621]
С 1 января 2012 года вступил в действие Федеральный закон от 09.12.2010 г. №353-ФЗ " О внесении изменений в Гражданский процессуальный кодекс Российской Федерации", который реформировал проверочные стадии гражданского процесса, в том числе надзорное производство. Многие авторы считают, что данная реформа не решила уже существовавшие проблемы, а наоборот, не предоставила какие-либо новые гарантии гражданам на получение справедливого, правильного и своевременного решения.[622]
Анализируя нынешний Гражданский Процессуальный кодекс и его редакцию от 2010 года, можно заметить, что институт надзорного производства претерпел множество изменений.
Первым качественным изменением можно назвать то, что в нынешней редакции ГПК надзорная жалоба подается в течении 3х месяцев со дня их вступления в законную силу[623], когда в старой редакции срок подачи - 6 месяцев.[624] Данное изменение значительно сокращает время судопроизводства, так как лица, чьи законные интересы были нарушены, вынуждены подавать жалобы в более короткий срок.
Также был изменен порядок подачи жалоб, в старой редакции ГПК жалоба подавалась в Президиум суда, который вынес решение, теперь же они подаются в Президиум Верховного Суда РФ. Данное изменение имеет двойственный характер, с одной стороны достигнуто единообразие судебной практики решений, с другой стороны, из-за того, что жалобы подаются лишь в одну инстанцию, то у суда возникает дополнительная нагрузка, которую раньше на себя брали целых 5 различных инстанций, что, несомненно, порождает загруженность суда и, следственно, срок рассмотрения жалобы увеличится. Данную проблему также усложняет то, что вследствие недавней реформы Высшего Арбитражного суда, в статье 308.1 АПК указывается, что жалобы на вступившие в законную силу судебные акты арбитражных судов подаются также в Президиум Верховного Суда РФ[625], что еще больше осложняет доступ граждан к надзорному производству.
Необходимо отметить, что до 2010 года обжалованы могли быть все вступившие в законную силу судебные постановления, за исключением судебных постановлений Президиума Верховного Суда, в настоящее же время можно обжаловать в надзоре лишь те постановления, которые указаны в ч.2 ст. 391.1 ГПК РФ.
Таким образом, проанализировав изменения в институте надзорного судопроизводства, можно заметить, что законодатель ставит перед собой цели повышения роли Верховного Суда, путем усиления его значимости в судебной системе, возлагая на него все новые и новые функции, создания единообразия судебной практики, но при этом лица, чьи законные интересы были нарушены, в разы усложняется доступ граждан к надзорному производству, снижается его эффективность.
На наш взгляд, эти недостатки можно преодолеть, если законодатель станет больше уделять внимание проблеме доступности надзорного производства, уменьшения срока рассмотрения надзорных жалоб, а так же повышение качества работы как судей, так и аппарата суда.
Гвоздецкая А.А., студент ЮУрГУ
Правовая природа виртуальной собственности [626]
В теории гражданского права неоднозначным является вопрос о правовой природе виртуальной собственности. Существует довольно много точек зрения ученых по этому поводу. О возможности существования виртуальной̆ реальности рассуждали ещё философы ранневизантий ской эпохи IV века. Василий Великий писал: «Некая реальность может породить другую реальность, законы существования которой не будут сводиться к законам порождающей реальности»[627].
Виртуальную собственность можно определить как совокупность отношений по поводу прав владения, пользования и распоряжения объектами виртуальной реальности[628].
Дж. Фэирфилд выделяет три главных признака виртуальной собственности: единовладение, постоянство и взаимосвязанность[629]. Ч. Блейзер полагает, что существует ещё два признака: наличие вторичного рынка виртуальной собственности и возможность виртуальной собственности увеличивать свою стоимость в ходе её использования[630].
Таким образом, позиция Фэирфилда делает во многом виртуальную собственность аналогичной традиционной собственности, а теория Блейзера придает ей уникальность.
А.И. Савельев в своей работе описывает четыре возможных подхода к правовому регулированию виртуальной собственности: 1) право в принципе не должно вмешиваться в подобные отношения; 2) возможность распространения на виртуальную собственность норм вещного права и конкретно права собственности; 3) квалификация отношений на основе существующих норм о результатах интеллектуальной деятельности; 4) квалификация объектов виртуальной собственности в качестве " иного имущества" и применение норм о соответствующих видах договоров, деликтах и неосновательном обогащении[631]. Сам автор придерживается последнего варианта. Действительно, термин «имущество» в Гражданском кодексе РФ используется в различных значениях. Так, под имуществом понимаются вещи, деньги, ценные бумаги, имущественные права. Европейский суд по правам человека также демонстрирует широкую трактовку этого понятия.
Виртуальные объекты обладают всеми качествами товара, имеют ценность и могут приобретаться за деньги, поэтому их можно отнести к таким объектам гражданских прав, как иное имущество.
Проблемным является и вопрос относительно природы виртуальной валюты. Она существенно отличается от виртуальной собственности, в том смысле, что золото виртуальных миров идентифицируется, в отличие от иных объектов, исключительно по количеству[632].
В реальной жизни мы руководствуемся нормами Гражданского кодекса РФ, в котором предусмотрены содержание права собственности и его виды, закон также предусматривает и ответственность за неправомерное использование объектов. В связи с этим, отношения в виртуальном мире нуждаются в правовой регламентации, поскольку множество виртуальных объектов постоянно увеличивается.
Сегодня мы всё чаще и чаще сталкиваемся с проблемами определения и систематизации виртуальной собственности. Отношения в данной сфере быстро развиваются. Несомненно, рост степени взаимодействия субъектов и объектов виртуальной собственности приводят к тому, что возникает острая необходимость в правовой защите участников виртуального мира.
Гусева О.А., студент ЮУрГУ
К вопросу о разделе имущественных прав при разводе супругов [633]
На сегодняшний день, растет количество различных видов интеллектуальной собственности, что, естественно, отражается и на семейных отношениях. Действующий в настоящее время, СК РФ[634] не ограничивается указанием на то, что имущество, нажитое супругами во время брака, является их совместной собственностью. Он содержит примерный перечень такого имущества. И, что очень важно для правоприменительной практики, в данный перечень входят современные объекты гражданских прав, к которым относится и интеллектуальная собственность.
Интеллектуальная собственность - это совокупность исключительных прав на результаты творческой деятельности граждан и средства индивидуализации этих прав[635].
В п.2. ст. 34 СК РФ прямо указал, что к общему имуществу супругов относятся:
1- доходы каждого из супругов от трудовой деятельности;
2- доходы каждого супруга от и предпринимательской деятельности;
3- доходы каждого супруга от результатов интеллектуальной деятельности (интеллектуальной собственности). Данное положение означает, что такие доходы будут делиться как и любое другое общее совместное имущество, нажитое в браке, то есть пополам.
Следовательно, раз доходы от интеллектуальной собственности являются для супругов общими, то и имущество, приобретенное на эти доходы, также будет являться общим, например, супруг(супруга) получил вознаграждение за изобретение, по отношению к которому он является автором и это вознаграждение было потрачено на покупку квартиры. Данная квартира будет являться общим совместно нажитым имуществом супругов, так как она по закону приобретается на денежные средства, которые относятся к общему имуществу супругов.
Что касается доходов, приобретенных во время брака за интеллектуальную деятельность, которая осуществлялась до брака, то такие доходы так же будут являться общей собственностью супругов и при разделе имущества будут делиться поровну. А вот доходы, которые были получены после расторжения брака за интеллектуальную деятельность, которая производилась одним из супругов до брака, будут признаваться личным имуществом супруга, который является их автором и делиться не будут.
Правила такого деления установлены в соответствии с требованием закона, в котором четко говорится, что делению подлежат только доходы, приобретенные в браке. Последние же будут приобретены после брака, поэтому к категории делимых доходов относиться не могут[636].
Как показывает практика, многие недовольные супруги хотят претендовать не только на доходы от интеллектуальной деятельности супруга, но и на сам результат его деятельности. Но в данном случае, такие требования являются необоснованными, так как результат интеллектуальной деятельности человека является безвозмездным приобретением человека и его исключительным правом, которое разделу не подлежит.
Гусева О.А., ЮУрГУ
К вопросу о групповом иске в арбитражном процессе РФ [637]
Как известно, с 1 января 2010 г. Арбитражный процессуальный кодекс РФ (далее АПК РФ)[638], пополнился главой 28.2 «Рассмотрение дел о защите прав и законных интересов группы лиц».
Однако, не смотря на всю свою важность, ведение вышеуказанного института, вызвало рождение следующих проблем в арбитражном процессе: отсутствие четкого порядка присоединения к группе лиц; неясность в процессуальном статусе ее участников; последствия отказа лица от присоединения к группе, но основной проблемой групповых исков является проблема условий их подачи.
Согласно ст. 225.10 АПК РФ, юридическое или физическое лицо, являющееся участником правоотношения, из которого возникли спор или требование, вправе обратиться в арбитражный суд с иском в защиту нарушенных или оспариваемых прав и законных интересов других лиц, являющихся участниками этого же правоотношения. Данные дела рассматриваются арбитражным судом по правилам, установленным главой 28.2 АПК РФ: возникший спор должен быть отнесен к подведомственности арбитражного суда; к моменту подачи искового заявления должно быть не менее пяти лиц, присоединившихся к требованиям заявителя; заявитель и присоединившиеся к нему лица должны быть участниками единого правоотношения из которого и возникло требование.
Содержание третьего основания до конца не определено ни в теории арбитражного процесса, ни в судебной практике. Из-за этого арбитражные суды часто отказываются рассматривать требования в порядке гл. 28.2 АПК РФ и прекращают производство по делу.
Обратимся к примерам. Группа лиц требовала взыскать убытки, причиненные в результате ненадлежащего исполнения банком договора доверительного управления имуществом. Суд первой инстанции прекратил производство по делу, приведя три аргумента: данный спор не подведомствен арбитражным судам в связи с отсутствием у истца статуса индивидуального предпринимателя; спор не имеет отношения к осуществлению истцом экономической деятельности; истец и присоединившиеся лица не составляют группу лиц, поскольку заключили самостоятельные договоры с ответчиком. Следовательно, признаки формирования группы лиц отсутствуют, что исключает применение гл. 28.2 АПК РФ.
25.11.14 в арбитражный суд Амурской области города Благовещенска обратилось ООО «А» с иском о взыскании солидарно с четырех организаций убытков. К требованию общества имели намерение присоединиться другие компании, которые также являлись владельцами облигаций управляющей компании причинителей вреда, однако суд первой инстанции отказал в рассмотрении дела в порядке гл. 28.2 АПК РФ. Общество обжаловало решение в суд апелляционной инстанции[639], который отметил, что суд обязан указать на возможность рассмотрения дела в соответствии с положениями главы 28.2 АПК РФ только в том случае, если пришел к выводу, что иск заявлен о защите прав и законных интересов группы лиц. Если суд при принятии искового заявления к производству к такому выводу не пришел, у него отсутствует обязанность разъяснять причины, по которым суд не возбудил исковое производство в порядке главы 28.2 АПК РФ[640].
Основываясь на вышесказанном, можно сделать вывод, что содержащееся в АПК РФ общее условие для предъявления группового иска – наличие единого правоотношения является некорректным, дающим возможность различного толкования, а следовательно, ведущего к порождению существенных практических проблем.
Думается, что более удобным и целесообразным вариантом для правоприминителя было бы закрепление основания для предъявления группового иска посредством указания некоторых юридических фактов, как это сделало, например, США, закрепившее Федеральные правила гражданского судопроизводства[641], согласно которым несколько членов группы вправе предъявить иск или отвечать по иску в качестве представителей всей группы при совокупности следующих условий: 1 - группа настолько многочисленна, что присоединение к процессу всех ее участников не представляется возможным; 2 - существуют вопросы права или общий для данной группы юридический факт; 3 - требования или доводы защиты представителя группы типичны требованиям и доводам защиты участников группы; 4 - представители будут добросовестно и адекватно защищать интересы группы.
Закиров В.Г., студент ЮУрГУ
|
|